Евангелие от Матфея 6 стих 9 — синодальный текст:
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;
Евангелие от Матфея 6 глава » От Матфея 6:9 — толкование отцов церкви.
Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Смотри, каким образом Он тотчас ободрил слушателя, и в самом начале вспомнил обо всех благодеяниях Божьих. В самом деле, тот, кто называет Бога Отцом, одним этим наименованием исповедует уже и прощение грехов, и освобождение от наказания, и оправдание, и освящение, и искупление, и сыноположение, и наследие, и братство с Единородным, и дарование Духа, так как не получивший всех этих благ не может назвать Бога Отцом. Итак, Христос двояким образом воодушевляет Своих слушателей, — и достоинством называемого, и величием благодеяний, которые они получили. Когда же говорит — «на небесах», то этим словом не заключает Бога на небе, но отвлекает молящегося от земли, и поставляет его в превыспренних странах и в горних жилищах. Далее, этими словами Он научает нас молиться и за всех братьев. Он не говорит: Отче мой, сущий на небесах, но — «Отче наш», и тем самым повелевает возносить молитвы за весь род человеческий, и никогда не иметь ввиду собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего. А таким образом и вражду уничтожает, и гордость низлагает, и зависть истребляет, и вводит любовь — мать всего доброго; уничтожает неравенство дел человеческих и показывает полное равночестие между царем и бедным, так как в делах высочайших и необходимейших мы все имеем равное участие. Действительно, какой вред от низкого родства, когда по небесному родству мы все соединены, и никто ничего не имеет более другого: ни богатый более бедного, ни господин более раба, ни начальник более подчиненного, ни царь более воина, ни философ более варвара, ни мудрый более невежды? Бог, удостоивший всех одинаково называть Себя Отцом, через это всем даровал одно благородство. Итак, упомянув об этом благородстве, о высшем даре, о единстве чести и о любви между братьями, отвлекши слушателей от земли и поставив их на небесах, — посмотрим, о чем, наконец, повелевает Иисус молиться. Конечно, и наименование Бога Отцом заключает в Себе достаточное учение о всякой добродетели: кто Бога назвал Отцом, и Отцом общим, тот необходимо должен так жить, чтобы не оказаться недостойным этого благородства и показывать ревность, равную дару. Однако Спаситель этим наименованием не удовлетворился, но присовокупил и другие изречения. «Да святится имя Твое», говорит Он. Ничего не просить прежде славы Отца небесного, но все почитать ниже хвалы Его — вот молитва, достойная того, кто называет Бога Отцом! «Да святится» значит — да прославится. Бог имеет собственную славу, исполненную всякого величия и никогда неизменяемую. Но Спаситель повелевает молящемуся просить, чтобы Бог славился и нашей жизнью. Об этом Он и прежде сказал: «да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф 5:16). И серафимы, славя Бога, так взывают: «свят, свят, свят» (Ис 6:3)! Итак, «да святится» значит — да прославится. Сподоби нас, — как бы так учит нас молиться Спаситель, так чисто жить, чтобы через нас все Тебя славили. Перед всеми являть жизнь неукоризненную, чтобы каждый из видящих ее возносил хвалу Владыке, — это есть признак совершенной мудрости.
Источник: Беседы на Евангелие от Матфея.
О какое чрезмерное человеколюбие! О, какая превосходная честь! Какое слово будет в состоянии воздать благодарность подающему нам такие блага? Посмотри, возлюбленный, на уничиженность твоей и моей природы, вникни в сродство ее, в эту землю, пыль, грязь, глину, пепел, потому что мы созданы из земли, и опять наконец разлагаемся в землю. Представив это, подивись неисследимому богатству великой благости к нам Божией, по которой заповедано тебе называть Его «Отцом», земному — небесного, смертному — бессмертного, тленному — нетленного, временному — вечного, бывшему вчера и прежде грязью — существующего прежде веков Бога. Но не напрасно научен ты произносить это слово, а для того, чтобы, благоговея пред именем Отца, произносимым собственным языком твоим, ты подражал Его благости, как и в другом месте говорится: будьте подобны «Отцу вашему Небесному, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф 5:45). Поэтому не может называть человеколюбивого Бога Отцом своим тот, кто имеет настроение души зверское и бесчеловечное, потому что он не хранит свойств благости, какие есть у небесного Отца, но изменился в зверский вид и лишился божественного достоинства, по словам Давида: «человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают» (Пс 48:21). И вникни в точность выражения, как Он заповедует нам взаимную любовь, и соединяет всех дружелюбным расположением. Он не повелел говорить: «Отче мой, сущий на небесах», но: «Отче наш, сущий на небесах», для того, чтобы, научившись иметь общего Отца, мы оказывали братское расположение друг другу. Притом, желая научить, чтобы мы оставили землю и земное, и не преклонялись вниз, а взяли крылья веры и, возлетев выше воздуха и, поднявшись выше эфира, стремились к называемому Отцу, Он заповедал говорить: «Отче наш, сущий на небесах», — не потому, чтобы Бог находился только на небесах, но чтобы нас, пресмыкающихся по земле, расположить к стремлению на небеса и, озарив красотою небесных благ, обратить туда все наши желания.
Далее Он прибавил второе изречение, сказав: «да святится имя Твое». Впрочем пусть никто не имеет безрассудной мысли, будто Богу даруется прибавление святости словами: «да святится имя Твое»; Он свят, и всесвят, и святейший святых. И Серафимы приносят ему такое песнопение, непрестанно взывая: «свят, свят, свят Господь Саваоф: небо и земля полны славы Его!» (ср. Ис 6:3). Как те, которые приносят хвалы царям и называют их царями и самодержцами, не дают им то, чего они не имеют, но славословят то, что они имеют, так и мы не сообщаем Богу святости, как бы не бывшей у Него, когда говорим: «да святится имя Твое»; но прославляем находящуюся у Него, потому что «святится» здесь сказано вместо: «да прославится». Итак, научимся этим словом вести жизнь добродетельную, чтобы люди, видя ее, прославляли небесного Отца нашего, как и в другом месте, Он говорит: «так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф 5:16).
Источник: О жизни по Богу и на слова: «Тесны врата и узок путь…» и пр. и изъяснение молитвы «Отче наш».
…блага духовные да будут предметом наших особенных забот. Почему? Потому, что когда есть блага духовные, не бывает никакого вреда от неимения благ телесных. А если нет их, то какая нам останется надежда, какое утешение? Потому о них всегда нужно молить Бога и их просить. О них молиться научил нас и Христос И если мы вникнем в ту молитву, то не найдем в ней ничего плотского, но все духовное. Даже и то немногое чувственное, о чем мы просим в ней, становится от образа прошения духовным. Уже и одно наставление не просить ничего более, как только хлеба «насущного», т.е., ежедневного, было бы знáком ума духовного и любомудренного. Но смотри, что предшествует этому: «да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Затем, сказав о том чувственном, Он тотчас уклонился и опять пришел к учению духовному, говоря: «прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Ничего (не сказал) о начальстве, ничего о богатстве, ничего о славе, ничего о власти, но включил в молитву все, что клонится к пользе души, — ничего земного, но все небесное. Итак, если нам заповедано воздерживаться от вещей житейских и настоящих, то как будем мы несчастны и жалки, когда станем просить у Бога того, что Он заповедал нам отвергать, если и имеем, чтобы избавить нас от забот, а чего повелел просить, о том не будем иметь никакого попечения, или даже не будем и желать того? Подлинно это значит пустословить. Потому-то, хотя мы и молимся, но не получаем успеха.
Источник: Толкование на Святое Евангелие от Иоанна. Беседа XLIII
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
«Отче наш, Иже еси на небесех». О превеликое человеколюбие Божие! Тем, которые от Него удалились, и были в крайней против Его злобе, такое даровал забвение оскорблений, и причастие благодати, что и Отцем Его называют: «Отче наш, Иже еси на небеспх». Небесами же те быть могут, которые носят «образ небеснаго» (1Кор 15, 49), и в которых Бог «вселился и ходит» (2Кор 6, 16).
«Да святится имя Твое». Свято по естеству имя Божие, говорим ли мы то, или не говорим Но, поелику в согрешающих иногда оскверняется, по оному: «вами имя Мое всегда хулится во языцех» (Ис 52, 5; Рим 2, 24). Для того молимся, чтобы в нас имя Божие святилось: не потому, что будто, не быв святым, начнет оно быть святым, но потому, что в нас оно святым делается, когда сами освящаемся и достойное святыни делаем.
Источник: Поучения тайноводственные. Поучение 5.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
«Отче наш, Иже еси на небесех!»
Этот стих есть предисловие молитвы, из которого научаемся:
1) что Бог есть истинный Отец христиан, и «они суть сынове Божьи верою о Христе Иисусе» (Гал 3,26). Следовательно, как Отца, с упованием должно Его призывать им, яко же дети плотские родителей своих призывают и руки свои к ним во всяких нуждах простирают.
2) Бог христианам — один Отец. Следовательно, они между собою братья, как имеющие одного Отца.
3) Должны христиане, как братья духовные, любовь между собою иметь.
4) Друг за друга к Богу молиться, и как бы один голос от сердца испускать к Небесному своему Отцу: «Отче наш!» «Этим Он научает, — говорит святой Иоанн Златоуст в беседе на это слово, — общую за братию творить молитву. Ибо не говорит: «Отче мой», но говорит: «Отче наш», — за общее тело воссылать молитвы, и везде видеть не только свою пользу, но и ближнего».
5) Когда христиане — братья по Богу, то все одну честь и славу имеют. Все, говорю: господа и рабы, прославленные и неизвестные, богатые и нищие, сановитые и простые, как братья. И потому не должны друг друга презирать, так как «все они — одно во Христе Иисусе» (Гал 3:28). «Так, — говорит святой Иоанн Златоуст, — Он неравенство от нас выводит, и показывает великое равенство царя с нищим».
6) Как старательно должны от грехов беречься, более же добрыми нравами Богу уподобляться, как сыновья своему отцу, если без зазрения совести хотят Его призывать и называть Отцом.
7) Видно из этого, что неисправный христианин, пока не исправит и не очистит себя истинным покаянием, не может Бога с пользой призывать, тем более Отцом называть и эту молитву произносить. Непременно надобно оставить грехи и плотские прихоти, покаяться, и отступить от неправды, по учению апостола: «да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа» (2Тим2:19). Ибо как может Ему сказать: «Отче наш», а сам своими нравами уподобляется скотам или дьяволу? Ибо те, которые Бога называют Отцом и молятся: «Отче наш», — должны быть сынами Божиими, а в сынах должны быть свойства, подобные отцу. Итак, должно непременно, подобно блудному сыну, прийти в себя, обратиться и возвратиться к Отцу и перед Ним со смирением признать свой грех: «Отче! Я согрешил против неба и пред Тобою и уже недостоин называться сыном Твоим» (Лк 15:17−21), — и впредь не отлучаться от Отца Небесного, но Ему от чистого сердца служить, и с Его домашними, то есть с истинными христианами, иметь часть, и так с ними вместе общий испускать к Нему глас: «Отче наш!»
8) Говорится: «на небесех» — не потому, что Бог на небесах заключается, но молящегося от земли отводит и к небесным обителям возводит, — говорит святой Иоанн Златоуст, а также потому, что там и Отечество избранных, и там Бог во славе Своей Себя являет, и души святых Своих увеселяет. Бог же существенно — на всяком месте, на небе и на земле, как Псаломник поет: «Бог наш на небе и на земле» (Пс 113:11). Посмотрим далее, о чем молиться христианам повелел Христос
«Да святится имя Твое».
1) «Да святится имя, то есть да славится имя Твое,» — говорит святой Иоанн Златоуст.
2) Это значит, чтобы мы ничего иного не искали, как только славы Божией. Достойна молитва того, говорит Златоуст, который Бога Отцом называет, ничего не просить прежде славы Божией, но всему предпочитать хвалу Ему.
3) Имя Божие свято и славно и без нашего прославления, но мы должны стараться, чтобы и в нас оно славилось.
4) Имя Божие прославляется, когда слово Его чисто проповедуется, и мы по слову Его жизнь нашу исправляем, как говорит Христос: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф 5,16).
5) Этого сами, без Божией благодати, делать не можем. Потому просим Небесного Отца, чтобы Он это милостиво нам подал.
6) Отсюда видна немощь наша, то, что мы без Бога никакого добра не можем творить, как говорит Христос: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин 15,5).
7) Если просим, дабы святилось и славилось имя Божие, то не должно нам искать славы от добрых дел своему имени.
8) Кто учит или живет иначе, чем слово Божие учит, тот имени Божиего не прославляет. Поэтому, чтобы Сам Бог не допустил нас до этого, молимся Ему: «да святится имя Твое».
Источник: Об истинном христианстве. Книга II.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Молитва Господня начинается с воззвания: «Отче наш». Сын Божий, соделавшись человеком, соделал человеков сынами Божиими, Своими братиями. Он относится к Богу-Отцу по праву естества: «Отче наш!» и нам дарует благодатное право приступать к Богу, как к Отцу, начинать нашу молитву к Нему с чудного, поразительного начала, которое не дерзнуло бы прийти на мысль никому из человеков: «Отче наш!»
Начало молитвы Господней — дар Господа, дар цены бесконечной, дар Искупителя искупленным, Спасителя спасенным. Прошения, из которых состоит молитва Господня, — прошения даров духовных, приобретенных человечеству искуплением. Нет слова в молитве о плотских, временных нуждах человека. Заповедавший искать единственно Царства Божия и правды его, обетовавший приложить все нужное временное ищущим этого царства, преподает молитву сообразно заповеданию и обетованию. Началом молитвы Господней, которым дозволено человеку относиться к Богу, как к отцу, объясняется причина возвышеннейших прошений, составляющих молитву. Сын может просить у отца всего, что имеет отец. И мы в молитве Господней просим Бога, чтоб Он даровал нам Себя в неотъемлемое имущество наше, чтоб Он жительствовал в нас, учредил в нас Свое царство, чтоб мы чрез это взаимно жительствовали в Нем, — царствовали при посредстве Его над всем.
Вслед за воззванием и к самому воззванию «Отче наш» немедленно присовокупляется указание на то место, где пребывает Отец, необъемлемый никаким местом, вездесущий, объемлющий Собою все: «Отче наш, иже еси на небесех». Указанием местопребывания на небе Отца возводится молящийся сын на небо.
Молитва Господня дарована человекам прежде, нежели совершилось окончательно их искупление; они названы сынами и призваны к правам сынов прежде усыновления, прежде возрождения Крещением, прежде участия в Тайной вечери, прежде обновления Святым Духом.
Молитва Господня дарована грешникам Где действует Бог, там все возможно и все непостижимо. Дана молитва Господня грешникам, и прежде всего они научаются просить у Бога, Отца своего, «да святится имя» Его. В этом прошении человека заключается сознание в греховности, в падении. В этом прошении заключается прошение о даровании искреннего покаяния. «Да святится имя Твое» в моем душевном храме! Да внидет в душу мою истинное богопознание! Да освятит оно мой ум, мое сердце, всю деятельность мою: «да святится во мне имя Твое». Такое значение этого прошения.
Источник: Аскетическая проповедь.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
После этого мы говорим: Да святится имя Твое, не потому, что мы желаем Богу святиться нашими молитвами, но потому, что просим у Него, чтобы Его имя святилось в нас. Ибо от кого же освятится Бог, Который Сам освящает? Но потому, что Он Сам сказал: Будьте святы, ибо Я свят (Лев 20:7), мы просим и молим, чтобы освященные в крещении мы продолжали быть такими, какими начали. И об этом молимся ежедневно, ибо мы нуждаемся в ежедневном освящении, чтобы непрестанным освящением очистить грехи, которые ежедневно совершаем.
Источник: О Молитве Господней.
Ст. 9−10 Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе
Учение Господне, кроме всех прочих боголепных наставлений, повелевает в молитве испрашивать и сего: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли, то есть сподоби и нас, сущих на земле, стать причастниками того мира горних Сил, который невозмутим, чтобы, как в них преуспевает вся воля Твоя, так и в нас совершалось благоугодное Тебе.
Посему, зная о сем и прежде, и научившись сему теперь от меня, не оставляй сего и неослабно держись мира: потому что он небесный и близкий к Богу.
Источник: Письма. Книга I.
Ст. 9−13 Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь
Молитва, которой Господь научил Своих учеников, заключает в себе не что-либо земное, но все небесное и относящееся к пользе души. Ибо она учит просить ни начальства, ни богатства, ни красоты, ни силы, ни чего-либо скоро увядающего, от чего, когда оно и есть, повелевается нам воздерживаться и о наслаждении чем просить, когда сего нет, — излишнее дело.
Даже и то, что в ней представляется маловажным и чувственным, по мнению мужей мудрых, сказано более о Божием Слове, которое питает бесплотную душу и некоторым образом входит в ее сущность и соединяется с нею. Потому и называется хлебом насущным, так как имя «сущность» приличествует более душе, нежели телу. Если же это сказано и о хлебе ежедневном, соразмерном потребности тела, то и он, при таком употреблении, делается духовным, ибо не требовать ничего, кроме хлеба, будет признаком духовного, светлого и любомудрого разумения. Итак, будем просить того, чему научены, а не того, что легко исчезает. Ибо было бы бедственно и означало бы великое неразумие просить того, что, если и имеем, повелевается нам бросать.
Дивишься ты, кажется, краткости этой молитвы, а меня всегда изумляло и изумляет это в кратких словах высокое любомудрие. Ибо если нетрудно произношение слов, то нельзя так сказать о познании силы слов. Потребен не слышатель слов только, но и исполнитель дел. Посему полагаю, что всякий предел дерзости преступает тот, кто не исполняя того, что подобает благоискусному сыну, осмеливается Владыку называть Отцем; кто, делая то, чем бесславится имя Божие, решается произносить: да святится имя Твое; кто, служа одним из первых оруженосцев у мучителя, отваживается выговорить: да приидет царствие Твое, то есть к угнетенным под властью мучителя да приидет победоносный Царь, подающий неодолимую помощь в борьбе со грехом.
И не исполняя на деле ничего, угодного Богу, принимает еще на себя лицемерный вид добродетели и говорит: да будет воля Твоя, якоже на небеси и на земли. Предавшись роскоши и расточительности, отложив многое в запас, не только на пропитание, но и для чревоугодия, смеет молиться: хлеб наш насущный (то есть или подобающий душе, или достаточный для плоти) даждь нам днесь, — тогда как словом днесь указывает Господь на попечение об едином дне, потому что, мыслительную силу души возводя к высшему любомудрию, определяет и самое время прошения. Потом, хотя сам недоступен и жесток, но говорит: остави нам долги наша; сам злопамятен и безмерно мстителен, но говорит: якоже и мы оставляем должником нашим; сам себя ввергает в искушение и пролагает всякие пути, ведущие к опасностям, но говорит: не введи нас во искушение, — что представляется смешным, лучше же сказать, достойным всякого негодования. А охотно следовать за врагом (потому что не насилием, не мучительством препобеждается, но обольщением) и сказать: но избави нас от лукаваго, — выше всякой насмешки. И на словах выражать: яко Твое есть царство, и сила, и слава, а на деле пренебрегать Тем, Кто источает всякую силу и славу, — это уже вовсе непростительно.
Посему, сказать: Отче наш, — имеют право одни те, которые по чудном рождении в Божественном Крещении, по новому и необычайному закону чревоношения, показывают в себе, что они истинные сыны. И сказать: да святится имя Твое, — те, которые не делают ничего, достойного осуждения. И сие: да приидет царствие Твое, — те, которые избегают всего, что доставляет удовольствие мучителю. И сие: да будет воля Твоя, — те, которые показывают это своими поступками. И сие: хлеб наш насущный даждь нам днесь, — те, которые отказываются от роскоши и от расточительности. И сие: остави нам долги наша, — те, которые прощают прегрешившим пред ними. И сие: не введи нас во искушение, — те, которые ни себя самих, ни других не ввергают в оное. И сие: избави нас от лукаваго, — те, которые ведут непримиримую брань с сатаною. И сие: яко Твое есть царство, и сила, и слава, — те, которые трепещут словес Божиих и показывают их в самых делах. Ибо познание молитвы в такой же мере бывает успешно, в какой преуспевают нрав и жизнь молящегося.
Источник: Письма. Книга II.
Ст. 9−10 Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе
В этих [словах] Господь учит молящихся, что [молитву] подобает начинать сразу с богословия, а также посвящает их в таинство образа существования Творческой Причины всего сущего, будучи Сам по сущности этой Причиной. Ибо слова Молитвы являют [нам] Отца, Имя Отца и Царство Его, чтобы мы с самого начала [Молитвы] научились чтить единую Троицу, призывать Ее и поклоняться Ей. Ибо Имя Бога Отца, пребывающее сущностным образом, есть Единородный Сын [Его]. А Царство Бога Отца, также пребывающее сущностным образом, есть Дух Святой. То, что Матфей называет здесь Царством, другой Евангелист назвал Духом, говоря: Да приидет Дух Твой Святый, и да очистит нас. Ведь Отец обладает этим Именем не как вновь приобретенным, и Царство мы понимаем не как созерцаемое в Нем достоинство, поскольку Он не начинал быть, чтобы становиться сначала Отцом, а затем Царем, но, Присносущий, Он всегда есть и Отец, и Царь, совсем не имея начала ни для Своего бытия, ни для того, чтобы становиться Отцом или Царем. Если же Он — Присносущий и всегда есть и Отец, и Царь, то это означает, что и Сын, и Дух Святой всегда сущностным образом сопребывают с Отцом. Они естественным образом существуют от Него и в Нем так, что превышают [всякую] причину и [всякий] разум. Не после Него Они стали быть и не по закону причинности, поскольку связь [Их] обладает способностью совместного проявления того, связью чего она есть и называется, не позволяя рассматривать Их как следующих Один за Другим.
Стало быть, начав эту Молитву, мы научаемся чтить Единосущную и Пресущую Троицу как творческую Причину нашего бытия. Одновременно мы научаемся возвещать и о благодати усыновления в нас, удостаиваясь называть Отцом по благодати своего Творца по естеству. И это для того, чтобы, испытывая благоговейный страх перед именем Родителя [нашего] по благодати, мы старались бы запечатлеть в [своей] жизни черты Родившего нас, освящая имя Его на земле, уподобляясь Ему, являя себя делами своими детьми [Его] и прославляя своими мыслями и делами Самосовершителя усыновления [нашего] — по природе Сына Отца.
А святим мы имя небесного Отца своего по благодати, когда умерщвляем привязанную к материи похоть и очищаемся от тлетворных страстей. Ибо освящение есть полнейшая неподвижность и умерщвление чувственной похоти. Находясь в таком состоянии, мы унимаем непристойный вой ярости, не имея более похоти, возбуждающей ее, а также подстрекающей ее воевать из-за своих наслаждений. А поэтому похоть, благодаря сообразной с разумом святости, умерщвляется в нас. Ведь ярость, по природе [своей] неся в себе возмездие за похоть, обыкновенно перестает неистовствовать, когда видит похоть умерщвленной.
Итак, через отвержение похоти и ярости естественным образом приходит к нам, согласно Молитве Господней, мощь Царства Бога Отца, когда мы после отвержения страстей удостаиваемся говорить: Да приидет царствие Твое, то есть Дух Святой, и когда уже соделались, через этот Дух и благодаря образу существования и логосу кротости, храмами Бога. Ибо [Господь] говорит: На кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого, и трепещущаго словес Моих (Ис 66:2). Отсюда ясно, что Царство Бога Отца принадлежит смиренным и кротким. Ибо говорится: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф 5:5). Бог обещал в наследие любящим Его не эту землю, которая по природе занимает во вселенной срединное положение. Открывая нам истину, Он говорит: Ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах (Мф 22:30). И еще: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф 25:34). И опять в другом месте Он с благодарением сказал работавшему: Войди в радость господина твоего (Мф 25:21). А за Ним и божественный Апостол говорит: Ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными (1Кор 15:52). Также: Потом мы, оставишеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1Фес 4:17).
Источник: Толкование на молитву Господню.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Вопрос. Отец мой! Как надобно молиться: произносить ли: Отче наш, как сказал Господь, или следовать Авве Макарию Скитскому, который говорит, что не нужно многословить, а простирая руки взывать: «Господи! Как Ты хочешь и как знаешь, помилуй меня». Если же восстанет брань, то: «Господи, как Тебе угодно, помоги (мне)». Не совершенным ли только заповедано произносить: Отче наш, и проч.?
Ответ. Отче наш повелено произносить и совершенным и грешным: совершенным для того, чтобы они, познавши, чьими сынами сделались, постарались не отпасть от Него; грешным же для того, чтобы они со стыдом, называя Отцем Того, Которого часто оскорбляли, осудили бы себя и пришли в раскаяние. Но, как мне кажется, (Отче наш) более прилично грешным; ибо грешным свойственно говорить: остави нам долги наша. Какие же долги имеют совершенные, соделавшиеся сынами Отца Небесного? А говорить: не введи нас во искушение, но избави от лукаваго — равносильно словам Аввы Макария: «помилуй» и «помоги».
Источник: Руководство к духовной жизни в ответах на вопросы учеников.
Сице убо молитеся вы: Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое
Зачем мы говорим: Отче наш, Иже еси на небесех? Затем, что после грехопадения прародителей Господь, так сказать, удалился с земли на небеса, потому что храм и местопребывание Бога на земле — сердце человеческое, сердце чистое, а его-то и не стало после грехопадения: наполнилась земля злодеяниями (Быт 6:11). Господь с небесе призре на сыны человеческия, видети, аще есть разумеваяй, или взыскали Бога. Вси уклонишася… непотребни быша… до единаго (Ср.: Пс 13:2−3).
Затем говорим: да святится имя Твое — чтобы оно святилось, а не бесчестилось людьми, их неправдами, беззакониями.
Источник: Дневник. Том III. 1860−1861.
Если воистину ты называешь Бога Отцем своим, то надейся же на него, как на Отца единого, всеблагого, всемогущего, премудрого, неизменяемого в любви Своей и во всех совершенствах.
Источник: Моя жизнь во Христе.
Отче наш, Иже ecu на небесех! На небесех Отец наш — говорим для того, чтобы всегда помнили, что наше житие на небесах есть, что мы небесные по природе, что где Отец, там будут и дети. Да святится имя Твое. Вот первое и пламеннейшее желание наше в этой жизни: чтобы святилось имя Отца нашего Небесного, грехами нашими бесчествуемое и хулимое.
Слова: да святится имя Твое предполагают в молящемся искреннее желание прославления имени Божия святостию жизни христианской, христианскою благотворительностию, в особенности стремлением друг друга к просвещению, вспомоществованию, и радость о прославлении Божественного имени, желание, чтобы воздвиг Бог больше деятелей к прославлению имени Божия разными делами благими.
Зачем мы говорим: Отче наш, Иже ecu на небесех? Затем, что после грехопадения прародителей Господь, так сказать, удалился с земли на небеса, потому что храм и местопребывание Бога на земле — сердце человеческое, сердце чистое, а его-то и не стало после грехопадения. Наполнилась земля злодеяниями (Быт 6, 11). Господь с небес призрел на сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога. Все уклонились, сделались… непотребными… нет ни одного (Пс 13, 2−3). Затем говорится: да святится имя Твое — чтобы оно святилось, а не бесчестилось людьми, их неправдами, беззакониями.
Да святится имя Твое. Когда же и как святится имя Божие? Например, когда мы милосерды, сострадательны к бедным, сирым, вдовам, когда щедры при подаянии милостыни, когда дружелюбны, когда святы, вообще когда мы стараемся украсить себя всякою добродетелию — тогда мы святим имя Божие. Ничем так не святится имя Божие, как взаимною любовию, ибо Бог есть любовь (1Ин 4, 8, 16).
Да святится имя Твое. Обязанность святить имя Божие лежит на всех, но преимущественно на нас, ибо нас Господь поставил быть светом мира, и мы должны более всех прославлять Господа всею своею жизнию, наша жизнь должна быть вся горящим светильником. Священник по преимуществу должен свzтить кротостию, смирением, верою и упованием на Бога, любовию, нелюбостяжанием, ревностию о славе Божией и о спасении душ человеческих, усердным смирением всем. Все же мы, называющиеся духовными, должны являть всем мирянам образ жизни духовный, а не плотской, чувственный; на самом лице нашем должно выражаться наше горнее мудрствование; в храме Божием, который назначен быть особенным, священным местом прославления имени Божия, мы должны являть всем пример благоговейного служения Господу Всецарю: здесь-тο особенно должен светить свет наш пред человеки, ибо здесь-то священник, диакон и причетник стоят как бы на свещнике, в виду всех, как живые проводники в народ веры и упования на Бога, как живые примеры кротости, смирения, благоговения к святости храма, ко всем службам, ко всем священным чтениям, песнопениям, священным действиям.
Отче наш, Иже ecи на небесех! Какое высокое, трогательное духовное зрелище, когда эти слова в многочисленном церковном собрании, или в кругу членов семейства, или в собрании питомцев, или в собрании воинов произносятся от души, истинно, единым сердцем и едиными усты. Какое высокое зрелище, когда видишь, что эти слова оправдываются и в самой жизни людей, когда все имеют друг ко другу чувство братской любви, живут мирно, повинуясь младшии страшим, менее умные более умным, друг другу отдавая должное, друг друга уважая, честию друг друга больше творяще (Рим 12, 10). Какое небесное поистине зрелище, когда, садясь за стол многочисленной и разнородной семьей, все едиными устами и единым сердцем говорят: Отче наш — и исповедуют единого Отца Небесным, всесвятым Царем, желая исполнения на земле воли Его единого, исповедуя Его единого питателем всех. Какое высокое зрелище, когда хозяин дома свои блага — пищу и питие — восписует не себе, а Богу, почитая дары Его общими для всех, когда он сравнивает себя со всеми другими и как бы сам принимает угощение, а не он угощает других.
Источник: Дневник. Том IV. 1860−1861.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Итак, пусть новый народ, призванный к вечному наследию, пользуется словом Нового Завета и говорит: Отче наш, сущий на небесах, то есть среди святых и праведных — ибо Бог не ограничен пространством. Небеса же, со своей стороны, превосходят все тела мира, но лишь те тела, которые не могут располагаться нигде, кроме как в пространстве. Если же считать, что Бог располагается на небесах, словно на неких превосходящих землю частях, тогда птицы, образ жизни которых ближе к Богу, более почтены [Им]. Но ведь не написано: «Господь близок к возвышенным людям или к тем, кто обитает в горах», но написано: Близок Господь к сокрушенным сердцем (Пс 33:19), что более относится к смирению.
Источник: О нагорной проповеди Господа.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах
Одно дело — обет, другое — молитва. Обет — это обещание Богу, например, когда кто-нибудь обещает воздерживаться от вина или чего-либо другого; молитва же — это прошение благ. Говоря «Отче», показывает тебе, каких благ ты удостоился, сделавшись сыном Божиим, а словом «на небесах» указал тебе на отечество твое и отеческий дом. Поэтому если желаешь Бога иметь своим Отцом, то смотри на небо, а не на землю. Ты не говоришь: «Отче мой», а «Отче наш», потому что ты должен всех считать за братьев своих детей одного Отца Небесного.
Да святится имя Твое
то есть делай нас святыми, чтобы прославлялось имя Твое, ибо как чрез меня хулится Бог, так чрез меня Он и святится, то есть прославляется, как Святый.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
Сице убо молитеся вы: Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое
Сице убо молитеся вы
Как?
Отче наш, Иже еси на небесех
Нужно взвесить каждое слово. Повелевает говорить Отче, чтобы мы помнили о небесном родстве и, как усыновленные Богу, были достойны такого дара, и чтобы жили достойно такого Отца. Кто, живя дурно, называет Бога своим Отцом, тот лжет и на Бога, и на себя самого. Далее (повелевает говорить) наш, чтобы мы знали, что все мы, верующие, — друг другу братья, будучи усыновлены одному и тому же Богу, и чтобы, постоянно исповедуя это, не превозносились над смиренными, не думали, не говорили и не делали вообще ничего против своих братьев, но друг за друга молились. Прибавил: Иже еси на небесех, чтобы мы всегда взирали на небо, слыша, что это есть наше отечество, а тем более говоря это, — и чтобы мы, презирая земное, спешили восходить по лестнице добродетелей туда, где Отец наш. Говоря, что Бог на небе, мы не ограничиваем Его пребывание одним небом, так как Он непостижим и беспределен; но говорим, что Он существует везде, а преимущественно в местах, которые наиболее достойны принять Его. Поэтому мы говорим, что Бог существует на небе, потому что это — самое чистое место, потому что на нем пребывают Бестелесные Силы и сонмы святых, на которых Он почивает. Златоуст всю эту переданную молитву относит к Сыну, так как и Он называется Отцом нашим, как Творец, Ходатай, Промыслитель и Учитель. Но на этом же основании можно назвать Отцом нашим и Духа Святого. Итак, можно ее относить в частности к каждому из Лиц, и вообще — к одному и тому же Божеству их.
Да святится имя Твое
Святится, т.е. прославляется. Когда мы живем добродетельно, то Бог прославляется теми, которые видят это. Да просветится, говорит, свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф 5:16). Славное само по себе имя Твое пусть прославляется и через нашу жизнь.
Источник: Толкование Евангелия от Матфея.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Молитва начинается со свидетельства о Боге и о заслугах веры, когда мы говорим: Отче, сущий на небесах! Ибо мы и Бога просим, и веру исповедуем, заслугой которой является такое обращение. Написано: Тем, которые уверовали в Него, дал им власть, чтобы назывались сынами Божьими (Ин 1:12).
…Господь весьма часто именовал нашим Отцом Бога и даже предписал, чтобы мы никого на земле не называли Отцом, но только Того, Которого имеем на небесах (Мф 23:9). Поэтому, молясь так, мы исполняем заповедь. Блаженны те, кто познает Отца. Вот почему укоряется Израиль, о чем Дух свидетельствует небом и землею, говоря: Сыновей родил, а они Меня не познали. И мы, говоря «Отец», также именуем Бога. Это наименование выражает и наше почтение, и Его власть. В Отце призывается и Сын. Я, говорит Он, и Отец — одно (Ин 10:30). Не останется без внимания и [наша] мать — Церковь. Ибо в Сыне и Отце узнается мать, а в ней явно имя и Отца, и Сына.
Источник: О молитве.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Согласно апостолу, наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего, но подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного (Гал 4:1−2). Полнота же времени (Гал 4:4) состоит в пришествии Господа нашего Иисуса Христа, когда желающие получают усыновление, как учит Павел посредством слов: Вы не приняли духа рабства, чтобы жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» (Рим 8:15).
Источник: О молитве.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Один брат спросил авву Исаию о словах молитвы евангельской: что значит да святится имя Твое? Авва сказал в ответ: это относится к совершенным, ибо имя Божие не может святиться в нас, преобладаемых страстями.
Источник: Великий Патерик.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Молитесь же так. Господь предлагает лишь образец христианской молитвы, и потому это не значит, что христианин этими только словами молитвы Господней и должен всегда молиться, не употребляя других молитвословий. В ней содержится сущность христианской молитвы, дальнейшие же подробности, очевидно, могут составлять предметы для множества молитвословий, которые действительно составлены в Церкви Христовой и употребляются в таком или другом объеме всеми христианскими народами и вероисповеданиями.
Отче наш. Бог — Отец всех людей, как Творец и первый Виновник происхождения всех людей, как Хранитель всего рода человеческого, и, кроме того, Он Отец всех христиан по особенному благодатному во Христе усыновлению Им всех их (Рим 8:14−17).
Наш. Этим повелевает возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь в виду собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего» (Златоуст; ср.: Феофилакт).
Сущий на небесах! Бог вездесущ, но на Небесах преимущественно сияют Его слава и богатство Его благодеяний, и там Ангелы и избранные Его наслаждаются Его лицезрением, Небеса по преимуществу поведают Его величие и славу, почему Небеса и представляются особенным местом Его присутствия; там и Престол Его (Ис 66:1; Пс 2:4; Пс 102:19, 11, 24; Иов 22:12 и далее; Деян 7:55−56; 1Тим 6:16); оттуда нисходит Дух Святой (Деян 2:3−4); оттуда глас Божий (Ин 12:28) и Ангелы Божии (Ин 1:51). Произнося эти слова, молящийся призывается отложить все земное и телесное и возносит ум свой и сердце к Небу, куда должны стремиться все наши силы (ср.: Златоуст и Феофилакт).
Да святится имя Твое. Имя Божие свято само по себе, но оно может святиться еще в верующих и верующими, когда они и словом, и делом прославляют имя Божие (5, 16); точно так же, как оно может бесславиться богохулением и тяжкими пороками и грехами. «Пусть Твое святое имя славится и превозносится всеми, во всех местах, во все времена, во всей вселенной» (Златоуст; ср.: Феофилакт).
Имя Твое. Все, что Твое имя заключает в себе и выражает собою, Твое существо, Твои совершенства и свойства, открытые людям для познания и прославления их. Имя — вместо сущности.
Источник: Толковое Евангелие.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Он пожелал называться не Господом, а Отцом, дабы подать нам твердую уверенность в прошении и обильную надежду получить. Ведь рабы не всегда получают то, что просят, и не всегда добросовестно просят надлежащее. Ибо часто рабы заботятся о своей выгоде, а не о выгоде господина, и поэтому не всегда заслуживают, чтобы их выслушали. Но сыновья всегда получают, так как с доброй совестью просят надлежащее; и заботятся более о выгоде отца, а не о своей; и поэтому они всегда заслуживают, чтобы их выслушали. Так и ты, если веришь, что ты — сын Божий, проси, что и тебе полезно получить, и Ему подобает дать. Но если ты постоянно будешь просить о плотском и земном, то либо с трудом обретешь, либо, быть может, и вообще не получишь. Разве Он может охотно подать тебе то, от обладания чем постоянно тебя удерживает?
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Молитесь же так: буквально — и так, молитесь вы так. На русском неблагозвучное и так (οΰν) в соединении с так (ούτως) было очевидной причиной, по которой “и так” изменено было на “же.” Греческая частица выражена в Вульгате словом “следовательно” (si ergo vos orabitis), а в нем и англ. “поэтому” (darum, thorefore). Общая мысль выражается и в этих переводах недостаточно ясно и верно. Это зависит не только от трудности, но и прямо от невозможности передать здесь точно греческую речь на другие языки. Мысль та, что “так как вы в своих молитвах не должны походить на молящихся язычников, и так как ваши молитвы должны отличаться иным характером сравнительно с их молитвами, то молитесь так” (Мейер). Но и это к смыслу лишь некоторое приближение, дальше которого, по-видимому, идти уже невозможно. Между тем, от верного объяснения слова “так” зависит многое. Если мы примем его в значении именно так, а не иначе, то будет ясно, что все наши церковные и другие молитвы, за исключением “Отче наш,” излишни и несогласны с учением Спасителя. Но если бы Спаситель заповедал произносить только эту молитву (ταύτην την εύχήν), или только то, что Он сказал (ταύτα), то в слововыражении следовало бы ожидать полной точности; и было бы, кроме того, непонятно, почему в двух редакциях молитвы Господней, у Матфея и Луки (11:2−4), существует разница. Разностей больше на греческом языке, чем на русском: но и на последнем она заметна в 4-м прошении (Лк 11:3). Если мы сделаем перевод οΰτως — таким образом, в этом роде, в этом смысле, подобно этому (simili или eodem modo, in hunc sensum), то это будет значить, что молитва Господня, по мысли Спасителя, должна служить только образцом для других молитв, но не исключать их. Но в этом последнем случае мы придадим значение слову οΰτως такое, какого оно в действительности не имеет, и особенно оно не употребляется в значении simili modo или in hunc sensum. Далее, говорят, что если бы выражение следовало понимать не в строгом смысле, то было бы сказано: “молитесь как бы так” (ούτως πως — Толюк). На точность и определенность слов молитвы, по мнению некоторых экзегетов, указывают и слова из Луки “когда молитесь, говорите ”(11:2), где, словом “говорите” выражается точное повеление, чтобы молящие произносили те именно слова, какие указаны Христом.
Ни с тем, ни с другим из приведенных толкований нельзя, однако, вполне согласиться вследствие их односторонности. Нужно помнить, что Христос, как прежде, так и здесь, предоставляет самим людям выводить из Своих слов дальнейшие заключения и следствия. Так и здесь излагается просто начальная или первоначальная молитва, молитва всех молитв, превосходнейшая молитва. Ее изучение прежде всего нужно для каждого христианина, будет ли это взрослый или ребенок, потому что, по своей детской простоте, она доступна пониманию ребенка и может служить предметом глубокомысленных рассуждений для взрослого. Это детский лепет начинающего говорить ребенка и глубочайшее богословие взрослого мужа. Молитва Господня не есть образец для других молитв и не может быть образцом, потому что она неподражаема по своей простоте, безыскусственности, содержательности и глубине. Она одна достаточна для человека, не знающего никаких других молитв. Но, будучи начальной, она не исключает возможности продолжений, следствий и разъяснений. Сам Христос в Гефсимании молился, произнося собственно эту молитву (“да будет воля Твоя” и “не введи нас во искушение”), выражая это только в других словах. Также и Его “прощальная молитва” может считаться расширением или распространением молитвы “Отче наш” и служить для ее истолкования. Как Христос, так и апостолы молились и иначе, и дали нам пример произнесения других молитв.
Судя по сообщению Луки, Спаситель, в несколько измененном виде, произнес ту же молитву в другое время, при других обстоятельствах. Но существует и мнение, что он произнес эту молитву только один раз, и что или у Матфея, или Луки время и обстоятельства произнесения не определяются точно. Решить вопрос, как это было, в настоящее время нет никакой возможности.
Есть ли молитва Господня произведение самостоятельное, или же она в целом или в отдельных выражениях заимствована из священного писания и из других источников? Мнения опять разделяются. Одни говорят, что “вся она искусно составлена из еврейских формул (tota haec oratio ex formulis Hebraeorum cocinnata est tam apte). Другие держатся противоположного мнения. Утверждая, что первый взгляд, если бы и был принят, не содержал бы в себе ничего непочтительного или подлежащего возражениям, указывают, однако, что попытки подыскать параллели для молитвы Господней из библейских или раввинских источников до настоящего времени оказывались неудачными. Такое мнение в настоящее время преобладает в новозаветной экзегетике. Отдаленные параллели, как утверждают, если и можно подыскать, то только к первым трем прошениям. Указываемое Бенгелем и другими сходство молитвы Господней с некоторыми изречениями в первом послании Петра и проч., следует признать лишь весьма отдаленным и, может быть, только случайным, хотя встречающиеся здесь параллели и имеют для истолкования некоторое значение. В церковной литературе самое древнее упоминание о молитве Господней встречается в “Учении 12 апостолов” (Διδαχή гл. 8), где она приведена полностью по Матфею с небольшим различием (άφίεμεν — άφήκαμεν), с добавлением “славословия” и слов: “так молитесь трижды в день.”
Число прошений определяется различно. Блаженный Августин принимает 7 прошений, святой Иоанн Златоуст 6.
Молитва начинается призыванием, где Бог называется “Отцом.” Такое название встречается, хотя и редко, в Ветхом Завете. Не говоря о том, что в Ветхом Завете люди иногда называются “сынами Божиими,” встречаются и прямые названия Бога Отцом, напр., Втор 32:6; Прем 14:3; Ис 63:16; Иер 3:19; Мал 1:6. В Сир 23:1 имя Бога, как Отца, употреблено в качестве призывания. И не только евреи, но и язычники называли, напр., Зевса или Юпитера отцом. В “Тимее” Платона есть место, где Бог называется Отцом и Творцом мира (о πατήρ και ποιητής του κόσμου); Юпитер по Толюку = Diovis = Deus et pater. Но вообще в ветхозаветной идее (не говоря об язычниках) мы наблюдаем, что она была больше специальна, чем универсальна, и не сделалась концепцией, определяющей характер Бога. Отношение Бога к Израилю было отеческим, но не было видно, чтобы оно было таковым по самой своей сущности, и что все люди подлежали Божиим отеческой любви и попечению. Законная идея о Боге все еще преобладала. Могущество и трансцендентальность были выдающимися свойствами Божиими. (Трансцендентальность — понятие схоластической философии, обозначающее аспекты бытия, которые выходят за пределы ограниченного существования, эмпирического мира. Трансцендентальность характеризует высшие и универсальные предметы метафизического познания. Прим ред.) Признание этого было правильным и важным, но оно подлежало одностороннему развитию, и такое развитие приняло обособленный вид в позднейшем иудействе. Законничество и обрядность позднейшего иудейского периода возникли, в значительной степени, от неспособности народа восполнить истину о царском Могуществе Божием истиною об Его отеческой любви. Законное подчинение, выражающееся в обрядах, в которых думали выразить почтение трансцендентальному величию Божию, более, чем сыновнее почтение и нравственное повиновение, было господствующей нотой фарисейского благочестия.” Но Иисус Христос говорил о Боге, преимущественно, как об отце. Выражение “Отче наш” — единственное, где сказано Христом “наш” вместо “ваш;” обыкновенно же “Мой Отец” и “ваш Отец.” Легко понять, что в призывании Спаситель не ставит Себя в отношение к Богу, одинаковое с другими людьми, потому что молитва была дана другим. Словами “сущий на небесах” не выражается мысли: “возвышеннейший и вездесущий Отец,” или “высочайший, всемогущий, преблагий и всеблаженный” и проч. Здесь обозначается просто обычное представление людей, какое они имеют о Боге, как о Существе, имеющем особенное пребывание на небесах. Если бы не было прибавлено “сущий на небесах,” то молитва могла бы почти относиться ко всякому земному отцу. Прибавление этих слов показывает, что она относится к Богу. Если бы в призывании сказано было: “Боже наш,” то не было надобности вовсе прибавлять “сущий на небесах,” потому что и без того это было бы понятно. Таким образом, “Отче наш” равносильно и равнозначительно слову Бог, но с прибавкой важной характеристики — отчества Божия, и вместе с тем мысли о любвеобильном отношении Бога к людям, как Отца к Своим детям. Замечания экзегетов о том, что Спаситель хотел здесь обозначить не только отчество, или отеческую любовь к людям, но и самое братство людей между собою, участие всякого верующего в этом братстве, могут быть приняты. Сыновнее отношение людей к Богу основывается, однако, на личном отношении их ко Христу, потому что только через Него люди имеют право называть Бога своим Отцом.
Да святится имя Твое. Вместо всяких хитроумных рассуждений и толкований этих слов легче всего, как кажется, понять смысл прошения из противоположения. Когда не святится среди людей имя Божие? Когда они не знают Бога, учат о Нем неправильно, не чтут Его своею жизнью и проч. Отношение людей к Богу во всех прошениях представляется под образами земных отношений. Нам вполне понятно, когда дети не чтут своего земного отца. То же можно сказать и относительно почитания имени Бога. Бог Сам по Себе свят. Но мы противоречим этой святости, когда с непочтением относимся к имени Божию. Дело, таким образом, не в Боге, а в нас самих Что касается самого выражения “да святится имя Твое,” а не самое существо, или какое-либо из свойств Божиих, то о существе Божием и свойствах не говорится не потому, что оно само по себе свято, а потому, что самое существо Божие для нас непостижимо, и что имя Божие есть обозначение, в смысле, доступном всем простым людям, самого божественного Существа. Не о существе Бога, а о имени Его говорят простецы, об имени думают, при помощи имени отличают Бога от всех других существ. По словам Толюка, слово “святить” соответствует “прославлять” и “славословить” (εύλογεϊν). У Оригена — возвышать, возвеличивать и прославлять. Феофилакт говорит: “сделай нас святыми, подобно тому, как и Ты через нас прославляешься. Как богохульства произносятся мною, так пусть и святится Бог мною же, т.е. пусть прославляется, как Святый.”
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Первое, что открывает Христос тем, кто просит научить Его молиться, первое, что оставляет Он им как некий бесценный дар, и утешение, и радость, и вдохновение, — это возможность Бога назвать Отцом, узнать Его как Отца.
Чего только не думал человек о Боге, каких только теорий не создавал! Он называл Его — Абсолют, Первопричина, Господь, Вседержитель, Творец, Мздовоздаятель, Бог и т. д., и т. д. И в каждой из этих теорий, в каждом из этих определений есть, конечно, и доля истины, и подлинный опыт, и глубина созерцания. Но вот одно слово «Отец» и прибавленное к нему — «наш» включает в себя все это и одновременно раскрывает это как близость, как любовь, как единственную, неповторимую и радостную связь.
«Отче наш» — тут и знание о любви, и ответ на любовь, здесь уже опыт близости и радость этого опыта, здесь вера делается доверием, зависимость претворяется в свободу, близость, раскрывается как радость. Это уже не домыслы о Боге, это уже знание Бога, это уже общение с Ним в любви, в единстве и доверии. Это уже начало знания вечности. Ибо сам Христос сказал: «Сия же есть жизнь вечная да знают Тебя» (Ин 17:3).
Это обращение, следовательно, не только начало, но и основа всей молитвы, то, что делает все другие прошения ее возможными и наполняет их смыслом. Христианство есть в самом глубоком и первичном смысле этого слова религия отцовства, и это значит, что оно основано не на домыслах разума и не на доказательствах философии, а на опыте любви, которую мы ощущаем изливающейся на нашу жизнь, и на опыте любви личной.
Все это сказано, все это заключено, все это живет в начальном обращении молитвы Господней: «Отче наш». И сказав это, мы прибавляем: «иже еси на небесех» — «который на небе». И этим самым вся молитва (а в молитве и вся наша жизнь) обращена ввысь, поднята к небу, ибо небо, конечно, — то вертикальное измерение жизни, та обращенность человека к горнему и духовному, которую так страстно ненавидят, над которой так плоско издеваются все сторонники сведения человека к одному животному и материальному.
Это не физическое или астрономическое небо, как стараются всегда доказать казенные пропагандисты безбожия, — это небо как высший полюс человеческой жизни: «Отец, сущий на небе». Это вера человека в распростертую над миром и весь мир пронизывающую Божественную Любовь. И это вера в мир как отражение, отсвет, отблеск этой любви, это вера в небо как конечное призвание славы и достоинства человека, как его вечный дом.
Радостным утверждением всего этого, радостным призывом ко всему этому начинается молитва, которую Сам Христос оставил нам как выражение Богосыновства. «Отче наш, иже еси на небесех».
За радостным, торжественным и любовным обращением: «Отче наш, иже еси на небесех», следует первое прошение, и оно звучит так: «Да святится имя Твое». О чем же молимся мы, чего просим, чего хотим, произнося эти слова? Что значит святить Имя Божие?
Я убежден, увы, что большинство верующих, говоря это, попросту не задумываются об этих словах. Что же касается неверующих, то они, наверное, только лишний раз пожимают плечами на это непонятное и таинственное словосочетание: «Да святится имя Твое».
Святым, священным издревле называл человек то, что он признавал стоящим над собой как высшую ценность, требующую почитания, признания, восхищения, благодарности, но вместе с тем и притягивающим к себе, вызывающим стремление к обладанию и близости. Мы говорим о священном чувстве Родины, о священной любви к родителям, о священном трепете перед красотой, совершенством, прекрасным. Священное — это, следовательно, высокое, чистое, требующее напряжения всего самого лучшего, лучших чувств, лучших стремлений, лучших надежд в человеке. И особенность того, что мы называем священным, в том как раз и заключается, что оно требует от нас внутреннего признания самоочевидным свободным требованием; не только просто признания, но и действий, но и жизни, согласной с этим признанием. Признание того, что дважды два — четыре, или того, что вода закипает при такой-то температуре, не делает нас ни лучше ни хуже; в таком признании сходятся праведник и негодяй, глупый и умный, исключительный человек и посредственность. Но вот если открылось нам священное в виде будь то красоты, будь то нравственного совершенства, будь то глубинной интуиции в сущность мира и жизни — открытие это немедленно чего-то требует от нас, что-то совершает в нас, куда-то нас зовет, обязывает, влечет.
Религиозный опыт есть опыт священного в его самом чистом виде. Каждый, кому так или иначе дан этот опыт, знает, что он пронизывает всю жизнь, требует изменения и внутреннего преображения. Но он знает также и то, что стремление это наталкивается на инертность, слабость, мелочность нашего существа, и прежде всего на тот почти инстинктивный испуг человека перед священным, то есть возвышенным, чистым и Божественным, испуг, о котором я говорил в прошлой моей беседе. Сердце и душа как будто ранены этим священным, в них зажигается вдохновение — это стремление сделать всю жизнь сообразной с ним. Но вот, как говорит апостол Павел, находим мы в себе закон, противоборствующий этому стремлению (Рим 7:23).
«Да святится имя Твое» — это вопль человека, увидевшего и познавшего Бога и знающего, что только тут, в этом видении, в этом знании — и подлинная жизнь, и подлинное вдохновение, и подлинное счастье.
«Да святится имя Твое» — пусть все в мире, прежде всего моя жизнь, мои дела, мои слова будут отражением этого священного и небесного имени, которое открылось и даровано нам Пусть станет снова жизнь восхождением к свету, трепетом, хвалой, силой добра. Пусть наполнено будет все Божественным смыслом и Божественной любовью.
«Да святится имя Твое» — это также и вопль о помощи в этом трудном подвиге восхождения и преображения, ибо со всех сторон обнимают нас и в нас самих одолевают тьма, злоба, мелочность, поверхностность, суета. За каждым взлетом следует падение, за каждым усилием — такой припадок слабости и уныния, как горестно сказал когда-то Тютчев: «Жизнь, как подстреленная птица, подняться хочет — и не может…».
Опыт священного — это таинственное «прикосновение мирам иным», это «мимолетное виденье чистой красоты» — не легче, а труднее делает жизнь, и подчас завидовать начинаешь людям, просто и бодро живущим, погруженным и в суету, и в мелочи жизни, без всякой внутренней борьбы. Однако только в этой борьбе исполняет человек по-настоящему свое высокое призвание, только тут, в этом усилии, в этих подъемах и падениях может почувствовать себя человеком.
И вот обо всем этом — первое прошение молитвы Господней. Такое короткое, такое одновременно и радостное, и трудное: «Да святится имя Твое».
Все лучшее во мне не только произносит эти слова, но и подлинно живет ими, все во мне хочет новой жизни, жизни, которая светилась бы и горела, как священное пламя, сжигая всю нечистоту, все недостойное данного мне видения, тянущее меня вниз. Боже мой, как трудно это прошение, какое бремя возложил на нас Христос, оставив его нам, открыв нам, что в нем единственно достойная и потому наипервейшая молитва наша к Богу! Как редко мы произносим эти слова, сознавая все это, и все-таки хорошо, что повторяем их снова и снова.
Ибо только пока звучит в мире это «Да святится имя Твое», пока не забыты эти слова, не может окончательно расчеловечиться человек, до конца изменить тому, к чему призван и для чего создал его Бог…
«Да святится имя Твое».
Молитва «Отче наш» — больше чем молитва, это явление и раскрытие того духовного мира, для которого мы созданы, той иерархии ценностей, которая одна позволяет нам все расставить на свои места в нашей жизни. В каждом прошении — целый пласт нашего собственного самосознания, целое откровение о нас самих
«Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое» — это значит, что моя жизнь отнесена к высшему и Божественному, абсолютному бытию, и только в этой отнесенности находит свой смысл, свой свет, свое направление.
Источник: Беседы на радио «Свобода». Молитва Господня.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
Молитесь же так, — говорит Господь, и предлагает нам Свой Божественный образец молитвы не для того, чтобы мы молились только этой одной молитвой, но чтобы из нее, как из источника, почерпали мысли для всех других молитв, чтобы не вносили в другие молитвы того, что противно духу этой молитвы. Кратка эта молитва Господня, но она объемлет все учение Господа, приводит на память все Его уроки и наставления, так что она воистину есть «сокращение всего Евангелия». И какая молитва может быть более действительна у Отца Небесного, как не та, которая изречена устами Единородного Сына Божия? «Будем же, возлюбленнейшие братья, — увещавает святой Киприан, — молиться так, как научил нас Учитель — Бог. Да познает Отец словеса Сына Своего, когда творим к Нему молитву. Когда мы, грешные, молимся о грехах своих, будем произносить слова Ходатая нашего. Он Сам говорит, что о чем бы мы ни просили Отца во имя Его, даст нам; поэтому испросим все, что нужно нам, во имя Христа, если будем просить Его же молитвой». Но чтобы молитва Господня была вполне усвоена нашим сердцем и восходила к Богу от всего сердца, для этого вникнем в каждое слово этой благодатной молитвы и прислушаемся к благоговейным размышлениям святых отцов и учителей Церкви, изъяснявших эту молитву. Молитва Господня заключает в себе священное число — семь прошений; в начале ее стоит воззвание к Богу, как к Отцу, а в конце — славословие. Отче наш! «О, какое к нам снисхождение, — говорит святой Киприан, — какое обилие благоволения и благости Господа, когда Он дозволил нам называть Бога Отцом, а себя именовать сынами Божиими так же, как и Христос, Сын Божий! Никто из нас не дерзнул бы употребить это имя в молитве, если бы Он Сам не дозволил так молиться». — «Какое превеликое Божие человеколюбие! — размышляет святитель Кирилл Иерусалимский. — Отпадшим от Него и дошедшим до крайности во зле даруется такое прощение всего худого и такая благодать, что они именуют Его Отцом. Отче наш!» — «О, какое чрезвычайное человеколюбие! О, какая превосходная честь! — восклицает святитель Иоанн Златоуст, — какое слово будет в состоянии воздать благодарность Подающему нам такие блага? Посмотри, возлюбленный, на ничтожество твоей и моей природы, вникни в сродство ее — в эту землю, пыль, грязь, глину и пепел, потому что мы созданы из земли, и опять наконец разлагаемся в землю. Представь это и удивляйся непостижимому богатству великой благости к нам Божией, по которой заповедано тебе называть Его Отцом, земному — Небесного, смертному — Безсмертного, тленному — Нетленного, временному — Вечного». — «Во всяком прошении, — говорит блаженный Августин, — прежде всего стараются снискать благоволение того, к кому обращаются с прошением, а потом уже излагают самое прошение. А это благоволение обыкновенно снискивается похвалой тому, кого просить намерены. В Писании много есть речений, коими изъявляется хвала Богу, но не найдешь, чтобы Израилю предписано было взывать к Богу: Отче наш. Это преимущество дано новому Израилю — христианам; им дана власть быть чадами Божиими и взывать: Авва Отче!» — «Господь часто именовал Бога Отцом нашим, — замечает еще один древний учитель, — даже заповедал это. Взывая так в молитве, мы исполняем Его заповедь. Блаженны те, которые познают в Боге Отца». Имя Бога Отца открыто нам в Сыне, как Сам Сын говорит об этом: Я открыл имя Твое человекам (Ин 17:6). «Называя Бога Отцом, — говорит блаженный Августин, — мы и любовь свою свидетельствуем, ибо что для детей сладостнее имени Отца? и уверенность в получении просимого изъявляем, ибо в каком же прошении откажет сынам Своим Бог, когда даровал им прежде власть чадами Божиими быти?» Отче наш! Какое сладостное воззвание! «У кого есть отец, тот чувствует себя под мощным крылом, огражденным от всякой опасности; чувствует, что ему нет нужды ни о чем беспокоиться: все будет — и пища, и одежда, и кров, и что ему стоит только обратиться к отцу, когда чего-либо захочет, и все получит». — «Будем же с надеждой призывать Бога, как Отца, — увещавает святитель Тихон Задонский, — будем к Нему простирать свои руки, как дети простирают руки к родителям во всяких нуждах своих». Отче наш! Ты и создал нас, Ты и печешься о нас — так, как не печется ни один отец земной о любимых детях, ибо без Твоей воли святой даже ни один волос не падает с головы нашей. «Господь не говорит: Отче мой, — замечает святой Златоуст, — но Отче наш, и этим самым повелевает молиться за весь род человеческий, никогда не иметь в виду собственных выгод, но всегда стараться о пользе ближнего. А таким образом и вражду уничтожает, и гордость низлагает, и зависть истребляет, и любовь вводит». «Господь внушает, — говорит блаженный Августин, — чтобы богатые и знатные в мире этом, став христианами, не гордились перед бедными и незнатными, потому что и бедные и богатые одинаково взывают к Богу: «Отче наш». — «Ты не говоришь: Отче мой, а Отче наш, — поучает блаженный Феофилакт, — итак, смотри на всех, как на братьев, как на детей одного Отца». Молись же Отцу: Отче наш, Ты Отец наш, а мы братья во Христе — Твоем Сыне Единородном; Ты всех нас одинаково любишь, обо всех одинаково помышляешь, а потому я, первый из грешников, дерзаю молиться не о себе только, но и о всех братиях моих, как и они все молятся за меня, недостойного, дерзаю просить милостей Твоих не себе только, но и всей Церкви Твоей, как и она вся единым сердцем и едиными устами просит того же для меня, непотребного… Отче наш, сущий на небесах! Бог наш на небеси и на земли; Он вездесущ и нет места, где бы Его не было. Поэтому, «когда говорит Господь в молитве сущий на небесах, то этим словом, — так объясняет святитель Иоанн Златоуст, — не заключает Бога на небе, но отвлекает молящегося от земли и поставляет его в горных жилищах». — «Господь, — по толкованию блаженного Феофилакта, — только указывает тебе на твое отечество и на отеческий дом; поэтому, если желаешь иметь Бога Отцом, смотри на небо, а не на землю, как безсловесные». Он напоминает тебе, из какого отечества ты ниспал и какого благородства лишился. Это то же, что возглашение: Горе имеем сердца! Там, на небе, Господь являет славу Свою блаженным духом; туда стремится и наш дух из сей юдоли земной, где мы только странники и пришельцы. Но это духовное небо недалеко от каждого из нас: оно в чистом сердце христианина. «Как грешник назван землей, — говорит блаженный Августин, — когда ему сказано: прах ты и в прах возвратишься (Быт 3:19), так праведник может быть назван небом, ибо праведные отстоят от грешных, как небо от земли». Подобным же образом объясняет и святой Симеон Солунский: «Бог, будучи свят, во святых почивает. Ангелы же, обитающие на небесах, святее нас, как и небо чище земли. Вот почему нам и думается, что Бог есть паче на небе». Сколько же нужно дерзновения, какая потребна душа, какую надобно иметь совесть, чтобы осмелиться называть Бога своим Отцом! И Евреи дерзали говорить Спасителю: «одного Отца имеем, Бога», но что говорит им Господь? — Ваш отец диавол (Ин 8:41), потому что исполняете его желания, его волю. «Не может назвать Отцом своим Бога тот, кто скотам или даже диаволу нравом своим подобится, — говорит святитель Тихон Задонский, — ибо те, которые Бога Отцом своим называют, должны иметь и свойства, подобные Отцу, должны от чистого сердца Ему и работать». «Христос — истина учит нас не лгать, — говорит святитель Григорий Нисский, — не говорить о себе того, чего в нас нет, не именовать себя тем, чем мы не были, но, называя Отцом Своим Праведного и Всеблагого, родство это оправдывать нашей жизнью». Да святится имя Твое. Имя Божие всегда свято. Им совершаются наши спасительные Таинства; им запечатлевается верность наших клятв и обещаний; им поражаем врагов видимых и невидимых. Имя Божие есть то же, что непостижимое существо Божие, открывающее Себя людям. «Бог свят и всесвят, и святее всех святых, — говорит святитель Иоанн Златоуст. — И Серафимы приносят Ему такое песнопение, непрестанно взывая: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы твоея (Ис 6:3). Как те, которые величают царей царями и самодержцами, не сами дают им эти титулы, а прославляют в них то, что те уже имеют, так и мы не сообщаем Богу святости, когда говорим: да святится имя Твое, но прославляем ту святость, которую Он имеет, ибо да святится здесь сказано вместо: да прославится». — «Имя Божие свято, — говорит святитель Тихон Задонский, — свято и славно без нашего прославления, но мы должны стараться, чтобы и в нас оно славилось, чтобы мы ничего не искали, кроме славы Божией. Перед тем, что свято, мы всегда благоговеем, к этому относимся с должным страхом и почтением. Поэтому слова: да святится имя Твое, можно понимать и так: страх Твой всади в сердца наша. Блаженный Августин толкует: «да святится, что значит: святым да почитается, да не презирается. Видишь ли теперь, что себе добра желаешь, когда этого желаешь? Ибо для тебя пагубно, когда презришь имя Божие, а не для Бога». Дети и чтут и славят отца, но этого мало для их любви; они желают и ищут, чтобы отца их чтили и славили и все другие. «Мы не можем не гореть детской любовью, которая заставит нас во всем искать не своей пользы, но славы Отца нашего, — говорит преподобный Кассиан. — Наша радость есть слава нашего Отца». Поэтому да святится, да возвещается имя Божие всем народам, да распространяется истинная вера Христова во всем роде человеческом, чтобы из всех людей составилось одно великое семейство Божие, Бога именующее Отцом своим, благоговейно чтущее и славящее Его. Но для этого и сами мы должны жить по заповедям Божиим, чтобы из-за нашей грешной жизни не хулилось имя Божие во языцех, чтобы неверующие, смотря на нашу грешную жизнь, не вопрошали в удивлении друг друга: где есть Бог их! но напротив, видя наши добрые дела, которые никто не может творить без помощи благодати Божией, прославляли бы Отца нашего Небесного. Поэтому святитель Иоанн Златоуст слова да святится объясняет еще так: «сподоби нас так свято и чисто жить, чтобы через нас все Тебя славили, чтобы каждый, видящий нашу жизнь, возносил хвалу Владыке». Или, как говорит блаженный Феофилакт: «устрой нашу жизнь так, чтобы она была во славу Твою. Как моими худыми делами Бог хулится, так моими добрыми делами святится, т.е. прославляется как Святой». Все эти толкования можно выразить так: Отче Небесный, сотвори, чтобы мы со страхом и любовью призывали Твое достопокланяемое имя, чтобы мы не призывали его всуе, чтобы не хулилось оно нашей порочной жизнью, чтобы прославлялось оно в душах и телесах наших, в наших делах, словах и помышлениях сердечных! Пусть и неведущие преславного имени Твоего познают его, пусть с благоговением славится оно во всем роде человеческом, всеми, повсюду, во все времена и во всех концах вселенной!
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое
В научной литературе существуют разные теории происхождения молитвы «Отче наш». Некоторые ученые из числа придерживающихся представления о первенстве Евангелия от Марка считают, что Матфей сочинил молитву на основе отдельных стихов Марка, а именно: слова Отче наш взяты из Мк 14:36 (Авва Отче); сущий на небесах — из Мк 11:25 (Отец ваш Небесный); да приидет Царствие Твое из Мк 9:1 (есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе); да будет воля Твоя — из Мк 14:36 (но не чего Я хочу, а чего Ты); прости нам долги наши — из Мк 11:25 (И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого); не введи нас в искушение — из Мк 14:38 (бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение). На основе этих стихов Марка, дополнив их двумя стихами, взятыми из собственного материала (да святится имя Твое из Мф 4:10 и хлеб наш насущный дай нам на сей день из Мф 7:9), Матфей сочинил молитву для литургического употребления в своей общине, а Лука затем сократил эту молитву.
Столь замысловатая теория происхождения молитвы призвана объяснить, почему она отсутствует в Евангелии от Марка. Другие ученые, исходя из иных концепций взаимозависимости трех синоптических Евангелий, предлагают другие теории. Исследователи, исходящие из теории двух источников, в основном сходятся во мнении о том, что наиболее древней и аутентичной («восходящей к Q и через нее к Самому Иисусу») является версия Луки, к которой Матфей добавил два прошения. Аутентичности версии Луки и ее большее соответствие языку Иисуса, по мнению этих авторов, подтверждается тем, что Иисус в молитве употреблял слово «Отче», трижды в Новом Завете зафиксированное в его арамейском оригинальном звучании: Авва (Мк 14:36; Рим 8:16; Гал 4:6).
Между тем разница между версиями Матфея и Луки не столь существенна. Возможно, она обусловлена тем, что разные варианты молитвы «Отче наш» употреблялись в разных христианских общинах. В то же время версия Луки не присутствует ни в одном литургическом памятнике, тогда как версия Матфея вошла во все известные источники, отражающие литургическую практику Древней Церкви, включая «Дидахи». Этот факт говорит в пользу значительно большей распространенности версии Матфея уже в I веке.
Молитва Господня открывается обращением к Богу: Πατερ ημων ο εν τοις ουρανοις. В буквальном переводе с греческого: «Отче наш, Который на небесах» (слово «сущий» в русском синодальном переводе добавлено по смыслу; славянский перевод более буквален: «Отче наш, Иже еси на небесех»).
Тертуллиан считает, что имя Бога Отца до пришествия в мир Христа не было известно. В Новом Завете, напротив, имя «Отец» становится основным применительно к Богу: в этом отношении Новый Завет резко контрастирует с Ветхим. В Евангелиях Бог назван Отцом 174 раза, из них 109 у Иоанна, 44 у Матфея, 17 у Луки и 4 у Марка. В Евангелии от Матфея наибольшая концентрация употребления имени «Отец» применительно к Богу приходится на Нагорную проповедь: здесь оно встречается 17 раз.
Подлинная новизна начальных слов молитвы «Отче наш» заключается, может быть, даже не столько в самом употреблении имени «Отец» по отношению к Богу, сколько в том содержании, которое Иисус вкладывал в это имя. Он называл Бога прежде всего Своим Отцом: выражение «Отец мой» часто встречает в Его речи. Между тем Иисус не ограничивался употреблением этого выражения, когда говорил о Своих отношениях с Богом: Он считал, что и Его слушатели могут называть Бога своим Отцом. В одной только Нагорной проповеди выражение «Отец ваш» встречается 9 раз (Мф 5:16, 45, 48; 6:1, 8, 14, 15, 32; 7:11) и еще три раза «Отец твой» (Мф 6:4, 6).
Отцовство Бога по отношению к людям имеет уникальный характер. Подчеркивая это, Иисус говорил: отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах (Мф 23:9). Именно в такой перспективе надо понимать начальные слова молитвы «Отче наш». Никто на земле, ни один земной отец, не может осуществлять отцовство таким образом и в той мере, в какой Бог осуществляет его по отношению ко всему человеческому роду и к каждому человеку. Отцовство Бога не имеет аналогий на человеческом уровне.
Выражение «сущий на небесах» заслуживает отдельного рассмотрения. Начало молитвы «Отче наш» представляет собой звательный падеж словосочетания «Отец ваш небесный» (ο πατηρ υμων ο ουρανιος, или ο πατηρ υμων ο εν τοις ουρανιος), многократно встречающегося в прямой речи Иисуса. В Евангелии от Матфея словосочетание «Отец Небесный» (всегда с местоимением «ваш» или «Мой») встречается в общей сложности 20 раз.
Общепринятым в научной литературе по Новому Завету является мнение о том, что слово «небо» во времена Иисуса употреблялось в качестве синонима имени Божия, и употребление Иисусом таких выражений, как «Царство Небесное», было связано с благочестивой традицией избегать прямого упоминания о Боге.
В то же время понятие неба в Евангелиях отнюдь не сводится к простому субституту термина «Бог», но имеет самостоятельное значение. Как показали недавние исследования, это понятие занимает исключительное место в Евангелии от Матфея: слово ουρανος («небо») встречается в нем 82 раза, тогда как у других евангелистов значительно реже (18 у Марка, 32 у Луки, 18 у Иоанна).
Смысл первого прошения молитвы Господней невозможно понять вне связи с библейским богословием имени. В Библии присутствует мысль о том, что Бог неименуем, что Его имя человеку недоступно (Быт 32:29; Суд 13:17−18). В то же время в Ветхом Завете Бог постоянно обозначается какими-то именами. Всего их более ста. Среди них такие имена, как Бог (אלהים), Господь мой (אדני), Всевышний (אל שדי, букв. «Тот, Кто на горе»), Саваоф (צבאות, «Господь воинств»).
Наиболее характерное имя Бога в Библии — יהוה (Яхве, Иегова); это то имя Бога, которое Он Сам открыл людям. Культ этого священного имени занимает в Библии исключительное место.
Хотя значение имени Яхве остается сокрытым и само имя не описывает Бога, именно оно в еврейской традиции стало восприниматься как собственное имя Бога: все другие имена Божии воспринимаются как толкования священного имени Яхве. Собственным именем Бога считалось имя Яхве: оно отождествлялось с Богом, было неотделимо от Бога. Этому имени воздавали благоговейное поклонение, перед ним трепетали, его боялись, на него уповали, его воспевали, его любили. Имя Яхве воспринималось как наивысшее откровение славы Божией и как точка встречи между человеком и Богом.
В христианской общине Бог, открытый Иисусом, продолжает, как и в Ветхом Завете, прославляться в имени Божием. Вот почему молитва Господня начинается со слов «да святится имя Твое». Данное прошение, возможно, имеет связь с текстом из книги пророка Исаии: Они свято будут чтить имя Мое (Ис 29:23). В Септуагинте это место передано словами αγιασουσιν το ονομα μου (букв. «они будут святить имя Мое»). По аналогии с этим текстом второе прошение молитвы Господней может иметь и такой смысл: «Пусть свято чтится имя Твое». Грамматически глагол αγιασθητω, переводимый как «да святится», представляет собой безличную форму повелительного наклонения глагола αγιαζω («освящать») в пассивном залоге. В этой форме глагол, родственный слову αγιος («святой»), мог бы означать «да будет святым», «да будет освященным».
Имя Божие само по себе обладает благодатной силой. Хотя прошение «да святится имя Твое» изложено в безличной форме, оно подразумевает конкретных лиц: произнося это прошение, христианская община молится о том, чтобы сила имени Божия распространилась на всех ее членов, наполнила их жизнь ощущением присутствия Божия, придала им необходимые силы для того, чтобы идти по пути к святости и совершенству — пути, начертанному Иисусом в Евангелии.
Источник: Иисус Христос Жизнь и учение. Книга II.