Толкование на Евреям 1:3

Василий Великий (329/30−379)

Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте

Понятие общности возводится к «сущности», а «ипостась» есть отличительный признак каждого Лица. Но, может быть, иной подумает, что предложенное понятие об ипостаси несогласно со смыслом апостольского Писания, где Апостол говорит о Господе, что Он «сияние славы и образ ипостаси Его». Ибо если ипостасию назвали мы совокупность отличительных свойств, усматриваемых в Каждом, и как об Отце признаем, что есть нечто собственно в Нем созерцаемое, чрез что Он один познается, так то же самое исповедуем и о Единородном, то как же Писание в этом месте именование ипостаси приписывает одному Отцу, а Сына называет образом ипостаси, который обозначается не собственными Своими, а Отцевыми чертами? Если ипостась есть отличительный знак бытия Каждого и собственностию Отца признается — быть нерожденно, Сын же изображает в Себе отличительные свойства Отца, то не остается уже при Отце, чтобы Он один по преимуществу именовался нерожденным, если только тем, что отличает Отца, обозначается бытие Единородного.

Но утверждаем, что здесь слово Апостола выполняет другую цель, которую имея в виду употребил он сии речения: «сияние славы и образ ипостаси». И кто тщательно уразумел сию цель, тот найдет не что-либо противоречащее сказанному нами, а только то, что речь направлена к какой-то особенной мысли. Ибо апостольское слово рассуждает не о том, как ипостаси различать между собою по видимым признакам, но о том, как уразуметь соестественность, неотлучность и единение в отношении Сына к Отцу. Так, не сказал: «иже сый» слава Отца (хотя сие действительно так), но оставив это, как всеми признаваемое, научая же не представлять иного образа славы во Отце, а иного в Сыне, определяет, что слава Единородного есть сияние самой славы Отца, подобием света приводя к тому, чтобы Сына представлять неразлучно со Отцем. Ибо как сияние, хотя от пламени, однако же не позднее пламени, но вдруг и пламень вспыхивает, и свет от него воссиявает, так, по требованию Апостола, должно представлять и Сына от Отца, не отделять Единородного каким-нибудь разлучающим расстоянием от бытия Отца, но вместе с Виновником представлять всегда и сущее от Него. Посему таким же образом, как бы толкуя предложенную теперь мысль, называет и образом ипостаси, телесными подобиями руководя нас к уразумению невидимого. Ибо, как тело непременно имеет очертание, но инаково понятие очертания и инаково понятие тела; и кто дает определение одного из сих двух, тот не попадет еще на определение другого; между тем, хотя в уме и отделяешь очертание от тела, однако же природа не допускает разделения, но одно с другим представляется соединенным; так, думает Апостол, должно разуметь, что учение веры хотя и научает нас неслиянному и раздельному различию Ипостасей, однако же в приведенном месте изображает неразрывность и как бы нераздельность Единородного со Отцем, не потому, что Единородный не имеет ипостаси, но потому, что в единении Своем со Отцем не допускает ничего посредствующего; почему устремивший душевные очи на образ Единородного имеет мысль об ипостаси Отца не вследствие изменения или смешения созерцаемых в Них отличительных свойств — или во Отце представляя рожденность, или в Сыне нерожденность, но потому, что оставшийся, по отделении Одного от Другого, не может быть представляем Один Сам по Себе. Ибо невозможно, чтобы наименовавший Сына не имел мысли и об Отце, потому что именование сие относительно указывает и на Отца.

Итак, поелику увидевший Сына видит и Отца, как говорит Господь в Евангелии(см.: Ин 14:9), то посему сказано, что Единородный есть «образ ипостаси» Отчей. И чтобы лучше выразуметь эту мысль, присовокупим и другие изречения Апостола, в которых называет он Сына «образом Бога невидимаго» (ср.: Кол 1:15), и еще образом благости Его, не в том смысле, что образ различен от первообраза относительно к невидимости и благости, но желая показать, что Сын тождествен с Первообразным, хотя и иной; потому что не сохранилось бы понятие образа, если бы не имел Он во всем ясного и безразличного тождества. Следственно, представивший себе доброту образа имеет уже мысль о первообразе. И кто объял мыслию как бы образ Сына, тот отпечатлел в себе и образ Отчей ипостаси, в последнем созерцая и первый, не потому, что в изображении видит нерожденность Отца (в таком случае оно было бы всецело тождественным, а не иным), но потому, что нерожденную Доброту созерцает в рожденной. Ибо, как всмотревшийся в изображение лица, представившееся в чистом зеркале, получает ясное познание об изображенном лице, так познавший Сына с самим сим познанием Сына приял в сердце образ Отчей ипостаси. Ибо все, что принадлежит Отцу, созерцается и в Сыне; и все, что принадлежит Сыну, принадлежит и Отцу, потому что всецелый Сын в Отце пребывает, и опять — имеет в Себе всецелого Отца, так что ипостась Сына служит как бы образом и лицом к познанию Отца; и ипостась Отца познается в образе Сына, тогда как остается созерцаемое в Них отличительное свойство к ясному различению ипостасей.

Источник: Письма.

Кирилл Александрийский (376−444)

Если Сын есть «отражение» Отца (Евр 1:3), как свет из света, то каким образом Он (Сын) может не быть другим по отношению к Нему (Отцу), как существующий особо? Ведь отраженное может стать таковым не иначе, как от другого, то есть отражающего, а не само из себя.

Источник: Толкование на Евангелие от Иоанна. Книга I.

Ефрем Сирин (~306−373)

И Он есть блеск света славы Его, так как чрез дела Сына, как бы чрез свет, открылась нам слава Отца, — и образ величества Его, то есть равен величеству Его, — и устроил все силою Слова Своего, то есть сила Слова Его покорила все народы, — и чрез Него совершил очищение грехов в водах крещения, — и Он возсел одесную славы величества, по плоти, в которую облекся.

Исидор Пелусиот (350/60−435/40)

Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте

Если описывающий Божественное рождение будет во всем соображаться с человеческими страданиями (что и выговорить непозволительно), то в праве он услышать: если тебе для рождения представляется необходимым страдание, то мне — и для сотворения. Ибо, если буду соображаться с человеческою немощью, то знаю, что и творимое творится не бесстрастно. Если же будешь принимать приличное и проходить мимо несообразного, что и боголепно, то должен уразуметь, что Бессмертный рождает бесстрастно, тогда как смертный — страстно; равно как и творя, Один творит без труда, а другой с трудом. Сие-то уразумев и богомудрый Павел, как бы вдохновенный Богом, возвысившись над всеми земными подобиями, определил так: Сын есть сияние славы и образ ипостаси Отчей, первым подобием означая совечность, а вторым — ипостасное бытие.

Пребожественное Определение и Слово Отчее, о премудрый (без предисловия приступлю к истолкованию, потому что мучусь желанием высказать свою мысль), если, как говорят, появилось позднее Отца, то не вечно, а если вечно, как мы говорим, то не появилось позднее. Ибо ничто так не свойственно естеству Божию и не отличает Его, как вечность. Посему словом сияние указывается на совечность, выражением образ ипостаси — на ипостасность, именованием Слово — на бесстрастие и бесплотность, именем Сын — на личное свойство и на единосущие.

Ибо, из каждого речения извлекая пригодное, оставляем все прочее как не приличествующее естеству Божию. По отношение к вещам сотворенным пусть имеют место слова «прежде» и «после», по отношению же к Досточтимой и Царственной Троице слова «первый» и «второй» не имеют места, потому что Божество выше и числа, и времен.

Источник: Письма. Книга II.

Феофилакт Болгарский (~1078−~1107)

Сей, будучи сияние славы

Восшел на самую высоту хвалебной речи о Сыне, и называет Его сиянием славы, чтобы ты знал, что Он из Него, бесстрастно, без уменьшения или унижения, одного и того же существа, то есть Свет от Света. Ибо Он просветил и наши души, и Сам показал Отца. Посему и сказал: Я свет миру (Ин 8:12), потому что вместе с Ним светил от вечности; ибо сияние светит одновременно с сияющим. И солнце не бывает видимо когда-нибудь отдельно от сияния, и Отец немыслим без Сына. Посему, когда услышишь ариан говорящих, что если Сын из Отца, — значит, после Него, то скажи им, что и сияние от солнца, однако не после него, ибо в одно время и солнце и сияние.

и образ ипостаси Его

Сказав: сияние, и чрез это показав единосущие и совечность Сына с Отцом, снова, так как сияние не самостоятельно, апостол устраняет из этого примера неуместную мысль, чтобы ты не принял сторону Маркелла и Савеллия, которые говорят, что Сын не может быть в собственной ипостаси при Отце. Посему и говорит: и образ ипостаси Его; это значит: как Отец самостоятелен и не имеет ни в ком нужды для совершенства, так и Сын. После того, как показал совершенное во всем сходство, этими словами апостол показывает также и особенный образ первообраза. Ибо образ есть нечто иное при сравнении с первообразом, как существующий сам по себе, хотя и до безразличия подобный первому. Григорий Нисский говорит: как чрез сияние показал общность Сына с Отцом, так чрез образ — равенство их. Ибо ум, постигший величие ипостаси, чрез видимый образ может, во всяком случае, измерять и ипостась. Ибо не превышает ипостаси образ, чтобы не быть безъипостасным настолько, насколько превысит; и ипостась не больше образа: в противном случае та часть была не отображенной. Сказав подобным образом и в другом месте, что Сын существует во образе Божием (Флп 2:6), апостол дает нам понять это же самое, именно, что означает ипостась, а означает Господа, созерцаемого в этом образе. Во всяком случае, апостол показывает равенство Сына со Отцом. Ибо в образе усматривается величие Отца, нисколько не превышающее этот образ, так как, в самом деле, было бы безобразно и некрасиво то, что выступало бы из образа, чего об Отце мыслить неуместно. Если же таково величие Отца, каков и образ, а отобраз равен образу, то и отобраз — имеет такое же величие, какое усматривается в образе Божием.

и держа все словом силы Своей

Прежде ты останавливался на выражении чрез Которого и считал Сына как бы помощником Отцу; слушай теперь, если можешь понять, как Павел приписывает здесь власть Сыну. Не сказал: держа силой, но словом силы, то есть словом, полным силы, показывающим Его могущество. Ибо как говоришь, что Отец сказал: да будет свет, — и стал свет (Быт 1:3); так и Сын словом держит все, то есть всем управляет и все содержит. Гораздо же важнее приведения всего в бытие сохранение противоборствующего между собой и стремящегося обратиться в небытие. Не сказал: управляя, но: держа — эта метафора заимствована от движущих что-нибудь и обращающих одним пальцем. Такую великую и чрезвычайную тяжесть творения Он носит как ничто, одним только всемогущим словом. Ибо не бессильно слово у Бога, как у нас. После стольких ересей, опровергаемых в самом начале послания, как осмеливаются некоторые отвергать его, как будто не принадлежащее Павлу, на основании того, что стиль его отличается от стиля других посланий? Необходимо им убедиться, что высота мыслей и неотразимая их сила принадлежит не кому другому, как Павлу, имеющему в себе говорящего Христа. Если же они соблазняются стилем речи, то пусть узнают, что Павел написал послание на еврейском языке, так как говорил с евреями; на греческий же язык оно было переведено, как некоторые думают, Лукой, или, как другие полагают, Климентом, стиль которого оно, действительно, больше и сохраняет. Посему отнимающие это послание у Павла делают, так сказать, подобную же ошибку, как если бы они отнимали Павла у Христа.

совершив Собою очищение грехов наших

Сказав о величии Божественности Слова, говорит и о попечении Его о людях чрез воплощение, что гораздо важнее, чем держать все. Здесь он представляет два доказательства: одно — в том, что Он очистил грехи наши, другое — в том, что сделал это Собою. И во многих местах апостол восхищается тем, что совершено Самим Сыном. Ибо чрез крест и смерть, которую Он подъял, очистил нас, не только как безгрешный, умерший за наше прегрешение, понесший наказание, которому Сам не подлежал, и освободивший вообще природу от осуждения за грех Адама, но и как давший нам крещение, подобие смерти Его, чрез которое мы, крещаемые, получаем всякий раз отпущение грехов, перешедших к нам от предков, и силу к тому, чтобы в остальное время не поддаваться легко греху.

воссел одесную (престола) величия на высоте

Напомнив о кресте, ведет речь о воскресении и вознесении Господа. Не сказал: повелено Ему сесть, но воссел и одесную, и на высоте. Это не значит, что Бог ограничивается местом, но для того сказано, что показать равночестность Его с Отцом. Ибо Он достиг самого престола Отчего, и как Отец есть на высоте, так точно и Он. Если же кто-нибудь скажет: однако написано: сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня (Пс 109:1); то скажем на это, во-первых, что не сказал: повелел, но: сказал. Потом, чтобы ты не подумал, что Он не имеет начала и причины в Боге Отце, для этого так образно и выражена речь.

Ориген (~185−~254)

Посмотрим, как нужно понимать то, что Сын называется образом Невидимого, — это для того, конечно, чтобы выяснить, в каком именно смысле Бог справедливо называется Отцом Своего Сына. И прежде всего рассмотрим, что люди обыкновенно называют образами. Иногда образом называется то, что обыкновенно изображается или высекается на каком-нибудь материале, т. е. на дереве или на камне. Иногда же образом называется рожденный по отношению к родившему, именно когда черты родившего совершенно похожи на черты рожденного. В первом смысле, по моему мнению, образом можно назвать человека, сотворенного по образу и подобию Божию. Это обстоятельнее мы и рассмотрим, когда будем, с помощью Божией, изъяснять относящееся сюда место из книги Бытия. Второе же значение образа приложимо к Сыну Божию, о Котором теперь идет речь, — ввиду того, что Он есть невидимый образ невидимого Бога, подобно тому, как Сиф, по историческому повествованию, есть образ Адама. В самом деле, написано так: «и родил Адам Сифа, по образу своему и по виду своему» (Быт 5:3). Этот образ заключает в себе указание на единство природы и сущности (naturae ас substantiae) Отца и Сына. В самом деле, если все, что делает Отец, подобным же образом делает и Сын, то образ Отца в Сыне и запечатлевается именно в том, что Сын делает все так же, как Отец, от Которого Он рожден, как бы некоторое хотение (voluntas) Его, происходящее от мысли. И я думаю, что достаточно хотения Отца для осуществления того, чего хочет Отец, ибо в Своем желании Он пользуется, конечно, не иным каким-нибудь средством, но тем, какое указывается советом Его воли. Так именно и рождается от него ипостась (subsistentia) Сына. С этим, конечно, и должны согласиться, прежде всего, те, которые признают, что ничего нет не происшедшего (ingenitum), т. е. не рожденного (innatum), кроме одного только Бога Отца. Впрочем, нужно остерегаться, чтобы не впасть в нелепые басни тех, которые выдумывают себе какие-то истечения, и при этом божественную природу делят на части и разделяют Бога Отца в Себе Самом, тогда как даже слегка подумать это относительно бестелесного существа — не только крайне нечестиво, но и до последней степени безрассудно, во всяком случае совершенно не согласно с разумом — мыслить деление бестелесной природы по существу. Напротив, как воля происходит от ума, и при этом не отделяет от него никакой части и сама не отделяется от него, подобным же образом, — нужно думать, — и Отец родил Сына, этот свой образ; следовательно, как Сам Он по природе невидим, так и образ родил невидимый. В самом деле, Сын есть Слово — и посему не должно мыслить в Нем ничего чувственного. Сын есть Премудрость, а в Премудрости нельзя мыслить ничего телесного. Он есть свет истинный, просвещающий всякого человека, грядущего в мир (Ин 1:9), но Он не имеет, конечно, ничего общего со светом этого солнца. Итак, Спаситель наш есть образ невидимого Бога Отца: по отношению к Самому Отцу Он есть истина; по отношению же к нам, которым Он открывает Отца, Он — образ, чрез Который мы познаем Отца, Которого не знает никто другой, кроме Сына, и знает еще тот, кому захочет открыть Его Сын. Открывает же он Отца тогда, когда Сам служит предметом познания, потому что, кто познал Его, тот познает и Отца, как об этом Он Сам говорит: «Видевый Мене виде Отца» (Ин 14:9).

Но так как мы привели изречение Павла, что Сын есть сияние славы Божией и образ ипостаси (substantiae) Его, то посмотрим, какая же мысль должна вытекать из этого изречения. «Бог», по Иоанну, «есть свет» (1Ин 1:5). Итак, единородный Сын есть сияние этого света, освещающее всю тварь и происходящее от Него неотделимо наподобие того, как сияние происходит от света. Дело же света нужно понимать сообразно с вышеизложенными рассуждениями о том, в каком смысле Сын есть путь, приводящий к Отцу, в каком смысле Он есть Слово, изъясняющее и предлагающее разумной твари таинства премудрости и знания, в каком смысле Он — истина, и жизнь, и воскресение. Итак, чрез сияние познается и чувствуется, что такое есть самый свет. Это сияние, которое для слабых и хрупких очей смертных (людей) представляется сравнительно удобовосприемлемым и мягким и мало-помалу как бы научает и подготовляет их к восприятию блеска самого света, удаляя от них все, что препятствует зрению, по слову Господа: «изьми первее бервно из очесе твоего» (Лк 6:42), — делает их способными к восприятию славы света и становится, таким образом, как бы некоторым посредником между людьми и светом.

Но по слову апостола, Он есть не только сияние Славы, но и отпечатленный образ сущности (substantiae) и даже ипостаси (subsistentiae) Его. Поэтому, мне кажется, не излишне обратить внимание на то, в каком смысле какая бы то ни было иная сущность (substantia) и ипостась (subsistentia), помимо самой сущности Бога, может быть названа образом Его? Сын Божий, Который называется Словом Божиим и Его Премудростию, один только знает Отца и открывает Его тем, кому желает, т. е. тем, которые могут сделаться способными к восприятию самого Слова и Премудрости. Итак смотри, не потому ли Он и может называться отпечатленным образом сущности (substantiae) и даже ипостаси (subsistence) Его, что Он дает возможность чрез Себя Самого постигать и познавать Бога? Иными словами: не в том ли смысле Он может называться отпечатленным образом сущности (substantiae) Божией, что будучи Премудростию, Он прежде всего в Самом Себе отображает (describit) все то, что желает открыть и прочим и на основании чего эти последние познают и постигают Бога? И чтобы еще понятнее было, в каком смысле Спаситель есть образ сущности (substantiae) и ипостаси (subsis-tentiae) Бога, мы воспользуемся примером, который, правда, не вполне и не в собственном смысле обозначает предмет, о каком идет речь, однако, кажется, приложим, при выяснении, по крайней мере, того положения, что Сын Божий, будучи образом Божиим, уничижил Себя и чрез самое Свое уничижение старается показать нам полноту Божества. Допустим, напр., что сделана статуя, которая по своей величине занимает весь круг земли и по своей громадности не доступна ничьему наблюдению; положим, что есть и другая статуя, по расположению членов и чертам лица, по виду и материалу во всем сходная с первой, но не таких громадных размеров. Тогда люди, не могущие рассматривать и созерцать первую, огромную, статую, видя вторую, меньшую, могут признать, что они видели ту статую, потому что меньшая статуя вовсе не отличается от большой очертаниями членов и лица, видом и материалом. Подобным образом и Сын Божий, уничижив Себя в Своем равенстве Отцу и указывая нам путь к познанию Его, делается отпечатленным образом сущности (substantiae) Его, дабы мы, не имевшие возможности видеть славу чудного света, присущую величию Божества Его, могли бы получить доступ к созерцанию божественного света при виде сияния Его, благодаря тому, что Он делается для нас этим сиянием. Конечно, сравнение со статуями, заимствованное от материальных предметов, имеет приложение при объяснении того только, что Сын Божий, вселившись в малейшую форму человеческого тела, отобразил в Себе неизмеримое и невидимое величие Отца, вследствие сходства с делами и силою Его. Вот почему Он и говорил Своим ученикам: «Видевый Мене виде Отца» (Ин 14:9), «Аз и Отец едино есма» (Ibid. 10:30). В этом же смысле нужно понимать также и слова: «Во Мне Отец, и Аз во Отце» (Ibid. 38).

Источник: О началах. Книга 1.

Евфимий Зигабен (~1050−~1122)

Иже Сый сияние славы

Сияние преславнаго естества Божия, как свет от света. Усвоил же Себе имя сияния, чтобы показать, что Он из Него (Отца) есть, и что произошел от Него безстрастно и без умаления в достоинстве.

B образ ипостаси Его

Словом «образ» Апостол сказал, что как Отец самобытен по существу Своему, так и Сын. Посему Сын дает Собою разумение и об Отце: видевый Мя, говорит Он, виде и Отца Моего (Ин 14:9). И иначе: словом «сияние» обозначил неслиянность и нераздельность Их единения, а словом «образ» Их равносильность и совершенное тождество, кроме Ипостасных особенностей.

Нося же всяческая глаголом силы Своея

Всем распоряжаясь, всем управляя, всем руководя одним словом силы Своей. A действующий так, по силе всемогущества Своего, мог ли нуждаться в ком-нибудь для управления всем.

Собою очищение сотворив грехов наших, седе oдесную престола величествия на высоких

Сотворил очищение Собою, сделавшись жертвою заклания как агнец, ради отпущения грехов наших, по человеческой плоти. Величествием здесь он называет Божество, которое выше назвал славою. Престолом обозначил достоинство и власть божества Его. Седением указал на успокоение от труда и наслаждение плодами его. «Одесную» означает близость Сына к Отцу и Его равночестность. А словом «на высоких» он не местом ограничил Бога, а показал только, что Он, как Бог, превыше всего.

Источник: Толкование на Послание Апостола Павла к евреям.

Лопухин А.П. (1852−1904)

Сияние славы и образ ипостаси Его. Сим обозначается прямо вечность Сына и единосущие Богу Отцу. «Сияние от солнца, и не после его; ибо вместе солнце и вместе сияние (Феофил.)». Как солнце, в отношении к сиянию своему, есть само из себя, и сияние из солнца, так Отец из Себя Самого, Сын же рождается от Отца. Как сияние происходит от солнца, не отнимая ничего от его сущности и не отделяясь, так Сын произошел от Отца. Солнце существует прежде сияния, но однако и вместе с ним, так и Сын с Отцом, Сияние не может быть без солнца, и солнце без сияний: так Сын не может быть без Отца, и Отец без Сына, и однако они оба отличны. Нельзя видеть солнца без исходящего из него света: так никто не может видеть Отца без Сына (ср. Ин 1:18; 5:19 и дал.; 6:46; 14:9; 16:15). Если сияющее — Бог, то Божественно и Его сияние. Если сияющее — вечность, не имеющая ни начала, ни конца, то таково и сияние. Полное во всем единосущие и равенство. — «Образ ипостаси» — χαρακτήρ τής αποστάσεως, — оттиск, отпечаток, начертание (от χαράσσειν — надрезывать, начертывать). Как печать, оттиснутая штемпелем, вполне соответствует сделанному на нем изображению, так Сын — точнейшее и совершеннейшее отображение сущности Отца (ср. Ин 14:9: «видевший Меня видел Отца»). Совершенно в другом смысле именуется человек «образом Божиим и подобием». Как созданный во времени, со способностью бесконечного развития, человек постепенно Богоуподобляется и обожествляется. Божественная сущность отображается в его душе как слабое подобие, как малая искра Божественного сияния, а не весь свет, сполна и совершенно изливаемый Сыном. Человек только подобосущен Богу, а Сын единосущен Отцу. Или Сын единосущен Отцу в полной и всесовершенной степени, как личность нераздельна с Ним, а человек единосущен Богу в том смысле, что Бог уделил Ему малое подобие Своей сущности для вечного совершенствования по образу Создавшего его. — «Держа все словом силы Своей…» Сотворив все Словом Своим, Бог и держит все, т. е. хранит бытие и порядок вещей также словом силы Своей. Это хранение мира есть как бы постоянно продолжающееся творение; и то и другое совершается одним словом Божественной силы, которая и завершит все тем же словом, когда силою уст Сына Божия будет убиен единственный противник нравственного порядка бытия мира — антихрист (2 Сол 2:8). — «Совершив Собою очищение грехов наших… Очищение грехов наших, освящение и оправдание человека часто упоминаются в сем послании, как плоды первосвященнического служения Мессии, Его жертвоприношения, совершенного Им не через кровь козлов или тельцов; но Самим Собою, жертвою Своего послушания, Своего самопожертвования, Своей крови и жизни. Принеся такую жертву за людей, Христос и для Самого Себя, т. е. для Своей человеческой природы приобрел возвышение над всеми тварями — воссел одесную (престола) величия на высоте, (έν υψηλοίς, собственно на высоких, т. е. на небесах, ср. далее 8:1). Что это выражение относится к человеческой природе во Христе, видно из того, что нигде в Новом Завете не приписывается Иисусу Христу седение одесную Отца прежде вознесения Его на небо (ср. Ин 17:5; 6:62). До этого вознесения о Сыне говорится более возвышенно: «Сый в лоне Отчи» (Ин 1:18). Образ выражения (о седении одесную), означающего участие в Божественной власти и мироправлении, заимствован апостолом из 1 ст. 109 Пс, который всегда считался Мессианским, хотя и в различных смыслах. — Одесную престола величия на высоте — в этом образном выражении каждое слово — полно глубокого смысла: одесную — указывает сродство и равночестность Сына Божия с Отцом; — Престол — означает достоинство и власть Божества; — седение — покой и довольство; — величие — то же, что выше — слава, т. е. слава и величие Божества; — на высоте — знаменательное выражение, имеющее в виду не ограничить Бога одним определенным местом, хотя бы небом, а только указать высшее над всем положение Его, — т. е. что Бог выше всего.

Толковая Библия.