«Станет ли мудрец бросать слова на ветер,1
злопыхать утробой, раздутой ветром восточным?2
Станет ли спорить он с бесполезной речью,
со словами, от которых толку нет?
Ведь ты страх пред Богом отверг,
молитву ни во что не ставишь!3
Нечестие твое научило тебя таким словам,
твой язык избрал коварство.4
Не я — твоя речь обвиняет тебя,
твои уста против тебя свидетельствуют!
Разве ты первым из людей родился?
Прежде холмов появился на свет? 5
Или ты был на совете у Бога6
и один завладел мудростью?
Что ты знаешь такого, что нам неведомо?
Или постиг то, что нам неизвестно?
Есть и среди нас седовласый и старец,
что отца твоего старше!
Мало тебе утешений Божьих?
Ласковых речей7 тебе недостаточно?
Куда же возносит тебя твой разум?
Почему глаза твои смотрят дерзко?8
И ты гнев9 свой обращаешь на Бога,
а уста твои извергают такие речи!
Что есть человек? Разве может он быть чист?
Рожденный женщиной,
разве может он быть праведен?
Бог и святым Своим не доверяет,
даже небеса перед взором Его не чисты!
Тем более человек — порочный и растленный,
что злодейство пьет, словно воду!
Расскажу тебе, а ты меня послушай!
О том, что видел сам, тебе поведаю,
что возвещали мудрецы,
не скрыв того, что их отцы рассказывали им!10
Им одним отдана была земля,
и чужого среди них не было!
Нечестивец всю жизнь свою мучается,
и злодею отпущено немного лет!
В ушах его стоит крик ужаса,
нападет на него губитель в мирное время.
Он не надеется из тьмы вернуться,
меч его настигнет!11
Брошен он на съедение стервятникам,12
знает, что уготована ему погибель.
День мрака
его ужасает,
беда13 и горе его одолели,
словно царь, бросившийся в битву.14
Потому что на Бога поднял он руку,
перед Всесильным похвалялся силой,
вышел против Него горделиво,
с крепким щитом изогнутым.
И пусть лицо его лоснится от жира
и бедра его разжирели,
он будет обитать в городах опустошенных,
в домах, где никто не живет,
обреченных в развалины превратиться.
Не будет у него богатства,
и силы15 у него не станет,
и тени его16 на земле не останется.
Не спастись ему от мрака,
ветви его17 огонь иссушит,
и цвет его будет унесен ветром.18
Пусть впустую не надеется,
не обманывается, ибо всё впустую.
Увянет он рано, до срока,19
на ветвях его не будет листьев.
Будет он словно лоза,
что лишилась неспелых ягод,
словно маслина,
у которой цвет отрясли.
Ибо скопище безбожников бесполезно,
и огонь пожрет шатер взяточника.
Ибо зачинают они преступление, рождают злодеяние,
утроба их вынашивает вероломство».
Толкование Далласской семинарии
1. ВТОРАЯ РЕЧЬ ЕЛИФАЗА (глава 15)
Если в первый раз Елифаз говорил к Иову, соблюдая, до известной степени, благопристойность и вежливость, то теперь он буквально бичует страдальца, который потерял все и совершенно пал духом, доказывая ему, что он — упорный грешник, не уважающий старцев и дерзящий Самому Богу.
а. Елифаз выговаривает Иову за его превратное отношение к вещам (15:1−16)
Иов 15:1−3. Возмущенный непочтительными речами Иова, и исходя из того, что мудрость на их стороне — тех, кто ему возражают (стихи 7−16), Елифаз называет знание Иова пустым. Слова, которыми тот полон, обдают жаром гнева, они подобны палящему ветру пустыни (по-еврейски — восточному ветру), от которого только вред, а пользы — никакой (стих 3).
Иов 15:4−6. Согласно Елифазу, Иов настолько отрешился от страха Божия — «начала всякой мудрости» (28:28; Притч 1:7), что считает за малость дерзкое обращение к Богу. (сравните со словами самого Иова в 6:14, которые свидетельствуют о том, что страха Божия он не оставил.)
Елифаз настаивает на том, что речи Иова происходят от его нечестия (стих 5), и самые его попытки «оправдаться», не говоря уже о грехах, совершенных им прежде (Елифаз не сомневается в наличии у Иова таковых), дают Богу достаточно оснований наказывать его. Говоря, что Иова обвиняют уста его (стих 6), Елифаз, возможно, напоминает ему его же собственные слова (9:20; также толкование на 40:3).
Иов 15:7−10. Уж не приписывает ли Иов себе всю премудрость мира, как если бы был создан… первым на земле, прежде даже холмов (т. е. до того, как Бог окончил формирование земли)? — язвительно бросает Елифаз в лицо Иову. Уж не делился ли с ним Вседержитель планами управления миром (Разве совет Божий ты слышал? — стихи 7−8). Упрек, брошенный Иову Елифазом в стихах 9−10, звучал весьма грозно по понятиям того времени: как может Иов противопоставлять свое знание их мудрости — тех, которые старше его и даже старше его отца?
Иов 15:11−13. Разве малость для тебя утешения Божии? По мысли Елифаза, Сам Бог, пользуясь его устами, утешал Иова, и именно так следовало тому воспринять слова, которые Елифаз высказал ему вначале (5:17−27). Но, вместо этого, Иов поддался голосу сердца своего, своих безудержных чувств, и, исполнившись гордости (стих 12), обратил гнев свой и безумные речи свои против Бога. Елифаз мог иметь в виду сказанное Иовом в стихе 6:4; 7:15−20; 10:2−3, 16−17.
Иов 15:14−16. Как может человек (в еврейском тексте — енос: слабый, смертный человек), рожденный женщиною, быть праведным перед Богом? (сравните с той же мыслью Иова в 14:1 и Вилдада — в 25:4) — вопрошает Елифаз. Как может претендовать на это Иов (9:21; 12:4), если в глазах Божиих даже «святые Его» (имеются в виду ангелы; 4:18 и соответствующий комментарий) и небеса нечисты? Конечно же, нечист и растлен человек (читай: Иов), впитывающий в себя беззаконие (грех), как воду!
б. Напоминание о безрадостной судьбе нечестивых (15:17−35)
Иов 15:17−26. Слушай меня! Теперь и Елифаз ссылается не только на собственный опыт (стих 17), но и (как прежде Вилдад; 8:8) на авторитет предков (стих 18), которые жили в этой земле до того, как наводнили ее «чужие» (стих 19; возможно; имеется в виду, что в те поры земля была свободна и от чуждых учений, привнесенных со стороны, под влияние которых попал, мол, и Иов).
Мудрые прежних веков, говорит Елифаз, сказали бы Иову, что такова участь нечестивого, притесняющего других людей, — мучиться во все дни свои от нечистой совести и в страхе возмездия, не зная, когда же наступит этому конец, ибо число лет закрыто от притеснителя (стих 20).
Иов 15:21−26. В стихах 21−35 Елифаз перечисляет бедствия, которые подстерегают грешника. Возможно, нагнетая ужасы перед взором измученного Иова, этот его друг, обратившийся в его врага, думал таким образом «подтолкнуть» страдальца к признанию его «преступлений». В стихе 21 речь может идти о предчувствии «нечестивым» ужасов… среди мира, о предчувствии, которое оправдывается (сравните со словами Иова в 3:25), ибо внезапно, при полном, казалось бы, благоденствии, губитель «губители», как савеяне и халдеи в случае Иова; 1:15, 17) обрушивается на него.
Нечестивого преследует тьма (возможно, символ смерти), он сознает, что «обречен мечу» (стих 22). он был богат и стал нищим (скитается за куском хлеба), сознавая, что смерть его близка: вот он, день тьмы (стих 23), перед ним, как на ладони (в руках у него). Нужда и бедственные обстоятельства постоянно страшат его, он бессилен одолеть их, ибо они, как царь, приготовившийся к битве с ним. (сравните с жалобами Иова, преследуемого страхом: 9:34; 13:21; также 18:11; 20:25).
За что же все это на него? Более всего за то, утверждает яростный оппонент Иова, что он, нечестивый, осмелился противиться Вседержителю, и в гордыне своей устремляется против Него, «под защитой толстых щитов своих» (очевидно, образ все той же гордыни в сочетании с нечувствительностью к Божиим вразумлениям); стихи 25−26.
Иов 15:27−35. В стихе 27 Елифаз все еще «описывает» грешника, склонного ублажать самого себя — жирного лицом и телом (лядвеи значит «бока»), что в данном контексте символизирует и духовную его «непроницаемость», нечувствительность (стих 26; сравните Пс 72:7; Иер 5:28). Затем Елифаз возвращается к перечислению бед, уготованных такому грешнику.
Благосостояние его развеется, как дым, и ему ничего не останется, как жить в городах разоренных и в домах, брошенных людьми (стихи 28−29). Тьма настигнет его (сравните 15:22−23), и пожары дуновением уст своих уничтожат все накопленное им (стих 30; здесь отрасли употреблено именно в таком смысле, а не в значении потомства, с котором речь ниже; стих 32, 34).
Пытающийся вновь «пустить корни» в «городах разоренных», нечестивец питает пустую (суетную) надежду, которой не осуществиться (стих 31). Прежде назначенного ему времени придет к нему смерть, и потомства не останется после него (стих 32).
Елифаз уподобляет нечестивца (имея в виду Иова) виноградной лозе, сбрасывающей недозрелые ягоды, и маслиною, чьи цветы осыпаются до того, как образуется на ней завязь. Здесь и в стихе 34 — символика несостоявшейся, в наказание за нечестие, жизни.
Прибегая в стихе 35 к образу зачатия и деторождения, Елифаз хочет сказать, что лишь обман гнездится в душе нечестивца, и только ложь нисходит от того, кто зачал в себе зло; оно становится неизменным его спутником.