Евреям 7 глава

Послание к Евреям святого апостола Павла
Перевод Еп. Кассиана → Толкование Иоанна Златоуста

Перевод Еп. Кассиана

1 Ибо этот Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, встретивший Авраама, когда тот возвращался после поражения царей, и благословивший его,
2 которому Авраам отделил десятину от всего, он, во-первых, согласно значению своего имени, царь праведности, а затем и царь Салима, что значит царь мира,
3 без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, но уподобленный Сыну Божию, пребывает священником навсегда.
4 Но смотрите, как велик тот, кому Авраам, патриарх, дал десятину из лучших добыч своих.
5 А поскольку получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь брать по Закону десятину с народа, то есть с братьев своих, хотя и они произошли от чресл Авраамовых, —
6 тот, не происходящий от рода их, взял десятину с Авраама и благословил имеющего обещание.
7 А совершенно бесспорно, меньшее благословляется большим.
8 И здесь десятину берут смертные люди, а там Имеющий о Себе свидетельство, что Он жив.
9 И можно сказать, что и Левий, взимающий десятину, чрез посредство Авраама дал десятину:
10 ибо он был еще в чреслах отца, когда встретил его Мелхиседек.
11 Итак, если бы совершенство достигалось чрез левитское священство — ибо оно является основанием Закона для народа, — какая была бы еще нужда восставать иному священнику по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона ему именоваться?
12 Ибо с переменой священства необходима бывает и перемена Закона.
13 Ибо Тот, о Ком это говорится, принадлежал к иному колену, из которого никто не служил жертвеннику.
14 Ибо известно, что Господь наш воссиял от Иуды, из колена, о котором Моисей не сказал ничего относительно священников.
15 И это еще яснее видно, если по подобию Мелхиседека восстает священник иной,
16 который стал им не по Закону заповеди плотяной, но по силе жизни непрестающей.
17 Ибо засвидетельствовано: Ты Священник вовек по чину Мелхиседека.
18 Ибо происходит и отмена прежней заповеди, вследствие её немощи и бесполезности —
19 ибо Закон ничего не довёл до совершенства, — и введение новой надежды, чрез которую мы приближаемся к Богу.
20 И поскольку не без клятвы — ибо те стали священниками без клятвы,
21 а Он с клятвой устами Того, Кто говорит Ему: клялся Господь и не раскается: Ты Священник вовек, —
22 постольку и лучшего завета поручителем стал Иисус.
23 И тех священников было много, потому что смерть мешала им пребывать.
24 Он же, как пребывающий вовек, имеет священство непереходящее.
25 Поэтому Он и может всесовершенно спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них.
26 Ибо такой и подобал нам Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделённый от грешников и превознесённый выше небес,
27 Который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, сперва за свои грехи приносить жертвы, затем за грехи народа: ибо это Он сделал раз навсегда, принеся Себя Самого.
28 Ибо Закон поставляет первосвященниками людей, имеющих немощь, а слово с клятвой, бывшей после Закона, поставило Сына вовек совершенного.

Толкование Иоанна Златоуста

БЕСЕДА 12

«Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, — во-первых, по знаменованию [имени] царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда » (Евр 7:1−3).

1. Павел, желая показать различие между новым и ветхим заветами, во многих местах указывает на это различие, и в самом начале говорит о нём, и далее, научая слушателей, предуготовляет их. В самом начале он указал на это, когда сказал, что «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках», а нам через Сына. Потом сказав о Сыне, кто Он и что совершил, преподав увещание повиноваться Ему, чтобы не подвергнуться участи, одинаковой с иудеями, объяснив, что Он есть первосвященник по чину Мелхиседекову, неоднократно выразив желание раскрыть это различие и уже многое предуготовив к тому, обличив их за их слабости, и потом ободрив и утвердив, чтобы они не унывали, — (апостол) наконец приступает к объяснению самого различия пред ободренными слушателями: ведь человек, упавший духом, не легко может принять слышанное. А чтобы ты убедился (в справедливости этого), послушай Писания, которое говорит: «они не послушали Моисея по малодушию» (Исх 6:9). Потому он, наперед развеяв их уныние многими, и грозными и кроткими, внушениями, затем уже и приступает к раскрытию этого различия. Что же говорит он? «Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего». И вот что удивительно: в самом прообразе он открывает великое между ними различие: он всегда, как я сказал, доказывает прообразом истину, прошедшим настоящее, по немощи слушателей. «Ибо», — говорит, — «Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего». Изложив кратко всё событие, он рассматривает его с таинственной стороны, и прежде всего начинает с имени: «во-первых», — говорит — «по знаменованию [имени] царь правды». Справедливо: седек значит — правда, а мелхи — царь; следовательно, Мелхиседек — царь правды. Видишь ли точность в самих выражениях? Кто же этот царь правды, как не Господь наш Иисус Христос? «Потом и царь Салима», — от имени города, — «то есть царь мира», потому что салим имеет такое значение. Это опять относится ко Христу, потому что Он сделал нас праведными и умиротворил на небе и на земле. Кто из людей — царь правды и мира? Никто; таков только Господь наш Иисус Христос. Затем (апостол) представляет другую особенность: «без отца», — говорит, — «без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда». Так как ему по-видимому противоречили слова: «ты священник вовек по чину Мелхиседека», — ведь Мелхиседек умер и не был священником во век, — то, смотри, как он объясняет это. Чтобы никто не возразил: кто может сказать это о человеке? — он говорит: я разумею это не в собственном смысле, т.е., мы не знаем ни того, кого имел Мелхиседек отцом и кого матерью, ни того, когда он родился и когда скончался. Но что в том, скажешь (что мы не знаем)? Разве поэтому, что мы не знаем, он и не умер, или не имел родителей? Справедливо говоришь ты; он и умер и имел родителей. Почему же он без отца, без матери? Почему «не имеющий ни начала дней, ни конца жизни»? Почему? Потому, что об этом не упоминается в Писании. Что же это значит? То, что как он «без отца», поскольку нет его родословия, так Христос таков на самом деле.

2. Здесь открывается безначальность и бесконечность (Сына). Как мы не знаем ни начала дней, ни конца жизни (Мелхиседека), потому что не написано, так мы не знаем этого и касательно Иисуса, но не потому, что не написано, а потому, что у Него действительно этого нет. Первый есть прообраз, и потому о нём только не написано; а последний есть истина, и потому у Него действительно этого нет. Как по отношению к именам у первого только название: «царь правды» и «мира», а у последнего самое дело, так и здесь к первому относятся только названия, а к последнему самое дело. Как же (о Сыне говорится, что) Он имеет начало? И здесь Сын называется безначальным не в том смысле, будто Он не имеет виновника, — это невозможно: Он имеет Отца: иначе как Он был бы Сыном? — но в том, что Он не имеет ни начала, ни конца своего бытия. «Уподобляясь Сыну Божию». В чем это подобие? В том, что мы не знаем ни начала, ни конца как того, так и другого; но первого потому, что не написано, а второго потому, что он не имеет их. Вот в чем сходство. Если бы у них было сходство во всем, то они не были бы один прообразом, а другой истиной, но были бы оба прообразами. То же самое можно видеть и в картинах; и в них есть некоторое сходство, есть и несходство (с оригиналом); в простом очертании есть некоторое сходство по виду, а когда бывают наложены краски, тогда ясно открывается различие; есть сходство и несходство. «Видите», — говорит (апостол), — «как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих» (Евр 7:4). Доселе он раскрывал прообраз; теперь с уверенностью представляет (Христа) превосходнейшим всего, что было истинного у иудеев. Если таков прообраз Христов, если он столько выше не только священников, но и самого праотца священников, то что сказать об Истине? Видишь ли, с какою силою доказывает Его превосходство? «Видите», — говорит, — «как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших избранных[1] своих». Избранными называется добыча. Нельзя сказать, что дал её, как участнику в войне, потому что говорится: «встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей»; очевидно, что он оставался дома, и что (Авраам) дал ему начатки приобретенного им самим. «Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь — брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых» (Евр 7:5). Таково, говорит, преимущество священства, что люди, — равночестные по происхождению и имеющие одного и того же прародителя, делаются гораздо выше других; потому и получают от них десятины. Если же найдется кто-нибудь такой, кто возьмёт с них самих десятину, то не станут ли они на ряду с мирянами, а он на ряду с священниками? При том (Мелхиседек) не был равен им и по происхождению, но происходил из другого рода; следовательно (Авраам) не дал бы иноплеменнику десятины, если бы не видел в нём высокой чести. Увы, что случилось! Здесь (апостол) выразил более, нежели в послании к Римлянам, когда он рассуждал о вере. Там он говорит, что Авраам есть праотец и нашего и иудейского состояния; а здесь говорит о нём совершенно не то, и доказывает, что необрезанный гораздо выше его. Чем же он доказывает? Тем, что сам Левий дал десятину? «Авраам», — говорит он, — «дал». Как же, скажете, это относится к нам? К вам особенно и относится, потому что вы, конечно, не станете доказывать, что левиты выше Авраама. «Не происходящий от рода их, получил десятину от Авраама». И не просто сказал это, но еще присовокупил: «и благословил имевшего обетования» (Евр 7:6). Так как это всегда считалось у иудеев важным, то он доказывает превосходство одного пред другим и применительно к общему суждению всех: «Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (Евр 7:7), т.е. всякий знает, что меньший благословляется большим. Следовательно, прообраз Христов был выше и этого, кто имел обетования. «И здесь десятины берут человеки смертные, а там — имеющий о себе свидетельство, что он живет» (Евр 7:8). А чтобы не сказали: для чего ты обращаешься к давним временам? — какое отношение к нашим священникам того, что Авраам дал десятину? — скажи о том, что касается нас, — для этого (апостол) продолжает: «И, так сказать». Прекрасно выражается не высказывая мысли своей ясно, чтобы не поразить слушателей. «Сам Левий, принимающий десятины, в [лице] Авраама дал десятину» (Евр 7:9). Каким образом? «Ибо он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил его» (Евр 7:10), т.е. в нём был Левий и, еще не родившись, через него дал десятину. И смотри, не сказал: левиты, но Левий, с намерением — через это ещё более доказать превосходство. Видишь ли, какое различие между Авраамом и Мелхиседеком — прообразом нашего первосвященника? Здесь видно преимущество по власти, а не по необходимости. Тот дал десятину, что следует священнику; а этот благословил, что свойственно высшему. Это преимущество переходит и на потомков. Удивительно победоносно (апостол) опроверг всё иудейское; потому он и сказал прежде: «вы сделались неспособны слушать» (Евр 5:11), что хотел предложить эти истины, чтобы они не отвратили слуха. Такова мудрость Павлова: он наперед предуготовляет, а потом уже приступает к тому, что намерен говорить. Род человеческий не скоро убеждается и требует многих попечений, даже больше, нежели растения. Там свойство тел и земли, которое уступает рукам земледельцев; а здесь свободная воля, которая допускает частые перемены и избирает то одно, то другое, потому что удобопреклонна ко злу.

3. Потому нам нужно постоянно смотреть за собою, чтобы не задремать: «Не даст Он», — говорит (Псалмопевец), — «поколебаться ноге твоей», и еще: «не дремлет и не спит хранящий Израиля», (Пс 120:3−4). Не сказал: не смущайся, но: «Не даст»; следовательно, давать зависит от нас, а не от кого-нибудь другого; если мы захотим стоять прямо и неподвижно, то не придём в смятение; это именно он выразил приведенными словами. Что же? Неужели ничто (не зависит) от Бога? Все от Бога, но не так, чтобы нарушалась и наша свобода. Если все от Бога, то за что же, скажешь, обвинять нас? Но для того я и прибавил: не так, чтобы нарушалась наша свобода. Всё здесь зависит и от нас, и от Него; нам следует наперёд избирать доброе, а когда мы изберём, тогда и Он оказывает своё содействие.

Он не предупреждает нашего желания, чтобы не нарушилась наша свобода; когда же мы изберём, тогда Он подаёт нам великую помощь. Почему же, если это зависит и от нас, Павел говорит: «Итак [помилование зависит] не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим 9:16)? Во-первых, он приводит это не как собственную мысль, но как следствие из предыдущего и прежде раскрытого предмета — после того как сказал: «написано: …кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею» (Рим 9:13, 15), он прибавил — «[помилование зависит] не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего». Будешь ли еще после этого говорить: за что же обвинять? Во-вторых, и то можно сказать, что кому принадлежит большая часть, тому он и приписывает всё; наше дело предъизбрать и восхотеть, а дело Божие — привести в исполнение и довершить. Так как большая часть принадлежит Богу, то (апостол) и приписывает все Ему, выражаясь по обычаю человеческому. И мы ведь так делаем, например, видим дом хорошо выстроенный и говорим: это все — дело архитектора, хотя не все принадлежит ему, но также и работникам, и господину, доставлявшему материал, и многим другим; но так как большая часть дела зависала от него то мы и говорим, что всё это — его дело. Точно, так и здесь. Подобным образом о народе, где его много, мы говорим: там все; а где немного, то говорим: нет никого. Так и Павел здесь говорит: «не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего». Этими словами он преподает два весьма важных урока: первый, чтобы не превозноситься добрыми делами, которые мы совершаем; второй, чтобы, совершая добрые дела, приписывать исполнение их Богу. Сколько бы, говорит, ты ни трудился, сколько бы ни старался, — не считай доброго дела своим, потому что если бы ты не получил помощи свыше, то все было бы напрасно. Если ты будешь иметь успех в своих трудах, то, очевидно, при, помощи свыше, впрочем когда и сам ты трудишься, когда обнаруживаешь желание. Не то он оказал, будто мы трудимся напрасно, но то, что мы напрасно трудимся в таком, случае, если всё считаем своим, если не приписываем большей части Богу. Бог благоволил не всё оставить Себе, чтобы не показалось, будто Он увенчивает нас напрасно, и не всё предоставил нам, чтобы мы не впали в гордость. Если, и совершая меньшую часть, мы так много превозносимся, то что было бы, если бы мы были виновниками всего? Многое сделал Бог для истребления в нас гордости. «И рука Его еще будет простерта», — говорит (пророк) (Ис 5:25). Скольким страстям Он попустил овладевать нами, чтобы уничтожить нашу надменность? Сколькими окружил нас зверями? Подлинно, когда кто-нибудь говорит: что это? для чего это? — тогда говорит вопреки воле Божий. (Бог) поставил тебя среди таких ужасов, и ты не смиренномудрствуешь; но если получишь в чем-нибудь хотя малый успех, тотчас возносишься надменностью до самого неба.

4. Оттого и бывают весьма быстрые перемены и падения, — и однако мы не вразумляемся ими; оттого частые и неожиданные смертные случаи, — и однако мы живем, как будто бессмертные, как будто никогда не имеющие умереть; похищаем чужое, предаемся любостяжанию, как будто никогда не будем отдавать отчета; сооружаем здания, как будто здесь останемся вечно. Ни слово Божие, каждодневно возглашаемое нам, ни самые события не вразумляют. Нет дня, нет даже часа, в который не видно было бы похорон, — и все напрасно, ничто не трогает нашей безчувственности. От несчастий других мы не можем, или правильнее, не хотим делаться лучшими; лишь когда сами страдаем, тогда сокрушаемся, а как скоро Бог отнимет руку свою, мы опять поднимаем собственную руку. Никто не думает о горнем, никто не пренебрегает земным, никто не взирает на небо; как свиньи смотрят вниз, наклонившись к брюху и валяясь в грязи, так и многие из людей остаются нечувствительными, оскверняя себя гнуснейшей грязью. В самом деле, лучше замараться отвратительною грязью, нежели грехами, потому что замаравшийся грязью скоро может омыться и сделаться подобным тому, кто никогда не попадал в эту нечистоту, а впавший в ров греха получает осквернение, которое не смывается водою, но требует продолжительного времени, искреннего раскаяния, слез, рыданий, плача гораздо большего и сильнейшего, нежели какой бывает при (потере) самых близких сердцу. Грязь пристает к нам отвне, потому мы скоро и очищаем ее; а нечистота греха рождается внутри, потому мы с трудом уничтожаем её и очищаемся. «Ибо из сердца», — говорит (Господь), — «исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства» (Мф 15:19). Потому и пророк говорит: «сердце чистое сотвори во мне, Боже» (Пс 50:12); и другой: «смой злое с сердца твоего, Иерусалим » (Иер 4:14). Видишь, что совершение доброго дела зависит и от нас и от Бога? И еще: «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5:8).

Постараемся же быть чистыми по мере сил наших; очистим себя от грехов. А как можно очиститься? Этому научает пророк, когда говорит: «омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло» (Ис 1:16). Что значить: «от очей Моих»? Иные кажутся непорочными, но только пред людьми, а пред Богом являются гробами, окрашенными. Потому (Бог) и говорит: очиститесь так, чтобы Я видел (вас чистыми). «Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю» (Ис 1:17−18). Видишь, что наперед нам самим нужно очищать себя, а потом уже и Бог очищает нас? Он сначала сказал: «омойтесь, очиститесь»; а потом присовокупил: «как волну убелю». Итак, никто из людей, хотя бы дошедших до крайней степени зла, не должен отчаиваться; хотя бы ты, говорит, приобрёл навык и даже вошёл в природу самого зла, не бойся. Для этого Он и берёт в пример краски, не легко выводимый, но входящие почти в самое существо вещей, и говорит, что Он обратит их в противоположное состояние. Не сказал просто: омою, но: «как снег убелю» и «как волну убелю», — чтобы подать нам благую надежду. Следовательно, велика сила покаяния, если оно делает нас чистыми, как снег, и белыми, как волна, хотя бы грех предварительно запятнал наши души. Итак, постараемся сделаться чистыми; (Бог) не заповедует нам ничего трудного: «защищайте», — говорит Он, — «сироту, вступайтесь за вдову». Видишь ли, как часто и много Бог говорит о милостыне и о защищении обижаемых? Будем же совершать эти добрые дела, и мы благодатью Божией достигнем будущих благ, которых да сподобимся все мы во Христе Иисусе, Господе нашем.

[1] В синод. переводе здесь стоит "добыч".

БЕСЕДА 13

«Итак, если бы совершенство достигалось посредством левитского священства, — ибо с ним сопряжен закон народа, — то какая бы еще нужда была восставать иному священнику по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона именоваться? Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона. Ибо Тот, о Котором говорится сие, принадлежал к иному колену, из которого никто не приступал к жертвеннику. Ибо известно, что Господь наш воссиял из колена Иудина, о котором Моисей ничего не сказал относительно священства» (Евр 7:11−14).

1. «Итак, если бы», — говорит, — «совершенство достигалось посредством левитского священства». Сказав о Мелхиседеке, показав, сколько он был выше Авраама, и объяснив великое между ними различие, теперь он начинает показывать различие самих заветов, как один из них несовершен, а другой совершен. Впрочем и теперь еще не приступает к самому делу, а сначала рассуждает о священстве и завете, потому что для неверных было более убедительным предлагать доказательства от предметов уже принятых и прежде известных. Он доказал, что Мелхиседек был гораздо выше Левея и Авраама, явившись в отношении к ним священником. Это же он доказывает теперь с другой стороны. С какой именно? Со стороны священства нынешнего и иудейского. И посмотри на великую мудрость его: чем, по-видимому, Христос отделялся от священства, так как не был «по чину Аарона», то самое и приводит в доказательство Его священства, а прочих исключает. Он делает это, представляя себя самого как бы сомневающимся, почему (Христос) называется священником не по чину Ааронову, и потом разрешает недоумение. И я, говорит, недоумеваю, почему Он был не по чину Ааронову. Это он выражает словами: «если бы совершенство достигалось посредством левитского священства». А слова: «какая бы еще нужда была» усиливают мысль. Если бы Христос по плоти был священником по чину Мелхиседекову прежде, а потом уже явился закон и (священство) по чину Ааронову, то справедливо иной мог бы сказать, что последнее совершеннее и, будучи введено после, упраздняет первое; но если Христос (является) после и принимает другой образ священства, то очевидно, что по причине несовершенства всего прежнего. Положим, говорит, что всё прежнее исполнилось и нет ничего несовершенного в (прежнем) священстве: для чего же нужно было ещё «восставать иному священнику по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона именоваться»? Для чего (Бог), оставив Аарона, вводит другое священство — Мелхиседеково? «Если бы совершенство достигалось посредством левитского священства», т.е., если бы посредством левитского священства достигаемо было совершенство в делах, в учении, в жизни. Заметь, как постепенно он идет вперед. Сказав, что Христос «по чину Мелхиседека», он доказал, что священство по чину Мелхиседекову выше, потому что сам (Мелхиседек) выше; затем он доказывает то же в отношении времени, т.е., что (Христос) после Аарона, следовательно и выше. А что означают следующие слова: «ибо с ним сопряжен закон народа»? Что значит: «с ним»? Им руководятся, через него совершают всё, и нельзя сказать, что оно было дано для других. «С ним сопряжен закон народа», т.е. им пользуются и пользовались, и нельзя сказать, что оно, само будучи совершенно, не руководило народа. «Сопряжен закон народа», т.е. им руководились. Какая же нужда в другом священстве, если бы это было совершенно? «Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона»: если нужно быть другому священнику, или лучше, другому священству, то нужно быть и другому закону. Это (сказано) против тех, которые говорят: какая была нужда в новом завете? Он мог бы привести свидетельства из пророчества: «Вы сыны пророков и завета, который завещевал Бог отцам вашим» (Деян 3:25); но рассуждает пока о священстве. И смотри, как хотел внушить это. Сказав: «по чину Мелхиседека», он отверг чин Ааронов, так как не сказал бы: «по чину Мелхиседека», если бы тот был лучше. А когда введено другое священство, то должен быть и другой завет, потому что невозможно священнику быть без завета, законов и постановлений, или принявшему другое священство руководствоваться прежним заветом. Здесь представлялось возражение: как можно быть священником, не будучи левитом? Но (апостол), предуготовив ответ на это в вышесказанном, теперь уже не предлагает разрешения, а говорит об этом мимоходом: я сказал, говорит он, что священство переменено, следовательно должен быть переменён и завет; переменён не только по образу действий и постановлениям, но и по колену, так как следовало (переменить его) и по колену, Каким образом? «Переменою», — говорит, — «священства», т.е., оно перешло из колена в колено, из священнического в царское, для того, чтобы и царское и священническое составили одно. И заметь таинство: сначала было колено царское, а потом священническое, подобно как и во Христе, который был царем всегда, а священником стал тогда, когда принял плоть, когда принес жертву. Видишь ли перемену? То, что было предметом возражения, он представляет необходимым последствием событий: «Ибо Тот», — говорит, — «о Котором говорится сие, принадлежал к иному колену, из которого никто не приступал к жертвеннику. Ибо известно, что Господь наш воссиял из колена Иудина, о котором Моисей ничего не сказал относительно священства». Смысл слов его следующий: и я знаю и говорю, что это колено не имело священства, и никто из него не был священником, — это именно означают слова: «из которого никто не приступал к жертвеннику», — но во всём произошла перемена. Так, нужно было перемениться закону и ветхому завету, потому что и самое колено переменено. Видишь ли, как он показывает еще иное различие (заветов) от различия колен? И не только этим он доказывает их различие, но и со стороны лица (первосвященника), и завета, и образа действий, и самого прообраза. «Который таков не по закону заповеди плотской, но по силе жизни непрестающей» (Евр 7:16).

2. «Который таков», — говорит, священником — «не по закону заповеди плотской», — потому что тот закон имел много плотского. И хорошо назвал его заповедью плотскою: все, что он определял, было плотское. Так, предписания: обрежь плоть, помажь плоть, омой плоть, очисти плоть, остриги плоть, свяжи плоть, питай плоть, отдыхай плотью, — все это, скажи мне, разве не плотские (заповеди)? Если хочешь знать, каковы и те блага, которые он обещал, послушай: долголетие, говорит, для плоти, молоко и мёд для плоти, покой для плоти, наслаждение для плоти. По такому-то закону Аарон получил священство; но Мелхиседек — не так. «И это еще яснее видно [из того], что по подобию Мелхиседека восстает Священник иной» (Евр 7:15). Что «яснее видно»? Неодинаковость того и другого священства, различие, преимущество того, кто был «не по закону заповеди плотской». Кто? Мелхиседек? Нет, — Христос. «Который таков не по закону заповеди плотской, но по силе жизни непрестающей. Ибо засвидетельствовано: Ты священник вовек по чину Мелхиседека» (Евр 7:16−17), т.е. не временный, не ограниченный пределом, «но по силе жизни непрестающей». Этим (апостол) выражает, что (Христос) стал священником собственною силою и Отчею, силою безконечной жизни. Хотя такое выражение не соответствует выражению: «не по закону заповеди плотской», потому что следовало бы сказать: а по (заповеди) духовной; но он под именем плотской разумеет временную, подобно как и в другом месте говорит: «которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, [относящимися] до плоти, установлены были только до времени исправления (Евр 9:10). «По силе жизни», т.е. потому, что Он живёт собственною силою. Апостол сказал, что «необходимо быть перемене и закона», и показал — каким образом; а затем приводит причину: ум человеческий более всего удовлетворяется тогда, когда знает причину, и чрез то возвышается в вере, потому что мы тогда более веруем, когда знаем и причину и основание, по которому что-нибудь бывает. «Отменение же прежде бывшей заповеди», — говорит,«бывает по причине ее немощи и бесполезности» (Евр 7:18). Здесь восстают на нас еретики, которые говорят: вот и Павел назвал заповедь недоброю. Но послушай внимательно; он не сказал: потому что она не добра, или не хороша, но — «по причине ее немощи и бесполезности». И в другом месте он доказывает её немощь, когда говорит: «ослабленный плотию, был бессилен» (Рим 8:3). Следовательно, не заповедь немощна, но мы. «Ибо закон ничего не довел до совершенства» (Евр 7:19). Что значит: «ничего не довел до совершенства»? Никого, говорит, он не довёл до совершенства, так как его не слушались. Даже если бы его и слушались, и тогда он не сделал бы никого совершенным и добродетельным. Впрочем (апостол) не говорит этого здесь, но (говорит), что он не имел силы, — и справедливо, потому что письмена его повелевали: делай то-то, и не делай того-то, предлагали только (повеления), но не сообщали силы. Не такова наша надежда. Что значит: «отменение»? Отмена, отвержение. А чего именно, это он объясняет, продолжая: «прежде бывшей заповеди»: так он называет закон, потому что он уже отменён за свою немощь; он прежде был, но прошёл и устарел по своей немощи. «Отменение» есть отмена того, что имело силу. Отсюда и видно, что он имел силу, но оставлен, потому что был совсем безуспешен. Итак, закон был совершенно безполезен? Нет, он был полезен, и весьма полезен, но он не мог делать людей совершенными.

Поэтому (апостол) и говорит: «закон ничего не довел до совершенства»: все в нём было прообразом, все — тенью, и обрезание, и жертвы, и суббота, всё не могло проникать в душу, а потому прошло и отменено. «Но вводится лучшая надежда, посредством которой мы приближаемся к Богу. И как [сие было] не без клятвы» (Евр 7:19−20). Видишь ли, как необходима была здесь клятва? Потому (апостол) и рассуждал много о том, что Бог клялся, и клялся для большего удостоверения. «Вводится лучшая надежда». Что это значит? И закон, говорит, имел упование, но не такое; прежде благоугодившие (Богу) надеялись наследовать землю и не терпеть никакого бедствия, мы же, если угодим Богу, надеемся наследовать не землю, а небо; или даже, что гораздо важнее, надеемся стать близ Бога, приблизиться к самому престолу Отчему, служить Ему вместе с ангелами. И смотри, как он мало-помалу раскрывает эти (истины); прежде, он сказал: «и входит во внутреннейшее за завесу» (Евр 6:19); а здесь: «вводится лучшая надежда, посредством которой мы приближаемся к Богу. И как [сие было] не без клятвы». Что значит: «И как [сие было] не без клятвы»? Т.е. не без клятвенного уверения. Вот еще иное различие. Это обещано, говорит, не просто. «Ибо те были священниками без клятвы, а Сей с клятвою, потому что о Нем сказано: клялся Господь, и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека, — то лучшего завета поручителем соделался Иисус. Притом тех священников было много, потому что смерть не допускала пребывать одному; а Сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее» (Евр 7:21−24). (Апостол) указывает два преимущества (новозаветного священства): то, что оно не имеет конца, подобно подзаконному, и то, что оно установлено с клятвою. Все это он доказывает лицом Христа, принявшего (это священство): «по силе», — говорит, — «жизни непрестающей», также клятвою, потому что Бог «клялся», и самым делом, потому что тот закон, говорит, отменён, так как был немощен, а этот стоит, так как имеет силу. То же он делает и со стороны священника. Каким образом? Доказывая, что Он один; а Он не был бы один, если бы не был бессмертен; как прежних священников было много, потому что они были смертны, так Он один, потому что Он — бессмертен. «То лучшего завета поручителем соделался Иисус»: Бог клялся Ему, что Он всегда будет священником; а Бог не сделал бы этого, если бы Он не был жив. «Посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них» (Евр 7:25).

3. Видишь ли, что (апостол) говорит это (о Христе) по плоти? Показав, что Он священник, благовременно потом говорит, что Он ходатайствует. И в другом месте, когда Павел говорит: «сам Дух ходатайствует за нас» (Рим 8:26; 1Тим 2:5), то разумеет, что Он ходатайствует как первосвященник. В самом деле, Тот, кто воскрешает мертвых, кого хочет, и живет так, как Отец, как может ходатайствовать, когда нужно спасать? Как может ходатайствовать Тот, во власти которого находится весь суд (Ин 3:19)? Как может ходатайствовать Тот, который посылает ангелов, чтобы одних ввергнуть в пещь, а других спасти (Мф 8:8)? «Посему», — говорит, — «может всегда спасать» (Евр 7:25). Он спасает потому, что не умирает, потому, что Он «всегда жив» и не имеет преемника; а если не имеет преемника, то и может ходатайствовать за всех. Здешние первосвященники, как бы они ни были славны, были только на то время, пока были, например, Самуил и все подобные, а после того уже нет, потому что умерли; а Он не таков, но спасает «всегда». Что значит: «всегда»? (Апостол) внушает некоторое великое таинство: не только здесь, говорит, но и там Он спасает «приходящих чрез Него к Богу». Как спасает? «Всегда жив, чтобы ходатайствовать за них». Видишь ли, сколько уничиженного он сказал (о Христе) по человеческой Его природе? Он не однажды, говорит, ходатайствовал и получил, но всегда, когда нужно ходатайствовать о них; это и означает выражение: «всегда». «Всегда», т.е. не в настоящее только время, но и там в будущей жизни. Следовательно, Ему нужно непрестанно молиться? Но справедливо ли это? Даже и люди праведные часто одним прошением получали всё: как же Он будет молиться непрестанно? И для чего Он сидит вместе с Отцом? Видишь ли, что здесь говорится о Нем уничиженное по Его снисхождению? Смысл слов следующий: не бойтесь ничего, не говорите: да, Он хотя и любит нас и имеет дерзновение перед Отцом, но не может жить всегда; Он всегда жив. «Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (Евр 7:26). Видишь ли, что всё это сказано о человечестве (Христовом)? Когда же я говорю: о человечестве, то разумею человечество, соединенное с божеством, не разделяя их, но внушая понимать это по надлежащему. Итак, видишь ли отличие первосвященника (от ветхозаветных)? Все вышесказанное (апостол) соединил в словах: «Который, подобно [нам], искушен во всем, кроме греха» (Евр 4:15). «Таков», — говорит, — «и должен быть у нас Первосвященник: преподобный, незлобивый[1]". Что значит: «незлобивый»? Не причастный злу, не коварный. А что Он действительно таков, послушай пророка, который говорит: «не было лжи в устах Его» (Ис 53:9). Может ли кто-нибудь сказать это о Боге? Кто не постыдится сказать, что Бог не коварен, не льстив? А о Христе по плоти это сказать можно. «Преподобный[2]", «нескверный[3]" и этого нельзя сказать о Боге, потому что Он по существу своему непорочен. «Отделенный от грешников». И это ли только одно доказывает Его превосходство? Не доказывает ли и самая жертва? Да, жертва. Каким образом? «Который не имеет», — говорит, — «нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принеся [в жертву] Себя Самого» (Евр 7:27). Что — это? Здесь (апостол) начинает говорить о превосходстве духовной жертвы. Он сказал о различии между священниками (ветхозаветным и новозаветным), сказал о различии между заветами (ветхим и новым), — хотя не вполне, однакоже сказал; здесь наконец начинает говорить и о самой жертве. Когда ты слышишь, что Христос есть священник, то не думай, что Он священнодействует постоянно; Он совершил священнодействие однажды, и затем воссел (одесную Отца). Чтобы ты не думал, будто Он стоит горе и священнодействует, (апостол) показывает, что это было делом домостроительства. Как Он был рабом, так же и священником и священнослужителем; как, будучи рабом, Он не остался рабом, так, будучи и священнослужителем, Он не остался священнослужителем, — потому что священнослужителю свойственно не сидеть, а стоять. Здесь (апостол) выражает величие жертвы, которая одна, будучи принесена однажды, имела столько силы, сколько не имели все другие вместе. Впрочем он еще не об этом говорит, а пока только о следующем: «совершил это однажды». Что — «это»? «Нужно было»,говорит, — «чтобы и Сей также имел, что принести» (Евр 8:3), не за Себя, — как Он, будучи безгрешен, мог приносить жертву за Себя? — а за людей. Что говоришь? Неужели Он не имеет нужды приносить за Себя и настолько силён? Да, говорит. Чтобы ты не подумал, будто в словах: «совершил это однажды» говорится и об Нём, послушай, что говорит (апостол) далее: «ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи» (Евр 7:28). Поэтому они всегда приносят жертвы и за себя самих; а Он, как сильный и не имеющий греха, для чего будет приносить за Себя? Следовательно, Он принёс жертву не за Себя, но за людей, и при том однажды. «А слово клятвенное, после закона, [поставило] Сына, на веки совершенного». Что значит — «совершенного»? Смотри: Павел не поставляет буквально противоположных выражений; после слов: «имеющих немощи», он не сказал: Сына сильного, но: «совершенного», что также, можно сказать, означает сильного. Видишь ли, что слово: «Сына» сказано в противоположность рабу? Под немощью же он разумеет или грех, или смерть. Что значит: «на веки»? Не теперь только безгрешного, говорит, но всегда. Если же Он совершен, если Он никогда не грешит, если Он верно живет, то для чего Ему и приносить жертвы за нас многократно? Впрочем этого (апостол) пока ещё не доказывает, а доказывает только то, что не принёс жертвы за Себя. Итак, если мы имеем такого первосвященника, то будем подражать Ему и идти по стопам Его. Нет другой жертвы; одна очистила нас; а затем огонь и геенна. Для того (апостол) так часто и повторяет: один священник одна жертва, — чтобы кто-нибудь, думая, что их много, не стал грешить без опасения.

4. Потому мы, сподобившиеся этой печати, вкусившие этой жертвы, участвующее в бессмертной трапезе, будем сохранять свое благородство и честь, так как отпадение не безопасно. И те, которые еще не удостоились этого, пусть не будут самонадеянны, так как кто грешит с тем, чтобы принять святое крещение при последнем издыхании, тот часто не получает его. Поверьте мне: не для возбуждения в вас страха я скажу то, что намереваюсь сказать. Я знаю многих, с которыми это случилось, которые много грешили в ожидании просвещения (крещением); но в день кончины отошли, не приняв его. Бог дал крещение для того, чтобы разрушать грехи, а не для того, чтобы умножать грехи. Если же кто будет пользоваться им для того, чтобы свободнее предаваться большим грехам, то такой виновен в беспечности. Такой, если бы не было крещения, жил бы воздержнее, не ожидая отпущения (грехов). Видишь ли, как на нас исполняются слова: «И не делать ли нам зло, чтобы вышло добро» (Рим 3:8)? Потому, увещеваю вас, которые ещё не приняли таинства: бодрствуйте; пусть не приступает никто из вас к добродетели, как наёмник, как неблагодарный, как к чему-либо тяжкому и невыносимому; напротив будем приступать к ней с усердием и радостью. Если бы не была обещана награда, то неужели не следовало бы быть добродетельным? Но будем добродетельными по крайней мере из-за награды. Не стыдно ли, не крайне ли безсовстно говорить: если не дашь мне награды, то я и не буду целомудренным? Могу сказать на это вот что: хотя бы ты и сохранял целомудрие, ты никогда не будешь целомудренным, если делаешь это из-за награды; ты ведь нисколько не ценишь добродетели, если не любишь её за неё саму. Впрочем, Бог, по великой нашей немощи, благоволит побуждать нас к ней по крайней мере наградою; но мы и при этом не делаемся добродетельными. Положим, если хотите, что какой-нибудь человек, совершивший множество грехов, отходит, сподобившись крещения, хотя это, я думаю, бывает не часто: как, скажи мне, он отойдёт туда? Он не будет осужден за дела свои, но не будет иметь и дерзновения, — и справедливо. В самом деле, если он, проживши сто лет, не сделает ни одного доброго дела, но только то, что не грешил, или даже и не это, но только то, что спасся одною благодатью, а других увидит увенчанными, прославленными и превознесенными, то, скажи мне, может ли он не унывать, хотя и не впадёт в геенну? Объясню это примером. Представим двух воинов; пусть один из них ворует, обижает, захватывает чужое; а другой пусть не делает ничего такого, но ведёт себя хорошо, оказывает много доблестей, на войне одерживает победы, обагряя руку свою кровью; после, с течением времени, пусть он из того звания, в каком был вместе с вором, будет возведён на царский престол и облечётся в порфиру, а вор пусть останется там же, где и был, но только по милости царской будет свободен от наказания за свои проступки, поставлен на последнем месте и подчинён власти царя: не будет ли этот последний, скажи мне, чувствовать скорби, видя, что тот, который был равен ему, достиг самой высоты почестей, прославился и управляет вселенной, а он остаётся в низком состоянии, и самое избавление от наказания получил не с честью, но по одной милости и человеколюбию царя? Царь простил его и освободил от осуждения, но он сам со стыдом будет вести жизнь. И другие не будут удивляться ему, потому что, при таких милостях, мы удивляемся не получившим дары, но подающим их, и чем выше эти дары, тем стыднее получающим их, если они были виновны в великих грехах. Какими глазами будет, он смотреть на тех, которые находятся в царских чертогах, показывают множество своих ран и подвигов, тогда как он сам не имеет показать ничего, но и самое избавление получил единственно по человеколюбию Божию? Как если бы какой-нибудь человекоубийца, вор, или прелюбодей, ведомый на казнь, был освобождён от неё по чьей-нибудь просьбе и получил приказание явиться в преддверие царских чертогов, то он не в состоянии был бы смотреть ни на кого, хотя и освобождён от наказания, — так точно и он.

5. Впрочем, когда говорится о царствии, не подумайте, что все удостоятся одного и того же. Если здесь в царских чертогах бывают и епархи, и приближенные царя, и еще низшие сановники, и занимающие место так называемых десятских (δεκανών), хотя великое различие между епархом и десятским, то тем более будет так в горних царских обителях. Говорю это не от себя; но Павел полагает там еще большее различие. Какое различие, говорит он, солнца от луны и звёзд и малейшей из звёзд, такое же будет и в царствии небесном; и для всякого очевидно, что различие между солнцем и малейшею звёздою гораздо большее, нежели между так называемым десятским и епархом. Солнце вдруг освещает всю вселенную и делает её светлою, закрывает луну и звёзды; а звезда часто бывает невидима, даже и во мрак; есть много звёзд, которых мы не видим. Итак, когда мы увидим других, сделавшихся солнцами, а сами займём место малейших звёзд, которые даже невидимы, то какое нам будет утешение? Нет, увещеваю вас, не будем так беспечны, не будем так ленивы, не станем небрежно принимать подаваемое от Бога спасение, но будем делать из него куплю и умножать его. Хотя бы иной был только оглашенным, но он знает Христа, знает веру, слушает слово Божие, не далек от боговедения, понимает волю Владыки своего; почему же он медлит, для чего выжидает и откладывает?

Нет ничего лучше добродетельной жизни, и здесь и там, и у просвещенных и у оглашенных. И что, скажи мне, нам предписано трудного? Имей жену, говорит заповедь, и будь воздержан. Неужели, скажи мне, это трудно? И как (может быть это трудным), когда многие и без жены бывают воздержными, не только христиане, но и язычники? Что язычник совершает из тщеславия, того неужели ты не совершишь из страха Божия? «Из имения твоего», — говорит (Писание), — «подавай милостыню» (Тов 4:7). Неужели это трудно? Но и здесь осудят нас язычники, расточавшие всё своё имение из одного тщеславия. Не сквернословь. Неужели это трудно? Но если бы и не было повелено, не следовало, ли бы нам самим сделать это, чтобы не показаться бесчестными? Напротив сквернословие трудно, как видно из того, что человек стыдится в душе и краснеет, когда случится ему сказать что-нибудь подобное, и даже не решится сказать, если не будет в пьяном виде. Почему, сидя на торжище, ты не делаешь этого, хотя бы и делал у себя дома? Не ради ли присутствующих? Почему не вдруг сделаешь это и при жене своей? Не потому ли, чтобы не оскорбить её? Так, чтобы не оскорбить жены своей, ты не делаешь, этого; оскорбляя же Бога, не стыдишься? А Он вездесущ и слышит всё. «И не упивайтесь вином», — сказано (Еф 5:18), — и хорошо (сказано), потому что само по себе пьянство разве не наказание? Не сказал: изнуряй тело, но что? «Не упивайтесь», т.е. не давай ему воли так, чтобы оно свергло с себя власть души. Как, неужели не нужно заботиться о теле? Нет, не это говорю я, но — не угождай его похотям. Так и Павел повелевает, когда говорит: «и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим 13:14). Не похищай чужого, сказано, не будь любостяжателен, не клянись. Каких трудов требует и это, каких подвигов? Не злословь, сказано, не клевещи. Трудно, ли это? А противное действительно трудно, потому что, когда ты скажешь о ком что-нибудь худое, то тотчас подвергаешься опасности и сомнению: не слышал ли тот, о котором ты сказал, хотя бы он был человек важный, хотя бы неважный; если он человек важный, то ты тотчас на самом деле испытаешь опасность; а если неважный, то он отплатит тебе тем же, и даже гораздо большим; он наскажет о тебе еще более худого. Нет, — ничего трудного, ничего тяжкого нам не заповедано, если только мы захотим; а если не захотим, то и самое легкое покажется нам трудным. Что легче еды? Но многие, по крайней изнеженности, тяготятся и этим. Я слышу, как многие говорят, что и еда составляете труд. Нет никакого труда во всём вышесказанном, если только, захочешь; в желании заключается всё, после высшей благодати. Будем же желать доброго, чтобы нам сподобиться и вечных благ, благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).

[1] В синод. переводе «непричастный злу».

[2] В синод. переводе «святой».

[3] В синод. переводе «непорочный».



2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.