Деяния 22 глава

Деяния апостолов
Под редакцией Кулаковых → Библия говорит сегодня

Под редакцией Кулаковых

1 «Братья и отцы! Послушайте, что хотел бы я сказать вам сейчас в свое оправдание».
2 Когда они услышали, что он говорит по-арамейски, они и вовсе утихли.
3 «Я иудей, — продолжал Павел, — родился в городе Тарсе, что в Киликии. Воспитывался я в этом городе, учился у Гамалиила и был научен строгому1 исполнению отеческого Закона. И с таким же рвением служил Богу, как и вы сегодня.
4 Я преследовал и смерти предавал всех приверженцев этого Пути как ложного учения, связывал и бросал в тюрьмы как мужчин, так и женщин,
5 свидетели мне в том — первосвященник и весь совет старейшин. У них я взял письма к братьям в Дамаск и отправился туда, чтобы оттуда всех сторонников этого нового учения вести как узников для наказания в Иерусалим.
6 И вот что произошло со мной на пути: когда я приближался к Дамаску, около полудня внезапно меня озарил яркий свет с неба.
7 Я упал на землю и услышал голос, говоривший мне: „Саул, Саул, что ты гонишь Меня?“
8 „Кто ты, Господи?“ — спросил я.
„Я Иисус Назарянин,2 Которого ты преследуешь“, — ответил Он мне.
9 Спутники мои свет видели, но голоса, говорившего мне, не слышали.
10 „Что мне делать, Господи?“ — спросил я.
„Встань и иди в Дамаск! — ответил мне Господь. — Там скажут тебе всё, что тебе надлежит сделать“.
11 От яркости света того я ослеп, и спутники мои за руку привели меня в Дамаск.
12 Некий Анания, человек, свято соблюдающий Закон и глубоко уважаемый всеми иудеями, живущими в Дамаске,
13 пришел ко мне. Он стал рядом и сказал: „Брат Саул, пусть же вернется к тебе зрение“. И тотчас открылись глаза мои, так что смог я видеть его.
14 Он же продолжил: „Богом отцов наших суждено3 тебе узнать волю Его, увидеть Праведника и услышать голос из Его уст
15 для того, чтобы4 ты стал свидетелем Его перед всеми людьми и поведал им о том, что ты видел и слышал.
16 Тогда к чему же медлить? Встань, прими крещение и, призвав имя Его,5 омой грехи твои“.
17 Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в Храме, мне было видение.6
18 Увидел я Его, говорящего мне: „Поспеши покинуть Иерусалим и сделай это немедленно, потому что не примут они твое свидетельство обо Мне“.
19 „Господи! — ответил я. — Они же знают, что я шел из синагоги в синагогу, заточая в тюрьмы и избивая верующих в Тебя,
20 а когда проливалась кровь свидетеля Твоего Стефана, я, одобряя это, тоже стоял там и стерег одежды убивавших его“.
21 Тогда Господь сказал мне: „Иди! Я пошлю тебя далеко, к язычникам“».
22 Его слушали до тех пор, пока он не сказал этого, но тут подняли крик: «Пора кончать с ним! Нельзя его оставлять в живых!»
23 Они кричали, размахивали одеждами, пригоршнями бросали пыль в воздух.
24 Тогда трибун велел увести Павла в крепость и приказал сечь его плетьми, чтобы дознаться, по какой причине на него так яростно кричали.
25 Когда же его для бичевания привязали ремнями, Павел спросил у находившегося при этом центуриона: «Имеете ли вы право бичевать римского гражданина, да к тому же без суда и следствия?»
26 Услышав это, центурион пошел к трибуну и сказал ему: «Что ты собираешься делать? Ведь человек этот — римский гражданин».
27 Трибун пришел к Павлу и спросил его: «Скажи мне, ты на самом деле римский гражданин?»
«Да», — ответил Павел.
28 «Мне же, — удивленно заметил трибун, — это гражданство стоило больших денег».
«А я родился римским гражданином », — сказал Павел.
29 Собравшиеся пытать его тотчас же подались назад, и сам трибун испугался, узнав, что заковал в цепи римского гражданина.
30 На следующий день, желая выяснить, в чем иудеи обвиняют Павла, трибун велел снять с него цепи и приказал собрать первосвященников и весь Синедрион, а затем вывел Павла и поставил его перед ними.

Библия говорит сегодня

4. Римский закон защищает Павла (22:23−29)

Еще два раза за этот короткий период римский закон и правосудие пришли Павлу на помощь. Сначала Клавдий Лисий спас его от линчевания, а затем, обнаружив, что имеет дело с римским гражданином, избавил его от физического наказания.

а. Спасение от линчевания (22:23−24)

Толпа не удовлетворилась криками и угрозами (22); люди стали метать свои одежды и бросать пыль в воздух (23). X. Дж. Кэдбери предположил, что эти жесты выражали не столько возбуждение, гнев или враждебность, сколько ужас при виде богохульства [См.: Кэдбери, примечание XXIV, «Пыль и одежда», в НХ, V, с. 269−277.]. Как бы то ни было, командир воспрепятствовал попытке толпы наложить на Павла руки, приказав (во второй раз) увести Павла в бараки.

Затем он «распорядился допросить его с помощью бичевания» (24, НАБ). Эта уродливая практика являлась нормой, когда от заключенных хотели получить нужную информацию. «Избиение плетьми (латинское flagellum являлось страшной пыткой, наказание при этом производилось инструментом, состоявшим из кожаных ремней, увешанных острыми кусочками металла или кости и прикрепленных к крепкой деревянной рукоятке. Если человек не умирал под ударами этой плетью (что случалось часто), он наверняка оставался инвалидом на всю жизнь» [Брюс, «Английский», с. 445.].

б. Спасение от избиения плетьми (22:25−29)

Павел, собственно, был готов к наказанию плетьми, когда заявил о своем римском гражданстве. Таким же образом в Филиппах он не стал объявлять о своем гражданстве, пока не был избит, брошен за решетку и закован в колодки (16:37). Создается впечатление, что он не хотел воспользоваться теми преимуществами, что давало ему римское гражданство, до самого последнего момента, причем при самых серьезных обстоятельствах. Доктор Шервин-Уайт утверждает, что «в провинциальной юрисдикции того периода не существует документов, точно оговаривающих права римских граждан» [Шервин-Уайт, с. 57.]. Так же не известно, в чем заключались преимущества римского гражданина, хотя понятно, что он был избавлен от наказания плетьми, т. е. пытки без суда и следствия.

Гражданство могло даваться либо по праву (для людей высокого статуса или положения), либо по заслугам (для тех, кто хорошо служил Римской империи). Оно передавалось от отца к сыну (как в случае с Павлом); его можно было купить, правда, не законным образом, а дав взятку какому-нибудь продажному чиновнику «в секретариате столичного правительства или в провинциальной администрации» [Там же, с. 155.], как в случае с Клавдием Лисием. Такая коррупция была делом обычным в дни правления императора Клавдия, что объясняет тот факт, что командир прибавил к своему cognomen (первому имени), Лисий, nomen (имя) Клавдия в честь императора.

И хотя командир, узнав, что он Римский гражданин, испугался, что связал его (29), он, похоже, не освободил Павла от уз. По крайней мере все последующие дни он так и оставался в оковах (Деян 22:30; Деян 24:27; Деян 26:29). Как это можно объяснить? «Возможно, разница заключается в освобождении римского гражданина от тяжелых цепей и мучений, доставляемых ими (от чего Павел и был освобожден), и замене их на легкие оковы, предотвращающие побег арестанта» [ИБ, стих 29.].

3. Павел защищается перед толпой (21:37 — 22:22)

Клавдий Лисий, как честный и открытый человек, выглядит намного более благоприятно на фоне разъяренной толпы иудеев, одержимой предрассудками. Они предположили, не потрудившись проверить свои догадки, что Павел привел во внутренний двор храма язычника Трофима. Клавдий Лисий решил было, что Павел являлся египетским террористом, однако немедленно изменил свое мнение, когда узнал о фактах. Иосиф тоже писал о бунтовщике, за которого Лисий принял Павла. За три года до описываемых нами событий «этот лжепророк из Египта», как назвал его Иосиф, «собрал вокруг себя 30, 000 заблудших» (Иосиф имел склонность к преувеличениям!), «уговорил простой народ отправиться вместе с ним к Елеонской горе… Тут он обещал легковерным иудеям показать, как по его мановению падут иерусалимские стены, так что, по его словам, они будто бы свободно пройдут в город». В дело вмешался прокуратор Феликс и его войска, в результате чего sikarioi «сикарии» [Сикарии (по названию маленького кинжала с обращенным внутрь острием, похожего на фракийский изогнутый меч — sica) — крайняя партия зелотов, в патриотических целях прибегавшую даже к убийству своих противников. — И. Флавий, «Иудейская война», репринтное изд., С.−Петербург, «Орел», 1991 г., с. 202. — Прим. перев.] были убиты, захвачены в плен или разбежались [Иосиф, «Древности», ХХ.8.6; «Война», II,13.5.]. Но сам египтянин исчез, и теперь начальник войска решил, что он появился опять. Павел объяснил ему, кто он есть на самом деле. Он с гордостью говорил о том, что происходил из Тарса, который являлся «первым городом Киликии не только в плане материального богатства, но и интеллектуальных достижений, где находился один из самых знаменитых университетов римского мира» [Шервин-Уайт, с. 180.]. Затем Павел просил позволения обратиться к толпе, что ему и было разрешено.

Стоя на каменных ступенях, ведущих из храма в крепость Антония, Павел смело обратился с речью в свою защиту (apologia, «оправдание», 22:1) к враждебно настроенной толпе. Он проявил большой такт и чувство меры. Это можно видеть как в вежливом обращении к аудитории — мужи братия и отцы, так и в том, что он говорил на еврейском языке. Одного этого было достаточно, чтобы утихомирить их. Но соответствовало ли случаю то, что он говорил им? Лука фактически во второй раз предоставляет нам возможность выслушать рассказ Павла о его обращении. В первом случае Лука рассказал об этом своими словами, но теперь повествование ведется от лица Павла (а в третий раз Павел будет свидетельствовать о своем обращении перед царем Агриппой). В каждом случае суть сообщения остается прежней, но в каждом свидетельстве выделяются частные детали, соответствующие данным конкретным обстоятельствам. На этот раз, обращаясь к толпе в Иерусалиме, чье недовольство было вызвано тем, что он якобы всех и повсюду учил против иудеев, закона и храма (21:28), Павел указывает на свою личную верность и преданность своему иудейскому происхождению и вере.

Сначала он говорил о своем рождении и воспитании в иудейских традициях, о том, что свое образование он получил при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе (ср. 5:34). Гамалиил был самым выдающимся учителем того времени, руководителем школы Гиллеля, в которой учился и Павел. Итак, его иудейство было бесспорно — ибо он был «Еврей от Евреев» (Флп 3:5, АВ). Затем Павел направил внимание слушателей на свое ревностное отношение к Богу, не менее ревностное, чем у них, потому что он гнал последователей христианства, как мужчин, так и женщии сажая их в тюрьмы и даже предавая смерти. Синедрион может подтвердить это, потому что именно члены совета отправили его в Дамаск с ордером на арест иноверцев.

Павел рассказывает об обстоятельствах своего обращения, подчеркивая, что оно произошло благодаря божественному вмешательству, оно не было волевым решением самого Павла. Свет небесный осиял и ослепил его, а Тот, Кто заговорил к нему, назвался Иисусом Назореем. Далее Павел рассказал о служении Анании. Он сделал особый акцент на том, что Анания — это муж, благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске (12). Именно он возвратил Павлу зрение и сказал, что Бог отцов наших избрал Павла, чтобы тот познал Его волю, увидел Праведника, «услышал Его голос» (14, НАБ) и стал Его свидетелем. Затем Анания крестил его. Наконец, Павел упоминает о том видении, которое явилось ему в этом самом храме, в осквернении которого его позже станут обвинять, и в этом видении Господь (Павел не упоминает здесь имя Иисуса) велел ему немедленно покинуть Иерусалим, несмотря на возражения Павла. Иди, сказал Господь, Я пошлю тебя далеко к язычникам. То есть, exapostelo se, «Я сделаю тебя Апостолом», фактически Апостолом язычников (21; 26:17; ср.: Гал 1:16; Гал 2:7−8).

В этот момент речь Павла была прервана криками толпы, требовавшей немедленно предать его смерти (22). Важно понять почему. Дело в том, что в глазах иудеев обращение прозелитов (то есть обращение язычников в иудейскую веру) — это прекрасно, но благовестие (обращение язычников в христианство, минуя стадию иудейства) являлось отступничеством. Это было равносильно тому, чтобы сказать, что иудей и язычник равны, так как оба должны прийти к Богу через Христа, причем на равных условиях.

Вновь просматривая речь Павла, мы можем сказать, что он сделал два важных заявления. Во-первых, он был иудеем не только по рождению и воспитанию, но продолжал оставаться верным иудейским традициям. Верно, что теперь он был свидетелем Того, Кого он раньше гнал. Но Бог его отцов до сих пор продолжает оставаться его Богом. Он не отрекался от веры своих отцов, не говоря уже об отступничестве и измене; он пропагандировал прямое продолжение этой веры. Иисус Назорей был Тем Праведником, в Ком исполнились ветхозаветные пророчества. Второе заявление Павла касалось того, что некоторые новые черты его веры, особенно его принятие Иисуса и миссионерская деятельность среди язычников, не были его собственной причудливой инициативой. Они явились прямым откровением с небес, и одно из них произошло в Дамаске, а второе — здесь, в Иерусалиме. Действительно, только Божье вмешательство могло настолько полно изменить его.

5. Павел стоит перед синедрионом (22:30 — 23:11)

Сотник был решительно настроен достоверно узнать, в чем обвиняют его Иудеи (22:30). Он пытался узнать это у толпы, но получил противоречивые сведения (21:33−34). Он уже был готов применить пытки, но известие о гражданстве Павла предотвратило и это (22:24 и дал.). Тогда он обратился к третьему варианту — разбирательству в синедрионе (22:30). Первосвященник Анания был далеко не безгрешным человеком. Даже Иосиф описывает его как великого скрягу, главным устремлением которого было нарастить капитал; его «крайне испорченные слуги» по его приказанию «насильно овладевали предназначавшеюся для простых священнослужителей десятиной» [Иосиф, «Древности», ХХ.9.2.].

Лука достаточно кратко описывает разбирательство в синедрионе, и все же в связи с этим разбирательством возникает по меньшей мере три вопроса. Первые два касаются Павла и Анании, а второй относится к Павлу, фарисеям и саддукеям.

а. Павел и первосвященник Анания (23:1−5)

Во-первых, почему первосвященник был так разгневан вступительной фразой Павла, что велел бить его по губам? Вряд ли его били за то, что он начал говорить, не дождавшись разрешения. Сомнительно также, что были затронуты принципы и познания первосвященника, хотя любое утверждение о доброй совести перед Богом было (по его мнению) наглой ложью. Не похоже также на то, что первосвященник был возмущен тем, что Павел не признавал своей вины. Самым правдоподобным объяснением следует считать следующее: Анания понял слова Павла как утверждение о том, что он продолжал оставаться верным иудеем, служившим Богу с доброй совестью всю свою жизнь и даже «до сего дня», когда он является христианином (как до, так и после своего обращения). То же самое Павел утверждал и во 2 Послании к Тимофею 1:3. Для Анании это было верхом высокомерия, даже богохульства.

Во-вторых, почему ответный выпад Павла прозвучал так грубо? Джером, по-видимому, стал первым комментатором, кто привлек внимание к контрасту между поведением Иисуса и Павла перед судьями. Иисус отреагировал намного более сдержанно, когда Его ударили по лицу (Ин 18:22−23; ср.: 1Пет 2:23). Кроме того, Павел лишь незадолго до этого писал о себе и о своих братьях:

«Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим» (1Кор 4:12). Возможно, он все-таки потерял выдержку, потому что после этого Апостол так или иначе извинился, объяснив, что ответил бы иначе, если бы знал, что разговаривает с первосвященником. Но отчего он не узнал первосвященника? Было предложено много возможных объяснений. Хенчен, говоря о словах Павла, утверждает: «Трудно поверить, что они заставили многих теологов предпринять отчаянные попытки разгадать причину их произнесения» [Хенчен, с. 640.]. Некоторые исследователи считают, что собрание синедриона было неофициальным, поэтому первосвященник не был облачен в соответствующую одежду и не сидел на месте председательствующего, а потому узнать его было трудно. Другие полагают, что в шуме голосов в зале суда Павел не расслышал, кто именно повелел бить его. Третьи понимают слова Павла как сарказм, словно он этим хотел сказать: «Я не мог представить, чтобы такой человек, как ты, мог быть первосвященником» [Кальвин следует за Августином, утверждавшим, что Павел «иронизировал», желая показать, что «я, братья, не вижу ничего священнического в этом человеке», таким образом отвергая право Анании считаться священником Божьим (Кальвин, II, с. 229−230).]. Но я объясняю происшедшее тем, что Павел, как известно, плохо видел (напр.: Гал 4:13−16; Гал 6:11). В этом случае «стена подбеленная» может быть не столько намеком на высокомерие (Иез 13:8 и дал.; Мф 23:27), сколько грубоватым сравнением фигуры в белом облачении с размытым пятном, которое видел Павел.

б. Павел, фарисеи и саддукеи (23:6−10)

Когда мы читаем эту часть повествования, у нас опять возникает несколько вопросов. Можно ли оправдать Павла, учитывая, что он намеренно столкнул фарисеев с саддукеями? И прав ли был Павел, назвав себя фарисеем? Конечно же, нет никаких оснований приписывать Павлу недостойные побуждения или ложные утверждения. Он искренне придерживался высказанной им доктрины и действительно верил (как должны верить и мы), что воскресение является фундаментальным основанием христианства (напр.: Деян 4:2; Деян 17:18, 31; Деян 24:21; Деян 26:6 и дал.; Деян 28:20). Позиция саддукеев, которая характеризовалась отрицанием всего сверхъестественного, была несовместима с Евангелием. Как сказал Сам Иисус, причина их заблуждений заключалась в том, что они не знали ни Божьего слова, ни Божьей силы (Лк 20:27 и дал.). Павел действительно был фарисеем не только в смысле принадлежности к роду фарисеев и полученному воспитанию (6), но и в том смысле, что разделял с фарисеями великую истину и надежду воскресения, по поводу чего он и стоял перед судом.

После возникших споров фарисеи встали на сторону Павла и объявили, что они ничего не находят против него. Это послужило поводом к дальнейшим пререканиям, которые настолько распалили присутствовавших, что тысяченачальнику в третий раз пришлось взять Павла под свою защиту и увести ради его безопасности за стены Антониевой крепости.

в. Павел и Господь Иисус (23:11)

После стычки между Павлом и Аланией, после жаркой схватки фарисеев с саддукеями, большим утешением становятся строки о том, что на следующую ночь Павлу явился Господь Иисус. Напряжение последних двух дней, и особенно недоброжелательность иудеев, невольно заставили Павла с тревогой думать о будущем. Мало было шансов на то, что ему удастся покинуть Иерусалим живым, не говоря о поездке в Рим. И в такой момент кажущейся безнадежности Иисус утешает его, открыто обещая ему, что он будет свидетельствовать о Нем в Риме так же, как свидетельствовал здесь, в Иерусалиме. Трудно переоценить ту спокойную уверенность и силу, которую обрел Павел в результате откровения Иисуса и которую он проявил в течение трех последующих судебных разбирательств, своего двухлетнего тюремного заключения и полного приключений путешествия в Рим.

Примечания:

 
Под редакцией Кулаковых
3  [1] — Или: точному.
8  [2] — См. примеч. к Мф 2:23.
14  [3] — Букв.: Бог… предназначил/избрал.
15  [4] — Букв.: потому что.
16  [5] — См. примеч. «а» к 2:21.
17  [6] — Букв.: впал в транс. См. примеч. к 10:10.
 
 


2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.