«Я молод еще, а вы уже старцы,
потому я боялся и не смел
сказать вам о том, что знаю.
Думал я: „Пусть скажет старость,
пусть преклонные годы научат мудрости“.
Но воистину, есть Дух6 в человеке,
дыхание Всесильного — вот что дает людям разум!
Нет, не преклонные годы делают мудрым,
не старость позволяет понимать правду.
Потому говорю я: „Послушайте меня!
Я расскажу вам о том, что знаю“.
Я ждал, пока вы говорили,
слушал рассуждения ваши,
пока вы слова подыскивали.
Я внимал вам,
но никто из вас не опроверг Иова,
никто на слова его всерьез не возразил.
Не говорите: „Мы нашли мудрость,
Бог его опровергнет,7 не человек“.
Не ко мне он обращал свою речь,
и возражать ему буду не вашими словами.8
Растерялись они,9 не отвечают больше…
Слов не стало у них…
Неужто я всё еще буду ждать?
Ведь молчат они,
стоят, возразить не могут!
Тогда и я отвечу в свой черед,
расскажу вам о том, что знаю.
Ибо я переполнен речами,
дух меня всего изнутри гнетет.
Я как кувшин с вином закупоренный,
словно новые мехи, готовые лопнуть.
Выскажусь я — и облегчу душу,
открою уста и отвечу.
Угождать никому не стану,
никому льстить не буду.
Ибо льстить я не умею,
а иначе — накажи меня на месте,10 Создатель!
1 Несмотря на некоторые различия во взглядах, Елифаз, Вилдад и Софар понимают трагедию Иова одинаково. Они видят в нем лицемера. Внешне человек достойный, он, по их мнению, на самом деле, таит в себе какую-то червоточину. Иначе, согласно их пониманию Бога, страдания Иова были бы несправедливыми. Страдая, Иов никогда не обвинял Божие правосудие. Он признает пред Богом, что виновен, беспомощен, разбит, — и нет между ним и Богом посредника (9:33). Позже его вера будет вознаграждена откровением Искупителя и воскресения (19:25−26). Елифаз, Вилдад и Софар тоже грешники, однако они не страдают от этого. Иов отвергает предположение всех троих, что он тайный нарушитель моральных устоев, но осиовная причина, «почему страдают праведники?» — так и остается нерешенной. Она разрешается только в последней главе.
2 У Елиуя гораздо более справедливое и духовное понимание проблемы Иова, чем у Елифаза, Вилдада и Софара. У него значительно более высокое представление о величии Бога. Бог Елифаза и других, хотя и велик в Своих деяниях, представляется им, лишь мелочным и придирчивым надзирателем над человеком. Это роковое заблуждение всех религиозников, придающих слишком большое значение несущественному и внешнему в исправлении нравов. Их Бог всегда невелик. Бог Елиуя, наоборот, благороден и правдив, и стоит заметить, что в конце книги Иегова не ставит его в один ряд с Елифазом, Вилдадом и Софаром (ср, с Иов 42:7). Однако, Елиуй все же догматик и его красноречие грешит самоуверенностью (напр., 32:8−9; 33:3). Бог сказал об Елиуе, что он «омрачает Провидение словами без смысла» (38:2). По сути это то же обвинение, которое Елиуй бросал Иову (34:35; 35:16). Речь Иеговы обращенная к Иову лишена тех обвинений, которыми изобилует речь Елиуя, несмотря на всю ее возвышенность.