Судьи 11 Судьи 11 глава

Эта глава рассказывает историю Иеффая еще одного судьи Израиля, причисленного к знаменитым личностям Ветхого Завета (Евр 11:32), которые верой совершали великие дела, хотя не получил сверхъестественный призыв, как остальные судьи, там перечисленные. Данная глава рассказывает:

(I) О недостатках его происхождения (ст. 1−3).

(II) О том, что жители галаадские выбрали его главнокомандующим армией в борьбе против аммонитян и об условии, которое он им поставил (ст. 4−11).

(III) О его переговорах с царем аммонитян по поводу прав обоих народов на владение этой землей, чтобы этот вопрос, если возможно, был разрешен без кровопролития (ст. 12−28).

(IV) О его войне с аммонитянами, которую он развязал, дав торжественный обет (ст. 29−31); он смело вел ее (ст. 32) и закончил славной победой (ст. 3З).

(V) О тяжелом положении, в которое он попал, когда возвратился домой, из-за данного им обета (ст. 34−40).

Стихи 1−3. В заключительной части предыдущей главы мы оставили князей и народ галаадский, когда они совещались о том, кого выбрать главнокомандующим, и пришли к решению, что тот, кто возьмет на себя ответственность вести их войска против аммонитян, по общему согласию будет начальником всех жителей галаадских. Это было трудное предприятие, и поэтому уместно, чтобы такое большое ободрение было предложено тому, кто решится взять на себя ответственность. Все были согласны, что Иеффай Галаадитянин был человеком смелым и весьма подходящим для этой цели. Никто, как он, не подходил для этого дела, но его кандидатуре сопутствовало три неблагоприятных фактора:

(1) Он был сын блудницы (ст. 1), сыном другой женщины (ст. 2), которая не была ни женой, ни наложницей; некоторые полагают, что его мать была язычницей; так считает Иосиф Флавий, который называет его чужим со стороны матери. Измаильтянином, говорят иудеи. Если его мать была блудницей, то это была не его вина, но его позор. Людей не стоит укорять в несчастливых обстоятельствах их происхождения, если они прилагают усилия, чтобы своими личными заслугами рассеять эти порицания. Сын блудницы, если он рожден свыше, будет принят Богом, и ему также будет доступна свобода славы детей Божиих. Иеффай не мог не прочитать в законе о клейме позора, которое ставится на аммонитянах врагах, с которыми ему предстояло столкнуться, о том, что они не могут войти в общество Господне. Но в том же разделе он прочел утверждение, которое бросало тень на него; оно гласило, что подобным образом сын блудницы также исключался из него (Втор 23:2−3). Но если этот закон подразумевал (скорее всего, так и есть) только тех, которые были рождены от кровосмешения, а не блуда, то он его не касался.

(2) Он был изгнан братьями из своей страны. Законные дети его отца, ссылаясь на суровый закон, выгнали и лишили его какого-либо наследства, не обращая внимания на его необычные качества, которые заслуживали исключения из общего правила и сделали бы его могущественным человеком и украшением своей семьи, если бы они не придавали значения его незаконному рождению и позволили владеть его частью наследства (ст. 2). Кто-то мог бы подумать, что вряд ли этот изгнанный юноша станет избавителем Израиля и судьей, но Бог часто смиряет тех, кого собирается возвеличить, и делает главой угла тот камень, который отвергли строители. Так Иосиф, Моисей и Давид три самых известных пастыря Израиля были изгнаны людьми до того, как Бог призвал их к великому служению.

(3) Во время своего изгнания он возглавил группу праздных людей (ст. 3). Известно, что братья прогнали его, но так как его великая душа не могла позволить, чтобы он копал или попрошайничал, то ему пришлось мечом добывать средства к жизни. Вскоре он прославился своей смелостью, и люди, попавшие в стесненные обстоятельства и вдохновленные таким же духом, подчинились его руководству. Здесь они названы праздными людьми, то есть людьми, потратившими свое состояние и вынужденными искать средства к жизни. Эти люди присоединились к нему, но не для того, чтобы грабить или воровать, а чтобы охотиться на диких зверей и, возможно, совершать внезапные налеты на те страны, которые по праву принадлежали Израилю, но так и не стали его владениями, или каким-то образом причиняли зло. Этот человек должен был спасти Израиль. Народ своим идолопоклонством сделал себя детьми блуда, чужими для Бога и Его завета; и поэтому, хотя Бог благодаря их покаянию решил спасти их, но чтобы смирить и напомнить им об их грехе, Он решил совершить это руками незаконнорожденного человека и изгнанника.

Стихи 4−11. Данные стихи описывают:

I. Бедствия, которые обрушились на сынов Израилевых, когда аммонитяне вторглись в их страну (ст. 4). Возможно, это было то же вторжение, которое упоминается в Суд 10:17, когда Аммонитяне собрались и расположились станом в Галааде. Слова «через несколько времени» указывают на события, которые произошли непосредственно сразу после изгнания Иеффая; много дней спустя, после того как он был изгнан с позором, он вернулся обратно с почестями.

II. Старейшины обратились к Иеффаю с просьбой, чтобы он пришел и помог им. Они не писали и не посылали к нему посланника, а сами отправились, чтобы убедить его, решив не принимать его отказа, ибо неотложность дела не допускала отлагательств. Они предложили ему: «Приди и будь у нас вождем» (ст. 6). В своей среде они не знали никого, кто мог бы оправдать это великое доверие, и практически признали себя негодными для этого дела. Старейшины знали, что он человек смелый, привыкший действовать мечом, и поэтому именно он должен быть вождем. Посмотрите, как Бог подготовил людей для служения, которое определил для них, как заставил их беды содействовать их продвижению. Если бы из-за немилости братьев в жизни Иеффая не произошла перемена, то у него не было бы такого повода упражняться и улучшать свое военное искусство; он не был бы отмечен и не стал бы известным. Из ядущего вышло ядомое. Собрались также сыны Израилевы и стали станом (Суд 10:17). Но армия без начальника как тело без головы, поэтому они сказали: «Приди, будь у нас вождем, и сразимся с Аммонитянами». Посмотрите, насколько необходимо руководство; хотя они были достаточно сильны в этом деле, но признали, что не могут сражаться без вождя, который командовал бы ими. Поэтому в любом обществе должны быть pars imperans и pars subdita те, которые руководят, и те, которые подчиняются, и любое сообщество должно смиренно просить, чтобы ему было оказано благоволение и дано руководство, а не каждый был своим господином. Благословен Бог за руководство, за хорошее руководство.

III. Возражения, приведенные Иеффаем, препятствующие принять их предложение: «Не вы ли возненавидели меня и выгнали?» (ст. 7). Похоже, что некоторыми старейшинами были его братья, или некоторые из этих старейшин, позволив братьям оскорбить его и не подтвердив его права, хотя должны были это сделать (ибо их служение заключалось в том, чтобы давать суд бедному и сироте, Пс 81:3−4), сделали себя виновниками его изгнания, и он вполне справедливо обвинял их. Если гражданские власти, которые имеют власть защищать обиженных, пренебрегают своими обязанностями и не возмещают их скорби, то они действительно виновны в их страданиях. «Вы возненавидели и выгнали меня, и поэтому как я могу верить, что вы искренне делаете мне это предложение, и как вы можете надеяться, что я оправдаю ваше доверие?» Это не значит, что Иеффай не хотел послужить своей стране, а лишь то, что он считал уместным напомнить им об их прежней немилости, чтобы они раскаялись в своем грехе, когда так нехорошо поступили с ним, и в дальнейшем более ответственно относились к своим обязанностям. Подобным образом и Иосиф смирил своих братьев, прежде чем открыться им. Ситуация, возникшая между жителями Галаада и Иеффаем, отражала общее положение дел между Израилем и Богом в то время. Они оставили Бога из-за своего идолопоклонства, но, оказавшись в беде, умоляли Его о помощи; Бог сказал им, что вполне справедливо мог отказаться от них, но, тем не менее, милостиво спас их. Так же поступил и Иеффай. Многие пренебрегают Богом и благочестивыми людьми, пока не окажутся в беде, и тогда они желают Божьей милости и молитв благочестивых людей.

IV. Поспешность, с которой они обратились к нему, чтобы он принял руководство (ст. 8). «Именно потому, что мы раньше причинили тебе такое зло, и чтобы показать, что раскаиваемся в своем поступке и с радостью готовы искупить его, мы теперь вновь обращаемся к тебе, дабы оказать честь, которая уравновесит тот позор». Пусть этот пример послужит:

(1) Предостережением для нас, чтобы мы не пренебрегали и не топтались по людям, которые нам кажутся ничтожными, и не причиняли вреда тем, над кем имеем преимущество, потому что, чтобы бы мы ни думали о них сейчас, со временем они могут понадобиться нам и мы будем рады оказаться обязанными им. Мы поступим мудро, если никого не будем делать себе врагом, ибо не знаем, как скоро окажемся в такой беде, когда будем в высшей степени заинтересованы иметь его своим другом.

(2) Ободрением для людей достойных, которыми в настоящее время пренебрегают и с которыми плохо обращаются. Пусть остаются кроткими и жизнерадостными и предоставят Богу сделать так, чтобы их свет воссиял из темноты. По поводу этой истории Фуллер в книге «Фасги видимости» пишет следующее: «Добродетели непременно представится случай посодействовать собственному возвеличению: тогда ненавидящие ее неожиданно окажутся в ситуации, когда будут нуждаться в ней и будут вынуждены оказать ей предпочтение; тогда ее слава явится более яркой».

V. Иеффай заключает с ними сделку. Он упомянул об обидах, нанесенных ему ранее, но так как они раскаялись в содеянном, то он больше не упоминал об этом, ибо имел великодушный и возвышенный дух. Бог простил Израилю нанесенные Ему оскорбления (Суд 10:16), и поэтому Иеффай решил простить их; он только благоразумно решил на будущее заключить с ними мудрую сделку, ибо имел веские основания не доверять этим людям.

1. Он задал им прямой вопрос (ст. 9). Разговаривая с ними, он не заверяет их в успехе, зная, что для дальнейшего наказания Израиля Бог вполне справедливо может допустить, чтобы аммонитяне победили в этом сражении; поэтому перед вопросом он ставит «если». Он также не говорит о себе с большой уверенностью; если он добьется успеха, то лишь потому, что Господь предаст их в его руки; тем самым он хотел напомнить соотечественникам, чтобы в этом противостоянии они взирали на Бога как на третейского судью и Того, Кто дарует победу. «Если благодаря благословению Бога я выйду победителем, то скажите мне честно, останусь ли я у вас начальником! Если под руководством Бога я избавлю вас, то смогу ли я под Его руководством изменить вас?» Тот же вопрос задает Христос тем, кто жаждет спасения: «Если Я спасу вас, то согласитесь ли вы, чтобы Я руководил вами?» Ибо ни на каких других условиях Он не будет спасать вас. Если Он сделает вас счастливым, то почему не может сделать вас святым? Если Он будет вашим помощником, то разве не может быть вашей главой?

2. Они сразу дали положительный ответ (ст. 10): «Мы сделаем по слову твоему; руководи нами в этой войне, и тогда будешь руководить нами в мирное время». У них не было времени на раздумье. Ситуация была простой и не требовала обсуждения, а необходимость была такой настойчивой, что не допускала отлагательств. Они знали, что обладали властью заключать соглашение от имени тех, кого представляли, и поэтому подтвердили свое согласие клятвой: «Господь да будет свидетелем между нами». Они воззвали ко всеведению Бога как Того, Кто может судить об их искренности в данной ситуации, и к Его справедливости как мстителя, если впоследствии они окажутся лжецами. «Господь да услышит слова сии», дословно. Что бы мы ни говорили, мы должны помнить, чтоб Бог слышит наши слова, и быть внимательными к ним. Так звучал первоначальный договор, заключенный между Иеффаем и жителями Галаада, с которым позже, похоже, согласился весь Израиль, ибо Писание говорит: «Иеффай был судьею Израиля» (Суд 12:7). После этого пошел Иеффай с ними (ст. 11) к месту, где собрались все сыны Израилевы (Суд 10:17), и те единогласно поставили его над собою начальником и вождем, таким образом подтвердив соглашение, заключенное их представителями с ним. Теперь он стал не только вождем, но и начальником. Чтобы обрести эти незначительные почести, Иеффай был согласен подвергнуть свою жизнь риску (Суд 12:3), так неужели мы будем огорчаться из-за любой трудности, с которой сталкиваемся в своей христианской войне, раз сам Христос пообещал венец жизни тому, кто победит?

VI. В этом великом деле Иеффай благочестиво признал руку Божью (ст. 11): «Иеффай произнес все слова свои пред лицем Господа в Массифе», то есть как только он был поставлен вождем, то сразу удалился, чтобы поклониться Богу и в молитве изложить Ему свое дело: как он был выбран на это служение и как приступил к нему. Он поступил как человек, который постоянно взирает на Господа и ничего не делает без Него, который не опирается на свой разум или смелость, а уповает на Бога и Его благоволение. Он излил перед Богом все свои мысли и беспокойства по этому вопросу, ибо Бог разрешает нам быть с Ним открытыми.

1. «Господи, народ избрал меня своим начальником; подтвердишь ли Ты этот выбор и признаешь ли меня начальником Твоего народа, который подчиняется Тебе и действует для Твоего блага?» Бог справедливо жаловался на Израиль (Ос 8:4): «Они поставляли царей сами, без Меня», и теперь Иеффай говорит: «Господи, я не буду начальником, избранным ими, без Тебя. Я не приму руководства, если только Ты не позволишь мне». Если бы Авимелех поступил так же, то процветал бы.

2. «Господи, они сделали меня своим вождем, чтобы я шел впереди них в этой войне с аммонитянами; будешь ли Ты со мною? Пойдешь ли Ты впереди меня? Если нет, то не веди меня туда. Господи, убеди меня в том, что это дело справедливое. Заверь меня в успехе этого предприятия». Это редкий пример, которому все мы должны подражать, особенно люди, занимающие важное положение; во всех своих путях мы должны признавать Бога, искать Его благоволения, спрашивать совета у Его уст и брать Его с собой; тогда мы сделаем свой путь благоуспешным. Так Иеффай молитвой начал это служение; а то, что так благочестиво началось, должно славно закончиться.

Стихи 12−28. Данная глава повествует о переговорах между Иеффаем, ставшим судьей Израиля, и царем аммонитским (который здесь не назван), чтобы противоречия, возникшие между двумя народами, если возможно, разрешились без пролития крови.

I. Иеффай, как человек, обладающий властью, отправил царю аммонитскому, который в Данной войне выступал в роли агрессора, официальный запрос, на каком основании он напал на землю Израиля: «Что ты пришел ко мне воевать на земле моей! (ст. 12). Если бы я пришел на твою землю и посягал на твои владения, то это послужило бы достаточным основанием, чтобы сражаться против меня, ибо чем еще можно противостать силе, как не силой? Но зачем ты таким образом, как враг, пришел на мою землю?» он так называет ее во имя Бога и Израиля. Этот открытый вопрос показывает, (1) что Иеффай не получал удовольствия от войны; хотя он был мужественным и смелым воином, но хотел предотвратить сражение благодаря мирному соглашению. Если он сможет убедить захватчиков оставить его страну, то ему не придется мечом принуждать их к этому. Война должна быть последним средством, и к ней нельзя прибегать до тех пор, пока не испытаны все другие методы разрешения конфликта; ratio ultima regum последнее средство царей. Это же правило должно соблюдаться, когда обращаются к закону. Меч справедливости, так же, как и меч войны, не должен применяться до тех пор, пока соперничающие стороны вначале не попытаются понять друг друга с помощью мягких средств и мирно разрешить конфликт (1Кор 6:1).

(2) Что Иеффай любил справедливость и прежде всего стремился вершить правосудие. Если аммонитяне смогут убедить его в том, что Израиль причинил им зло, то он был готов признать их права. Если же нет, то было четко видно, что своим вторжением они причинили Израилю зло, и он был готов защищать права израильтян. Чувство справедливости должно вести нас и руководить нами во всех наших предприятиях.

II. Затем царь аммонитян предъявляет свои требования, которые он должен был опубликовать до того, как напал на Израиль (ст. 13). Его претензии таковы: «Давным-давно Израиль захватил мои земли, и поэтому теперь я восстанавливаю свои владения». У нас есть основания предположить, что аммонитяне, напав на Израиль, планировали лишь грабить и разорять страну, а самим обогащаться за счет добычи, как они делали это раньше во времена Еглона (Суд 3:13), когда никаких подобных требований не было предъявлено, хотя этот вопрос был свеж в памяти. Но когда Иеффай потребовал, чтобы назвали повод для этой ссоры, то они постыдились назвать истинную цель, которую преследовали, и поэтому были вынуждены обратиться к старым банальным записям или вникнуть в суть неких древних традиций и там нашли причину, послужившую основанием для нынешней ссоры лживые притязания, оправдывающие их вторжение. Даже люди, причинившие величайшее зло, тем не менее в своей совести убеждены в том, что поступают правильно. Возврати мне эти земли с миром. Посмотрите, на каких зыбких условиях мы удерживаем наши мирские владения. То, на что, как нам кажется, мы имеем твердые права, может быть оспорено и отобрано у нас. А тем, которые имеют небесный Ханаан, не нужно бояться, что в их правах будут сомневаться.

III. Иеффай дает полный и удовлетворительный ответ на его требования, показывая, что они были несправедливыми и безосновательными, что у аммонитян не было прав на эту землю, расположенную между реками Арнон и Иавок, и теперь это были владения колен Рувима и Гада. Как человек, очень хорошо знающий историю своей страны, он показывает:

1. Что Израиль никогда не забирал земли у моавитян и аммонитян. Он упоминает эти народы вместе, так как они были братьями, детьми Лота, близкими соседями и имели одни и те же интересы, одного и того же бога Хамоса, а иногда и одного царя. Земли, отнятые Израилем, о которых сейчас шел спор, не принадлежали моавитянам или аммонитянам (у израильтян было четкое повеление Бога не враждовать с ними и не завладевать их имуществом (Втор 2:9, 19), и они добросовестно соблюдали это повеление), а находились во владении Сигона, царя аморрейского; именно у него они отняли эту землю, имея справедливые основания, что он и показал дальше. Если аморреи до того, как Израиль пришел на эту землю, отняли ее у моавитян и аммонитян (что, похоже имело место, исходя из Чис 21:26 и Нав 13:25), то Израиль не должен был наводить справки или отвечать за это. Если аммонитяне потеряли эту землю и право на владение ею, то израильтяне не должны были отдавать им эти владения. Их задача была завоевывать земли для своего народа, а не для других. Это было его первое заявление о невиновности в этом преступлении.

2. Они были настолько далеки от мысли завладеть собственностью любого другого народа, помимо проклятого потомства Ханаана (одной из ветвей которого были аморреи, Быт 10:16), что отказались силой проложить себе путь через страну едомлян потомков Исава, или моавитян потомков Лота. Даже после трудного перехода через пустыню, который сильно всех их изнурил (ст. 16), когда вначале царь едомский, а затем царь моавитский отказались разрешить им пройти через их страну (ст. 17), то вместо того, чтобы напасть и досадить им, израильтяне, несмотря на свою усталость, подвергли себя еще одному утомительному переходу и обошли земли Едома и Моава, не переступив границы обеих стран (ст. 18). Отметьте: кто ведет себя безобидно, тот может утешиться этим фактом и сослаться на него, когда другие будут обвинять его в несправедливых поступках и преступлениях И будет говорить за меня пред тобою справедливость моя (Быт 30:33) и заграждать уста невежеству безумных людей (1Пет 2:15).

3. Что в той войне, в результате которой они отобрали эту землю из рук Сигона, царя аморрейского, он был агрессором, а не они (ст. 19−20). Они послали ему смиренное прошение, чтобы он разрешил им пройти через его страну, готовые дать любые заверения в своем хорошем поведении во время этого марша. «Позволь нам пройти, сказали они, землею твоею в свое место в Ханаан, единственное место, которое мы называем своим и куда стремимся, не планируя поселиться здесь». Но Сигон не только отказался оказать им эту услугу, как это сделали Едом и Моав (если бы он сделал это, то кто знает, может быть, Израиль поступил бы другим образом?), но и собрал свои войска и сразился с Израилем (ст. 20); он стремился не только изгнать их из своей страны, но и истребить с лица земли (Чис 21:23−24), желая уничтожить этот народ (ст. 20). Поэтому в данной войне Израиль действовал справедливо, ибо был вынужден защищаться, а следовательно, истребив его армию, он мог вполне справедливо в качестве мести за нанесенный ущерб захватить эту страну как конфискованную. Так Израиль завладел этой страной и ни в малейшей мере не сомневался в своем праве обладать ею. А со стороны аммонитян было весьма безрассудно сомневаться в его праве на владение, ибо аморреи были жителями этой страны и им принадлежала эта земля, хозяевами которой после этих событий стали израильтяне (ст. 21−22).

4. Он ссылался на то, что это был дар Царя (ст. 23−24). Не Израиль (ибо он был изнурен длительным переходом и не был готов так быстро вступить в сражение), а Господь, Бог Израилев, Который является Царем народов и Которому принадлежит вся земля и ее полнота, лишил аморреев права на владение ею и вместо них поселил Израиль. Бог отдал им эту землю четким и детальным извещением, которое наделяло их правом владеть ею и которое они могли предъявить всему миру: «Я предаю в руку твою Сигона и землю его» (Втор 2:24); Он отдал ее израильтянам, даровав им полную победу над ее нынешними оккупантами, несмотря на сопутствующие им неблагоприятные условия. «Неужели вы думаете, что Бог даровал нам эту землю таким необычным образом для того, чтобы мы вернули ее моавитянам и аммонитянам? Нет, мы слишком высоко ценим Божье благоволение, чтобы так легко расстаться с ней». Чтобы подтвердить это заявление, он приводит аргумент ad hominem — обращенный к человеку. «Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хамос, бог твой!» Он ссылается не только на обычное решение людей защищать от всего мира то, что им принадлежит, но и на религию народов, которая обязывала считать своим то, что дали им их боги. Эти слова не означают, что Иеффай считал Хамоса богом, а лишь его богом, ибо поклоняющиеся даже таким навозным божествам, которые не могли сделать ничего хорошего или плохого, считали себя обязанными им за все, что они имеют (Ос 2:12: «Это у меня подарки, которые надарили мне любовники мои», см. также Суд 16:24), и считали, что основанием для того, чтобы удерживать это, является тот факт, что их боги дали им это. «Ты думаешь, что этот факт дает тебе право, так почему мы не можем думать так же?» Аммонитяне лишили права владения тех, кто жил на этой земле до них, и думали, что сделали это с помощью Хамоса, их бога. Но на самом деле это для них сделал Иегова, Бог Израиля, о чем четко сказано во Второзаконии 2:19, 21. «Поэтому, говорит Иеффай, мы имеем такое же право на нашу землю, как вы на свою». Отметьте: мы должны уважать и почитать Бога как нашего Бога, правильно обращаясь с тем, что Он дает нам во владение: принимать, использовать и хранить то, что Он дал, и быть готовы расстаться с этим, когда Он к этому призывает. Он дал нам для того, чтобы мы владели, а не радовались. Радоваться мы должны только в Нем.

5. Он ссылается на неписаный закон.

(1) Их право на владение не подвергалось сомнению, когда они вначале вошли в нее (ст. 25). «В то время, когда аморреи отняли у Моава большую часть его земель, царем Моава был Валак; именно его больше всего касался этот вопрос, и он мог бы противостать нам; но он не возражал против нашего поселения здесь, оставался спокойным и никогда не выступал против Израиля». Он знал, что потерял эту землю, что она отошла к аморреям и он не сможет вернуть ее; он не мог не признать, что Израиль на законном основании отобрал ее у аморреев, и поэтому больше всего беспокоился о том, чтобы сохранить то, что осталось; он никогда не претендовал на то, что было утеряно (см. Чис 22:2−3). «Тогда он согласился с тем, что Бог распоряжается царствами, так неужели ты не согласишься с этим сейчас?»

(2) Эти владения никогда не подвергались нападениям (ст. 26). Он ссылается на то, что эта страна принадлежит им уже около 300 лет, и аммонитяне на протяжении всего этого времени никогда не пытались отобрать ее у них даже тогда, когда могли сделать это (Суд 3:13−14). Поэтому, даже если предположить, что с самого начала их право на владение не было четким (хотя доказано, что оно было), хотя на протяжении многих поколений никаких претензий не было предъявлено, вторжение аммонитян было противозаконным. Право на владение, которое в течение такого длительного времени не подвергалось сомнению, считалось неоспоримым.

6. Этими аргументами Иеффай оправдывал себя и свое дело («Я не согрешил против тебя, не отнимал того, на что не имел прав; если бы я сделал это, то немедленно возместил бы убытки») и осуждал аммонитян: «Ты делаешь мне зло, выступив против меня войною, и должен быть готов скоро ответить за это» (ст. 27). Это, похоже, свидетельствует о том, что сыны Израилевы во время своего процветания и могущества (ибо такие времена также случались во времена судей) вели себя очень безобидно по отношению ко всем своим соседям, не досаждали и не угнетали их (требуя применение к ним санкций или навязывая свою религию), раз царь аммонитян в поиске повода для ссоры с ними был вынужден обратиться к событиям 300-летней давности. Подобным образом народу Божьему приличествует быть безобидным и не подлежащим упреку.

7. Для разрешения противоречия он вверяет себя Богу и Его мечу, и царь аммонитский в этом вопросе присоединяется к нему (ст. 27−28): «Господь Судья да будет ныне судьею». Торжественно вручив этот вопрос Судье небес и земли, он хотел то ли испугать аммонитян, убедить их прекратить действия и обязать удалиться, когда они увидят, что правота не на их стороне, то ли оправдать себя, когда он покорит их, если они будут продолжать. Отметьте: война это призыв к небу, к Богу Судье, от Которого зависит исход. Если чьи-то права вызывают сомнение, то в таком случае к Нему обращаются, чтобы определить правоту. Если кто-то нападает или отказывается признать очевидные права, то тем самым взывает, чтобы подтвердилась истина или было наказано зло. Как меч справедливости был создан для беззаконных и непокорных людей (1Тим 1:9), так меч войны был создан для беззаконных и непокорных князей и народов. Поэтому во время войны нужно постоянно взирать на Бога; при этом мы должны понимать, что очень опасно желать или надеяться, что Бог будет покровительствовать несправедливости. Ни оправдания Иеффая, ни его призывы не воздействовали на царя аммонитян, ибо им понравилось грабить израильтян на протяжении восемнадцати лет, когда они их угнетали (Суд 10:8); и теперь они надеялись стать хозяевами дерева, плодами которого так часто обогащались. Он не прислушался к словам Иеффая, его сердце ожесточилось и вело его к гибели.

Стихи 29−40. Данные стихи описывают ликование и славную победу Иеффая, а также его безрассудный обет, который омрачил его радость, принес беду и горе.

I. Победа Иеффая была яркой, она воздавала славу ему и Богу: он прославился, когда обратился к Богу и Бог прославился, когда защитил правое дело.

1. Бог дал ему превосходный дух, и Иеффай смело воспользовался им (ст. 29). Когда благодаря единодушному избранию его вождем было явлено, что он должен последовать этому призыву, когда, благодаря упрямству и глухоте царя аммонитян к предложениями Иеффая, стало ясно, что дело, в котором он собрался участвовать, было справедливым, тогда Дух Господа сошел на него и значительно усилил его природные возможности, обеспечив силой свыше, сделав его более дерзким и умным, чем он был раньше, и более ревностным к врагам своего народа. Тем самым Бог подтвердил его служение и заверил в успешности его предприятия. Вдохновленный таким образом, он не терял времени, а с неустрашимой решимостью пришел на поле боя. Особое внимание обращается на путь, которым он продвигался к лагерю врага, так как выбор этого пути был примером благоразумной проницательности, благодаря Духу Господнему, Который обеспечил его ею, ибо те, которые искренно ходят вослед Духу, будут водимы по правильному пути.

2. Бог даровал ему поразительный успех, он сам смело сражался (ст. 32): «И предал аммонитян Господь в руки его», тем самым рассудив в пользу правого дела и заставив прочувствовать силу войны тех, кто не покорился силе разума, ибо Он восседает на престоле и судит по правде. Иеффай не упустил предоставленные ему преимущества, а преследовал врага и добился победы. Разгромив войска на поле боя, он преследовал их до городов, где предал мечу всех, кто носил оружие, тем самым он абсолютно лишил их возможности досаждать Израилю (ст. 3З). Но не говорится, что он полностью уничтожил народ, как Иисус Навин уничтожил заклятые народы, или что он предложил сделать его хозяином страны, хотя их притязания на землю Израиля могли дать ему повод сделать это; он только основательно позаботился, чтобы они были полностью покорены. Хотя попытки других причинить нам зло оправдывают нас, когда мы защищаем свои права, но это не дает нам права причинять им зло.

II. В клятве Иеффая многое неясно. Когда он покидал свой дом и направлялся принять участие в рискованном предприятии, то в молитве обратился к Богу с просьбой о Его присутствии с ним и тайно дал торжественный обет, что если Бог милостиво дарует ему победу, то первый, кто выйдет из дома встретить его, будет посвящен Богу и принесен во всесожжение. Вести о победе опередили его, и когда он возвращался, то его единственная дочь вышла встретить его, вполне уместно выражая радость. Это сильно огорчило его, но у него не было иного выхода: после того, как ей было дано некоторое время, чтобы оплакать свое несчастье, она с готовностью покорилась и позволила исполнить этот обет.

1. Из этой истории можно извлечь хорошие уроки.

(1) Остатки неверия и сомнения могут присутствовать в сердцах даже истинных и великих верующих. У Иеффая было достаточно оснований быть уверенным в успехе, особенно когда он увидел, что Дух Господень на нем; но теперь, когда дело было близко к разрешению, он, похоже, засомневался (ст. 30): «Если Ты предашь аммонитян в руки мои, тогда я сделаю то и то». Сеть, в которую он был втянут этим обетом, скорее всего должна была исправить слабость его веры и необоснованное представление о том, что он не победит в этом сражении, если не пообещает Богу вместо нее что-то значительное.

(2) Тем не менее хорошо, когда, стремясь обрести или ожидая милость, мы даем обеты Богу, обещая совершить какое-то благоугодное дело, но не для того, чтобы обрести благоволение, которого желаем, а для того, чтобы выразить Богу свою благодарность и глубокую осознанность того, насколько мы обязаны Ему за оказанную Им милость. Суть такой исключительной молитвы (Лев 27:2) должна иметь четкую и прямую направленность к распространению славы Божьей и интересов Его царства среди людей, к содействию в служении Богу и в первую очередь к исполнению нашего долга.

(3) Мы должны поступать очень осторожно и обдуманно, давая такие обеты, чтобы, потакая временному эмоциональному состоянию, выражающемуся в благочестивом рвении, мы не поставили в сложное положение свою совесть, чтобы тем самым мы не попали в трудности и не были вынуждены в конце говорить перед Ангелом: «Это ошибка» (Еккл 5:2−6). Сеть для человека торопливо поглощать то, что свято (Притч 20:25, англ. пер.): без должного размышления quid valeant humeri, quid ferre recusent что мы можем и что не можем совершить, без необходимых оговорок и ограничений, которые должны предотвратить возможность возникновения затруднительного положения а затем, после дачи обета, задавать вопросы, которые нужно было задать раньше (Притч 20:25). Пусть ущерб, нанесенный Иеффаю, предостережет нас в этом вопросе (см. Втор 23:22).

(4) Мы должны добросовестно исполнить то, что торжественно пообещали Богу, если это возможно и законно, даже если это сделать сложно и принесет нам огорчение. Иеффай осознавал, что должен исполнить данный обет, и в этом мы должны подражать ему (ст. 35): «Я отверз уста мои пред Господом, дав торжественный обет, и не могу отречься», то есть: «Я не могу взять обет обратно, ибо слишком поздно, и никакая власть на земле не может освободить меня от него или расторгнуть мои узы». Я дал его, хотя в моей власти было не давать его (Деян 5:4), но теперь ничего не могу изменить. Делайте и воздавайте обеты (Пс 75:12). Мы обманываем самих себя, если думаем, что сможем обмануть Бога. Если мы применим это к данному нами торжественному обещанию, к завету благодати, который во Христе заключен с бедными грешниками, то каким могучим аргументом это будет против грехов, узы с которыми мы расторгли благодаря этим обетам. Каким сильным побуждением это будет к исполнению обязанностей, к которым мы привязаны этими обетами! И каким готовым ответом это будет для всякого искушения! «Я отверз уста мои пред Господом, и не могу отречься, поэтому я должен идти дальше. Я поклялся и поэтому должен и исполню то, что обещал. Не допусти, чтобы я осмелился не исполнить обещанное Богу».

(5) Детям приличествует покорно и с готовностью подчиняться своим родителям в Господе, особенно в исполнении принятых ими благочестивых решений во славу Бога и для поддержании религии в их семье, даже если эти решения суровые и их трудно выполнить, как поступали Рехавиты, которые на протяжении многих поколений добросовестно соблюдали повеления своего отца Ионадава, запретившего им вкушать вино; и дочь Иеффая в данной ситуации, которая, для того чтобы успокоить совесть отца, прославить Бога и свою страну, согласилась быть принесенной в жертву (ст. 36): «Делай со мною то, что произнесли уста твои; Я знаю, что дорога для тебя, но я согласна, что Бог должен быть дороже». Отец мог запретить любой обет, данный дочерью (Чис 30:5), но дочь не могла запретить или отменить обет, данный отцом. Это возвеличивает пятую заповедь закона.

(6) Скорби наших друзей должны быть нашими скорбями. Когда она отправилась оплакивать свою суровую судьбу девственницы, то ее подруги присоединились и пошли оплакивать вместе с ней (ст. 38). Теперь, когда ее отец внезапно стал такой важной личностью, подруги ее возраста, с которыми она общалась, безусловно, ожидали, что после его возвращения они будут танцевать на ее свадьбе, но были глубоко разочарованы, когда она позвала их удалиться с ней в горы, чтобы разделить ее скорбь. Недостойны называться друзьями те, которые только радуются с нами, но не плачут.

(7) Вечной памяти достойна героическая ревность по славе Бога и Израиля, даже если в ней присутствует слабость и опрометчивость. И дочерям Израиля приличествовало ежегодно с почтением вспоминать дочь Иеффая, жизнь которой стала ярким светом, как у славной героини, когда Бог отмстил врагам Израиля (ст. 36). Никогда нельзя забывать такой редкий пример самопожертвования, когда человек отдает предпочтение государственным интересам по сравнению с собственной жизнью. Ее пол не позволил ей отправиться на войну и в сражении подвергнуть свою жизнь опасности, вместо этого она подвергла ее намного большей опасности (возможно, она осознавала, что делала, так как догадывалась, в чем заключался его обет, и умышленно согласилась исполнить его, ибо отец сказал ей: «Ты сразила меня», ст. 35) ради возвеличения его победы. Она пребывала в таком восторге, радуясь его победе, принесшей благо всему государству, что желала быть принесенной в качестве жертвы благодарности за нее и полагала, что ее жизнь была хорошо прожита, раз была отдана по такому великому поводу. Она считала честью умереть не в качестве жертвы за искупление грехов народа (эта честь хранилась только для Христа), а как жертва признательности за милости, оказанные народу.

(8) Памятуя об огорчении Иеффая по этому поводу, мы должны научиться не считать странным, если день ликования в этом мире окажется в той или иной степени днем скорби, и поэтому всегда должны радоваться с трепетом. Мы должны ожидать дня ликования, который настанет позже и не будет иметь примеси скорби.

2. Тем не менее, в связи с этой историей возникают некие сложные вопросы, для получения ответа на которые нужно обратиться к трудам ученых. Я уделю им немного внимания, так как г-н Поул весьма подробно обсудил их в «Английских аннотациях».

(1) Трудно сказать, что именно совершил Иеффай с дочерью для исполнения своего обета.

[1] Некоторые полагают, что он всего лишь запер ее, как монахиню, и в таком случае считалось незаконным, согласно одной части его обета (ибо тогда они становились взаимоисключающими), приносить ее в жертву в качестве всесожжения; таким образом он, согласно другой части обета, делал ее принадлежащей Господу, то есть полностью изолировал от мирских дел и, следовательно, от замужества, так что все дни ее жизни были посвящены только богослужению. Это мнение поддерживается ее словами о том, что она пойдет оплакивать девство свое (ст. 37−38) и то, что она не познала мужа (ст. 39). И если он принес ее в жертву таким образом, то она вполне могла оплакивать не свою смерть (ибо должна была прославить Бога, и это она совершила бы с готовностью), а несчастливое стечение обстоятельств, которое делало это событие особенно печальным, ибо она была единственным ребенком своего отца, и он надеялся, что именно в ней прославится его семья и его имя. В таком случае у нее не будет потомства, чтобы наследовать славу и имущество ее отца, и поэтому особое внимание обращается на тот факт (ст. 34), что кроме нее у него не было ни сына, ни дочери. Но мне кажется, что Иеффай не поступил или, скорее, не уклонился таким образом от исполнения своего обета, ибо мы не найдем ни в законе, ни в обычаях или традициях во всем Ветхом Завете, который бы хоть немного намекал на то, что незамужняя жизнь поощряется религией или что человек, будь то мужчина или женщина, считался более святым и посвященным Господу, если оставался холостым; этого не требовал даже закон от священников или назореев. Писание особо отмечает тот факт, что пророчицы Девора и Олдана были замужними женщинами. Кроме того, если она была ограничена всего лишь незамужней жизнью, то ей не нужно было бы два месяца оплакивать ее, ибо впереди у нее была вся жизнь, чтобы делать это, если для этого у нее был повод. Ей также не нужно было устраивать такое печальное расставание со своими подругами, ибо придерживающиеся этой точки зрения считают, что в ст. 40 говорится о том, что они приходили поговорить с ней (как написано на полях) четыре дня в году. Поэтому:

[2] Похоже, он принес ее в жертву согласно букве закона, неправильно понимая закон, который говорит о людях, которые посвящены Господу под заклятием (Лев 27:29): «Все заклятое не выкупается: оно должно быть предано смерти»; он должен был быть лучше проинформирован о своем законном праве в данной ситуации искупить ее. Возможно, его ободряла попытка Авраама принести в жертву Исаака и побуждала думать, что если Бог не примет эту жертву, принести которую он дал обет, то Он пошлет ангела остановить его руку, как сделал с Авраамом. Кто знает, может быть, она вышла из дому преднамеренно, чтобы стать жертвой? Возможно, он думал, что это упрощает ситуацию. Volenti non sit injuria Нельзя причинить вреда человеку тем, что он сам согласился совершить. Возможно, он вообразил, что раз нет ни гнева, ни злобы, то нет и убийства, и что его хорошие намерения оправдают его плохой поступок; и раз он дал такой обет, то решил, что лучше убить дочь, чем нарушить обет, и пусть тогда вина лежит на Божьем провидении, которое вывело ее встретить отца.

(2) Но, предполагая, что Иеффай действительно принес свою дочь в жертву, возникает вопрос, поступил ли он хорошо.

[1] Некоторые оправдывают его поступок и считают, что он поступил хорошо, как и приличествует человеку, который предпочел славу Бога тому, что было для него дороже всего в этом мире. Он упомянут среди выдающихся мужей веры, которые верой совершали великие дела (Евр 11:32), и это было одно из великих дел, совершенных им. Он сделал это добровольно, после двух месяцев размышлений и советов. Ни один богодухновенный толкователь не обвинял его в этом поступке. Хотя его поступок в высшей степени превозносил родительскую власть, тем не менее ни одного человека, поступающего так, нельзя оправдывать. Иеффай был необычным человеком. Дух Господень был на нем. Многие неизвестные нам обстоятельства могли сделать данную ситуацию сверхъестественной и оправдать ее, но ни в коей мере не могут оправдать подобные ситуации. Некоторые богословы считают, что эта жертва была прообразом великой жертвы Христа: Ему была присуща незапятнанная чистота и невинность, как и ей целомудрие девицы; Он был заклан на смерть Своим Отцом и таким образом стал проклятием или анафемой ради нас; Он, как и она, подчинился воле Отца: «...впрочем не как Я хочу, но как Ты».

[2] Но многие осуждают Иеффая; он поступил плохо, дав поспешную клятву, и еще хуже исполнив ее. Своей клятвой он не мог быть обязан совершить то, что нарушает шестую заповедь: «Не убивай». Бог запретил приносить в жертву людей, так что фактически (как утверждает д-р Лайтфут) это была жертва Молоху. И возможно, вдохновленные Богом писатели оставили этот случай неопределенным принес он ее в жертву или нет для того, чтобы впоследствии те, которые приносили своих детей в жертву, не брали пример с данной ситуации. Нам не следует смущать себя этой и другими подобными отрывками священной истории, относительно которых богословы остаются в неведении, придерживаются различных мнений и сомневаются, ибо те необходимые знания, которые имеют отношение к нашему спасению, достаточно просты.