Как добр Бог к Израилю,
к тем, кто сердцем чист!
чуть было не упал,
когда увидел благополучие этих нечестивцев.
они здоровы, и тучны тела их.1
в отличие от простых людей
не ведают они превратностей судьбы.
и насилие — как одежду.
вздорные мечтанья переполняют сердца их.
высокомерны речи их.
языком своим важно расхаживают по земле.
и тоже опиваются беззаконием, как водой из полной чаши.2
Что ведомо Всевышнему?»
в самоуверенности своей предались они накопительству.
что напрасно сердце свое сохранял в чистоте,
в невинности своей омывал руки,
и каждое утро — наказанию.
изменил бы я Твоему народу.
смысл трудно мне было увидеть,
и не понял, какой конец ожидает их:
и на разор обрекаешь.
как пришли к концу своему и в ужасе погибли!
так, Господи, да исчезнет даже образ их,
когда Ты пробудишься!4
когда горело нутро мое,
как скот пред Тобою я был.
Ты держишь меня за руку,
и потом, я знаю, примешь меня в славу Свою.
А если Ты со мной, ничего другого на земле не хочу.
твердынею сердца останется Бог во мне,
Он — всё для меня навеки.
отступников Ты истребляешь.
на Тебя, ГОСПОДИ, своего Владыку, возложил я свое упование,
чтоб о всех делах Твоих возвещать.
Толкование Далласской семинарии
Толкование Псалма 72
III. Книга III (Псалмы 72−88)
Одиннадцать из 17 псалмов, составляющих эту книгу, приписываются Асафу (Пс 72−82), один — Давиду (Пс 85), три — сыновьям Кореевым (Пс 83, 84, 86), один — Еману (Пс 87) и один — Ефаму (Пс 88). Асаф, Еман и Ефрам были левитами-музыкантами, жившими в дни царя Давида (1Пар 15:17, 19).
Мотивы этого псалма перекликаются с таковыми Псалма 48; схожи размышления их автора — Асафа. Оба они могут быть отнесены к так называемым «псалмам мудрости».
В Пс 72 Асаф признает, что сомнения едва не одолели его, потому что долгое время он сравнивал жизнь безбожников со своей собственной, и сравнение это было не в его пользу. Сомнения не отступали, доколе во святилище Божием ему не открылась ошибочность его рассуждений и выводов, ибо там он внезапно «уразумел», что воистину незавидна участь нечестивцев (стихи 17−18).
А. Мысли о процветании нечестивых (72:1−14)
Пс 72:1−3. Мысль о благости Бога к чистым сердцем объединяет первый и последний стихи этого псалма. Бог… благ к ним и к Израилю, восклицает Асаф в стихе 1, но затем признается, что едва не пошатнулся в вере в Господа (образ «поскользнувшихся ног» в стихе 2), сравнивая преуспевание нечестивых с нелегкими обстоятельствами «прочих людей», включая, очевидно, и его собственные.
Почему те, которые противятся Богу, живут лучше, нежели уповающие на Него? — спрашивал он себя. Экспрессивность вопросов и сомнений, возникавших у псалмопевца, подчеркнута им стилистически: стихи 2, 22−23 и 28 он начинает с выражения, соответствующего «А я» (в русском тексте сохранено лишь в стихе 2).
Пс 72:4−12. Итак, Асафа мучило то, что не боящиеся Бога как будто и страданий не знают до самой смерти, и ударам… не подвергаются наравне с прочими людьми (стихи 4−5); на работе человеческой нет их в стихе 5 следует понимать в значении «нет на них тягот человеческих, не знают они трудностей». В стихе 6 — образ гордости и дерзости, которые как бы стали «второй натурой» людей, не знающих Бога («безумных»; стих 3). Бродят помыслы в сердце (стих 7) означает, что те, о которых говорит автор, пребывают во власти своих нечистых помыслов и не заботятся о несовместимости их с волей Божией.
Нечестивцы — циничны и высокомерны. Они повсюду (по всей земле) распространяют клевету, радуясь злым последствиям ее (стихи 8−9). При этом они решаются дерзко мыслить и говорить о Самом Господе (поднимают к небесам уста свои; возможно, имеется в виду «критическое» восприятие «безумными» заповедей Божиих).
Трудно поддается переводу стих 10. Но, очевидно, смысл его в том, что заразительному примеру «преуспевающих нечестивцев» следует и народ Божий, который в массе своей не противится дурным человеческим наклонностям и страстям, совершает, не зная меры, беззакония разного рода (пьет эту воду полною чашею). Делающие все это «утешают» себя надеждою, что Бог все равно не узнает, они доходят до дерзкого сомнения в Его всеведении.
Пс 72:13−14. Асаф признается в охватившем его сомнении, которого не избегли многие уповавшие на Бога до и после него: если Господь дает процветать нечестивцам и попускает страдания праведным, то не напрасно ли он старался очистить сердце свое от злых помыслов и не совершать злых дел (омывать в невинности руки свои)? Не напрасно ли он постоянно обличал себя и тем причинял себе боль (подвергал себя ранам)?
Б. Доколе… не уразумел конца их (72:15−28)
Пс 72:15−20. Мучимый сомнениями, псалмопевец, однако, не делал их «достоянием гласности», ибо сознавал: если он станет вслух рассуждать так, то причинит вред народу божиему («роду сынов Твоих»). Долго боролся он с тем, что смущало его, трудно ему было… уразуметь это (стих 15−16). Колебания оставили псалмопевца, когда он однажды вошел… во святилище (стих 17).
Представляется, что в тот раз он вознес у жертвенника молитву, на которую получил ответ, и открылись его глаза на истинную судьбу тех, кто не боятся Бога. Он вдруг уразумел, что ненадежны («скользки») пути их, и Господь внезапно низвергает их в пропасти, и благоденствие их скоропреходяще, как сновидение.
Пс 72:21−26. С этим «уразумением» пришло к Асафу и другое, не менее важное: он понял, что, лишь будучи «невеждой», мог усомниться в правоте Божиих решений и дел; когда сердце его кипело от возмущения, а душа — терзалась, он был… пред Богом, как скот, не способный мыслить. И теперь он утешается сознанием, что, хоть и «поскользнулся», но, в сущности, всегда оставался с Богом, Который держит его за правую руку (стихи 21−23) и подает ему советы, к которым он прислушивается.
И потом примешь меня в славу может быть прочитано и как «поведешь меня со славою» (в значении «с честью проведешь меня через испытания»). В свете того, что в Ветхом Завете понятие славы применительно к отдельным людям редко подразумевало славу небесную, псалмопевец скорее имеет здесь в виду свое пребывание под благословениями Божиими на протяжении своей земной жизни. В отличие от ветхозаветных, верующие новозаветного времени знают, что нечестивцы наказываются, а праведники — награждаются Богом и за пределами земного существования.
Асаф провозглашает, что, кроме Бога, нет ничего по-настоящему желанного для него ни на небе, ни на земле (стих 25). Пусть он страдает физически и душевно (стих 26: Изнемогает плоть моя и сердце мое), лишь в Боге, с Которым он неразлучен (Бог… часть моя вовек) черпает он поддержку и силы (Он твердыня сердца моего). В Нем — духовное богатство псалмопевца, которое намного ценнее того материального благосостояния, которым наслаждаются многие нечестивцы, ибо его богатство вечно.
Пс 72:27−28. Теперь он не сомневается в этом, как и в том, что «удаляющиеся от Бога» обречены на гибель. Как истинное благо для себя воспринимает Асаф свое стремление к Богу и упование на Него.
Так было всегда: близость к Господу помогала и помогает верующим правильно соразмерять ценность материального и духовного и остерегаться чрезмерного увлечения «материальным», чтобы «не отступить от Бога».