Откровение 19 глава

Откровение святого Иоанна Богослова
Перевод Еп. Кассиана → Библия говорит сегодня

Перевод Еп. Кассиана

1 После этого я услышал словно голос великий толпы большой на небе. Они говорили: Аллилуйя! Спасение и слава и сила — Богу нашему,
2 потому что истинны и праведны суды Его; потому что Он судил блудницу великую, которая растлевала землю блудом своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки её.
3 И вторично сказали: Аллилуйя! И дым её поднимается во веки веков.
4 И двадцать четыре старца и четыре животных пали и поклонились Богу, сидящему на престоле, говоря; Аминь! Аллилуйя!
5 И голос от престола исшел, говорящий: Хвалите Бога нашего все рабы Его, боящиеся Его, малые и великие.
6 И я услышал словно голос большой толпы и словно голос вод многих и словно голос громов сильных, говорящих: Аллилуйя! Ибо воцарился Господь Бог наш Вседержитель.
7 Будем радоваться и ликовать и воздадим славу Ему, потому что наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя,
8 и дано ей было облечься в виссон блестящий, чистый; ибо виссон есть праведные дела святых.
9 И он говорит мне: напиши: «блаженны званные на брачную вечерю Агнца». И говорит мне: эти слова — истинные слова Божии.
10 И я пал к ногам его, чтобы поклониться ему. И он говорит мне: смотри не делай этого. Я соработник твой и братьев твоих, имеющих свидетельство Иисуса. Богу поклонись. Ибо свидетельство Иисуса есть дух пророчества.
11 И я увидел отверстое небо, и вот конь белый, и Сидящий на нем называется: Верный и Истинный, и Он праведно судит и воинствует.
12 Глаза Его — пламя огня, и на голове Его много диадем. Он имеет имя написанное, которого никто не знает, кроме Его Самого,
13 и облечён Он в одежду, обагрённую кровью, и наречено имя Ему: Слово Божие.
14 И воинства небесные следуют за Ним на конях белых, одетые в виссон белый, чистый.
15 И из уст Его исходит меч острый, чтобы им поражать народы. И Он Сам пасёт их посохом железным, и Сам топчет точило вина ярости гнева Бога Вседержителя.
16 И Он имеет на одежде и на бедре Своем имя написанное: Царь царей и Господь господствующих.
17 И я увидел одного ангела, стоящего на солнце, и он прокричал голосом великим, говоря всем птицам, летящим высоко в небе: придите, соберитесь на великую вечерю Божию,
18 чтобы пожрать плоть царей и плоть тысяченачальников и плоть сильных, и плоть коней и сидящих на них и плоть всех, как свободных, так и рабов, и малых и великих.
19 И я увидел зверя и царей земли и воинства их собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.
20 И схвачен был зверь и с ним лжепророк, сотворивший перед ним знамения, которыми он обманул принявших клеймо зверя и поклоняющихся образу его. Они живыми были брошены оба в озеро огненное, горящее серой.
21 И остальные были убиты мечем Сидящего на коне, исшедшим из уст Его, и все птицы насытились плотью их.

Библия говорит сегодня

6. ШЕСТОЕ СЛОВО: ХВАЛЕБНАЯ ПЕСНЬ УЧАСТИ ВАВИЛОНА (19:1−5)

«Громкий голос как бы многочисленного народа» — звук, контрастирующий с молчанием 18:22 и далее, смутно доносится через огромные расстояния, ибо мы вновь вернулись к перспективе вечности, которую наблюдали в сцене 2. Зрелище падших всадников этой сцены (глава 6) было бы непереносимым, если бы Иоанн не смотрел на них в определенном порядке; сначала он увидел, как, по замыслу Бога, все расположено: небесные круги, внутри которых эти носители несчастий занимают предназначенное им место, чтобы прославить Бога.

Итак. На переднем плане мы ясно видим маленький Вавилон Евфрата, Вавилон Иеремии. За ним вырисовывается грозный силует Вавилона Иоанна, который в течение века или трех олицетворялся с первым, «историческим», Вавилоном. Но сейчас даже духовный Вавилон становится просто актером на сцене, на которую смотрит бесчисленное множество обитателей духовного мира. То, что происходит на крошечной сцене, то есть в нашем мире, является результатом оваций громадной аудитории, восходящей к престолу Бога.

Сейчас нам вновь может помочь диаграмма. В ее центре давайте представим себе Божью землю, Его первоначальное творение. Внутри находится Церковь, новое творение, состоящая из рожденных дважды. Творение и Церковь подобны концентрическим кругам, один внутри другого. Снизу силы сатаны пытаются овладеть ими, схватить мертвой хваткой. Сатанинский соблазн приходит в виде искушающего голоса змея, предлагающего вкусить запретный плод Эдема: «Хорошо для пищи... приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание» (Быт 3:6); а рупор сатанинского евангелия — Вавилон-блудница. С ее помощью он пытается осуществить свой замысел уничтожения, состоящий из двух частей. С одной стороны, он направляет свои усилия на внутренний круг — на верных служителей Бога, а с другой — на внешний, пытаясь растлить землю. Но избавление приходит свыше, от Бога. И Своей Церкви, и Своему миру Он дарует спасение, а также славу и могущество, которые больше, чем слава и могущество Вавилона. Вавилон-губитель в конце концов гибнет сам; а Церковь и мир пребывают в безопасности навеки. Поэтому неудивительно, что от бесчисленных зрителей ввысь поднимается хвала. И не в последнюю очередь эту хвалу возносят те, кто больше всего приобрели от Божьей справедливости, — старцы, выступающие от имени Его Церкви, а также животные, символизирующие мир.

7. СЕДЬМОЕ СЛОВО: ПРЕЕМНИК ВАВИЛОНА (19:6−8)

В своей седьмой части эта сцена подобна почти всем остальным сценам в том смысле, что действие здесь переносится за пределы истории. В этой сцене был показан почти исключительно безбожный мир; но поскольку ко времени изречения седьмого слова мира уже нет, то о каком конкретном аспекте вечности мы можем ожидать разговора? Ответ: о сопернике и преемнике Вавилона. После блудницы — невеста.

Когда нам необходимо было провести разграничительную линию между блудницей и зверем, на котором она восседает, то все больше и больше казалось, что последний представляет собой безбожный общественный институт, а первая — его идеологию. Но что касается невесты, то ее образ, по-видимому, объединяет в себе оба этих понятия, поскольку единственное, что она может собой символизировать, — это общество. В этом она является двойником зверя, так же, как и двойником блудницы. Иерусалим противопоставляется Вавилону.

Во всех случаях последнее слово — это взрыв оваций, еще более сильных, чем в слове 6. Они возвещают появление невесты. Долгожданное наступление Царства Божьего означает наступление брачного пира Агнца, и Его невеста готова. Посмотрите, как она появляется в конце сцены. Как контрастирует ее приход со всем происходившим до него! В продолжение двух отвратительных глав нам давалось подробное описание сложного и пышного наряда блудницы, ее притягательного и губительного величия. Но свадебное одеяние невесты предельно просто. Его описание занимает всего полстиха: «виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых». С одной стороны, она сшила это платье сама; она отработала свое спасение (ст. 7; Флп 2:12). С другой, — оно «дано было ей», ибо Бог работал над ней (ст. 8; Флп 2:13). Второе есть более глубокая истина, которую Павел рассматривает в своем послании к Ефесянам 5:25−27. Там он говорит о браке между Христом и Церковью. Все есть дело рук Божьих: и крушение старого Вавилона, являющееся центральной темой сцены 6, и сотворение Нового Иерусалима, которому будет посвящена целиком вся последующая сцена.

8. СИИ СУТЬ ИСТИННЫЕ СЛОВА БОЖИИ (19:9−10)

Сейчас Иоанну предстоит написать постскриптум к сцене 6. Как за подробным описанием блудницы следовал краткий отрывок, описывающий невесту (19:8), так и с картиной продолжительного траура приверженцев блудницы контрастируют очень краткие высказывания о благословениях приглашенных на брачный пир невесты и Агнца.

Пересмотренная Нормативная Версия Библии, без сомнения, права, предполагая, что «он», обращающийся сейчас к Иоанну (ст. 9), и есть тот самый ангел, который в 17:1 ввел нас в эту сцену. Откровение захлестнуло Иоанна, и он настолько забылся, что пал в ноги говорящему, чтобы поклониться ему, хотя тот — просто ангел. Это, разумеется, совершенно неуместно, о чем ему и напоминает ангел; но понять это можно. Ибо давайте вспомним, что видел Иоанн. Каждое последующее откровение было величественнее предыдущего, а в одном смысле сцена 6 превосходит все более ранние сцены. В пяти божественных словах были описаны претензии и размах деятельности сатаны в этом мире. Но представший перед нами Вавилон — это город, обреченный на погибель.

И в последних двух словах он описывается так, что мы видим его словно через объектив фотоаппарата с меняющейся резкостью. Он то приближается, стоя на высоте, в дымящихся руинах, то отдаляется и кажется карликом на фоне сонма небесных зрителей. Затем он полностью исчезает из поля зрения (слово 7). Не удивительно, что Иоанна переполняет благоговение. Чудовищная власть зла, терроризирующая мир, — и что с ней стало?

... Ты пал так низко?
Все твои победы, славы, триумфы, добыча,
Ужались до такого размера?

Да; и когда христианин видит Вавилон таким образом, в его истинном свете, то это должно полностью изменить его мировоззрение. Это должно восстановить в нем чувство истинной перспективы и, следовательно, возродить в нем уверенность, надежду, влить в него мужество и радость. Благодаря этому его проблемы становятся решаемыми.

При выборе заглавий для этой сцены (семь слов) мы руководствовались тем фактом, что сцена состоит из изречений, а не из видений. Ангел указывает на это во второй половине стиха 9. Эти слова, как говорит он, «суть истинные слова Божии». Иоанн, должно быть, и знал, и ощущал, что именно слова Всемогущего он слышал произносимыми «языками человеческими и ангельскими». Поэтому он и пал в ноги ангелу.

Однако не столь легко постичь смысл последнего предложения стиха 10. Означает ли оно, что «имеющий дух пророчества будет свидетельствовать об Иисусе» или что «имеющий свидетельство Иисуса будет пророчествовать»? Более приемлемым будет то значение, которое лучше вписывается в общий смысл отрывка; и, по нашему мнению, лучше вписывается второй вариант. Это предложение является частью ответа ангела. Ангел не позволит, чтобы поклонялись ему самому. Он хочет, чтобы Иоанн осознал — они оба находятся на одном уровне, оба — служители Божьи. Правда, он произнес слова, вызвавшие у Иоанна глубочайшее благоговение. Но сам Иоанн имеет «свидетельство Иисусово». Следовательно, он также может пророчествовать. Ему также есть что сказать, и сказанное им будет ничуть не менее поразительно.

И вот эти слова перед нами. Охвачены ли мы благоговением? Конечно, Иоанну не следует поклоняться ангелу; а мы не должны даже и мечтать о поклонении Иоанну, в еще меньшей степени — его книге. Но тот, кто никогда не был искушаем, не имеет оснований гордиться своими хорошими качествами. Большинство из нас, к своему стыду, как правило, не приближается к подобному искушению и на расстояние пушечного выстрела. Надо стремиться до такой степени открыться воздействию этих могучих слов, чтобы оно заставило нас пасть на колени и поклониться. Если мы сделаем это и по ошибке вознесем свою хвалу недостаточно высоко, то нас вскоре поправят.


19:11 — 21:8 СЦЕНА 7: ДРАМА, СТОЯЩАЯ ЗА ИСТОРИЧЕСКИМ ПРОЦЕССОМ

Семь видений подлинной реальности
ТЫСЯЧЕЛЕТНЕЕ ЦАРСТВО

В этой сцене мы подходим к одной из самых трудных или, по крайней мере, одной из самых спорных частей этой книги. Чтобы получить достаточно полное представление о подходе того или иного комментатора ко всему Откровению, необходимо послушать, что он говорит по поводу 20 главы. Миллениум — «тысячелетнее царство» — легко увидеть в каждом стихе, начиная с 20:2 и кончая 20:7; значительно менее очевидно место, занимаемое им в общем ходе христианской истории. По ответам на этот вопрос комментаторы обычно делятся на три группы. Однако тщательное изучение комментариев по поводу миллениума выявляет гораздо больше вопросов. Дело осложняется, во-первых, всевозможными дополнительными подразделами. Они заслуживают большего, чем просто беглой заметки здесь. Во-вторых, невозможно достичь понимания тысячелетнего царства в отрыве от изучения всей остальной книги, а по сути — всего остального Писания. Иными словами, три способа трактовки главы 20 имеют и ветви, и корни. И именно последнему мы уделим большое внимания.

Даже если отсечь дополнительные осложняющие факторы, проблему невозможно сформулировать, не привлекая большого количества подробностей. Если мы попытаемся упрощать ее чересчур решительно, то упустим самое главное. Поэтому, прежде чем пускаться в наше исследование, мы отметим для себя многочисленные моменты, которые надо иметь в виду.

а. Временные рамки

Во-первых, многие согласны с тем, что Второе пришествие — возвращение Христа в славе — описывается по крайней мере один раз еще до 20 главы: например, непосредственно перед этим, в 19:11−12. Но даже если это и не так, оно описывалось и в других более ранних главах.

Во-вторых, глава 21 открывается описанием новой эпохи, в которой разнообразных злых сил, описанных в главе 20, больше не существует.

В-третьих, между Вторым пришествием и новой эпохой идут события главы 20. Сатана схвачен, связан, брошен в бездонную яму и запечатан; в течение тысячи лет он не сможет обманывать народы (ст. 2−3). В продолжение этого же периода времени мученики и/или верные Богу святые живут и царствуют с Христом: это описывается как «первое воскресение» (ст. 4−5). Когда этот период заканчивается, сатана выходит на свободу и начинает последнее гонение на святых (ст. 7−9); затем он низвергнут и уничтожен (ст. 9−10); все остальные мертвые воскресают и подвергаются суду (ст. 5, 12−13); и вместе с сатаной, зверем, лжепророком, смертью и адом все, чьи имена не вписаны в книгу жизни, повергаются в огненное озеро, которое есть «вторая смерть» (ст. 10, 14−15). Здесь приведена четкая последовательность событий, которые занимают свое место в зависимости от того, происходят ли они до, в течение или в конце миллениума. Итак, ход событий таков: сатана связан, затем следует тысячелетнее царствование святых, затем сатана последний раз восстает и терпит поражение, после чего наступает суд и полное уничтожение всякого зла.

В четвертых, имеется несколько других событий, о которых также говорится в Новом Завете. Некоторые из них относятся к последнему времени. Следовательно, они каким-то образом тоже входят в цепочку событий, описанных в 20 главе. Имеется в виду распространение Евангелия по всему миру, спасение Израиля, «великое отступление», или отпадение, приход «человека греха», или антихриста, и вознесение святых «в сретение Господу на воздухе» (1Фес 4:17).

Три различных картины, которые можно собрать из этих кусочков мозаики, известны как премилленарийский, амилленарийский и постмилленарийский взгляды на Откровение. Причины, по которой эти точки зрения называются именно так, станут ясны после того, как мы рассмотрим каждую из них.

б. Премилленаризм

Приверженцы премилленаризма исходят из убеждения, что истину Откровения в основном следует понимать буквально; причем буквально в двух отношениях. Во-первых, описание надо принимать так, как оно дается. Конечно, они не имеют в виду такой грубый подход, когда, например, представляют себе сатану скованным физически (хотя он и дух) настоящей металлической цепью. Но это вполне может означать буквальную тысячу лет. И, следовательно, подразумевается такое состояние сатаны и царствование святых, что его беспомощность будет несомненной, а их власть — такой явной, как никогда раньше.

Во-вторых, последовательность принимается так, как она дана. В ходе истории связывание сатаны последует за Вторым пришествием, потому что в книге глава 20 следует за главой 19. По общему согласию, эта глава — единственное место в Писании, которое ясно раскрывает идею миллениума, следующего за Вторым пришествием. Но если принимать такой порядок всерьез, то это значит, что такая последовательность событий, хотя и неповторима, но столь же авторитетна, сколь авторитетен, к примеру, план, данный в Евангелии от Матфея 24; следовательно, к ней надо относиться не как к простому подчеркиванию того, что уже содержится в учении нашего Господа, а как к дополнительной истине, которую в свое время упустили. Таким образом, в этом отрывке учение идет вширь, а не вглубь.

Трактовка, основанная на этих предположениях, в общем и целом следующая. Возвращение Христа в силе и славе лишит сатану всей его власти, воскресит мертвых христиан и установит царство святых на земле. По истечение тысячелетия, сатана вновь появится после своего заключения, еще раз попытается уничтожить святых, потерпит неудачу и погибнет сам. Затем настанет воскресение остальных мертвых, суд с великого белого престола и окончательная погибель нечестивых, а после нее — сотворение новой земли и нового неба. Обычно считается, что события, принадлежащие к четвертой группе (то есть те, о которых говорится и в других частях Нового Завета, — появление антихриста, скорбь, вознесение святых и так далее) происходят до победного прихода Христа, а оно, в свою очередь, имеет место до (пре-) миллениума: отсюда — название трактовки.

Премилленаризм из-за присущего ему буквального подхода подстерегает опасность двух видов. В прошлом чересчур наивное и буквальное принятие описаний Откровения приводило к крайностям так называемого «хилиазма», ожидания сугубо материального «царствования святых». С другой стороны, слишком педантичное отношение к последовательности событий и попытки составления подробного расписания могут привести к крайности другого рода: к длительным дискуссиям по поводу того, предшествует ли скорбь вознесению или, напротив, следует за ним, попыткам вычислить «времена язычников» или продолжительность «малого времени». Этот узкофутуристический взгляд на книгу сводит на нет ее практическую пользу для жизни христианина. Вместо этого остается волнующее ожидание или исследование глубин диспенсионализма. В то время как хилиазм обещает утолить голод желудка, подобные ухищрения питают тщеславие ума.

Но у современного премилленаризма есть и положительные стороны. Его приверженцы не обращаются с Откровением как с книгой, состоящей исключительно из описаний личных мистических переживаний Иоанна. Они также не привязывают ее содержание только к отдаленным историческим обстоятельствам первого века. Их предшественники грешили подобными либеральными представлениями, тем самым упускалось из виду, что книга обращается лично к каждому христианину. Премилленарии, возможно, в своем протесте против такого подхода порой перегибают палку; но, по крайней мере, они всерьез принимают Откровение в качестве послания от Бога, предназначенное христианам как нашего времени, так и грядущего.

Комментарий Уолвурда к 19:9 (с. 273; курсив наш) служит хорошей иллюстрацией к теории о воздаянии, согласно которой Бог «распределяет» между людьми благодать различными методами, в зависимости от того, в какую эпоху они живут». «Существует различие между женой Агнца и посетителями брачного пира. Жена, по всей видимости, есть церковь, а гости — это святые прошлых и будущих эпох. Ни на чем не основанное представление, будто Бог обращается одинаково со святыми всех эпох, трудно вытеснить из церковного богословия», вероятно, потому, что Апостолы слишком хорошо закрепили его!

в. Амилленаризм

В своем подходе амилленарии исходят из иного понимания смысла. Они считают, что ни описания, ни последовательность событий нельзя понимать буквально. Поскольку описания в книге носят характер скорее символический, чем буквальный (да и сама книга это утверждает), то они предполагают, что таково и общее правило Иоанна, а неметафорический язык для него — исключение. Цепи и бездна не буквальны; так что и тысячелетие, вероятнее всего, символическое. Конечно, им по-прежнему приходится решать, что есть символ, а что — нет и каким образом трактовать символы. При этом, по их мнению, разумным будет руководствоваться не субъективным суждением, а сопоставлением с параллельными отрывками из всего Писания.

Между прочим, это для них единственный способ толкования последовательности событий. Премилленарий верит в фактическое тысячелетнее царство, хотя о нем больше нигде не упоминается, для него сама по себе 20 глава Откровения является прочным основанием его веры. Следовательно, по его мнению, тысячелетнее царство нужно увязывать с уже существующими пророчествами. Амилленарий этому не верит, и ему приходится искать какой-то другой способ, чтобы «вписать» тысячелетнее царство в последовательность событий. Если он достаточно мудр, то будет стараться сделать это, учитывая все остальное Писание.

Давайте посмотрим, что отсюда следует. Новый Завет знает только об одном Втором пришествии, который есть «день Господень». Он положит конец всему. Если в главе 19 описывается этот «конец», то тогда описанное в главе 20 тысячелетие, хотя оно и следует за описанием конца, в реальной истории должно ему предшествовать; одним словом, 20:1−6 является ретроспективой. Связывание сатаны, первое воскресение, миллениум — все это метафоры. С их помощью изображается текущая ситуация в мире и освещается период между Первым и Вторым пришествиями Христа. Как и прежде, впереди еще последний период активности зла, который сопутствует другим предсказанным событиям, таким, как великая скорбь и явление человека греха. Закончится все ниспровержением сатаны и судом, которые описаны не только в 20:9−15, но также и в 19:11−21. Согласно этой точке зрения, Христос вернется без (а-) миллениума, то есть, тысячелетнего царства как отдельной части христианской истории, с присущими ей крайними проявлениями добра и зла, не будет.

Опасность такого подхода состоит в следующем. Когда конкретному символу приписывается значение «общей истины», он утрачивает свою силу. Острые углы сглаживаются; исчезает непосредственная обращенность к сегодняшнему читателю, и, следовательно, он не ждет больше последствий лично для себя. Амилленарий должен помнить, что истины, которые он видит за метафорами, — это не туманные «духовности», а сама реальность со всеми вытекающими отсюда последствиями. И эта реальность не менее, а более убедительна, чем его видение.

Конечно, амилленарийская точка зрения имеет свою особую ценность. Как вы думаете, что более реально — «духовное» царствование святых (которое, собственно говоря, имеет место сейчас) или фактическое земное царствование святых после возвращения Христа? Последнее вполне конкретно и определенно, оно питает надежду христианина. Но первое, являясь обобщением, заставляет христианина думать не только о прошлом и будущем, но и о настоящем.

г. Постмилленаризм

Предположим, вы не готовы полностью принять ни одну из этих точек зрения. Что касается последовательности событий, то создается впечатление, что простота амилленарийского «расписания», с его единым «днем Господним», когда искореняется всякое зло и заканчивается история этого мира, в большей степени гармонирует с самыми ясными из новозаветных пророчеств. Вам кажется менее вероятным, что сложности Откровения являются дополнением к основной схеме (вроде дополнительных кусочков, пришитых к стеганому одеялу). По вашему мнению, они скорее повторяют то же самое, но другими словами (это подобно раскрашиванию карандашного наброска). Что касается описания миллениума, то тут вы склоняетесь к точке зрения премилленариев, поскольку она позволяет надеяться на более конкретное «связывание сатаны» и более очевидное «царствование святых», чем это наблюдалось за многие века истории христианства. Вы предполагаете, что где-то ближе к концу света настанет период, когда силы зла будут значительно слабее, а авторитет Церкви значительно выше, чем в прошлые времена. Ваш подход «буквален» в том смысле, что вам хочется, чтобы сатана был закован в цепи, а святые увенчаны, — если не физически, то все же более или менее очевидно. Вы представляете себе нечто большее, нежели чисто «духовное» связывание и увенчивание, о которых говорят амилленарии. Если вы именно так трактуете 20 главу Откровения, то вы — «постмилленарий». Вы ведете речь о тысячелетии, которое может длиться буквально тысячу лет, а может и нет, но которое определенно представляет собой особый период времени. Этот период выделяется на фоне всей остальной истории тем, что в это время добро одерживает верх над злом. Некоторые понимали это как социальные улучшения; другие, и это ближе к библейскому взгляду, ждали великого духовного прорыва, который будет сопровождаться обращением иудеев в более крупных масштабах (Рим 11:12). При этом «проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф 24:14). Это будет зенит истории, Второе пришествие; и он настанет после (пост-) миллениума.

Независимо от своего взгляда на пророчества каждый христианин является оптимистом. Он знает, что в конечном счете все в руках Божьих. Но если он станет придерживаться третьего взгляда, то может стать более оптимистичным, чем имеет на то право. Дело в том, что при такой трактовке основной упор делается на обещания успеха Церкви. От многочисленных предупреждений о грядущих бедах просто отмахиваются. Человек становится слишком уверенным в том, что «счастливый конец» неминуем. Это опасно, поскольку можно впасть в самоуспокоенность и упустить из виду настоятельные призывы Христа к рвению и бдительности. Тем не менее благодаря постмилленаризму мы видим, какой могла бы стать Церковь, осознай все ее члены важность всемирной евангелизации. Были христиане, которым казалось, что они видят рассвет Золотого века во времена колониализма девятнадцатого столетия. Тогда открытие «темных контитентов» сопровождалось, как казалось, беспрецедентным распространением «двойного блага» — цивилизации и христианства. Во многих миссионерских гимнах того времени ощущается налет постмилленаризма. Мрачность нашего собственного столетия выработала у нас гораздо более реалистический взгляд на трудности, сопряженные с выполнением стоящей перед нами задачи. Но если нам не удается достигнуть идеала, то это не означает, что следует сдаваться.

д. Заключение

Каждая из трактовок 20 главы Откровения обладает своей духовной ценностью. Остается открытым вопрос: в чем состоит ценность, которую мы фактически должны в нем найти? На каком из трех способов толкования нам следует остановить свой выбор? Чтобы дать ответ, необходимо тщательно изучить истоки этих подходов к толкованию. При этом надо спрашивать себя не только — что мы выбираем, но также и почему. В каком смысле мы считаем «истинными» общий план главы 20 и содержащиеся в ней образные выражения?

Что касается образных выражений, то, по нашему мнению, при их рассмотрении необходимо ориентироваться на весь Новый Завет. Детальное изучение (для которого у нас здесь нет места) показывает, что апостольская церковь относилась к языку Откровения как к глубоко символическому и по большей части не привязывала описанное там к какому-то определенному времени. Смысл, который первые христиане, на наш взгляд, вкладывали в символы Откровения, рассматривается в комментариях к этой сцене. Что касается тех частей главы, которые описывали одно из звеньев в цепи событий, то к ним также не следует относиться как к изолированным кускам. Это то же самое, что уже достаточно ясно было показано в несимволическом учении Евангелий и посланий, а здесь описано с помощью образного и живописного языка. Итак, эта трактовка созвучна амилленаризму. И мы надеемся, что наше объяснение достаточно ясно показало, что в этом взгляде нет ничего ни странного, ни противоречащего Писанию и что он помогает применить учение Откровения к нуждам сегодняшнего дня.

1. СЦЕНА 7 ОТКРЫВАЕТСЯ: ПЕРВОЕ ВИДЕНИЕ: ВОЕНАЧАЛЬНИК НЕБЕСНОГО ВОИНСТВА (19:11−16)

«Отверзлись небеса, — говорит пророк Иезекииль в первом стихе своей книги, — и я видел видения Божьи». Практически в каждом случае, упоминаемом в Писании, сотворение небес сопровождается видениями. Начало сцены 7 Откровения не является исключением. Поверхностное сходство между всадником на белом коне здесь и похожим всадником в сцене 2 (6:2) является именно поверхностным. Это подтверждается не только теми факторами, на которые мы обратили внимание при рассмотрении сцены 2, но также и различием в общей обстановке этих сцен. Там всадник словно бы содержится в запечатанной книге, книга — в руках Агнца, а Агнец стоит среди огромного скопления зрителей. При всей своей величественности, он словно бы уменьшается в размерах на фоне окружения. Второй же всадник врывается в сцену драмы и немедленно заполняет ее Своим божественным присутствием.

Его божественность демонстрируется нам трижды: в начале, в середине и в конце видения. Имя «Слово» встречается также в Евангелии и в Первом послании Иоанна. Эпитеты «Верный и Истинный» (ст. 11) и «Царь царей и Господь господствующих» (ст. 16) упоминаются в предыдущих главах Откровения, первый — в самой первой, а второй в самой последней из прочитанных нами сцен (3:14, сцена 1; 17:14, сцена 6). Все три имени принадлежат Иисусу Христу, а сравнение этого видения с описанием Христа в главе 1 выявит еще больше сходных моментов.

Определить всадника как Христа помогают не только параллельные отрывки. Есть и другие реминисценции. Его последователи, Его правление «жезлом железным», то, что Он «топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя», — все это повторение того, что мы видели в сцене 4 (14:4; 12:5; 14:19−20). Все нити собираются в один узел.

Значительная часть этих выражений заимствована из более отдаленных источников. Еще до того, как Иезекииль увидел отверстые небеса, взору Исаии предстал Тот, Чье одеяние было запятнано кровью, потому что Он топтал в точиле (Ис 63:1−6), Тот, Кто судит по правде и поражает землю (Ис 11:3−4). А в Псалме 2:8−9 говорится о Том, Кто сокрушает народы жезлом железным. В целом это создает впечатление чрезвычайной суровости. Есть ли какое-либо другое пророчество, которое согревало бы сердце больше, чем то, которое заканчивается стихом 11:9 Книги Пророка Исаии: «Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей»? Тем не менее, разве не является сердцевиной даже этого видения Божьей благости простое высказывание, что Он «духом уст Своих убьет нечестивого» (ст. 4)? Две стороны божественного характера — «благость и строгость» (Рим 11:22) — становятся в равной степени очевидными, когда мы читаем сцену 1 и обнаруживаем, что именно Верный и Истинный и вознаградит церковь в Филадельфии (3:7 и далее), и отвергнет церковь в Лаодикии (3:14 и далее).

Если счесть, что в этих главах Откровения содержится «расписание событий», в которое должен вписаться данный отрывок, то его можно истолковать как победоносное появление Христа, выезжающего на Свою последнюю битву. Однако следует указать, что в самом отрывке ничего не говорится о «последней» битве. Во всех этих стихах не содержится ни одного глагола, который стоял бы в будущем времени. Они описывают не то, что Христос собирается делать, а то, чем Он является — победоносный Царь, праведный Судья, Военачальник небесного воинства. Только при наступлении времени Второго пришествия «узрит Его всякое око» в этом облике (1:7); но никогда, даже на кресте, Он не был никем другим. Многие места Писания подтверждают, что даже сегодня Он выводит Свое небесное воинство (а в него входят как люди, так и ангелы) на битву со злом и что даже сегодня люди проходят через «суд», или кризис, имеющий решающее значение (Еф 2:6; Еф 6:12; Ин 3:19).

2. ВТОРОЕ ВИДЕНИЕ: ЕГО ПОБЕДА НЕ ПОДЛЕЖИТ СОМНЕНИЮ (19:17, 18)

Едва ли возможно, размышляя об Откровении, не погружаться в «безмолвие... на полчаса» не только после снятия седьмой печати, но и вообще в конце каждой четной сцены. В каждой из них действие достигает апогея, и от этого зрелища перехватывает дыхание. Вы гадаете, что же это может означать? Несколькими страницами ранее мы были поглощены заключительной частью сцены 6, изумительным седьмым словом: «как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуйя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель».

И все же в сцене 7 истина проступает гораздо яснее, словно выписанная кистью еще более могучего живописца. В видении 1 контуром был намечен образ Христа, собранный из разных мест Писания; и теперь в видении 2 является ангел, или, точнее, «один ангел», вместо тех многих, которые до сих пор выступали в качестве рупора Бога. Словно бы все они слились в одного, и этот один стоит «на солнце», там, где весь свет собрался в одну жгучую точку. Он возвещает, что после окончания Божьей войны птицы небесные могут ожидать обильного пира, на котором будет вдоволь падали. О том, что означает последняя битва, мы поговорим в следующем разделе; сейчас лишь скажем, что в той своей части, где видения 2 и 3 говорят об окончательной погибели Божьих врагов, содержатся и ссылки на хронологию, которые нельзя обнаружить в видонии 1. К этому мы вернемся позже. Но весть, которую несет «один ангел», совершенно ясна: исход войны уже предрешен Богом. Он создает мрачную пародию на другой пир — «брачный пир для сына... «вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир» (Мф 22:2−4; ср. Откр 19:9). Бог все приготовил. Исход не подлежит сомнению.

3. ТРЕТЬЕ ВИДЕНИЕ: ЕГО ВРАГИ ОБРЕЧЕНЫ (19:19−21).

Настал кульминационный момент войны, и Божий Борец, выехавший на битву в видении 1, приводит ее к предрешенному концу, провозглашенному в видении 2.

Здесь сходятся вместе и другие темы из предыдущих частей книги. Подобно тому как в лице «военачальника небесного воинства» вновь появляется Христос, которого мы часто встречали повсюду, так же и в вождях злых сил мы вновь узнаем знакомые образы зверя и лжепророка. Они не называются точно такими именами; но сопоставив стих 20 со стихами 13:11−18, мы видим, что эти двое — не что иное, как зверь из моря и зверь из земли — две могущественные силы зла, принимающие участие в космическом конфликте сцены 4. Мы встречались с ними также в сцене 6. Там они были под иной личиной. Блудница и зверь своими делами показали, что являются представителями «духов злобы поднебесных» (Еф 6:12). Сцена 4 включает в себя как предостережение, так и «предварительный взгляд» на то, как будет уничтожено зло (14:8−11, 17−20); та же тема рассматривается в сцене 6 и заполняет ее почти целиком; и она вновь подхватывается здесь, сконцентрировавшись в трех стихах.

Как и вообще во многих пророчествах, картина, нарисованная в этих стихах, очень насыщена событиями. В одном-единственном предложении — «оба живые брошены в озеро огненное...» — собраны длительные предсмертные судороги Вавилона, описание которых в сцене 6 заняло целую главу; и в том же самом предложении сплавлены описания двух смертей, которые изображались по отдельности — когда зверь уничтожает блудницу (17:6) и когда Агнец уничтожает зверя (17:14). Но в одном отношении эта насыщенность отличается от той, которая свойственна значительной части ветхозаветных предсказаний. Пророки древности, ожидая наступления грядущего дня Господня, не всегда могли увидеть отдаленные вершины за более близкими холмами. Некоторые из их предсказаний относились к дню Страшного суда, другие — к тем актам Божьего правосудия, которые осуществились впоследствии в истории человечества. Однако сложные события, сформулированные в видении Иоанна, не являются комбинацией отдаленного и близкого будущего; они целиком и полностью принадлежат последнему дню. Ибо зверь и лжепророк — это олицетворение самого принципа зла, действующего в нашем мире. Когда они будут брошены в огненное озеро, настанет конец истории. Именно «при кончине века сего», как говорит нам Иисус, Его Ангелы соберут «все соблазны и делающих беззаконие и ввергнут их в печь огненную» (Мф 13:40−42).

Таким образом, видение 3, в отличие от предыдущих видений, по-иному показывает нам будущее. Первое видение не относится к какому-то конкретному времени: с момента Своего воплощения Христос всегда был Царем, и Судьей, и Богом воинств. Второму присуща некая «размытость»: утверждение, что всякое существо, противопоставляющее себя Богу, обречено на погибель, во все времена являлось истиной, хотя приглашение на отвратительный пир относится конкретно к последнему времени. Но третье видение относится исключительно к финишной точке истории.

В ст. 20 предсказывается участь сверхъестественных сил зла; в ст. 21 — участь «остальных». Создается впечатление, что речь здесь идет не столько о бесах, сколько о людях, следующих за зверем и лжепророком. На это есть две причины. Первая: они являются двойниками воинства Христова, которое, согласно нашему предположению, является воинствующей Церковью в виде сонма ангелов. Вторая: их уничтожает меч, исходящий из уст Христа. Этот меч означает Его Евангелие (Еф 6:17; Евр 4:12), а оно обращено в первую очередь именно к людям, а не к духовным существам. Оно обещает им спасение, если они покаются, — и в этом случае их, конечно, включат в небесное воинство. Но в случае мятежа они обречены. Описанная здесь кровавая резня, происходящая на поле битвы, без сомнения, символизирует меч, который убивает мятежников. Но если это простой символ, то какова будет реальность?



2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.