Хр. Галатии 2 глава

Затем, четырнадцать лет спустя, я снова пошел в Иерусалим, на этот раз вместе с Варнавой. Мы взяли с собой и Тита.

 

Потом, спустя четырнадцать лет, я вновь направился в Иерусалим, на этот раз вместе с Варнавой, и взял с собой Тита.

По откровению от Бога пошел я туда и представил церкви Благую Весть, которую проповедую среди язычников ( особо почитаемым1 изложил я ее в личной беседе), чтобы убедиться, что не напрасно усердствовал и усердствую2 я.

 

Я пошёл, получив на это откровение, и в личной встрече с признанными лидерами разъяснил им Добрую Весть, которую я проповедую среди язычников. Я сделал это, так как беспокоился о том, не напрасно ли я трудился прежде и тружусь сейчас.

Но даже Тит, бывший со мною, хотя он и грек,3 не был принужден ими к обрезанию.

 

Однако они не стали принуждать моего спутника Тита, нееврея, проходить обряд обрезания.

А что касается вторгшихся к нам лжебратьев (они тайно проникли к нам, чтобы подсмотреть за нашей свободой, которую мы обрели во Христе Иисусе, и поработить нас),

 

По сути, этот вопрос был поднят только потому, что прокрались некоторые люди, притворившиеся братьями, которые тайком решили подсмотреть за той свободой, которую мы имеем в Мессии Иисусе, чтобы поработить нас.

мы ни на миг не уступили и не подчинились им, чтобы истина Благой Вести оставалась у вас такой, какова она и есть.

 

Мы же ни на минуту не поддались им, чтобы сохранить для вас истину Доброй Вести.

Те же, кого там более всего почитают (какое они занимают положение, для меня не важно, ведь перед Богом это значения не имеет), — ничего не прибавили эти почитаемые мужи к тому Евангелию, которое я возвещаю.

 

Кроме того, те кто считались признанными руководителями, не стали ничего дополнять к сказанному мною, а кем они были, не имеет для меня никакого значения, так как Бог не судит по внешнему виду.

Напротив, увидев, что мне вверено возвещение Благой Вести для язычников,4 как Петру — для иудеев5

 

Напротив, они увидели, что мне вверена Добрая Весть, предназначенная для необрезанных, подобно тому, как Петру — для обрезанных;

(Тот, Кто действовал через Петра в его апостольском служении иудеям, также и через меня действовал, послав меня к язычникам),

 

поскольку Тот, Кто действует через Петра, сделав его посланником для обрезанных, действовал и во мне, сделав меня посланником для язычников.

они признали дарованную мне благодать. И потому Иаков и Петр с Иоанном, почитаемые как столпы общины, пожали руки мне и Варнаве как участникам общего дела.6 Они согласились, что нам надо идти к язычникам, а им — к иудеям.

 

Поэтому, осознав, какое благоволение было мне оказано, Иаков, Петр и Иоанн, признанные столпы общины, протянули мне и Варнаве руку дружбы, чтобы мы шли к язычникам, а они — к обрезанным.

Только должны мы были помнить о бедных в Иерусалиме, что я и старался делать.

 

Единственная их просьба заключалась в том, чтобы мы не забывали о бедных — именно это я и старался всегда исполнять, не жалея усилий.

Но когда Петр пришел в Антиохию, я открыто выступил против него, говоря, что он сам навлек на себя осуждение.

 

Далее, когда Петр пришёл в Антиохию, я открыто противостал ему, потому что он, безусловно, был неправ.

Потому что, пока не пришли люди от Иакова, он ел вместе с христианами из язычников. А когда эти люди пришли, Петр стал сторониться язычников и есть от них отдельно, опасаясь иудеев.

 

Так как до прибытия некоторых людей из общины, возглавляемой Иаковом, он ел вместе с братьями из язычников; но когда они пришли, он отстранился и отделился от них, потому что опасался фракции, поддерживавшей обрезание верующих язычников.

Вместе с ним лицемерили [и] другие иудеи, так что даже Варнава был вовлечен в это.7

 

Остальные же верующие евреи стали лицемерить вместе с ним, так что даже Варнава был увлечён их лицемерием.

И когда я увидел, что они неправы, поступают не по истине евангельской, то при всех сказал Петру: «Если ты, иудей по рождению, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то как можешь ты принуждать язычников иудействовать?»

 

Когда же я увидел, что они не идут прямым путём в соответствии с истиной Доброй Вести, я сказал Петру в присутствии всех остальных: "Если ты, будучи евреем, живёшь не как еврей, а как язычник, зачем ты вынуждаешь язычников жить, как евреи?"

Хотя мы от рождения иудеи, а не «грешные язычники»,

 

Мы евреи по рождению, а не так называемые 'язычники-грешники';

[однако] узнав, что человек получает оправдание8 не через соблюдение Закона,9 а лишь верою в Иисуса Христа,10 уверовали и мы во Христа Иисуса, чтобы быть оправданными верою во Христа,11 а не соблюдением Закона, потому что соблюдением Закона никто12 не оправдается.

 

при этом мы узнали, что человек признаётся Богом праведником не на основании своего законнического соблюдения предписаний Пятикнижия, но через доверие и верность Мессии Иисусу. Потому мы также поверили Мессии Иисусу и стали верными ему, чтобы нас провозгласили праведными на основании доверия и верности Мессии, а не на основании нашего законнического соблюдения предписаний Пятикнижия. Поскольку на основании законнического соблюдения предписаний Пятикнижия ни один человек не будет провозглашён праведным.

Но если, несмотря на наше стремление быть оправданными13 во Христе, мы, иудеи, и сами оказываемся такими же грешниками, как и язычники, значит ли это, что Христос — покровитель14 греха? Ни в коем случае!

 

Если же, стремясь к тому, чтобы Бог признал нас праведниками через наш союз с Мессией, мы сами, фактически, оказались грешниками, неужели, в таком случае, Мессия — пособник и соучастник греха? Да запретят Небеса!

Ведь если я снова строю то, что когда-то разрушил,15 я сам себя выставляю преступником.

 

По сути, если я вновь созидаю законническое порабощение, которое разрушил, я, фактически, делаю самого себя преступником.

Убедившись благодаря Закону в своем бессилии, я умер для Закона, чтобы мне жить для Бога. Вместе со Христом я распят,

 

Поскольку, позволив Пятикнижию самому говорить за себя, я умер для её традиционного, законнического, ошибочного толкования, чтобы жить в прямых отношениях с Богом.

и уже не я живу — Христос живет во мне. А та жизнь, какой я живу теперь во плоти, — это жизнь веры в Сына Божия,16 меня полюбившего и предавшего Себя на смерть за меня.

 

Когда Мессию казнили на стойке, как преступника, меня также казнили. Потому во мне уже не живёт моё тщеславное эго, но живёт Мессия, и живя теперь в теле, я живу тем же доверием и той же верностью [Богу], которыми обладал Сын Божий, любивший меня и отдавший за меня себя самого.

Не отвергаю17 я благодати Божией, ведь если праведность18 может прийти к нам через Закон, значит, Христос напрасно умер.

 

Я не отвергаю милостивый дар Бога; ведь если праведность достигается законничеством, тогда смерть Мессии была бессмысленной.