Толкование Далласской семинарии
2Кор 12:1. Продолжая сравнивать, к чему «принудили» его коринфяне, Павел переходит к видениям и откровениям Господним. Будь-то «удостоверения» внешнего порядка (11:22−23) или те, к которым он обращается теперь, апостол полагал, что в выставлении их напоказ нет ничего полезного (не полезно хвалиться мне) для церкви (10:3). Тем не менее, он все-таки делает это в надежде заставить замолчать своих критиков и обеспечить себе возможность свободного служения.
В то же время он искусно переводит внимание своих читателей с несущественных внешних признаков на истинные признаки апостольства. Что действительно являлось признаком «служителей Христовых» (11:23), так это их уподобление страдающему Рабу (Ис 53 гл.). Если же кто прославляет «видения и откровения» (2Кор 12:1) и «хвалится» ими, тому собственные немощь и малость следует оценивать в должном свете (стихи 9−10).
2Кор 12:2−4. Завуалированная ссылка Павла на самого себя как на некоего человека во Христе, свидетельствует, что это величайшее свое переживание он рассматривал не как результат присущих ему заслуг или своего духовного превосходства, а именно как следствие пребывания «во Христе». И в качестве такового оно предвозвещало, что это же каждый, кто во Христе, испытает однажды на небесах в Его присутствии.
Это случилось за четырнадцать лет до того, как писал апостол это послание, т. е. где-то в 42−44 гг. по Р. Х., прежде тех миссионерских путешествий Павла, о которых повествуется в книге Деяний Апостолов. Павел был восхищен (то же слово встречаем и в 1Фес 4:17, где речь идет о «восхищении» Церкви) до третьего неба, т. е. до того места, где обитают Христос и все святые, и которое Иисус называл раем (Лк 23:43; сравните Откр 2:7).
При этом Павел утратил ощущение пространства и времени (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю). То, что он там слышал, невозможно было передать человеческим языком. Нет, однако, сомнения, что пережитое им тогда способствовало его убеждению, выраженному в этом послании в следующих словах: «ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (2Кор 4:17).
2Кор 12:5−6. Павел хвалился таким человеком (сравните стих 2 — «знаю человека во Христе» и «знаю о таком человеке» в стихе 3), поскольку ударение он делал не на себе самом, а на Христе. Увлечение коринфян внешними впечатляющими признаками «достоинства» огорчало Павла (сравните 1Кор 14−20). Всем этим он мог бы хвалиться заслуженно и по истине (скажу истину — 12:6; сравните 1Кор 14:18; Флп 3:4); в приведенных словах из 12:6 содержится намек на то, что схожие претензии других в Коринфе едва ли заслуживали доверия. Однако действительное значение имели для Павла не его достижения, а Божия работа, совершавшаяся через него и проповедь им Евангелия.
2Кор 12:7−9. Что бы это чувство никогда не покидало Павла, Бог вложил в него нечто, служившее ему постоянным напоминанием о его немощи. Неисчислимые объяснения предлагались относительно того, что означало это жало в плоть. Начиная от некоего постоянного искушения, мучившего апостола; от упорного отвержения его противниками и хронических заболеваний Павла (таких, как воспаление глаз, малярия, мигрень и эпилепсия) до косноязычия его.
С уверенностью никто не может судить об этом, но представляется вероятным, что апостол страдал каким-то хроническим заболеванием (судя по действию в теле его «ангела сатаны»; сравните 1Кор 5:5; 1Кор 10:10). Понятно, что Павел воспринимал это «жало» как препятствие к своему более широкомасштабному и плодотворному служению (сравните Гал 4:14−16), а потому трижды просил Господа удалить его (2Кор 12:8).
Но из этого горестного своего переживания он извлек урок, который неустанно старается преподать и читателям этого послания: Божия сила (сила Моя и сила Христова — стих 9) наилучшим образом действует в условиях человеческой немощи (сравните 4:7), чтобы вся слава была воздаваема Богу (10:17). Вместо того, чтобы избавить его от мучившего его «жала», Бог дал Павлу Свою благодать, которой, по определению Господа, апостолу было достаточно (довольно; здесь греческое слово «аркеи» имеющее значение «достаточно для получения удовлетворения»).
2Кор 12:10. Божия благодать дала апостолу Павлу способность видеть вещи в ином, истинном, свете. То, что по человеческой его природе должно было бы вызывать в нем страх и отвращение, он сверхъестественным образом полюбил, потому что явление силы Христовой во всем том, что заставляло страдать его, Павла, приносило славу не ему, а Богу. Когда Павел пришел к концу своей «самости», в нем виден стал лишь Христос. Когда он был немощен, тогда Христос силою Своею мог сделать Павла сильным духовно.
Г. Ожидаемый отклик (12:11 — 13:10)
Павел надеялся, что отклик на это его послание, когда он посетит Коринф, проявится в двух формах: 1) в раскаянии (которое повлечет за собой послушание Богу) в неверном поведении и 2) в проявлении доверия лично по отношению к нему и к его помощникам — истинным слугам Христовым.
2Кор 12:11. С «похвальбой» было покончено. Павел исполнил роль, сыграть которую его принудили коринфяне — роль человека неразумного. Вместо того, чтобы защитить его от недобрых намеков и наветов, распространявшихся лжеапостолами, коринфяне остались пассивными наблюдателями, тем и принудив Павла выступить в свою защиту самому.
Он сознавал, что вполне может сопоставить себя и с самыми великими из числа Двенадцати (11:5), как это следует из всего только что им сказанного. И все-таки попытки такого рода — неразумны, потому что в конечном счете все эти «удостоверения» принадлежали не человеку по имени Павел, а Богу. Он же был ничто. Как он прежде писал коринфянам, «я более всех их потрудился, не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною».
2Кор 12:12. Сверхъестественные действия, совершавшиеся Павлом по Божией благодати, должны были бы развеять всякие сомнения относительно его апостольства. Знамения (семеиоис) — чудеса, имеющие особое значение; к их числу относятся семь «знамений» Иисуса, описанных евангелистом Иоанном; чудеса (терасин) — необычные события, вызывающие благоговейный страх; явления силы (динамезин — необычные явления, производимые сверхъестественной силою) — все это и было «признаками» апостольства Павла (сравните Деян 2:22, 43; Евр 2:4).
Хотя в Деяниях Апостолов, где описано служение Павла, не упоминается о знамениях и чудесах, явленных им в Коринфе, они несомненно имели там место (признаки оказались перед вами). Павел, кроме того, совершал чудеса до и после своего служения в Коринфе. В Филиппах он изгнал беса из девушки-служанки (Деян 16:18), а его пребывание в Ефесе было отмечено многочисленными чудесами (Деян 19:11).
Но, конечно, наибольшим чудом было создание церкви в Коринфе, которую «насадил» Павел, но «взрастил» Бог (1Кор 3:6). Примечательны большая настойчивость и терпение апостола, в которых тоже — удостоверение Божиего присутствия (Деян 18:9−11). Все это свидетельствовало о Павле как об истинном апостоле, а о его противниках — как о лжеапостолах (2Кор 11:13).
2Кор 12:13−15. Единственно чем отличался Павел от других истинных апостолов, — это тем, что сам зарабатывал себе на жизнь и не брал положенного ему содержания от коринфян. Он не собирался изменять этому принципу, не желая быть им в тягость (стихи 13−14, 16). Намеченный им третий визит в Коринф тоже не внес бы в это никаких изменений (13:1, а также пункты 7 и 8 в разделе «Личные контакты и переписка» во вступлении к данному комментарию).
Действуя как отец по отношению к своим духовным детям, Павел хотел безвозмездно заботиться о коринфской церкви. Среди причин, по которым он отказывался от вознаграждения (11:10; 1Кор 9:17), не последней была его любовь к коринфянам. Конечно, он хотел бы, чтобы они платили ему той же «монетой» (сравните 2Кор 6:11−13).
2Кор 12:16−18. Однако он мог бы и смириться с тем, что его любовь к ним была не вполне взаимной. Но он не мог снести их подозрений, что он и его помощники тайно извлекают выгоду из отношений с ними (тогда как все было наоборот). Видимо, лжеапостолы пускали слухи, что нежелание Павла принимать поддержку от церкви служит ему лишь прикрытием его сребролюбия и сомнительных замыслов, связанных со сбором пожертвований.
Подозрения, очевидно, распространились и на Тита, а также на одного из двух братьев, который сопровождал его по рекомендации Павла (8:22). Павел ставит прямые вопросы, смысл которых в следующем: Могут ли они представить хоть малейшее доказательство в пользу своих предположений? Хоть намекнуть на неправильное поведение Тита или другого брата? И не были ли действия самого Павла в равной степени безупречными? Пользовался ли кто-нибудь из них чем-либо от коринфян? (2:17; 7:2). Павел надеялся, что отсутствие доказательств заставит замолчать его критиков (хотя история его отношений с коринфской церковью едва ли предвещала это).
2Кор 12:19−21. Несмотря на то, что мотив самозащиты звучит на протяжении всего послания, причина этого не в желании апостола оправдать себя. Не люди, но Бог был судьей Павлу (1Кор 4:3−4; 2Кор 3:10). И нелегкое для него это письмо он написал, заботясь не о себе, а о коринфянах (к вашему назиданию) — в надежде поправить дела в церкви, не доводя до неизбежного в противном случае наказания (13:2).
Наказывать их ему было бы больно, как отцу, вынужденному наказывать своих детей (12:21). Только потому и отменил он намеченный прежде свой третий визит к ним (1:23 — 2:4). Их реакция на его предыдущее послание порадовала Павла (7:8−13), однако появление лжеапостолов в их среде угрожало оживлением прежних разногласий между ними.
Восемь перечисленных в 12:20 грехов — естественный плод разделений в церкви; так же, как для трех грехов, упомянутых в стихе 21 — благоприятен климат попустительства в области морали, который тоже возникает в результате разъединения; по поводу этих трех грехов (толкование и в Гал 5:19). Казалось бы, ориентация лжеапостолов на Закон должна была вызывать у них непримиримое отношение к плотским грехам, перечисленным в стихе 21, но на деле, как это ни печально, законничество и аморальность часто шли рука об руку (Флп 3:3, 19; Ин 8:3−7).