По Иоанну 11 глава

Под редакцией Кулаковых

Толкование Далласской семинарии

Д. Великие знамение в Вифании (11:1−44)

Чудо из чудес, совершенное в присутствии множества людей, а именно — воскрешение из мертвых Лазаря, послужило неопровержимым доказательством в пользу великого притязания Иисуса: «Я есмь воскресение и жизнь».

Смерть — это самое страшное последствие человеческого греха (Рим 5:12; Иак 1:15). Физическая смерть несет в себе предостережение свыше относительно того, к чему ведет грех в духовной сфере. Ибо, подобно тому, как эта смерть обрывает жизнь и разделяет людей, смерть духовная отделяет их от Бога и означает потерю ими той жизни, которая возможна только в Боге (Ин 1:4). Иисус приходил на землю для того, чтобы дать людям воистину полную жизнь («жизнь с избытком»; 10:10). Отвержение Его ведет к потере вечной жизни (3:36) и к обретению конечной судьбы в «смерти второй», которая есть вечное пребывание в озере огненном (Откр 20:14−15).

Ин 11:1−2. О Лазаре в Новом Завете говорится только здесь и в главе 12. Вифания (11:18) располагалась на восточном склоне Елеонской горы. Некоторые сведения о двух сестрах Марии и Марфе — находим у евангелиста Луки (Лк 10:38−42).

Мария же… была та, которая помазала (позднее) Господа миром и отерла ноги Его волосами своими. Иоанн, вероятно, исходил из того, что его читатели уже знали кое-что о Марии (Мк 14:3−9).

Ин 11:3. Посылая к Иисусу с печальной вестью, сестры, по-видимому, рассчитывали на то, что по своей любви к Лазарю Он сразу же придет в Вифанию.

Ин 11:4. Однако Иисус, услышав то, не отправился в путь немедленно (стих 6). Не по недостатку любви к Лазарю (стих 5) и не из страха перед иудеями. Он, как всегда, ожидал нужного момента — в соответствии с планами Отца. Ибо знал, что болезнь Лазаря не к смерти, но к прославлению Отца и Сына (9:3; сравните 5:21, 23; 7:18). Акт воскрешения умершего, в котором во всей полноте явила себя Божественная сила, послужил последней причиной Его собственной смерти (11:50−53), которая в конечном счете привела к истинной славе Его (17:1).

Ин 11:5−6. Итак, узнав о болезни Своего друга, Иисус, хотя и любил всех троих (Марфу и сестру ее и Лазаря), оставался еще два дня на том месте, где находился.

Не исключено, что Лазарь был уже мертв, когда весть о его болезни дошла до Иисуса (стих 39).

Ин 11:7−10. Ученики Иисуса сознавали, насколько опасным было для их Учителя появление в Иудее (10:31). И попытались удержать Его. Он же, отвечая им в завуалированной форме, отклонил их тревоги. Он говорил как будто бы о земном, но применительно к духовному. Ибо говорил о «хождении» при физическом свете (или в отсутствие его) и одновременно — о «хождении» (т. е. о жизни изо дня в день) по воле Божией. Такое хождение безопасно. Опасна жизнь («хождение») во тьме (в сфере зла).

До тех пор, пока сам Он следует воле и плану Отца, ничего не может случиться с Ним прежде назначенного Им срока. Применительно к людям того времени эти слова Христа надо рассматривать как призыв к ним: пользуйтесь необычайной возможностью, представившейся вам, — не уходите от Света, пока Он находится в этом мире (1:4−7; 3:19; 8:12; 9:5).

Ин 11:11−12. Затем Иисус сказал: Лазарь, друг наш, уснул. (Заметим, что слову «друг» в Писаниях придается особый духовный смысл; 15:13−14; Иак 2:23.) Относительно слова «уснул». Христос говорит о физической смерти Лазаря. Смерть христиан нередко приравнивается в Новом Завете к сну (к примеру, Деян 7:60).

Но приравнивается потому, что тела их подобны телам спящих, а не в смысле «бессознательного сна» их душ. Ученики, однако, неправильно поняли Иисуса и подумали, что Он говорит, будто Лазарь вовсе не умер, а уснул обычным сном (11:13), и, значит, можно рассчитывать на его выздоровление: если уснул, то выздоровеет.

Ин 11:13−15. То есть, как это нередко наблюдаем во всех Евангелиях, Иисус говорил об одном, а ученики воспринимали Его слова совершенно в ином смысле. Дальнейшие Его слова: Лазарь умер; и радуюсь за вас, что Меня не было там — при первом прочтении приводят в недоумение. Однако вдумаемся; ведь если бы Иисус был там, то, по всей вероятности, не дал бы Лазарю умереть, а если бы Лазарь не умер, то ученики Иисуса (равно как и все читатели Евангелия в последующие века) не получили бы уникальной возможности укрепить свою веру посредством несравненного чуда его воскрешения. Итак, смерть Лазаря совершилась, дабы они уверовали.

Ин 11:16. Фому часто называют «сомневающимся» или «неверным» (записанное в 20:24−25). (Кстати, его второе имя — Близнец — в переводе с греческого в сущности означает: «человек двоящейся природы, неустойчивых мыслей».) Тут он берет на себя своеобразную «инициативу» и призывает учеников идти с Иисусом в Иудею, где всем им несомненно угрожает опасность, чтобы всем вместе умереть. Апостол Христа, Фома, однако, не вполне доверял Ему, Его чудесной силе, и не понимал искупительного назначения Его смерти, а потому в словах его пойдем и мы умрем с Ним звучит скрытая ирония.

Ин 11:17. По-видимому, Лазарь умер вскоре после того, как посланец Марфы отправился с известием о его болезни к Иисусу. Иисус находился тогда от Вифании примерно на расстоянии одного дня пути. По причине жаркого климата Палестины покойников, возможно, погребали в день смерти (стих 39).

Ин 11:18−19. То обстоятельство, что Вифания… была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати (т. е. в трех примерно километрах), объясняет, почему многие из Иудеев (иерусалимских) оказались свидетелями этого величайшего чуда (стих 45:46). И оно же подготавливает читателя к приближающемуся завершению событий именно здесь, в «вечном городе».

Напомним об обычае, существовавшем в Иудее: каждого умершего евреи оплакивали на протяжении долгого времени, которое считалось временем утешения осиротевших близких.

Ин 11:20−22. Марфа, человек более активный, чем Мария, склонная к созерцательности и размышлениям, поспешила навстречу Иисусу, услышавши, что Он идет. (сравните описание характера этих сестер в Лк 10:39−42.) Первые же слова Марфы, обращенные ко Христу, были в сущности исповеданием ее веры в Него. Она действительно верила, что Иисус мог исцелить ее брата, если бы был в нужный момент рядом с ним. В ее словах не чувствуется никакого упрека за то, что Иисус пришел поздно — ведь брат ее умер еще до того, как вестник явился к Иисусу.

В ее словах: Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог — как будто бы звучит надежда на воскрешение Лазаря. Однако сказанное ею далее (стих 24), а затем у гроба брата (стих 39), по-видимому, опровергает такое толкование ее слов в стихе 22; их, возможно, следует рассматривать как выражение Марфой уверенности в том, что Отец Небесный благоволит к Иисусу.

Ин 11:23−24. Воскреснет брат твой. С этого обещания Иисуса начинается Его беседа с Марфою. Судя по ее ответу (стих 24), она все-таки не думала о немедленном воскрешении Лазаря, но верила в его конечное воскресение, в последний день.

Ин 11:25−26. Я есмь воскресение и жизнь — это пятое из великих откровений Иисуса, начинающихся со слов «Я есмь». Воскресение и жизнь будущего века действуют уже теперь, потому что Иисус всегда Господин жизни (1:4). Его слова о жизни и смерти могут показаться парадоксальными лишь на первый взгляд. Ведь смерть верующего есть начало его новой жизни.

И еще: самое качество его земной жизни таково, что в ней — залог его духовного бессмертия; именно в этом смысле сказано Господом, что верующий… не умрет вовек. Он будет жить вечно (3:16; 5:24; 10:28), и его физическая смерть — это только «пребывание во сне» его тела до тех пор, пока оно не воскреснет к новой жизни. В момент смерти верующего духовная часть его «я», т. е. его душа, уходит к Богу (2Кор 5:6, 8; Флп 1:23).

Ин 11:27. Опять следует исповедание Марфой ее веры в Иисуса Христа. Она выражает полное согласие со всем, что сказано Им по поводу вечной жизни, которую имеют верующие в Него. В три вещи относительно Иисуса веровала Марфа: а) Он есть Христос (Мессия); б) Он — Сын Божий (что, собственно, соответствует одному из титулов Мессии — Ин 1:49; Пс 2:7) и в) Он есть грядущий в мир. Итак, у Марфы не было сомнения в том, что Иисус — это Мессия, Который пришел в мир во исполнение воли Божией. Однако при всей горячности ее исповедания мы не улавливаем и намека со стороны Марфы на ожидание ею чуда воскрешения брата ее Лазаря.

Ин 11:28−30. Затем Марфа пошла к Марии и сказала ей: Учитель здесь и зовет тебя. Видимо, Иисус хотел поговорить с Марией наедине, может быть, с тем, чтобы утешить ее и в чем-то наставить. Слово Учитель звучит в этом тексте необычно, поскольку «учить» женщин не было в обычае иудейских раввинов (4:1−42).

Ин 11:31−32. Однако частная беседа с Учителем не состоялась. Ибо за Марией, которая поспешно встала и вышла из дома, последовали все «утешители». Подойдя к Иисусу, Мария пала к ногам Его и обратилась к Нему с теми же словами, что и ее сестра (Ин 11:21): если бы Ты был здесь, несчастья не произошло бы.

Ин 11:33−34. В отличие от греческих богов, известных в древнем мире своим величественным бесстрастием, Иисус был Личностью высокоэмоциональною, что свидетельствует о Его реальной близости к людям. Вот и теперь, видя плачущую Марию и Иудеев плачущих, Он и Сам восскорбел духом и возмутился.

«Возмутился», судя по английскому переводу Библии, значит «разволновался, огорчился». Однако «восскорбел духом» соответствует греческому «вознегодовал». Почему же вознегодовал Иисус? По мнению некоторых исследователей Писания, гнев Его вызвало маловерие людей, безутешно плакавших об умершем в присутствии Дающего жизнь. Лучшим представляется другое объяснение: гнев Иисуса был вызван деятельностью сатаны, который несет людям, порабощенным грехом, страдания и смерть (8:44; Евр 2:14−15).

Ин 11:35−37. Из греческого текста следует, что Иисус заплакал беззвучно, в отличие от громогласно плакавших и причитавших людей. Он плакал над трагическими последствиями греха, которые теперь заявляли о себе в этой маленькой, частной трагедии. Он плакал потому, что любил Лазаря. Но некоторые, пожалуй, заключили, что слезы Его свидетельствуют о бессилии, и не без сарказма осведомлялись: не мог ли сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?

Ин 11:38−39. Эти разговоры были неприятны Господу (по-русски передано как опять скорбя внутренне; сравните с «восскорбел духом» в стихе 33). Глубоко опечаленный, Он приходит ко гробу.

«Гробами» в Палестине обычно служили пещеры, вырубленные в мягких известняковых скалах. Ко входу в такую пещеру приваливали большой камень.

Остановившись у гроба Лазаря, Иисус повелел: отвалите камень. Ситуация создалась драматическая. Толпа замерла в ожидании. Мария только плакала, а Марфа запротестовала, что, мол, через четыре дня после погребения тело несомненно начало разлагаться.

Ин 11:40. Иисус напомнил Марфе о Своем обещании (стихи 25−26 сравните со стихом 4). Если она будет веровать в то, что Он есть воскресение и жизнь, и доверится данному ей обещанию, то Бог явит славу Свою.

Ин 11:41−42. По мере того, как камень отодвигали от входа в пещеру, напряжение в толпе нарастало. Что Иисус собирается делать? А Он лишь возблагодарил Отца Небесного за то, что Отец услышал Его. Он знал, что, являя людям любовь и силу Отца, Он исполняет волю Его. Он открыто воздал славу Ему — не с тем, чтобы прославиться как Чудотворцу, но с тем, чтобы люди увидели в Нем Сына Небесного Отца, во всем Отцу послушного. Ответ на просьбу Иисуса ясно показал бы людям, что Он действительно послан Отцом (сравните с молитвою Илии в 3Цар 18:37).

Ин 11:43−44. Ранее Иисус сказал, что наступит момент, когда мертвые, услышав Его голос, выйдут из могил (5:28); говорил Он и о Своих овцах, которые знают Его голос (10:16, 27). И вот теперь, после краткой молитвы, Он воззвал громким голосом… Всего три слова произнес Он: Лазарь! иди вон. (Блаженный Августин как-то заметил, что если бы Иисус не произнес в тот момент имени Лазаря, то из своих могил вышли бы все мертвые.) И тут же Лазарь вышел… обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами. Судя по этой детали, потребовалось особое действие Божией силы, чтобы Лазарь смог подняться и идти. Иисус велел людям «развязать его» — не с тем только, чтобы дать ему свободу действий, но и для того, чтобы люди могли убедиться, что перед ними не призрак, а живой человек.

Это событие не только чудесно, но и символично, ибо представляет Сына Божиего, дающего жизнь. В момент восхищения Церкви (1Фес 4:16) Он совершит этот физический акт по отношению к новозаветным святым, а во второе Свое пришествие — по отношению к святым Ветхого Завета (Дан 12:2) и святым времени Великой скорби (Откр 20:4, 6). Но голос Его звучит и в настоящее время, ибо Он постоянно «вызывает» к духовной жизни тех, которые пока еще духовно мертвы. И многие из тех, кто «мертвы» по грехам своим и преступлениям, услышав голос Его, начинают верить и силою Божией переходят от смерти в жизнь вечную (Еф 2:1−10).

Е. Заговор с целью убить Иисуса (11:45−57)

Ин 11:45−47а. Откровения Иисуса о Себе всегда вызывали двойственную реакцию. Совершенное Им чудо воскрешения Лазаря не оставляло сомнений в правоте Его притязаний. Так думали многие из Иудеев. И думавшие так уверовали в Него. Но некоторые лишь пришли в замешательство и отправились к недругам Христа, фарисеям, чтобы сообщить им о случившемся. А оно было столь невероятно, что первосвященники и фарисеи тут же собрали совет (синедрион), чтобы обсудить, что им делать дальше. Они, несомненно, считали, что Иисус владеет тайным искусством волшебства, и, пользуясь им, соблазняет народ.

Ин 11:47б−48. То, что фарисеи применяли до сих пор в борьбе против Иисуса, оказалось совершенно неэффективным. Официальное выражение неодобрения, изгнания Иисуса из синагог и за пределы городов, наконец, попытки публичного опровержения Его учения — все это не прекратило распространения Его влияния на людей. Священниками и законниками овладел страх: если все уверуют в новоявленного Мессию, то возможна вспышка бунта в народе, в результате чего они могут лишиться власти (так как придут римляне и овладеют местом нашим — т. е. храмом — и народом).

Ин 11:49−50. В тот год первосвященником был Каиафа (18:13−14, 24, 28). Когда-то первосвященник оставался на своем посту пожизненно, но с приходом римлян был установлен новый порядок: завоеватели боялись сосредоточения столь большой власти в руках одного человека. Они стали назначать первосвященников по своему усмотрению. Каиафа находился на этом посту с 18 по 36 годы. Высокомерно прозвучали слова Каиафы, обращенные к членам синедриона: Вы ничего не знаете (или: «что вы понимаете!»). Он представил дело так, будто Иисус угрожает благополучию всего народа.

Не лучше ли, продолжал Каиафа, принести в жертву одного человека, чем выйти из доверия у римлян, которые при подавлении мятежа могут уничтожить весь народ (11:48). Время показало, что отвержение Иисуса не разрешило и этой проблемы. Следуя за лжепастырями, иудеи подняли восстание против римлян (в 66−70 гг.); в результате был разрушен храм, погибло великое множество людей, и народ утратил последние остатки своей политической независимости.

Ин 11:51−53. По внушению Святого Духа Иоанн улавливает в словах Каиафы то, что было скрыто от него самого. Каиафа, будучи… первосвященником, указал на Иисуса как на последнего жертвенного агнца, произнеся неосознанное им пророчество. Он говорил о необходимости убить Иисуса, однако, Бог вложил в его слова иной смысл, и они прозвучали как слова о заместительной смерти Христа. Своей смертью Иисусу предстояло упразднить ветхозаветную систему жертвоприношений — через исполнение символов ее и прообразов. Он действительно умер за народ, но не только за израильский, а за «народ» этого мира, «создав из двух» (евреев и язычников) одно новое «тело» (Еф 2:14−18; Еф 3:6).

Итак, синедрион решил предать Иисуса смерти.

Ин 11:54. Посему Иисус уже не ходил явно между Иудеями, а, оставив Вифанию, пошел… в… небольшой городок Ефраим, расположенный километрах в 20 на север от Иерусалима. В Ефраиме Он мог отдохнуть с учениками Своими и, в случае необходимости, скрыться в находившейся поблизости Иудейской пустыне.

Ин 11:55−57. Еврейские паломники со всех сторон сходились в Иерусалим на праздник Пасхи, и многие искали Иисуса. Прежде (2:13−25), приходя на празднества, Он учил народ во дворах храма. Придет ли Он на сей раз? На этот случай первосвященники… и фарисеи дали приказание, что, если кто узнает, где Он будет, то объявил бы, дабы взять Его.