1-е послание Тимофею 1 стих 5 — синодальный текст:
Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры,
1-е послание Тимофею 1 глава » 1 Тимофею 1:5 — толкование отцов церкви.
Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.
Конец же завещания есть любы от чиста сердца, и совести благия, и веры нелицемерныя.
Там сказал, чем не следует заниматься, а здесь указывает, на что исключительно должно быть обращено все внимание и устремлена ревность. Тут главное — любовь, а ее качествование, оживление и направление составляют чистое сердце, совесть благая и вера нелицемерная. И все они нераздельны, одна в другую входят, одна другую поддерживают и возращают. Любовь — райское многоплодное древо, а почва, атмосфера, теплота, свет и влага, необходимые для питания и возращения сего древа, суть чистота сердца, покой совести и вера нелицемерная. Вот о чем надлежит ревновать и вот как должно направлять всю заботу и все напряжение сил! Се — конец всего.
Для пасомых в этом последняя цель нравственных стремлений, а для пастыря — конец завещания, παραγγελιας, —пастырских увещаний, советов, повелений, трудов и забот. Сюда направь свою деятельность и, когда успеешь сделать своих пасомых такими, чтоб означенные добродетели, — любовь чистосердечная, добросовестная и верою проникнутая, — составляли отличительные черты их нрава; тогда явишься пастырем добрым, делателем непостыдным. «Тебе, говорит святой Павел Тимофею, надлежит научить их, чтоб искренно любили благодетеля Бога и имели чистую веру, подкрепляемую свидетельством совести» (блаженный Феодорит). Тогда и никакое иное учение не проникнет в них, и никакими баснями не станут они заниматься. Иное учение производит разделение. Когда союз любви крепок до того, что никакое разделяющее влияние не сильно его расторгнуть, тогда, не поддаваясь расторгающей силе иноучения, он отразит и самое иноучение. «Если внедришь в них любовь, то и всякий растленный догмат не найдет среди них места», —пишет блаженный Феофилакт. И святой Златоуст говорит: «ничто не приносит такого вреда человеческому роду, как пренебрежение дружеских отношений и малая заботливость о сохранении их; между тем опять ничто не может дать такого хорошего направления жизни, как старание поддерживать их всеми силами. Такое (пренебрежение) послужило источником всех ересей.— Почему Павел, сказав: да завещавши неким не инако учити, — показывает в любви путь, которым можно сего достигнуть».
Конец завещания — любы. Какая любовь? Всесторонняя, и к Богу, и к ближним. Любовь к Богу ревнует о славе Божией, следовательно, и о том, чтоб всюду царствовала истина Божия; такая же ревность не допустит, чтоб поднимала где-либо голову ложь, противная истине Божией. Любовь к ближним ревнует об их благобытии временном, паче же об их блаженстве вечном; и, так как последнее условливается сохранением веры чистою и неповрежденною, ревнует, чтоб никакое иное учение не повредило чистоты их веры.
Любы от чиста сердца, — ибо бывает любовь и от нечистого сердца (см.: Экумений) и такая, которая самое сердце делает нечистым. Это любовь плотская. Бывает любовь эгоистическая, которая любит не во благо любимого, а для себя; почему, коль скоро потребуется жертва самоотвержения, она не выдерживает пробы и отступает назад. Любовь настоящая все сердце наполняет и любит без всяких расчетов, не ограничиваясь одним чувством, но всегда спеша к делу. Святой Златоуст толкует: «о какой любви говорит Апостол? Об искренней, которая не ограничивается одними словами, но проистекает из душевного расположения, благоумия и сострадания. От чиста, говорит, сердца, — то есть из прямодушного взаимно-общения, или искренней дружбы».
Любы — от совести благия, — такой, которая не допускает, чтоб совесть упрекнула в том, что не все сделано, чего она требовала для любимого, или такой, которая, при всей готовности и всем усилии делать все для блага другого, никак, однако ж, не допускает ничего такого, что противно требованиям совести, или прямым заповедям Божиим. Она любит брата, но не паче Бога, а ради Бога, за волю Которого всегда стоит совесть, носительница ее. Или любовь от совести благой есть такая любовь, о бытии которой в сердце свидетельствует совесть, о которой говорит не слово или внешнее показательство, но «внутренний помысл, который не может лгать пред самим собою. Ибо есть ли кто такой, кто притворялся бы пред самим собою или покушался от себя укрыться?» (Экумений).
Любы — от веры нелицемерныя. Взаимная любовь насаждена в сердце; она есть естественное в нас чувство. Все естественно любили бы себя взаимно, если бы не привзошел эгоизм, вследствие падения. После сего рядом с симпатическими чувствами, из любви исходящими, у нас стоят и чувства эгоистические, погашающие любовь симпатизирующую. В естественном порядке у иных преобладают эгоистические чувства, и тогда нет хода требованиям любви; а у иных — чувства симпатические, и тогда любви большой простор. Эта последняя любовь, по естественному настроению, действующая по сочувствию и состраданию, есть качество, достойное уважения; но она не имеет полной цены или веса, если не освящается отношением своим к Богу, то есть если не проникается верою, чтоб из нее черпать неточное возбуждение, воодушевление и крепость. Только при этом любовь восходит на степень любви крепкой, яко смерть; а без сего нечем поддерживать самоотвержения, жертв которого поминутно требуют дела и труды любви.
Вера нелицемерная обнимает все догматы; и они все действительно таковы, что коль скоро нелицемерно содержатся сердцем, то непременно вызывают чувства и дела любви и воодушевляют на них; особенно таковы догматы о промышлении, искуплении и будущем блаженстве. Бог все видит и все, что по любви к Нему делается для братии, принимает так, как бы оно непосредственно делалось для Него; верующий сему как не поспешит чрез руку брата вложить требуемое в руку Божию? Сын Божий, воплотившись, предал Себя за нас; верующий сему пожалеет ли приносить в жертву Ему требуемое в помощь братиям о Господе? Вера внушает, что жертвуемое брату слагается в вечных кровах Божиих, чтоб потом самому же жертвующему послужить как бы коштом вечным в Царствии Небесном; какой же верующий сему нелицемерно поскупится сеять о благословении, чтоб о благословении и пожать (ср.: 2Кор 9:6)? Так любовь наитствуется, освящается, множится и укрепляется верою нелицемерною.
Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры
Цель же заповеди есть любовь, то есть ради именно этой самой любви и постановлены все заповеди, — а где любовь, там нет нужды в законе (ср. Гал 5:22−23; 5:14; Рим 13:8−10 и др.). Любовь же разумею не на устах (словах) только, но от чистаго сердца и совести доброй, то есть не скоропреходящей, и веры непоколебимой, которая не смущается никаким учением (чуждым) в отдельности и всеми учениями вместе.
Ст. 5−7 Конец же завещания есть любы от чиста сердца и совести благия и веры нелицемерныя; в нихже нецыи погрешивше, уклонишася в суесловия, хотяще быти законоучителе, не разумеюще ни яже глаголют, ни о нихже утверждают
Если будет такая любовь, то прекратится и вышеупомянутое учение иному. Почему же так? А потому, что когда исчезает любовь, то у некоторых является зависть к учителям и желание самим быть учителями; поэтому-то и начинают они учить иному. От чиста сердца, — так как бывает любовь и от нечистого сердца, как, например, в дружбе разбойников со своими сотоварищами. От чиста сердца… Чтобы ты (как бы так говорит апостол Павел Тимофею) и их увещевал к совершенной любви. Увещавающие о самых важных предметах обыкновенно говорят в начале или в конце своих речей для того, чтобы лучше запечатлеть их в памяти слушателей. И совести благия. Я требую, говорит апостол Павел, не той любви, которая обнаруживается только на словах и которая может быть и притворною, но любви, которая исходит от сердца, и при том чистого, о которой свидетельствует совесть и внутрений помысл, который не может быть притворным. Найдется ли кто-либо такой, кто притворялся бы пред самим собою или пытался бы укрыться от себя? В нихже нецыи погрешивше, т. е. относительно того, о чем выше было сказано, именно — относительно назидания Божия в вере и относительно нелицемерной любви. Погрешивше (ἀστοχήσαντες — промахнувшись). Нужно искусство для того, чтобы прямо в цель истины направлялись удары, а не мимо ея. Уклонишася в суесловия. То, что выше апостол назвал стязаниями и родословиями, теперь называет — суесловием. Хотяще быти законоучители. Другая причина уклонения с прямого пути: к этому приводит не только взаимная ненависть, но и властолюбие, возникающее из зависти и ненависти. Не разумеюще ни яже глаголют, ни о нихже утверждают. Апостол желает показать, что действительно вследствие властолюбия у них возникло желание быть учителями, так как они не знают ни закона, ни того, что утверждают. Если бы они знали закон, то конечно веровали бы во Христа, так как и в другом месте Апостол говорит: глаголите ми, иже под законом хощете быти: закона ли не слушаете (Гал 4:21)? Если бы они знали закон, то видели бы, что он приводит ко Христу.
Источник: Пастырские Послания апостола Павла
Цель же увещания есть любовь от чистого сердца.
Если ты, говорит, будешь увещевать не учить иному, ты достигнешь этого, именно любви. Если внедришь в них любовь, то и всякий растленный догмат не найдет среди них места. Прежде, когда не было любви, существовала зависть; от зависти властолюбие; от властолюбия желание учить; отсюда и ереси. А теперь не так. Он требует любви искренней, любви не на словах, но от сердца, и сердца чистого и не помраченного лицемерием, — любви, которая образуется из душевного расположения и сострадания.
И доброй совести и нелицемерной веры.
Когда разбойники любят разбойников, — это происходит не от благой совести, а от злой, и не от веры нелицемерной. Кто искренно верует в Бога, тот не допустит когда-либо отступить от истинной любви, ибо она обнимает всех. А разбойник убивает проходящих мимо. Отсюда можешь заключить, что кто не имеет любви, у того нет и веры.
Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры
Цель же увещания… Под «увещанием» (paraggelia) здесь очевидно разумеется христианское нравоучение, которое начертывает правила жизни христианину. Это нравоучение имеет своею целью утвердить в сердце христианина любовь к Богу и ближним, которая может вырасти только из совершенно чистого сердца, а не из каких-либо нечистых побуждений, которые, очевидно, не были чужды инакоучителям. Чистое же сердце имеет в своем основании добрую совесть (Деян XXIV:14, XVI; 1Кор IV:4), которая не знает за собою никакой вины ни пред Богом, ни пред людьми, а такая совесть возникает из веры, которая не только исповедуется устами, но истинна и по своей внутренней сущности. Таким образом, здесь вера является первоосновой и доброй совести, и чистоты сердца.