Послание к Римлянам 5 стих 13 — синодальный текст:
Ибо [и] до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона.
Послание к Римлянам 5 глава » Римлянам 5:13 — толкование отцов церкви.
Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Закон, данный через Моисея, являлся обличением слабости согрешающих, а не отпущением греха. Скорее, он навлекал гнев, поскольку было необходимо, чтобы те, кто преступают его, несли определенное в законе наказание, а где присутствует нарушение, там, конечно, и грех. И если грех ведет к смерти, то совершенно необходимо говорить, что вместе с ним укрепляется и происшедшая от него смерть. А если он ниспровергается, то и она с неизбежностью сотрясается и как бы погибает вместе с собственным родителем. Итак, Павел говорит, что грех был в мире, пока был закон. Ибо пока действовал закон, то и обвинения в его преступлении были в силе и направлены против грешивших… Когда же грех прекратится, вместе с ним прекратится и смерть.
Источник: Послания.
До закона бо грех бе в мире: грех же не вменяшеся не сущу закону
Вот перифраз этого места, сделанный блаженным Феофилактом, согласно со всеми нашими толковниками! «Апостол хочет доказать, что и не евшие от запрещенного древа, и не согрешившие, подобно Адаму, по причине греха его также сочтены согрешившими и умерли. Доказывает же это так: грех царствовал до издания закона, то есть и прежде закона. Какой же это был грех? Грех ли от преступления закона? Но как мог быть такой грех, когда не было закона? Грех тогда вменяется, когда есть закон, и люди, преступающие закон, по необходимости называются грешащими. Но: смерть царствова даже до Моисея, — то есть до издания закона. Значит, был грех, чрез который смерть царствовала: если бы не было какого-либо греха, который утверждал бы смерть, она не царствовала бы. Поелику же доказано, что греха от преступления закона еще не было, то остается, что то был грех Адамов, чрез который смерть царствовала и над теми, которые не согрешили непосредственно (ибо не получившие закона и не преступившие его не называются согрешившими), но согрешили в подобии преступления Адама и сделались причастны падению его, как праотца, который есть образ Христа. Ибо как древний Адам сделал всех повинными в его падении, хотя они не пали (как он), так и Христос оправдал всех, хотя они не сделали ничего, за что следовало бы оправдать их. Вот почему он есть образ будущаго, — то есть Христа».
Так все ясно, хотя нельзя отрицать, что и после сего могут возникать недоумения при чтении сего места. Для устранения их надо поиметь в мысли, что у Апостола не было в намерении представить вседовлетельное доказательство того, что во Адаме все согрешили, а только указать на некоторые очевидности, которые могли наводить на сию истину. И он указал их, как изъясняет блаженный Феофилакт.
Но как можно говорить, что грех не вменился до закона? Каину вменен, вменен допотопным, вменен столпоздателям (Столпоздатели — строители языческих «священных» столбов), содомлянам, египтянам; и все они понесли соответственные кары Божии. — На это вот что! — Апостол разумеет такое вменение, по которому бы за грех присуждалась смерть, и смерть, общая всем. Ибо он ищет источника смерти людей после Адама, и, как смерть у него выше поставлена следствием греха, ищет такого греха, который был бы причиною смерти всех по определению Божию. Но такого греха не было; были грехи, но греха в таком значении не было. Не было грешащих по подобию преступления Адамова. Люди грешили, будучи уже насмертниками, осужденными на смерть. И на смерть некоторые осуждались, как допотопные, содомляне, египтяне; но это было не первоначальное, не неточное присуждение смерти, а только ускорение срока смерти, уже присужденной всем.
Как еще: не сущу закону, — когда и до закона Моисеева был закон, — закон совести, Ноев закон, закон обрезания? Но Апостол требует как бы: укажи мне такой закон, при коем Бог Сам лично сказал бы: делайте так и так; если не будете делать, станете умирать. Но такого закона не было, как известно. Были законы, но с другими угрозами, а не с такою. Были и смерти присуждаемы за грехи, как потопом при Ное, огнем в Содоме и подобное. Но это не за нарушение какого-либо закона, данного с угрозою смерти за нарушение его, а за беззаконие вообще, возросшее до такой степени, что беззаконники сделались недостойными жизни. Это было приложение к делу судоопределения, на основании законов, данных прежде, без угрозы смертию. Смерть не в начале с этими делами сочетана, а после присуждена беззаконникам свободным определением правды Божией.
Но зачем у Апостола имеется во внимании только период от Адама до Моисея, как будто после закона Моисеева иные пошли порядки суда Божия, и смерть можно объяснять как следствие нарушения его? Можно предположить, что Апостол делает это условно. Откуда смерть? От греха. От какого же греха, когда, например, до Моисея и никакого не было торжественного законодательства, а не только с угрозою общей смерти, как при Адаме? Пусть бы говорил кто, что смерть пришла за нарушение закона, данного чрез Моисея; но откуда до Моисея смерть? Неоткуда ей быть, как от греха Адамова. При сем у Апостола совсем не было в намерении определять, что, как и почему было после Моисея. Для его цели достаточно было остановиться на этом периоде домоисеевом, чтоб указать: видишь смерть; а откуда она, когда не было закона? От Адамова греха. Святой Златоуст и говорит вообще: «ежели смерть имела свой корень в грехе, а грех, пока не было закона, не вменялся; то почему возобладала смерть над жившими до закона? Из сего видно, что не сей грех, не грех преступления закона, но другой, именно грех преступления Адамова, был причиною общего повреждения. Чем же это доказывается? Тем, что умерли все жившие до закона».
Адам именуется образом будущего, то есть Иисуса Христа, — в каком отношении? В таком: «как Адам для своих потомков, хотя они и не ели древесного плода, соделался причиною смерти, введенной в мир Адамовым ядением, так и Христос для верующих в Него, хотя они и не имели праведных дел, соделался виновником праведности, которую даровал всем нам чрез крест. Апостол, как выше, так и ниже, поддерживает эту мысль и многократно повторяет оную; останавливается же особенно на сей мысли для того, чтобы на возражения иудея: каким образом род человеческий спасен заслугами одного Христа? — мог и ты возразить ему: каким образом весь род человеческий осужден за преслушание одного Адама? — тем более, что нет и сравнения между грехом и благодатию; а напротив, — бесконечное расстояние между одним и другою. Когда уже свойство дела, могущество совершившего оное и самое приличие, — так как для Бога приличнее спасать, нежели наказывать, — все показывает, что превосходство и победа на стороне Христовой; скажи мне, какой предлог имеешь ты к неверию? Так Апостол доказывает, что в деле спасения нет ничего несообразного с разумом» (святой Златоуст).
Последние слова святого Златоуста выясняют смысл и значение последующих стихов (стихи 15−17), в коих Апостол сказывает, что дар не яко прегрешение. Они не представляют самостоятельных положений, а содержат придаточные и пояснительные мысли для усиления высказанного пред сим положения, что как одним грех и смерть, так одним же правда и живот. Доказав такое положение, можно было прямо излагать полнее содержание его в виде вывода, как это делается в 18-м и 19-м стихах. Но как цель Апостола в этом отделении (стихи 12 — 19) углубить убеждение в возможности спасения всех чрез одного, чтоб отстранить всякие колебания ума в признании сей истины, то, доказав пред сим, что как грех и смерть чрез одного, так нет основания сомневаться, что и правда, и живот чрез одного же, то есть что несомненность первого положения сильна удостоверить в несомненности второго, — он теперь выставляет, что для здравомыслящего последнее положение должно иметь большую достоверность и должно быть принимаемо с большим убеждением в истине его. Почему так? Потому, что не якоже прегрешение, тако и дар. Если грех подверг всех осуждению и смерти чрез одного, то тем паче благодать и дар чрез одного же сильны всех оправдать и спасти. Это преизбыточество благ во благодати пред обилием зол от греха святой Павел разнообразно разъясняет в 15−17-м стихах; и, хотя некоторые в них термины и соотношения понятий затруднительно уразуметь, эта, однако ж, главная мысль ясна.
Источник: Толкование послания апостола Павла к Римлянам
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Впрочем, до закона Моисеева, благодаря коему умножились заповеди, грех некоторым образом не вменялся; сказал это, может быть, ради Адамовского закона, который потом пишет то, что прежде того не было законом.
Источник: Толкование на послания божественного Павла. К Римлянам
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
«Грех не вменяется не сущу закону» (Рим 5:13), потому что, пока не приведен в полную ясность сущий в нас закон, повелевающий делать одно и запрещающий делать другое, согласно с понятиями о добре и зле, какие от природы запечатлены в нас, до тех пор не вменяется нам то, что грешим, ибо без закона грех мертв. Но как скоро по усовершенствовании поняли данною заповедью уяснен сущий в нас закон, немедленно отыскивается в нас стремление ко злу, и грех ожил.
Источник: Письма на разные темы. Чтецу Астерию.
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Это сказано против тех, кто считает, будто грех можно снять законом. Апостол говорит, что через закон грех стал видимым, но не снятым. Когда он говорит: «Грех не вменялся, когда не был дан закон», он утверждает не то, что греха не было, но что грех не вменялся. И когда дан был закон, грех не был снят, но стал вменяться, то есть начал быть очевидным.
Источник: Некоторые темы из Послания к Римлянам
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Павел обвиняет не тех, кто был до закона, как некоторые думали, но всех вместе, поскольку он говорит: до закона, не в смысле начала закона, но — до завершенья закона, то есть пока властвовал закон, грех имел власть.
Источник: Толкования на послания святого Павла.
Ст. 13−14 Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего
Апостол хочет доказать, что и не евшие от запрещенного древа и не грешившие, подобно Адаму, по причине греха его также сочтены согрешившими и умерли. Доказывает же это так: грех царствовал до издания закона, то есть и прежде закона. Какой же это был грех? Грех ли от преступления закона? Но как мог быть такой грех, когда не было закона? Грех тогда вменяется, когда есть закон, и люди, преступающие закон, по необходимости называются грешащими. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея, то есть до издания закона. Значит, был грех, чрез который смерть царствовала: если бы не было какого-либо греха, который удержал бы смерть, она не царствовала бы. Поскольку же доказано, что греха от преступления закона еще не было, то остается, что то был грех Адамов, чрез который смерть царствовала и над теми, которые не согрешили непосредственно (ибо не получившие закона и не преступившие его не называются согрешившими), но согрешили в подобии преступления Адама и сделались причастны падению его как праотца, который есть образ Христа. Ибо как древний Адам сделал всех повинными в его падении, хотя они не пали, так и Христос оправдал всех, хотя они не сделали ничего, за что следовало бы оправдать их. Вот почему он есть образ будущего, то есть Христа.
Источник: Толкования на послание к Римлянам
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Мы уже много раз говорили о том, что в этом послании Павел рассуждает о многих законах, но чаще всего о естественном, что в первую очередь обнаруживается также и в этом месте. Ибо до естественного закона грех мертв. Итак, в некотором возрасте, когда у человека появляется способность мыслить и отличать праведное от неправедного, справедливое от несправедливого, тогда говорится, что грех, который до того считался в человеке как будто бы мертвым, оживает, потому что внутри него уже есть закон, который запрещает, и разум, показывающий, чего не следует делать.
Исследуем также и то, в каком смысле апостол говорит следующее: Грех был в мире, а не «в людях». Хотя в мире есть и животные, и деревья, и все, из чего этот мир состоит, однако же не считается, что в них есть грех. Мне кажется, что здесь он подразумевает людей, которые уже в состоянии мыслить и которые подчиняются естественным законам Тот же возраст, в котором еще не достигнута способность к мышлению, он называет не столько людьми, сколько «миром», потому что они являются частью мира, но еще не дошли до того, чтобы при помощи мыслительной способности выразить в себе образ Божий, по которому, как сказано, был сотворен человек (см. Быт 1:27)…
Не получится ли, однако, в соответствии с теми, кто хочет подразумевать здесь закон Моисея, что этой фразой: Но грех не вменяется, когда нет закона, освобождается от греха даже дьявол и его ангелы?.. Если так, то каким тогда образом еще до закона Моисея был и змей осужден, и посредством дьявольской зависти смерть проникла во вселенную (см. Быт 3:14−15, 17−19)?!
Источник: Комментарии на Послание к Римлянам
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Я полагаю, что здесь Павел говорит о том грехе, который получается как следствие преступления закона Моисея и его предписаний: например, о том, что нужно обрезываться (см. Лев 12:3), хранить субботу (см. Исх 35:2), одно принимать в пищу, а от другого воздерживаться (см. Лев 11:1−23). Тем не менее грех вообще был известен человеческой природе, и существовал, и вменялся — такой, как убийство, воровство, растление детей и тому подобное. Об этом свидетельствует пример Каина, Ламеха, тех, кто погиб при потопе, содомлян (см. Быт 4:7; 19). Ведь для этих грехов действовал и естественный закон.
Источник: Фрагменты.
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Пока не был дан закон… люди считали, что они могут грешить безнаказанно перед Богом, но не перед людьми. И естественный закон внутри них не был утрачен, так как они знали, что не должны другому делать того, чего не хотят самим себе. Грех, конечно же, не был им неизвестен. Иаков, когда тесть его Лаван искал у него своих идолов, осудил на смерть того, кто их похитил (см. Быт 31:19−32). И Иосиф, пусть и несправедливо, но как виновный, был заключен в темницу (см. Быт 39:7−20). Сходным образом наказаны были за поступок виночерпий и хлебодар фараона (см. Быт 40:1−3).
И Моисей, убив египтянина, испугался закона (см. Исх 2:11−15). Каким же образом не вменялся грех, когда не было закона? И как за грех воздавалось, если не знали закона? Естественный закон есть всегда, он никогда не был неизвестен, но в те времена он считался единственным законом и к тому же не делающим виновными пред Богом. Тогда не знали, что Бог будет судить род человеческий, и потому грех не вменялся, будто он и не существовал перед Богом, Который об этом не заботился. Но когда закон был дан через Моисея, тогда стало ясно, что Бог заботится о делах людских и что в будущем делающие зло не останутся безнаказанными, как это было прежде.
Источник: Комментарий на Послание к Римлянам
Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона
Говоря: до закона, Павел имеет в виду закон Моисея, а добавляя: грех не вменяется, когда нет закона, он еще раз указывает на естественный закон, который преступил Каин и все те, кто после него нарушили естественный закон (см. Быт 4).
Источник: Комментарий на Послание к Римлянам
Ст. 13−14 Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего
Апостолу на его учение о происхождении смерти от одного человека могли возразить, что потомки Адама и сами грешили и что это и было причиною того, что они умирали. Апостол на это предполагаемое возражение отвечает: грех вменяется, как преступление, влекущее за собою смерть, только законом, устанавливающим смертную казнь. Таков был закон Моисеев. Но этот закон дан сравнительно в позднее время — при Моисее, спустя три тысячи лет после грехопадения. Тем не менее, все люди умирали, как преступники, заслужившие смерть. Они не нарушали какой-либо определенной заповеди, подобной той, какая была дана Адаму, и, однако, смерть поражала всех (даже и младенцев). Отсюда ясно, что причина смерти людей лежит не в их собственных грехах, а в грехе Адама, в котором они участвовали безвольно и бессознательно. Против такого доказательства противники Павла могли, конечно, указать на то, что у людей, и до закона Моисеева, был закон совести, за нарушение которого Бог и карал человечество (потоп, сожжение Содома и Гоморры). Но закон совести не угрожал определенно смертью за его нарушение, а потом и те наказания, какие обрушивал иногда Бог на головы людей, не были собственно юридическими, состоявшимися по известному юридическому масштабу. Это были скорее особые педагогические мероприятия, вызванные развитием беззаконий между людьми, перешедшим всякие пределы. — Образ будущего (tupoV tou mellontoV). Из всего сказанного об Адаме Апостол выводит заключение, что Адам есть образ будущего Адама, т. е. Христа. Вместо слова «образ», впрочем, правильнее было бы поставить выражение «прообраз», потому что слово tupoV всегда означает что-либо историческое (лицо или вещь), которое, по божественному плану, имеет своим назначением прообразовывать или предуказывать на что-либо, соответствующее древнему, ветхозаветному, будущее, новозаветное. Прошедшее Апостол рассматривает, как подготовительный момент развития, в зачатке содержащий в себе то, что должно явиться в Новом Завете. Но если сравнить обоих Адамов — ветхозаветного и новозаветного — в отношении их достоинства, то нужно сказать, что Христос (второй Адам) есть прототип, оригинал, а Адам (первый Адам) — это отражение, это образ Его [ «Будущим» Апостол, по Цану, называет Христа не по отношению к настоящему времени, когда Апостол писал свое послание, но с точки зрения человека, жившего до пришествия Христа].
См. также Толкование на Рим 5:12