один вид Левиафана1 повергает наземь.
Нет столь отважного,
кто решился бы потревожить его…2
Кто же предо Мной устоит?
Кто против Меня выступит и уцелеет?3
Всё, что ни есть под небесами, — Мое!
Не умолчу о его могучем теле,
о силе и красоте устроения.
Кому под стать лишить его верхних покровов,
сквозь двойной его панцирь4 кто проникнет?
Врата пасти его — кто откроет?
Ряды зубов его ужас вызывают!
Спина его — ряды щитков,
сомкнутых, запечатанных накрепко.
Один к другому они прижаты,
даже воздух не пройдет меж ними.
Каждый соединен с остальными,
сцеплены все неразрывно.
Всхрапнет он5 — молнии сверкают,
глаза его — словно сиянье зари.6
Из пасти его пламя вырывается,
огненные искры сыплются.
Из ноздрей пар валит,
словно от котла кипящего, раскаленного.7
От дыхания его рдеют угли,
из пасти пламя пышет.
В шее его мощь сокрыта,
перед ним ужас вздымается.
Части плоти его крепко сомкнуты,
слиты на нем недвижимо.
Сердце его твердо, как камень,
твердо, как мельничный жёрнов.
Когда поднимается он, страшатся и боги,8
когда обрушивается вниз,
отступают в испуге.
В битве против него меч бессилен,
и копье, и стрела, и дротик.
Железо для него что солома,
медь — что деревяшка гнилая.
Стрелы не обратят его в бегство,
камни из пращи для него мякине подобны.
Дубину он считает за мякину,
над свистом копья лишь посмеется.
Брюхо его словно острыми черепками покрыто,
ползет он по грязи, как молотильные сани.
Глубь морская из-за него, как котел, вскипает,
море, словно варево, клокочет.
За собой он след светящийся оставляет
и бездна начинает отливать сединой.
Нет подобного ему на земле —
он создан не ведающим страха.
На всё он взирает свысока,9
над всеми гордыми — он царь!»
41:2−3 Бог прерывает описание, чтобы задать вопрос по существу: если людей приводят в такой ужас простые создания Божии, как же должны они трепетать перед Тем, Кто сотворил эти создания, Кто вечен, Кто никому ничего не должен, Кто есть Владыка и Творец всего сущего? Клайн комментирует: «Действительно, здесь суть всего раздела: Иов должен осознать, ввиду своего бессилия покорить даже подобное ему самому создание, все безумие своих притязаний на престол Творца».
41:4−26 Вернемся к левиафану. Строение его — тяжеловесное и крепкое, его могучая сила неодолима. Он защищен прочными внешними покровами. Укротить его невозможно. Его пасть и зубы обеспечивают ему мертвую хватку. Его кожа и чешуя напоминают доспехи с заходящими одна на другую пластинами. В поэтических образах Господь описывает, какой ужас наводят его чиханье, его глаза, пасть, ноздри, если его потревожить. Сила левиафана велика, а мышцы его сплочены крепко. Сам он бесстрашен, зато наполняет ужасом самые отважные сердца, когда он рвется вперед, и лучшее оружие не пронзит его покров. А когда он ползет по илу, он оставляет борозды, как если бы на брюхе у него было битое стекло. Он плещется так, что вода бурлит, и оставляет за собой белую светящуюся волну. Какую бы ни делать скидку на восточный обычай прибегать к сильным поэтическим преувеличениям (гиперболам), трудно понять, как можно крокодила, пусть и самого крупного, назвать «царем над всеми сынами гордости».
Описания чудовищных животных (в том числе, возможно, динозавра) в этих главах подчеркивают силу, славу и величие Бога. Это Его творения, поэтому Он указывает на них, как на сверкающие отблески Своего величия и могущества. Таким образом, совершенно естественно, что Он, начав с созданий безобидных, таких как лань и ворон, постепенно перешел к самым большим Своим созданиям, таким как бегемот на суше и морской исполин — наводящий непередаваемый ужас левиафан.