и дни жизни его — не поденщика ли дни?
Он как раб, что жаждет вечерней тени,
словно поденщик, что платы своей жаждет.2
Таков и мой удел: месяцы никчемные,3
ночи, отсчитанные мне, — невыносимы.
Только лягу, думаю: „Когда же вставать?“
А ночь всё тянется,
измучен я терзаниями до рассвета.
Тело мое покрыто червями и струпьями,
едва подживет моя кожа, как трескается вновь.4
Дни мои мелькают быстрее, чем ткацкий челнок,
исчезают они, и надежды нить обрывается.5
Вспомни, что жизнь моя — дуновение
и глазам моим больше не видеть доброго!
Тот, кто глаз с меня не сводил, больше меня не увидит,
захочет на меня взглянуть — а меня уж нет.
Тает облако и исчезает,
кто сошел в Шеол — не выйдет оттуда,
в дом свой больше не вернется,
и родные места его уже не припомнят.
Нет, не буду я сдерживать свой язык,6
поведаю о том, как дух мой страдает,
выскажу огорчение души моей!
Разве море я иль чудище морское,
что Ты стражу ко мне приставил?
Лишь подумаю: „Постель моя принесет утешение сном,
ложе облегчит страдания, когда забудусь “,
как Ты и во сне насылаешь ужас,
видениями на меня страх наводишь.
Предпочел бы я, чтобы удушили меня,
лучше смерть, чем жизнь в таком теле.7
Опротивела она мне! Но живу я не вечно.
Отступись от меня, ведь дни мои словно выдох!
Что есть человек, что Ты столь пристально смотришь на него,
обращаешь на него взор сердца Своего,
следишь за ним каждое утро,
каждый миг его испытываешь?
Когда же Ты отвернешься от меня,
когда отпустишь, чтобы я хоть слюну сглотнул?
Даже если и согрешил я — что я сделал Тебе,
Страж над людьми?
Зачем Ты превратил меня в Свою мишень,
чтобы стал я в тягость себе?8
И зачем вины моей не прощаешь,
о грехе моем не забудешь?
Ибо скоро я лягу в землю,
станешь меня искать — а меня уж нет».
1−10. Вторая половина ответной речи Иова на речь Елифаза 11−21. Невозможность надежды на счастье. Жалобы на Бога, беспричинно наказавшего Иова
Иов 7:1−10. Во второй половине своей речи Елифаз высказал уверенность, что Иову под условием смиренного обращения к Богу будет возвращено земное благополучие (Иов 5:8−26). Против этого заявления старшего друга и направлена вторая часть речи Иова, доказывающего невозможность для себя счастья.
Иов 7:1. Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника?
Иов 7:2. Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей,
Иов 7:3. так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне.
Иов 7:4. Когда ложусь, то говорю: «когда-то встану?», а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета.
Счастье невозможно в настоящее время. Земная жизнь человека тяжела, как военная служба («цаба», ср. Ис 40:2 — «время борьбы»), как лишенное свободы и полное труда существование наемника; положение же Иова еще тяжелее. Раб вечером пользуется отдыхом, и наемник получает плату за труд (ср. Притч 21:6), Иов же ждал успокоения, — облегчения болезни, но напрасно пронадеялся целые месяцы (ст. 3). В течение их он страдал беспрерывно, даже по ночам. Бессонные, не облегчающие болезни («ночи горестные», у LXX — νύκτες ὀδύιων — «ночи болезней» ст. 3; «ворочаюсь досыта до самого рассвета» — ст. 4), они заставляли его думать: «когда пройдет вечер» (еврейское; «униддад ареб», переводимое в синодальном тексте фразою: «а вечер длится» — ст. 4, может значить: «пройдет вечер») и дожидаться наступлении дня («когда то встану?» — ст. 4) в тот момент, когда он еще только ложился.
Иов 7:5. Тело мое одето червями и пыльными струпами; кожа моя лопается и гноится.
Иов 7:6. Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды.
Иов 7:7. Вспомни, что жизнь моя дуновение, что око мое не возвратится видеть доброе.
Иов 7:8. Не увидит меня око видевшего меня; очи Твои на меня, — и нет меня.
Иов 7:9. Редеет облако и уходит; так нисшедший в преисподнюю не выйдет,
Иов 7:10. не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его.
Современное состояние Иова таково, что лишает его возможности думать о счастье в будущем. И оно, действительно, невозможно. Он — живой труп, покрытый червями, которые разводятся в теле, принявшем цвет земли («тело мое одето... пыльными струпами», — ст. 5, точнее — «земляною корою»). Разложение же тела — предвестие смерти: мелькающие с быстротою ткацкого челнока дни (ст. 6, ср. Ис 38:12) не возбуждают иной надежды, Иов умрет, исчезнет для всех знавших и видевших его (ст. 8, 10 ср. Иов 20:9; Пс 38:14:102.16), сойдет в преисподнюю, из которой нет возврата для возвращения на землю, к ее благам.
Иов 7:11. Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей.
У Иова нет надежды на прекращение страданий, на восстановление счастья, нет потому и оснований прекратить ропот, как советовал Елифаз (Иов 5:17).
Иов 7:12. Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу?
В противоположность ропоту III гл., жалобы направлены теперь против Бога, виновника незаслуженных Иовом страданий. Он не зловредное морское или речное чудовище («таннин») и не море, предел разрушительным действиям которого полагается берегами (Пс 103:7; Притч 8:29; Иер 5:22), т. е. ни для кого не опасен. Но в таком случае какое же основание держать его под стражею? Ни на минуту не освободить от страданий?
Иов 7:13. Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое,
Иов 7:14. ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня;
Иов 7:15. и душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих.
Они, вопреки ожиданиям (ст. 13), не прекращаются даже ночью. Во время сна он подвержен кошмарам, — галлюцинациям, притом настолько страшным, тяжелым, что желает, чтобы сопровождающие проказу приступы удушья кончились удушением (ст. 15).
Иов 7:16. Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета.
При непрерывных страданиях жизнь становится для Иова в тягость (ср. Иов 10:1). И так как его существование не может продолжаться бесконечно, когда-нибудь он должен же умереть («не вечно жить мне»), то в виду скорой смерти («дни мои — суета», — «гебел» — пар, дуновение) Бог должен дать ему облегчение в страданиях.
Иов 7:17. Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое,
Иов 7:18. посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?
Иов 7:19. Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?
Иов 7:20. Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость?
Иов 7:21. И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет.
Иные основания со стороны Господа облегчить мучения Иова хотя бы на самый короткий срок, — на одно мгновение («доколе не дашь мне проглотить слюну мою?» — ст. 19). Как и всякий человек, Иов — ничтожное, слабое существо («енош»), на которое при величии Господа не стоит обращать внимания (ст. 17, 18 ср. Пс 8:5:143.3). Своими грехами, если только они существуют, он не причиняет Богу вреда; так что у Него, стража людей, в смысле карателя, нет оснований усматривать в Иове своего врага, делать его целью своих стрел (ст. 20). Наконец, Иов скоро умрет, а потому почему бы во имя сострадания не простить грехи, — избавить от страданий и тем самым дать ему возможность умереть спокойно (ст. 21)?