Ефесянам 6 глава

Послание к Ефесянам святого апостола Павла
Перевод Десницкого → Толкование Иоанна Златоуста

Перевод Десницкого

1 Дети, слушайтесь своих родителей ради Господа, как вам и подобает.
2 «Почитай отца твоего и мать твою» — это первая заповедь, которую сопровождает обещание:
3 «тогда будет тебе благо и долголетие на земле»*.
4 Родители, а вы не злите своих детей, растите их, не забывая о воспитании и наставлении Господнем.
5 Рабы, со страхом и трепетом в простоте сердечной слушайтесь своих господ по плоти как Самого Христа,
6 не с показной угодливостью, а как рабы Христовы, исполняя от всей души волю Божью.
7 Ваше добровольное служение — не ради людей, а ради Господа,
8 ведь вы знаете, что за всякое благое дело каждый получит награду от Господа, будь то раб или свободный.
9 Господа́, а вы относитесь так же к рабам, оставьте угрозы и помните, что над ними и над вами Один на небе Господь, а Он не выбирает любимчиков.
10 Что касается всего прочего, пусть Господь укрепит вас Своей мощью и силой,
11 и наденьте на себя Божье вооружение, чтобы устоять против уловок дьявола.
12 Мы сражаемся не с людьми из плоти и крови, но с началами, властями и правителями этого мира тьмы, с духовными силами зла на небесах*.
13 Так что примите вооружение Божье, чтобы выстоять в трудный час и стойко всё преодолеть:
14 стойте, опоясавшись истиной и надев броню праведности,
15 обуйтесь в готовность нести евангельскую весть о мире,
16 а ко всему тому возьмите щит веры, которым сможете погасить все горящие стрелы лукавого*.
17 Примите также шлем спасения и меч духовный, то есть Слово Божие.
18 Во всякое время творите всевозможные молитвы и прошения в Духе, бодрствуйте, неустанно молитесь за весь Божий народ
19 и за меня, чтобы дано мне было говорить открыто и свободно возвещать евангельскую тайну,
20 чтобы я смело проповедовал ее, как и подобает — я ведь и в тюрьме служу ее посланником.
21 Чтобы вы тоже узнали, что происходит со мной и как мои дела — всё вам расскажет Тихик*, наш возлюбленный брат и верный служитель Господа.
22 Я затем его к вам и отправил, чтобы он вам всё о нас рассказал и придал бодрости вашим сердцам.
23 Братьям — мир, любовь и вера от Бога Отца и Господа Иисуса Христа.
24 Благодать со всеми, чья любовь к Господу нашему Иисусу Христу нетленна!

Толкование Иоанна Златоуста

БЕСЕДА 21

«Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле» (Еф 6:1−3).

Пороки при царском дворе. — Восхваление монаха Юлиана. — При каких условиях богатство наносит вред.

1. Как художники, изображая тела, начинают с головы, потом переходят к шее, и наконец к ногам, — точно так поступает блаженный Павел в своих речах. Сказав прежде о муже, потом о жене, второй власти, наконец последовательно приступает к третьей, — говорит о детях, — потому что над женой господствует муж, а над детьми муж и жена. Итак, слушай, что он говорит: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, это первая заповедь с обетованием». Здесь не беседует ни о Христе, ни о (других) возвышенных предметах, потому что умы, к которым обращает свою речь, еще нежны; поэтому же и увещание делает краткое, так как дети не могут следить за длинным словом. По этой же причине и о царствии (Божием) не говорит, — не такому возрасту слушать об этом, — но чего больше всего и особенно желает слышать младенческая душа, о том и говорит, именно, что она будет долголетна. Если же кто станет доискиваться, отчего (апостол) не говорит детям о царствии, а предлагает заповедь из закона (Моисеева), — тем мы скажем, что (он поступил так с ними потому, что) они еще очень молоды, и потому еще, что весьма хорошо понимал, что если муж и жена верны будут тому закону, который он им изложил, то для них не будет стоить большего труда подчинить и детей тому же закону. Когда дело получает доброе начало и имеет верное и прочное основание, тогда оно идет и направляется весьма легко. Но положить основание и поставить опору — в этом-то и заключается немаловажная трудность. «Дети», — говорит он, — «повинуйтесь своим родителям в Господе», т. е. по воле Господа, — Бог, говорит, повелел так. Но как поступать, если бы приказания были непристойные? Правда, едва ли какой-нибудь отец, даже самый бесчестный, станет приказывать своим детям что-либо непристойное. Однако же и для подобного случая (апостол) дает наставление, сказав: «В Господе», т. е. так, чтобы (исполнением воли родителей) тебе не оскорбить Бога. Например, если отец будет язычник, или еретик, то уже не следует слушаться его, потому что это не «в Господе». Но в каком смысле сказано: «это первая заповедь»? Первыми следовало бы назвать: «Не убей, не прелюбодействуй». (Апостол) называет эту заповедь первой не в отношении к порядку, а в отношении к обетованию. Одни заповеди, как направленные против зла и в отвращение зла, не соединены с наградой, а к другим, как руководящим к совершению добра, прилагается и обетование. Заметь, какое удивительное основание для добродетели полагает (апостол), — и справедливо, — в почитании и уважении родителей! Запретив худые поступки и намереваясь приступить (к учению) о добрых делах, он заповедует, прежде всего, почтение к родителям, так как они для нас после Бога главные виновники жизни; поэтому справедливо они же первые имеют право вкусить от нас добрых (плодов), а потом и все прочие люди. Если же кто непочтителен к родителям, тот будет ли когда-нибудь таковым в отношении к сторонним лицам? Сделав увещание, какое нужно было, детям, (апостол) переходит к отцам, говоря: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (ст. 4). Не сказал: любите их; к этому влечет их, хотя бы они этого не хотели, самая природа, а потому излишне было полагать закон касательно этого предмета. Но что говорит? «Не раздражайте детей ваших», как это делают многие родители, лишая детей своих наследства, оставляя их без призрения, обращаясь с ними жестоко, как с рабами, а не как со свободными. Поэтому говорит: «Не раздражайте детей ваших». Затем, что самое главное, указывает, как сделать их послушными, и говорит, что это всецело зависит от главы и начальника. Как причину послушания жены он указал в ее муже, с которым потому и говорит о многом, умоляя его, между прочим, привлекать к себе жену силою любви, так и в настоящем случай в нем же полагает причину (послушания детей), когда говорит: «Но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем». Видишь ли, что, когда есть духовное (добро), за ним явится и плотское? Хочешь ли, чтобы сын твой был послушен? С детства воспитывай его «в учении и наставлении Господнем». Не думай, чтобы слушание Божественных Писаний было для него делом излишним. Там он услышит прежде всего: «Почитай отца твоего и мать» — слова, направленные к твоей пользе. Не говори: это (слушание Писаний) дело монахов; ужели мне сделать его монахом? Нет надобности быть ему монахом! Что это в тебе за страх, — боишься того, что преисполнено многих выгод? Сделай его христианином. И мирянам весьма нужно внимать учению, заключающемуся здесь (в Писании), а особенно детям. Дети в этом возрасте многого не знают, к незнанию же присоединяется еще то, что они узнают нечто из сочинений языческих, изучая в них жизнь дивных, по их понятиям, героев, которые служили страстям и боялись смерти, каков, например, Ахиллес, безутешный и умирающий за наложницу, или другой, предающийся пьянству, и проч. в этом роде. Итак, он (сын твой) нуждается в этих лекарствах.

2. Не безрассудно ли учить детей искусствам, посылать их для этого в училище, ничего не жалеть для этого, а о воспитании их «в учении и наставлении Господнем» не заботиться? Сами же мы первые и пожинаем плоды такого воспитания детей своих, видя их дерзкими, невоздержными, непослушными, развратными. Не будем же поступать таким образом и послушаем увещания блаженного (Павла): станем воспитывать их «в учении и наставлении Господнем», подадим им пример, заставим их с раннего возраста упражняться в чтении Писаний. Увы! Я постоянно говорю это, только, мне думается, понапрасну. Но, при всем том, я не перестану исполнять свой долг. Отчего, скажите мне, вы не подражаете древним? Особенно вы, женщины, должны бы ревновать дивным древним женам. Родилось у тебя дитя, — подражай Анне. Послушай, как поступила она: она тотчас привела его в храм. Кто из вас не пожелал бы, чтобы его сын лучше был однажды Самуилом, чем тысячу раз царем всей вселенной? Скажете: как это можно? А почему же невозможно? Потому только невозможно, что ты не желаешь и не поручаешь его Тому, кто может сделать его таковым. Кто же, спросите, может это сделать? Бог. Потому она (Анна) Ему и поручила (своего сына). Сам Илий не очень был способен к тому, чтобы образовать его; да и как он мог это сделать, когда не в силах был (управиться) со своими собственными детьми? Но вера женщины и ее усердие всего достигли. Родив первенца, одного, и еще не зная, будут ли у нее другие дети, она не говорила: подожду; вот вырастет ребенок; пусть насладится жизнью; позволю ему у себя принести отроческие годы. Нисколько не думая об этом, она помышляет об одном, как бы посвятить от начатков этот образ духовный Богу. Устыдимся мы, мужчины, такого любомудрия женщины: она представила его Богу, и там его оставила. Это прославило и супружеский союз ее, потому что, принесши первый плод (Богу, она этим показала, что) искала, прежде всего, духовного; поэтому-то и чрево ее сделалось благоплодным, и она имела потом других детей; поэтому же она видела, каким почетом в мире пользовался (сын ее). Если и люди за почтение платят почтением, то не гораздо ли более Бог, Который, впрочем, нередко делает это, и не будучи сам почитаем? Доколь же мы будем оставаться плотскими? Доколь будем пресмыкаться по земле? Все у нас должно быть второстепенным в сравнении с заботой о детях и с тем, чтобы воспитывать их «в учении и наставлении Господнем». Кто, прежде всего, научится быть любомудрым, тот через это приобретет богатство, превосходящее всякое богатство, и величайшую славу. Не так полезно образовать сына, преподавая ему искусство и внешнее знание, посредством которых он станет приобретать деньги, как — научить его искусству презирать деньги. Если хочешь сделать его богатым, поступай таким образом. Богат не тот, кто нуждается в большом имуществе и владеет многим, а тот, кто ни в чем не имеет нужды. Это внушай твоему сыну, этому учи его; в этом — величайшее богатство. Не заботься о том, чтобы сделать его известным по внешней учености и доставить ему славу, но старайся, чтобы научить его презирать славу настоящей жизни; от этого он будет славнее и знаменитее. Это возможно сделать и богатому и бедному; этому научаются не от учителей и не при пособии наук, а из Божественных Писаний. Не заботься, чтобы сын твой здесь пожил долго, но чтобы там удостоился жизни беспредельной и нескончаемой. Давай ему великое, а не малое. Внимай словам Павла: «воспитывайте их в учении и наставлении Господнем». Не ритором старайся сделать его, но научи его любомудрствовать. Если он не будет ритором, отсюда не произойдет еще никакого вреда; а при отсутствии любомудрия, самое обильное риторство не принесет никакой пользы. Нужно благоповедение, а не остроумие, нравственность, а не сила речи, дела, а не слова: вот что доставляет царство, дарует действительные блага. Не язык изощряй, но душу очищай. Говорю это не с тем, чтобы запретить образование, но — чтобы не привязывались к нему исключительно. Не думай, будто одним монахам нужны наставления от Писаний; весьма многие из этих наставлений потребны и для тех детей, которые должны вступить в эту (мирскую) жизнь. Как при снаряжении корабля нужен бывает кормчий и полное число пловцов не тому, кто всегда стоит на пристани, но тому, кто постоянно занимается мореходством, точно то же (должно сказать) и относительно монаха и мирского человека. Первый, как бы находясь на необуреваемой Пристани, проводит жизнь беззаботную и огражденную от всякого волнения; а последний постоянно обуревается и плывет среди моря, сражаясь со множеством треволнений. Хотя бы он сам (мирской человек) и не имел нужды (в наставлении), но ему оно может быть нужно, чтобы, если случится, он был в состоянии заградить уста других.

3. Поэтому, кто, чем большим пользуется почетом в настоящей жизни, тем более, нужно для него такое образование. Вращается ли кто в царском дворце, — там много эллинов, философов, людей надутых временной славой, — здесь точно место, наполненное страдающими водянкой. Таков именно царский двор. Там все напыщенны и надуты, а кто нет, те стараются сделаться такими. Каково же, подумай, если сын твой, вступивши туда, входит, как самый лучший врач, с инструментами, которые в состоянии укротить надменность каждого, подходит к каждому и разговаривает, врачует больное тело, прикладывает лекарство из Писаний, расточает любомудрые речи. Инок с кем будет говорит? Со стеной (своей кельи) или с кровлей? С пустыней или дебрями? С горами или деревьями? Итак, для него не очень необходимо подобное учение; несмотря на то, он старается усовершить себя в нем, не с тем, чтобы других наставлять, а самого себя. Что же касается людей, живущих в этой (мирской) жизни, то им весьма нужно такое учете, потому что мирскому человеку более представляется соблазнов к греху, нежели монаху. И, если тебе угодно, знай, что он (с таким образованием) и в свете будет самым приятным человеком. Все станут уважать его за такие речи, когда увидят, что он не вспыльчив и не домогается власти; впрочем, он получит власть и не домогаясь ее, и у царя будет в большом почете. Ведь такому нельзя укрыться: здоровый среди множества здоровых может остаться незамеченным; но если между множеством больных найдется один здоровый, то слух о нем скоро достигнет ушей царских, и ему будет поручено начальство над многими народами. Зная это, «воспитывайте их в учении и наставлении Господнем». А если кто-нибудь беден? Пусть останется бедным. Что он не будет находиться при дворе, этим он нисколько не будет ниже того, кто служит при дворе; напротив может сделаться предметом удивления, и скоро получит власть, какую ему угодно, а не ту, какая достается по назначению. Если эллины, люди, стоящие не более трех оболов, циники (κύνες — собаки), принявши такую же, стоящую не более трех оболов, философию (подлинно такова эллинская философия), или вернее — не самую философию, а только ее имя, облекшись в мантию и отрастивши волосы, посрамляют многих, — то не к большему ли способен истинный философ. Если ложная личина, только кажущаяся тень философии так возвышает, то что, когда мы полюбим истинную светлую философию? Не все ли станут уважать ее? Не поручать ли таким (философам), без всякого опасения, и дома, и жен, и детей? Но нет, нет ныне таких философов! А потому нельзя найти и примера. Есть, впрочем, между монахами, между мирянами же нет. Что между монахами находятся такие примеры, в доказательство можно привести многих; но я укажу на одного из многих.

Вероятно, вы знаете, слыхали, а некоторые, конечно, и видали человека, о котором я намерен говорит теперь: я разумею дивного Юлиана. Это был человек простого звания, смиренный; родился он в незнатном месте и вовсе несведущ был в светской мудрости, но преисполнен истинного любомудрия. Когда он являлся в городе, — что случалось редко, — то около него столько стекалось народа, что ни около риторов, ни около софистов, ни около другого кого не бывало подобного стечения. Что же сказать об этом? Не более ли всех царей прославляется имя его и поныне? Итак, если столько (возвышены истинные любомудры) в этом мире, где Владыка не обещал нам никакого блага, — в мире, в котором, по Его словам, мы чужие, — то размыслим, какие блага уготованы для них на небесах? Если здесь, где они пришельцы, такая им честь, то какой славой они будут наслаждаться там, где они — граждане? Если здесь, где обещана скорбь, таков им почет, то каково будет успокоение их там, где общаются действительные почести? Хотите ли, чтобы мы указали и на (любомудрствующих) мирян? Но теперь их нет у нас. Правда, и между мирянами есть люди благоговейные, но они не восходят на высоту любомудрия А потому представлю вам примеры из древних и святых. Сколь многие из тех, которые имели жен и воспитывали детей, были ничуть не хуже, повторяю, ничуть не хуже упомянутых нами! Но теперь их уже нет, вследствие наступившей нужды, как говорит этот блаженный. О ком же, хотите, чтобы я вам сказал? О Ное, или об Аврааме? О сыне последнего, или о сыне первого? Или об Иосифе? Или вы хотите послушать о пророках — Моисее, или Исаии?

4. Но, если угодно, остановим слово на Аврааме, на которого особенно все указывают нам постоянно. Не имел ли он жены? Не было ли у него детей? Скажу вам и сам то же самое, что вы говорите нам. Он имел жену, но не это сделало его знаменитым, что у него была жена. Имел богатство, но не через богатство сделался угодным Богу. Родил детей, но и не за то был ублажаем, что имел детей. Приобрел триста восемнадцать домочадцев, но и не поэтому сделался предметом удивления. Хочешь ли знать, что (его прославило)? То, что он любил странников, презирал богатство, был скромен. Скажи мне, какое свойство философа? Не презирать ли богатство и славу? Не стоять ли выше зависти и всякой страсти? Теперь поставим на средину Авраама, разоблачим его и посмотрим, каков он был философ? Во-первых, он не дорожил отечеством: «Пойди», — сказал ему (Господь), — «из земли твоей, от родства твоего» (Быт 12:1), — и он тотчас вышел. Его не удержал в этом случае ни родительский дом, ни узы дружбы, и ничто другое, — иначе он бы не вышел. Потом, он нисколько не дорожил ни славой, ни богатством; так, когда на войне он обратил в бегство неприятелей, и ему предлагали взять добычу, он с презрением отверг ее. Равным образом и сын его не через богатство свое сделался достойным удивления, но за страннолюбие, не потому, что имел детей, но потому, что был послушен, и не потому, что имел жену, а потому, что жена его была неплодная. (Оба они, Авраам и Исаак) считали за ничто настоящую жизнь, не искали богатства и всем пренебрегали. Скажи мне, какие из растений самые лучшие? Не те ли, которые сами в себе содержат силу, и ни от дождя, ни от града, ни от стремления ветров, ни от других каких-нибудь подобных причин не терпят вреда, но стоя открыто, и не имея нужды ни в кровле, ни в ограждении, как бы все презирают? Таков истинный философ, таково его богатство! Он ничего не имеет, и все имеет; все имеет, и ничего у него нет. Стена не внутри, а извне, и ограда не от природы, а отвне воздвигается. Еще, скажи мне также, какое тело бывает особенно крепко? То ли, которое здорово, которое удобно переносит голод, не требует пресыщения, не терпит от стужи, равно как и от жара, — или то, которое неспособно переносить всего этого, и, кроме того, для своего здоровья нуждается в поварах, ткачах, охотниках и врачах? Подлинно, только истинный философ, который не нуждается ни в чем подобном, есть богач. Поэтому-то блаженны и (Павел) и говорил: «воспитывайте их в учении и наставлении Господнем». Итак, не во внешних благах ищите ограждения (для детей своих): в этом богатство, в этом слава. Когда (временная слава и богатство) пройдут, — а они непостоянны, — то (люди, обладавшие ими) бывают подобны беспомощному, поврежденному растению, которое не только не приносило никакой прибыли в прошедшем, но еще производило убыток. Так защита, которая должна была ограждать от стремления ветров, теперь вдруг произвела падение.

Значит, богатство скорее вредит, если делает нас неподготовленными к перенесению превратностей жизни. Итак, образуем детей так, чтобы они могли переносить все, и знали, как должно поступать среди несчастий, воспитаем их «в учении и наставлении Господнем», — и нам воздастся великая награда. В самом деле, если люди, делающие изваяния царей и пишущие их портреты, пользуются большим почетом, то мы, которые украшаем образ Царя небесного (потому что человек есть образ Божий), не будем ли наслаждаться гораздо большими благами за то, что восстановляем Божие подобие? Именно с этим может сравниться добродетель души, когда научим детей быть добрыми, нераздражительными, непамятозлобными, готовыми на благодеяния, человеколюбивыми (что все свойственно Богу), и когда наставим их не дорожить земными благами. Итак, образовать и упорядочить себя и их — вот наша обязанность! Иначе, как мы дерзнем предстать престолу Христову? Ежели тот, у кого дети необузданны, недостоин епископства, то тем более (он недостоин) царства небесного. Но что ты говоришь? Ужели, если наши жены и дети будут беспорядочны, то мы будем подлежать за них ответу? Да, если (это случится) от непринятия нами строгих мер, потому что для спасения недостаточно нам собственной добродетели. Если не употребивший в дело одного таланта не только не получил никакой награды, но еще наказывается известным образом, то ясно, что собственной добродетели недостаточно для спасения, а требуется еще (добродетель) другого. Итак, позаботимся о женах, будем особенно предусмотрительны в отношении к детям, домашним и к себе самим; когда же начнем приводить в порядок и себя и их, то станем молить Бога, чтобы Он помог нам в трудах наших. И Он поможет, когда увидит, что мы об этом стараемся, к этому прилагаем свои заботы; если же мы ничем не заняты, то и Он не подаст нам Своей помощи. Ведь не тогда Бог дарует нам помощь, когда мы спим, но когда и сами мы трудимся. Помощник помогает не праздному, а тому, кто и сам работает. Впрочем, благой Бог силен сам Собою совершить дело, чтобы все мы сподобились наследовать обетованные блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому с Отцом и Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 22

«Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимой только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный» (Еф 6:5−8).

Об обязанностях слуг. — Разделение на господ и рабов, произошло вследствие греха. — Греховные деяния в Писании называются иногда миром. — Богатство и почести составляют оружие дьявола.

1. Итак, не муж только, не жена, не дети, но и слуги со своими добродетелями входят в состав дома и обусловливают его благоустройство. Поэтому блаженный Павел и этой части не оставил без внимания, но напоследок приступает к ней, так как и по достоинству она занимает последнее место. И с ними (рабами) много рассуждает он, и уже не как с детьми, но гораздо возвышеннее. Он не дает им здесь обетования, а указывает на последствия: «Зная», — говорит он, — «что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал». Учит даже любомудрствовать, потому что хотя они по достоинству ниже детей, но смысла имеют больше их. «Рабы», — говорит он, — «повинуйтесь господам своим по плоти». Тотчас ободрил опечаленную душу, тотчас утешил ее. Не скорби, как бы так он говорит, что твоя доля ниже положения жены и детей: это рабство только по имени, и господство по плоти, следовательно, господство временное и непродолжительное, потому что все плотское скоропреходяще. «Со страхом», — говорит, — «и трепетом». Видишь ли, что неодинакового страха требует от жены и от рабов. Там просто сказал: «Жена да боится своего мужа», а здесь, усиливая речь, говорит: «со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу». Часто он повторяет это. Но что говоришь ты, блаженный Павел? Он (раб) — брат (своему господину); он получил одинаковые с ним блага, одинаковое тело, а что всего важнее — сделался братом не только своего господина, но самого Сына Божия, наслаждается равными с ним благами, и ты говоришь: «Повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом»? Но поэтому-то я и говорю так, отвечает (апостол). Если свободным повелеваю подчиняться друг другу ради страха Божия, как выше сказано: «Повинуясь друг другу в страхе Божием», если жене приказываю бояться своего мужа, хотя она имеет равную с ним честь, то тем более слуге. В этом нет бесчестия, напротив, это высокое благородство — уметь уничижаться, вести себя скромно, уступать ближнему. И свободные служили свободным с большим страхом и трепетом. «В простоте сердца», — говорит. Хорошо сказано, так как можно служить со страхом и трепетом, однако же, не с добрым расположением, но кое-как. Есть много таких, которые втайне весьма много делают зла господам своим. Такое-то худое поведение (апостол) и старается устранить, говоря: «В простоте сердца вашего, как Христу, не с видимой только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам». Видишь ли, как много требовал (Павел), когда внушал добро словами: «с благоразумием и от души»? Мы видим, что многие служат своим господам «со страхом и трепетом», и к этому много побуждает строгость господина. Но покажи, говорит он, что ты служишь как раб Христов, а не как раб человека; сделай так, чтобы (твои служебные занятия) были у тебя добродетелью, а не следствием необходимости. Как того, кто терпит обид от другого, (Христос) убеждает и научает, как увидим ниже, принимать обиду, как благо для себя, и терпеть ее по собственному изволению, точно так же и рабов (учит апостол). Ударивший в ланиту решился на такой поступок не по мыслям того, кого он ударил, а по собственной злобе, — и, однако же, что сказано? «Обрати к нему и другую» (Мф 5:39), чтобы ты мог показать, что и первая не против воли тобой подставлена. Решившийся потерпеть лишний раз удар обратил и то, что было не его делом, в свое дело, когда дал поразить и другую ланиту, а не ограничился одним перенесением обиды: последнее, пожалуй, можно счесть за следствие страха, но в первом много любомудрия. Итак, ты показал бы (тогда), что перенес это ради любомудрия. Так и теперь ты покажи в свою очередь, что несешь это рабство добровольно, а не как человекоугодник. Человекоугодник — не раб Христов, и раб Христов — не человекоугодник. Кто в самом деле, будучи рабом Божиим, захочет угождать людям? Напротив, кто, угождая людям, может быть рабом Божиим? «от души», — говорит, — «служа с усердием». Хорошо это сказано, так как можно служить в простоте и без злобы, однако же, не всеми силами, а только выполняя долг. Поэтому говорит: по усердию, а не по необходимости, по доброй воле, а не по принуждению. Если будешь служить таким образом, именно: по доброй воле, с благоразумием, от души, ради Христа, — то ты не раб. Такое рабство несет и Павел, человек свободный, когда, взывая, говорит: «Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы — рабы ваши для Иисуса» (2Кор 4:5).

2. Видишь ли, как у твоего рабства отнимается бесчестие? Подобно тому, как если бы какой-нибудь человек, после того, как у него отняты деньги, прибавил бы еще от себя своему похитителю, не может почитаться обнищавшим, но достаточным, не может быть причислен к потерпевшим зло, но к делающим добро, и таким благодеянием он покрыл бы (своего грабителя) еще большим позором, нежели какой он навлек на себя своим грабительством, — так точно и в настоящем случае: если раб в самых изнурительных трудах ведет себя великодушно, показывая, что он не чувствует насилия, то от этого больший стыд для его господина. Итак, будем служить господам ради Христа. «Зная», — говорит (апостол), — «что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный». Так как вероятно между господами было много неверующих, которым этот стыд был неизвестен, и которые потому не воздавали своим слугам за послушание, то вот (апостол) утешает рабов, чтобы они не отчаивались в воздаянии, но ободряли себя (ожиданием высшей) награды. Как люди облагодетельствованные, и не воздающие благодарности своим благодетелям, тем самым обязывают воздавать им за себя самого Бога, так точно и господа, пользующиеся твоими услугами, если не награждают тебя, то тем самым доставляют тебе большую награду, делая должником твоим Бога. «И вы, господа», — говорит, — «поступайте с ними так же» (ст. 9). Что такое — «так же»? Благосклонно служите. Хотя (апостол) не сказал: «Служите», но словом: «так же» он выразил эту мысль, потому что и господин служит. «Не как человекоугодники», — говорит, — «со страхом и трепетом», т. е., со страхом Божиим, опасаясь, как бы когда-нибудь Он не осудил нас за нерадение о рабах. «Умеряя строгость». Не будьте, говорит, жестокими и строптивыми. «Зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь». Увы! Какой намек! Как сильно устрашил! То есть: «Какой мерой меришь, отмерится и тебе». Чтобы тебе не услышать: «Злой раб! весь долг тот я простил тебе» (Мф 18:32). «У Которого нет лицеприятия». Не подумай, говорит, что за обиду, причиняемую рабу, (Бог) простит потому, что она причинена рабу. Внешние законы, как законы человеческие, допускают еще различие по происхождению, но закон общего Владыки не знает никакого различия, так как благодетельствует всем вообще и наделяет всех одним и тем же.

А если кто станет спрашивать: откуда же рабство, и зачем оно явилось в жизни человеческой, — как многие, я знаю, с любопытством спрашивают об этом, и желают знать это, — то я вам скажу: от любостяжания произошло рабство, а также от зависти, от ненасытной алчности. Ной не имел рабов, ни Авель, ни Сиф, ни другие после них. Это состояние произвел грех, состоящий в неуважении к родителям. Пусть знают дети, что они достойны быть рабами за непочтение к родителям! (Кто не почитает своих родителей) тот лишается своего благородства, потому что презирающий отца своего более уже не сын его. Если же презирающий (земного) родителя уже перестает быть его сыном, то как останется сыном Отца нашего (небесного) тот, кто Его презирает? Он исключен из благородного сословия, он оскорбил свою природу. Потом (к появлению рабского состояния) способствовали войны, сражения, где стали брать пленных. Но, скажут, и Авраам имел рабов? Да, имел; но известно, что он обращался с ними не так, как с рабами. Так (апостол) все направляет к главе: жену, чтобы муж, как сказано, любил ее, — детей, чтобы воспитывал их «в учении и наставлении Господнем», — рабов, «зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь». Этим как бы так говорит: так как и сами вы тоже рабы, то будьте человеколюбивы и снисходительны. Далее, если вам угодно будет выслушать, мы и о слугах скажем то же самое, что прежде сказали о детях: учите их быть благоговейными, и они сделаются такими. Но ныне иной, отправляясь в театр или идя в баню, тащит с собою туда же и всех детей, а в церковь не берет их, — не заставляет их ходить туда, чтоб слушать христианское учение. Как же раб услышит, когда ты, господин, прислушиваешься совсем к другому? Ты приобрел, купил раба? Приказывай ему прежде всего жить по воле Божией, чтобы он был кроток в отношении к своим товарищам, чтобы особенно заботился о добродетели. Дом каждого есть как бы город, и каждый хозяин есть начальник над собственным домом. Что действительно так, это хорошо видно при взгляде на дом людей богатых, где есть и поля, и управители, и начальники над начальниками. Впрочем, и дом бедного я уподобляю также городу. И здесь есть власти, именно: муж управляет женой, жена — слугами, слуги — своими женами, а мужья и жены — своими детьми. Итак, не представляется ли тебе, что (глава семейства) есть как бы некий царь, у которого находится в подчинении столько начальников? И не следует ли ему быть всех искуснее и опытнее в управлении домом? Кто отлично сведущ в этом деле, тот сумеет выбрать для себя способных начальников, и точно — выберет блистательных. А жена все-таки останется другим царем в доме, хотя без диадемы, и кто умеет избирать этого царя, тот и остальное все хорошо устроит. «Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом» (ст. 10). (Апостол) когда намеревается окончить речь, всегда употребляет это выражение.

3. Не хорошо ли я сказал в начале, что дом каждого есть целое войско? Кто поставил всех начальников, тот же в свою очередь вооружает их и ведет на войну. Если никто не похищает власти у другого, а каждый остается на своем месте, тогда все будет в хорошем состоянии. «Укрепляйтесь», — говорит, — «Господом и могуществом силы Его», то есть, в надежде на Него, через Его помощь. Так как он повелел многое и при том должное, то и говорит: не бойтесь, возложите надежду на Господа, и Он все облегчит для вас. «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских» (ст. 11). Не сказал: против сражений, против войн, но: «Против козней». Враг наш не просто и не открыто воюет с нами, но с коварством. Что такое — козни (μεδοδεία)? Строить козни (μεδοδεϋσαι) значит обольстить и одолеть хитростью: это бывает и в искусствах, и в словах, и в делах, и в борьбе, когда нам случается иметь дела с обманщиками. Скажу для примера: (враг) никогда не предлагает явных грехов, не называет идолослужения, но, по своему коварству, устраивает это иначе, именно: пользуется предлогами, выставляет уважительную причину. Итак, (апостол) уже и этим ободрил воинов и заставил их трезвиться, когда научил и убедил, что у нас борьба с врагом опытным в воинских делах, что эта война против нас производится не просто и не открыто, но с великой хитростно. Сначала указанием на свойства и многочисленность врага — он побуждает учеников своих к осторожности. Он хочет не ослабить воинов, которые противостоят врагу (дьяволу), но ободрить их и подвинуть их против него. Сказав об ухищрениях врага, этим он научает трезвенности. Если бы он указал им только на силу врагов и на этом и остановился, то привел бы их в уныние. Напротив, он и прежде и после этого показывает, что возможно одолеть врага, и тем самым особенно ободряет их. Чем более мы разъясняем своим сообщникам силу наших неприятелей, тем более побуждаем их к осторожности. «Потому что наша брань», — говорит, — «не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (ст. 12). Представив им побуждение к особенной бдительности от свойства брани, потом внушает им бодрость указанием предстоящих подвигов. Каким образом? Сказав, что враги сильны, он навел на мысль, что и многого мы от них лишаемся. Чего же? Борьба происходит в поднебесной, и не из-за денег, не из-за славы, но из-за пленения в рабство. Стало быть, вражда становится непримиримой. Соперничество и борьба бывают сильнее, когда он происходят из-за предметов важных. В поднебесной (έν τοΐς έπουρανίοις) — это то же, что за (υπέρ) небесное. (Враги наши воюют с нами) не для того, чтобы, после победы, чем-нибудь воспользоваться, но для того, чтобы нас лишить (неба). Так, если бы кто-нибудь сказал: ή συνδήχη εv τινι χεϊται (договор заключается в чем-нибудь), то здесь: έν (в) соответствовало бы: υπέρ (за) или διά (для). Заметь, какую бдительность возбуждает в нас сила врага, и какая трезвенность происходит оттого, что мы узнаем, что действительная опасность предстоит нашему великому благу, и что также мы должны заботиться о победе из-за великого блага, — потому что враг наш старается свергнуть нас с неба. Кого это называет (Павел) «Против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего»? И какой тьмы? Не ночной ли? Нет, — греховной. Мы были, говорит он, некогда тьмой, — называя так грех в настоящей жизни, потому что он уже больше не будет иметь места ни на небе, ни в грядущем веке.

Миродержителями же называет (дьяволов) не потому, чтобы они держали мир, но потому, что они настоящие виновники злых дел. Греховные дела Писание обыкновенно называет миром, например, в изречении Христа: «Потому что вы не от мира, как и Я не от мира» (Ин 17:14). Разве, в самом деле, (апостолы) были не от мира? Не были ли они облечены плотью? Но принадлежали ли к находящимся в мире? И в другом месте: «Мир Меня ненавидит, а вас не может ненавидеть»: и здесь также миром называет злые действия. Или, быть может, здесь под миром он разумеет самих злых людей, потому что демоны на них преимущественно простирают власть свою. «Против начальств, против властей», — говорит, — «против духов злобы поднебесных». «Началами» и «властями» называет их, по подобию того, как и между небесными (духами) есть престолы, господства, начала, власти. «Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять» (ст. 13). Днем лютым и этим лукавым веком называет настоящую жизнь, по причине зол, в ней бывающих, и требующих, чтобы мы постоянно были вооружены. «И, все», — говорит, — «преодолев», — то есть, победив и страсти, и непристойные пожелания, и все, что причиняет нам зло. Не просто употребил: έργάοασδαι (делать), но: χατεργάααβеαι (содевать, совершенно сделать, покончить), так чтобы не только одолеть, но и одолевши стоять; а то случалось, что многие, одержавши победу, тотчас падали. «Все», — говорит, — «преодолев», а не так, чтобы одно что-нибудь исполнить, а другого нет. При том после победы потребна бодрость; иначе то, что тебе удалось низложить, снова может подняться. Если мы не стоим, восстает то, что нами низложено. Когда же мы стоим, то оно не поднимается от падения. Пока мы бодрствуем, побежденный нами враг не воскресает. «Примите всеоружие Божие».

4. Видишь ли, как (апостол) отогнал страх? Если есть возможность одержать победу и стать, то зачем избегаешь борьбы? Стой бодро, по окончании борьбы, и ты — победитель. Не удивляйся и тому, что так много сказано о силе врагов. Знание об этом должно производить не страх и робость, но может предохранять от беспечности. «Дабы вы могли», — говорит, — «противостать в день злой», — напоминанием о времени побуждает (к бодрствованию). Непродолжительно время, как бы так говорит, а потому надобно стоять бодро во время брани; не должно ослабевать и после победы. В самом деле, если у нас идет война; если против нас составляются такие ополчения; если они состоят из бесплотных начал и миродержителей и духов злобы, — то, скажи мне, как можно предаваться неге? Как можно быть рассеянным? Можно ли победить, не будучи вооруженным? Пусть каждый размышляет об этом всякий день, когда им овладевает гнев, одолевает похоть, когда он пожелает этой изнеженной и беспорядочной жизни. Пусть каждый внимает словам блаженного Павла: «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей». Эта война тяжелее войны с врагами видимыми; это борьба чрезвычайно сильная. Подумай, сколько времени он (дьявол) ведет свою борьбу, из-за чего он бьется, — веди себя осторожнее. Так, говорят; но надобно бы было изгнать дьявола из среды себя, и тогда бы все спасались. Это говорят, конечно, какие-нибудь нерадивые, старающиеся отыскать извинение своему нерадению. Тебе, человек, следует быть благодарным за то, что можешь, если захочешь, одолеть такого врага; а ты, напротив, еще досадуешь и говоришь слова, свойственные какому-нибудь беспечному и сонливому воину. Ты, впрочем, если захочешь, можешь понять и причины, почему ты так поступаешь. Но будь осторожен, ограждай себя со всех сторон: не с одним дьяволом у нас брань, но и с его силами. Как же, говорят еще, мы будем бороться со тьмой, — мы, которые сделались светом? Как нам сражаться со злыми духами, когда мы сделались благими? Злоба противоположна добру, и свет отгоняет тьму; если же мы сами стали тьмой, то мы совершенно будем побеждены. Итак, каким же образом мы победим их? Если мы постараемся быть по произволению тем, что они — по природе, то есть, если мы постараемся стать выше плоти и крови; таким образом, мы одолеем их. Так как они (ефесяне), вероятно, гонимы были многими, то не думайте, как бы так говорил (Павел), чтобы те сами по себе воевали против нас. В них действуют демоны: они-то ведут войну, и с ними у нас брань. Всем сказанным производит двоякое действие: и делает их более смелыми в отношении к воюющим на них, и ободряет их дух против врагов. И почему у нас происходит брань с ними? Потому, что мы имеем непобедимого союзника — благодать Духа; потому что мы научены такому искусству, что можем ратоборствовать не с людьми только, но и с демонами. Впрочем, если мы захотим, то можем и не бороться: брань постольку брань, поскольку мы ее хотим. Такова именно сила живущего в нас (Св. Духа), согласно словам: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью» (Лк 10:19). Он дал нам всякую власть и бороться и не бороться. Но так как мы ленивы, то и боремся с ними? А что Павел не боролся, об этом послушай его собственных слов: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» (Рим 8:35)? И в другом месте, слушай, что он говорит: «Бог сокрушит сатану под ноги ваши скоро» (Рим 16:10; Деян 16:18). Он имел власть (над сатаной), потому и сказал: «Именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее» (Деян 16:18). Но это уже не значит бороться; кто борется, тот еще не одержал победы, и кто победил врага, тот уже не ведет борьбы. Потому что такой подчинил его себе, пленил. Равным образом и Петр не боролся с дьяволом; но его дела были таковы, что превышали борьбу. Из числа верующих, слушающих, оглашенных, многие преизбытком одерживали победу над ним (дьяволом). Потому и блаженный Павел сказал: «Ибо нам не безызвестны его умыслы» (2Кор 2:11), — вследствие чего в особенности и брал над ними верх. И в другом месте, послушай, что он говорит: «И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света» (2Кор 11:14). Так он вполне знал борьбу, и ничто не укрывалось от него. И: «Ибо тайна», — говорит, — «беззакония уже в действии» (2 Сол. 2:7). Но в отношении к нам дело требует борьбы. Затем, слушай, что говорит он в другом месте: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим 8:38−39). Не сказал просто: от Христа, но: «от любви Христовой». Многие ведь, хотя присоединены к Христу, но не любят Его. Не только, как бы так говорит (Павел), не убедишь меня отречься Его, но и не уменьшишь во мне любви к Нему. Если и вышние силы не могли бы этого сделать, то кто другой был бы в состоянии сделать это? Говорит же это не потому, будто бы в самом деле вышние силы решились не подобное, но по предположению. Потому и сказал: «ибо я уверен» (πέπεισμαι). Итак, он не боролся (с дьяволом): несмотря на то, боится его лукавства. Выслушай собственные слова его: «Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своей прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе» (2Кор 11:3). Мало того, и о самом себе так выражается: «Но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор 9:27). Как же ты можешь быть уверен, что тебя никто не отлучит (от любви Божией)?

5. Видишь ли, что (апостол) говорил так по смиренномудрию и скромности? Он обитал уже на небе, почему и сам он говорил: «Ибо хотя я ничего не знаю за собою» (1Кор 4:4); и в другом месте: «течение совершил» (2Тим 4:7). Итак, дьявол не ему собственно полагал претыкание, а его ученикам. Почему же так? Потому, что они руководствовались не его наставлениями только, но вместе и собственным намерением. В этом отношении (дьявол) одерживал верх: но и здесь он одерживал верх собственное над ним, и над беспечностью невнимательных (людей). Когда они не исполняли приказаний (апостола), по лености или по чему другому, то он (дьявол) одерживал над ними победу. Если же апостол со своей стороны все делал, но те не слушались, то, значит, (дьявол) побеждал не его, но их непослушание. Так болезнь имеет силу не над врачом, а над невоздержностью больного. Когда тот со своей стороны представляет все нужное для излечения, а этот все расстраивает, то последний терпит поражение, а не первый. Итак, над Павлом (дьявол) не одержал ни малейшей победы. Впрочем, к нашему благу служит то, что нам предоставляется возможность борьбы. Что касается римлян, то им не этого желает, — а чего? «Сокрушит сатану под ногами вашими вскоре» (Рим 16:20). Но этим (ефесянам) желает вот чего: «Который может все творить, Его просим и разумеем» (ст. 3). Кто борется, тот еще встречает препятствия; зато как он счастлив, если не падет! Победа бывает блистательнее тогда, когда была борьба. Например: если тобой овладело какое-нибудь злое пожелание, то весьма славное дело ты сделаешь, если не поддашься, а погасишь его. Но хотя бы этого совершенно нельзя было сделать, все-таки мы должны бороться и всегда укрощать себя. Если мы не падем во время этой борьбы, то мы будем победителями. Здесь не так, как у атлетов. Там до тех пор не сделаешься победителем, пока не повергнешь на землю другого; а здесь только сам не будь повергнут и ты победитель, ты уже одолел, если тебя не опрокинули. И это правильно! Там оба бьются о победе, и если один упадет, другой получает венец. Здесь же не так: здесь дьявол старается поразить нас. Итак, если я лишу его того, о чем он заботится, то я победил. Он усиливается не низринуть только, но низринуть вместе с собою; стало быть, он уже побежден, так как он уже свергнут и находится в состоянии погибели; он заботится о победе не с тем, чтобы потом получить венец, но с той целью, чтобы погубить меня. Итак, я победитель в том случае, когда не буду опрокинут (дьяволом), хотя бы сам я не опрокинул его. В чем же состоит блистательная победа? В том, чтобы с крайним презрением попирать его, как поступал Павел, считая за ничто блага настоящей жизни. Будем и мы подражать (апостолу), постараемся возвыситься над земными благами, не будем ни с какой стороны доставлять ему (врагу своему) случаев к торжеству над нами.

Богатство дает ему к этому случай, а также — деньги, почести. Все это нередко восстановляло его и делало свирепым. Но что за надобность в борьбе? Какая нужда в сражении? Сражающийся не знает, когда конец сражения, и может думать еще — не быть бы самому побежденным и раненым. А кто уже попирает врага своего, тот очевидно одержал победу. Итак, будем попирать силу дьявола, будем попирать грехи, все житейское, как то: гнев, похоть, высокомерие и все страсти, чтобы, по отшествии нашем туда, не оказалось, что мы отказались от власти, какую получили от Бога. За это удостоимся наследовать и будущие блага. Если же в этом окажемся худыми, то кто доверит нам большее? Если того, кто оскорбил (Бога), кто сам обесчещен, презрен, повержен к ногам, мы не сможем попрать, то как Отец даст нам Свое достояние? Если не победим столько униженного, то как будем иметь дерзновение войти в дом отчий? Скажи мне: если бы ты имел какого-нибудь сына, и он, оставивши честных слуг своих, вошел в сношение с теми, которые за оскорбление тебя изгнаны из дома и делают против тебя разные ухищрения, и если бы он до конца упорствовал в таком поведении, — не был ли бы он лишен за это наследства? Очевидно, что так. Подобно тому и мы, если, оставивши послушных (Богу) ангелов, которые начальствуют над нами, станем жить согласно с желаниями дьявола, то совершенно будем лишены наследства. Но да не постигнет это никого из нас; лучше же, решившись воевать против него и победивши его, при помощи Божией, да сделаемся наследниками царства небесного. Имеет ли кто недруга, терпит ли кто обиду, питает ли кто злобу, пусть он соберет и изольет всю эту ярость и гнев на главу дьявола. В этом случае гнев будет делом добрым, негодование — полезно, злопамятство — похвально. Как в сношениях с посторонними злопамятство составляет зло, так здесь оно есть благо. Итак, если у тебя есть недостатки, — исправь их здесь; если же не можешь сам этого сделать, то делай с сочленами твоими. Тебя ударил кто-нибудь, — имей зло против дьявола и никогда не прекращай вражды с ним. Если и не ударил, — и в таком случае злобствуй против дьявола за то, что он восстал против твоего Владыки, оскорбил Его, а также за то, что вредит братьям твоим и воюет на них. Всегда будь врагом, всегда гневным, всегда непримиримым с ним. От этого он сделается смиренным, неопасным, таким, что его можно будет одолеть. Если мы сильно разъяримся против него, он не будет нам страшен. А когда станем благосклонны, тогда он сделается жестоким, — не так (мы должны обращаться с ним), как с нашими братьями. Он враг и гонитель жизни и спасения нашего и своего собственного. Коли он не любит самого себя, то как может любить нас? Итак, ополчимся и повергнем его, имея союзником великого Господа Иисуса Христа, Который возможет сделать и нас неуловимыми для его сетей и удостоить вечных благ, которых да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне, и присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 23

«Итак станьте, препоясав чресла ваши истиной» (Еф 6:14).

Еретические учения о материи. — Собирающий сокровища на земли приготовляет пищу вечному червю.

1. Устроив такое войско, пробудив в нем воинственный дух (а нужно было и то и другое, то есть — не только воины, но и воинственный дух в них) и, ободрив его (а это также было нужно), наконец (Павел) и вооружает это войско. Ведь никакой пользы не будет от оружия, если прежде не будут собраны воины и в душах их не будет возбуждено мужество. Сначала надлежит вооружить их изнутри, а потом уже извне. Если так бывает в отношении к воинам, сражающимся против внешних врагов, то тем более так должно быть в отношении к воинам духовным, которым свойственно вооружаться не с внешней стороны, но всецело с внутренней. И (апостол) пробудил и воспламенил храбрость, придал смелости, поставил их в добром порядке, — и затем вооружает их. Но смотри, как облекает их в самое оружие. «Итак станьте», говорит он. Первое дело строевых — уметь хорошо стоять: от этого зависит многое. Потому (и апостол) нередко беседует о том, что должно стоять. Так, и в другом месте он говорит: «Бодрствуйте, стойте» (1Кор 16:13); и опять: «Стойте так в Господе» (Флп 4:1); или еще: «кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1Кор 10:12): а также: «чтобы вы могли перенести все». И заметь: не о простом каком-нибудь стоянии он говорит, но о стоянии стройном. Опытные в воинских делах понимают, что значит умение стоять. Если кулачникам и борцам учитель прежде всего другого преподает искусство стоять, то гораздо более нужно это в сражениях, вообще в воинских делах. Кто прямо стоит, тот стоит, не развлекаясь и ни к чему не наклоняясь. В стоянии видна строгая прямота. Итак, действительно прямые стоят. А кто не стоит, те не сохраняют прямого положения, развлекаются и предаются рассеянности. Тот, кто ищет удовольствий, находится не в прямом, а в наклонном положении, равным образом и человек сладострастный, и сребролюбец. Умеющему стоять самое стояние может служить как бы некоторой опорой, и все, касающееся борьбы, ему представится легким. «Итак, станьте», — говорит, — «препоясав чресла ваши истиной». Не о чувственном препоясании говорит (апостол); в этом месте он выражается иносказательно. И заметь, как он поступает: сначала облекает воина поясом. Что это значит? Человека рассеянного и преданного пожеланиям, у которого помыслы устремлены долу, он обуздывает посредством опоясания, не допуская его таким образом терпеть препятствие от одежд, покрывающих его голени, и давая ногам его полную свободу бежать. «Итак станьте», — говорит, — «препоясав чресла ваши». Говорит здесь о чреслах, потому что как для кораблей киль, так для нас чресла: они — опора всего тела. По словам врачей, они составляют основание, и на этом-то основании строится все (тело). Когда же он опоясывает чресла, то тем самым укрепляет нашу душу, — потому что он разумеет не телесные чресла, но чресла в смысл духовном. И как (телесные) чресла служат основанием для нижних и верхних частей тела, так точно и духовные чресла. Часто больные, опуская на них, как на какую подпору, свои руки, тем самым подкрепляют себя. Равно и пояс для того и употребляется на войне, чтобы сберечь и охранить наше основание. Чтобы нам было удобнее бежать, мы опоясываем себя: это обеспечивает нашу силу. Пусть то же, говорит (апостол), наблюдается и в отношении к душе, и тогда во всех делах своих мы будем иметь более силы. Особенно это прилично воинам. Да, скажут, но телесные чресла мы опоясываем кожаным поясом; а здесь чем опояшемся? Главой наших помыслов, то есть, истиной. «Препоясав», — говорит, — «чресла ваши истиной». Итак, оставим всякую ложь, будем поступать во всем по истине, не будем обманывать друг друга. Славы ли станем искать, — славы истинной, жизни ли желать, — жизни истинной. Если мы оградим себя этим, если опояшемся истиной, то никто нас не одолеет. Кто ищет истины, тот не пристращается к земле, потому что все не истинное — от земли. Это видно из того, что все внешние (язычники) служат страстям, следуя собственным мудрованиям. А потому, если мы будем трезвиться, то не будем нуждаться в учении, заключающемся в сочинениях эллинов. Видишь ли, как они были слабы и бессильны, как не могли принять ни одного здравого и превышающего ум человеческий понятия о Боге? Они не были препоясаны истиной. Потому-то и ослабли их чресла этот приемник родотворных семян, это укрепление помыслов. Нет ничего бессильнее их.

2. Не видишь ли, с другой стороны, как манихеи дерзко говорят обо всем по своим собственным мудрованиям? Невозможно было, говорят они, чтобы Бог без материи сотворил мир. Откуда это видно? Так говорят они, пресмыкаясь долу, — от земли заимствуя это и от того, что нам (людям) свойственно. Ведь человек, говорят они, не может иначе делать. Затем послушай, что еще говорит Маркион: Бог, воспринявши плоть, не мог остаться чистым. Из чего это видно? Из того, что не бывает этого у людей. Валентин, в свою очередь, имя обращенные к земле помыслы, тоже рассуждает по земному; подобным же образом учат и Павел Самосатский и Арий. Что, например, говорит (последний)? Рождающийся Бог не мог родиться бесстрастно. Почему ты осмелился сказать это, Арий? Потому, что (о Боге стал рассуждать) по-человечески. Итак, замечаешь, что у всех помыслы обращены долу, что у всех они ослаблены и дышат землей? Таковы (еретики) в отношении к учению веры. Что же касается деятельности, то они любодеи, сребролюбцы, они привязаны к земле — к славе и всему прочему. У них нет крепких чресл, — таких, чтобы, в случай болезни, можно было в них найти опору. Когда же они сделаются больными, они не кладут на них рук своих, и не стоять прямо, а ослабевают. Напротив, препоясанный истиной, во-первых, никогда не почувствует изнеможения; во-вторых, хотя бы он и утомился, все же получит подкрепление в той же истине. В самом деле, скажи мне, заставит ли страдать его бедность? Нисколько. Мысль об истинном богатстве успокоит его, а бедность напомнит ему об истинной нищете (духовной). Не покажется ли ему тяжким рабство? Ни мало, потому что он знает истинное рабство. Быть может, болезнь? И она — нет. «Да будут чресла ваши», — говорит Христос, — «препоясаны и светильники горящи» (Лк 12:36), чтобы иметь вам свет неугасимый. Это заповедано было делать и при исходе из Египта, — препоясанные ели тогда пасху. Для чего, спрашивают, так было? Хотите знать основание этому из истории, или из соображений? Я скажу и то и другое, а вы запомните. Я не просто делаю это, чтобы только ответить на вопрос, но имя в виду, чтобы слова наши обратились у вас в дело. Были, повествуется, препоясаны, имея жезлы в руках своих и сапоги на ногах, и так ели пасху (Исх 12:11). Страшное и ужасное таинство, и к тому же заключающее в себе много глубины. Если же в прообразе таинство так страшно, то тем более в самой истине. Выходят из Египта и едят пасху. Внимай: это образ странников. Иметь сапоги на ногах и жезлы в руках и есть стоя — не что другое значит, как именно это. Что вы хотите прежде выслушать — историю или соображения? Лучше историю. Итак, что говорит история? Иудеи были неблагодарны и постоянно забывали благодеяния Божии. Потому, желая хоть насильно приводить им на память (благодеяния), (Бог) узаконивает такой способ вкушения пасхи. Для чего? Для того, чтобы каждый год, по необходимости, соблюдая это узаконение, также необходимо воспоминали изведшего их Бога. Не одним временем (пасхи) Бог хотел напоминать им Свои благодеяния, но и самым образом вкушения ее. Для того и едят они опоясанные и обутые, чтобы, когда спросят их об этом, отвечали, что мы готовы были к путешествию и намеревались выйти из Египта в землю обетованную. Таково значение образа согласно истории; но вот истина: и мы также вкушаем пасху, т. е. Христа, «Пасха наша», — как сказано, — «Христос, заклан за нас» (1Кор 5:7). Стало быть, и мы вкушаем пасху, которая гораздо превосходнее пасхи законной. Поэтому и мы должны вкушать ее также обутые и препоясанные. Для чего? Для того, чтобы и нам быть готовыми к путешествию, к исходу отсюда. Никто из вкушающих эту пасху не должен помышлять о Египте, напротив должен стремиться к небу, к вышнему Иерусалиму. Для того ты и вкушаешь опоясанный и обутый, чтобы ты помнил, что, начиная вкушать пасху, ты обязываешься идти в дорогу, путешествовать. Это обозначает две обязанности: во-первых, обязанность — оставить Египет и (на земле) жить так, как бы это была для нас чуждая страна, потому что сказано: «Наше же жительство — на небесах» (Флп 3:20); во-вторых, обязанность — всегда, во всю жизнь быть готовыми к тому, чтобы, когда станут звать нас, немедленно сказать: «Готово сердце» наше (Пс 107:2). Впрочем, так мог говорить Павел, которого совесть ничем не была запятнана. Что же касается до меня, то я не могу сказать так, потому что мне много нужно времени для покаяния. А что быть препоясанным значит — иметь бодрствующую душу, об этом послушай, как говорит Бог одному праведнику: «Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне» (Иов 38:3). То же говорит Он ко всем святым, то же и к Моисею. Даже сам является препоясанным у Иезекииля. Ангелы также являются нам опоясанными, как бы они были настоящие воины. Чтобы стоять мужественно, для этого нужно опоясаться. Но с другой стороны, опоясать себя можно не иначе как стоя. Препояшем же и мы себя. И нам также предстоять выйти, и много потом придется нам испытать трудностей. Когда мы проходим через эту область, тотчас является дьявол, начинает хитрить, употреблять все меры к тому, чтобы людей, которые избавились от Египта, перешли Чермное море, освободились от демонов и неисчислимых бед, — взять и погубить. Но, если будем бодрствовать, то и у нас будет столп огненный, — благодать Духа, Который освещает нас и осеняет, — будет манна, или лучше сказать, не манна, а то, что превосходнее манны, — будет духовное питие, а не вода, истекающая из камня, будет и стань для нас живущих и теперь в пустыне. Да! Земля, в настоящее время — совершенная пустыня, по недостатку добродетели, даже более пустыня, чем та. По какой причине бегали той пустыни? Не по той ли, что она имела и до сих пор имеет скорпионов? Но ней, говорят, не проходил человек. При всем том пустыня та все же не так была бесплодна, как человеческая природа.

3. Ныне в этой пустыне сколько скорпионов, сколько змей, сколько порождений эхидниных, — о чем мы уже говорили! Впрочем, это не должно устрашать нас. Нашим исходом (из Египта) предводительствует не Моисей, а Иисус. Но опять под каким условием мы этого избегнем? Под тем, чтоб мы не делали того же, — тогда и не подвергнемся той же участи. Те роптали, были неблагодарны. Поэтому нам этого дозволять себе не следует. За что те все пали? За то, что вознерадели о земле, которой так сильно желали. Отчего вознерадели? Ведь они пред ней благоговели? Оттого, что вышли изнеженными и не хотели ради нее переносить неудобств (странствования). Поэтому не будем пренебрегать небом: это и есть пренебрежете. С неба нам принесен плод — не такой плод, как виноградная кисть, которую носят в корзинах, но — обручение Духа, правило небесной жизни, которому учили Павел и весь лик апостольский, эти чудные земледельцы. Не Халев, сын Иефонии, и не Иисус, сын Навина, принес эти плоды; но Иисус, Сын Отца щедрот, Сын истинного Бога, принес с Собой всякое благополучие и ниспослал нам свыше все плоды, — разумею небесные песни. То самое, что херувимы вещают горе, — и нам заповедано говорить: «свят, свят, свят». Он принес нам житие ангельское. Ангелы ни женятся, ни посягают: то же благо насаждено и здесь. Ангелы не любят денег и ничего подобного: и это посеяно у нас. Ангелы не умирают: и оно нам даровано; смерть ныне перестала быть смертью, но сделалась сном. Послушай, что говорит (Господь): «Лазарь, друг наш, уснул» (Ин 11:11). Видишь ли плоды горнего Иерусалима? И что особенно удивительно — даровал нам (Господь) все это до обетования, прежде окончания войны. Израильтянам, по вступлении в обетованную землю, предстояли воинские труды, хотя, впрочем, они могли бы и не трудиться; им стоило только повиноваться Богу, — и они без орудия и полков взяли бы все города; например, Иерихон они завоевали, имея вид более праздничный, нежели воинский. А когда мы вступим в землю обетования, т. е. на небо, то нам не нужно будет вести войны. Она продолжается только до тех пор, пока находимся в пустыне, т. е., в настоящей жизни. «Ибо, кто вошел в покой Его, тот и сам успокоился от дел своих, как и Бог от Своих» (Евр 4:10). «Делая добро, да не унываем» (Гал 6:9). И мы пожнем в свое время, если не ослабнем. Видишь ли, что каким путем вел Господь их (израильтян), тем же ведет и нас? О манне в пустыне сказано: «И у того, кто собрал много, не было лишнего, и у того, кто мало, не было недостатка» (Исх 16:18). А нам заповедано — не собирать сокровищ на земли.

Если же собираем, то уже не чувственный червь будет истреблять их, как это было с манной, а совечный огню. Итак, употребим все меры к тому, чтобы не приготовить пищи червям. «И у того, кто собрал много, не было лишнего», сказано. Это явление может повторяться и между нами каждый день. Все мы, конечно, обязаны наблюдать одну, определенную меру, при насыщении желудка, а излишнее будет только прибавлением безумных хлопот. Это именно (и Господь) хотел внушить словами: «Довольно для каждого дня своей заботы» (Мф 6:34). Тому же учил Он выше. И, однако же, Его правило не усвоено (людьми). Но мы не будем ненасытны, неблагодарны, не станем сооружать великолепных домов. У нас нет здесь постоянного жилища, мы находимся в пути. И кто помнит, что настоящая жизнь есть как бы странствование и воинская служба, что это — как некоторые выражаются — яма, тот не станет наживать себе великолепных палат. Да и в самом деле, кто, скажи мне, решится строить блестящие дома в яме, хотя бы он был страшный богач? Никто. Это было бы смешно, значило бы строить для врагов и тем больше привлекать их к себе. Если у нас есть рассудок, то и нам нужно поступать таким образом. Настоящая жизнь ничем не отлична от воинской службы и похожа на яму. Итак, умоляю вас, употребим все меры к тому, чтобы не собирать здесь сокровищ. Тогда, если и вор придет, нам легче будет уйти. «Итак, бодрствуйте», — говорит (Господь), — «потому что не знаете, в который час» тать «придет» (Мф 24:42), — татем Он называет смерть. Поэтому лучше до ее прихода отправить нам все (свои пожитки) в наше отечество. Здесь же будем ходить хорошо препоясанные, чтоб одолеть врагов и за это сподобиться в тот день венцов нетленной славы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Св. Духом (слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).

БЕСЕДА 24

«Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиной и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф 6:14−17).

В чем состоят оружие христианина и с кем он должен бороться. — Об Анне, матери Самуила.

1. «Препоясав», — говорит (Павел), — «чресла ваши истиной». Какое значение этих слов, об этом сказано в предыдущей беседе. Именно: мы должны сделаться столь легкими, чтобы ничто не мешало нашему странствованию. «Облекшись в броню праведности». Как броня хранит от поранений, так и правда (спасает нас). Правдой же называет здесь всю вообще добродетельную жизнь. Конечно, многие наносят ей раны; но поразить и низвергнуть ее никто и никогда не может, даже сам дьявол. Как бы так было сказано: внедривши в свою грудь праведные дела. О таких людях и Христос говорит: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф 5:6). Кто оградил свое сердце правдой, тот так же крепок, как и броня; такой человек никогда не увлечется гневом. «И обув ноги в готовность благовествовать мир». Выражение, не совсем понятное. Что оно значит? Приготовлением благовествования он обувает нас как бы в прекрасные сандалии. Разумеет же здесь или готовность к благовестию, так что этому делу должны служить ноги, равно как предустроение и ограждение евангельского пути, или, если это объяснение неверно, то он хочет сказать, чтобы они (ефесяне) готовились к исходу. Как бы то ни было, но под «готовность благовествовать» разумеется не что иное, как самый лучший образ жизни. Об этом еще пророк сказал: «готовности [4] сердца их вняло ухо Твое» (Пс 9:38), то есть, сердца, которое было хорошо настроено. «благовествовать мир», — сказано. И правильно. Выше он упомянул о войне и сражениях, а теперь указывает на то, с кем должно вести сражения, именно — с демонами. Поэтому-то благовествование и делается благовествованием мира. Война с дьяволом прекращает другую войну — против Бога. Враждуем с дьяволом: это значит — находимся в мире с Богом. Потому, возлюбленный, не опасайся (этой войны); благовествование мира уже показывает победу. «А паче всего возьмите щит веры». Говорит здесь о вере, а не о знати. Да если бы и не упомянул о вере, все-таки не преминул бы сказать о благодати, силою которой совершаются знамения. И справедливо называет веру щитом. Подобно тому, как щит заслоняет собой все тело, делаясь как бы стеной, — так точно и вера, потому что все ей уступает. «которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого». Ничто не в силах рассечь этого щита. Послушай, что говорит Христос своим ученикам: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно, и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет» (Мф 17:20). Но каким образом мы можем приобрести такую веру? Если будем выполнять это (угашать разожженные стрелы лукавого). Стрелами же лукавого он называет как искушения, так и непристойные пожелания. Кстати прибавил он еще: разожженные. Таково именно свойство страстей; но если вера повелевает и демонами, то тем легче ей управиться с душевными страстями. «И шлем спасения возьмите». То есть: вашего спасения. Предохраняет их, как бы ведя на войну. «И меч духовный, который есть Слово Божие». Или он говорит здесь о Духе, или же разумеет меч, понимаемый в духовном смысле, — меч, которым, действительно, все посекается, все раздробляется, — которым можем отсечь даже голову дракона. «Всякой молитвой и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем самом со всяким постоянством и молением о всех святых и о мне, дабы мне дано было слово — устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовествования, для которого я исполняю посольство в узах, дабы я смело проповедовал, как мне должно» (ст. 18−20). Имеющий духовное дарование, то есть, глагол Божий, так же силен, как самый этот глагол, о котором сказано: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4:12). Но заметь мудрость блаженного (Павла). Он вооружал их (ефесян) со всякой предосторожностью; в заключение же всего, научает, как нужно обращаться к Царю и просить, чтобы Он простер им руку (помощи), — говоря: «Всякой молитвой и прошением молитесь во всякое время духом». Можно молиться и не духом, например, когда кто молится о суетном. «И старайтесь о сем самом». Иначе: трезвясь. Именно таким, то есть, неусыпным и трезвенным должно быть тому, кто вооружен и стоит при Царе. «Со всяким постоянством и молением о всех святых и о мне, дабы мне дано было слово — устами моими». Что говоришь ты, блаженный Павел? Ужели ты имеешь нужду в учениках? И хорошо сказано: «Устами моими открыто». Без всякого сомнения, он не учился долго тому, что ему говорит; но как сказал Христос: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать» (Мф 10:18), — так он и совершал все, по вере и при содействии благодати. «С дерзновением возвещать тайну благовествования», то есть, чтобы, как следует, защитить мне ее. Ты окован узами: не потому ли и нуждаешься в других? Да, то отвечает он. Но и когда Петр заключен был в оковы, о нем также была и при том непрестанная молитва. «Для которого я исполняю посольство в узах, дабы я смело проповедовал, как мне должно» (ст. 20). Другими словами: чтобы я мог отвечать смело, мужественно и с большим благоразумием. «А дабы и вы знали о моих обстоятельствах и делах, обо всем известит вас Тихик, возлюбленный брат и верный в Господе служитель» (ст. 21).

2. (Апостол сам только) упомянул о том, что он — в узах; в подробности же рассказать о своем положении поручает Тихику. Он изъяснил в своем послании все, что относится к догматам и утешению, что же касается собственно известий — это предоставил тому, кто доставит послание. Потому и прибавил: «дабы и вы знали», т. е., чтоб осведомились вы, «обо мне». А через это и показал к ним свою любовь и дал случай обнаружиться их любви к нему. «Которого я и послал к вам для того самого, чтобы вы узнали о нас и чтобы он утешил сердца ваши» (ст. 22). И это не просто говорит, не сказавши наперед: «облекшись», и: «препоясав», — что именно служит знаком всегдашней и непрерывной готовности к выходу (на бой). Послушай, что говорит пророк: «Да будет оно ему, как одежда, в которую он одевается, и как пояс, которым всегда опоясывается» (Пс 108:19). Пророк говорит, что сам Бог облекался в броню правды, и тем дает понять, что нам уже не на короткое время, а навсегда должно облечь себя в нее, так как и потребность войны у нас всегдашняя. И другой в ином месте говорит: «Праведник смел, как лев» (Притч 28:1). Кто облечен в такую броню, тому нечего бояться вражеских полчищ. Напротив, он смело может идти в самую средину неприятелей. А Исаия говорит: «Как прекрасны ноги благовестника» (Ис 52:7). Кто же после этого не решится, кто не поспешит послужить такому делу, каково благовестие мира, при том мира Божия с людьми, — мира, который дарован нам без всяких усилий со стороны человека, а по милости содеявшего Бога? Чтобы понять, какое значение имеют слова: «В готовность благовествовать», послушаем еще слов Иоанна: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф 3:3). Правда, он говорил это (приготовляя людей) к крещению; но ведь и после крещения требуется другое приготовление. На последнее указывает (Павел), когда говорит: «В готовность благовествовать мир», и тем внушает, что нам вовсе не следует делать ничего такого, что не согласно с условиями мира. Так как именем ног нередко обозначается образ жизни, то (Павел), часто говоря о жизни и делая увещание, употребляет выражения, вроде следующего: «Итак, смотрите, поступайте осторожно» (Еф 5:15). Итак, будем вести себя достойно Евангелия, будем поступать так, чтобы жизнь и дела наши были чисты в течение всего нашего земного поприща. В Евангелии возвещен мир: идите же путем, устроенным по этому благовестию. Если же вы опять сделаетесь врагами, в таком случае не будет «в готовность благовествовать мир». Будьте же готовы и не отступайте от мира. И какую готовность вы показали относительно мира и веры, с такой же и пребывайте в них. Вера есть щит, а щит первый принимаешь вражеские удары, и сохраняет в целости оружие. Значит, если будет вера правая и жизнь добродетельная, то оружие останется неприкосновенным. О вере, равно как и о надежде, много рассуждает (Павел) и в других местах, особенно в послании к Евреям. Веруйте, говорит он там, в грядущие блага, и ни одного из благ настоящей жизни вы не потеряете. И действительно: руководись в несчастьях и трудных обстоятельствах верой и надеждой, и ты удержишь за собой (означенные блага) целыми, неприкосновенными. «Надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает». Вера есть щит, покрывающий тех, которые веруют не испытывая. Когда же кто станет вдаваться в мудрования, начнешь обо всем умствовать и судить по-своему, для такого вера не составляешь собой щита. Напротив, тогда мы об нее только претыкаемся. Вера все укрывает и осеняет: таково должно быть ее свойство. А потому нельзя ее укоротить; в противном случае ноги или другая какая-нибудь часть тела останутся открытыми. Нет; щит должен быть соразмерной величины. Разожженные. Много помыслов, волнующих душу, много сомнений и неразрешимых вопросов; но истинная вера на все дает успокоительный ответ. Много внушений, которыми дьявол, воспламеняя нашу душу, повергнешь ее в разного рода недоумения. Например, некоторые говорят: есть ли воскресение? Есть ли суд? Есть ли воздаяние? Имей только щит веры, и ты угасишь им стрелы дьявола. Возникло ли в тебе какое-нибудь неистовое желание, запылали ль внутри тебя огнем лукавые помыслы, покажи ему веру в грядущие блага, и он более не явится, мало того — погибнет. «Все стрелы», а не так, чтобы одни — угасить, а другие — нет. Послушай, что говорит Павел: «Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас» (Рим 8:18).

Видишь ли, сколько стрел угасили некогда праведники? Или ты думаешь, что это не разожженная стрела, когда патриарх, сгорая внутренним огнем, приносит в жертву сына? И другие праведники тоже могли угасить вся стрелы (лукавого). Воюют ли в нас помыслы, — двинем вперед веру. Обуревают ли нас неистовые пожелания, — призовем на помощь веру; находимся ли мы в трудных обстоятельствах и несчастии, — будем искать утешения в вере. Вера есть то, чем оберегается всякое оружие; если ее нет, то и оружие тотчас сокрушится. «А паче всего», — сказано, — «возьмите щит веры». Что значит — «а паче всего»? И над истиной, и над правдой, и «в готовность благовествовать». Иначе сказать, все это нуждается в вере. Поэтому он прибавил: «и шлем спасения возьмите», т. е., вы не иначе можете достигнуть окончательной безопасности и избежать всякой беды, как посредством веры. Как шлем охраняет голову от всякой опасности, потому что укрывает ее тщательно со всех сторон, так и вера, кроме того, что служит вместо щита, заменяет еще собой шлем спасения. А когда стрелы (лукавого) будут угашены, то сейчас же мы получим помыслы, которые станут охранять владычествующее в нас начало (ум) и не допустят, чтоб оно пострадало в чем-либо. В самом деле, когда угасают противные помыслы, то взамен их возникают в нас другие, которые, не так, как те, охраняют нас и внушают надежду. И как шлем голову, так они будут укрывать владычествующее в нас начало.

3. И не это только (щит и шлем) нам нужно взять, но также и меч Духа, чтобы не только обезопасить себя от (стрел) бросаемых в нас дьяволом, но поразить и его самого. Действительно, владея этим мечом, душа, будучи при этом еще ограждена от разожженных стрел, может с полной смелостью стать против врага; она в силах будет этим мечом сокрушить броню неприятеля, убить дракона и отсечь ему голову. И сам Павел тем же (мечем) разрушил и пленил умыслы дьявола. «Который есть Слово Божие». Глаголом Божиим он называет здесь заповедь или учение, которое завещал Иисус Христос апостолам и которое они повсюду проповедовали, совершая во имя Его чудеса. Будем же и мы наблюдать одно — как бы сохранять во всем заповеди Божии. Исполнение их поведет нас к тому, что таким образом мы низложим и умертвим дракона — этого хитрого змия. И заметь при этом благоразумие Павла. Выше он сказал: «Возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого»; теперь же, чтобы не сделать их надменными, указывает на то, что в этом деле они более всего имеют нужду в помощи Божией. Что именно он говорит? «Всякой молитвой и прошением». Как бы так сказал: вы этого достигнете, и все можете совершить, если станете молиться; а того никогда не будет, чтобы ты, во время молитвы, имя в виду одного себя, таким образом, привлек к себе милость Божию. «Всякой», — говорит, — «молитвой и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем самом со всяким постоянством и молением обо всех святых». Не ограничивайся одним известным временем дня. Слышишь, что говорит? Во всяко время приступай к молитве. Беспрестанно, говорит, молитесь. Не слышал ли ты о вдовице, как она победила (судью), благодаря своей настойчивости? Не слышал ли, как один друг в самую полночь крепко молил и умолил (своего друга)? Не слышал ли и о хананеянке, как она своей неотступной просьбой возбудила к себе участие Владыки? Эти люди достигли цели настойчивостью. «Молитесь во всякое время духом». Это значит, что мы должны просить себе отнюдь не мирских или житейских вещей, а того, что угодно Богу. Нужно молиться непрестанно, мало того — с бодростью духа: «и старайтесь о сем самом», — сказано. Что бы ни разумел здесь (Павел) — всенощные ли бдения или трезвость души, — я принимаю то и другое. Видишь ли, как бодрствовала хананеянка, когда, несмотря на невнимание Господа, Который не только отверг ее (сначала), но еще назвал псом, говорила: «Так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (Мф 15:28)? И не отступала от Него до тех пор, пока не получила просимого. Как поступила вдовица, не перестававшая умолять судью, который ни Бога не боялся, ни людей не стыдился, пока усовестила его? Как хлопотал друг, который, в глухую полночь, пришел (к своему другу) и настаивал, пока не разбудил его и своей неотступной просьбой не пристыдил? Таковы плоды бодрствования! Хочешь ли и ты приучить свою душу к бодрствованию? Ступай к Анне и слушай, что она говорит: «Господи [Всемогущий Боже] Саваоф!» (1Цар 1:11). Особенно послушай, что происходило, прежде чем произнесены были эти слова. И встали, сказано, все из-за трапезы, и она тотчас пошла не ко сну и не на покой. Поэтому мне думается, что и за трапезой она ничего не вкушала и не обременяла себя какими-либо яствами. Иначе не пролила бы столько слез. Если мы и во время поста едва ли, или, лучше сказать, никогда не молимся так, как молилась Анна, то ей после трапезы вовсе не совершить бы подобной молитвы, если б она за трапезой не подражала обычаю постников. Устыдимся мы, мужчины, этой женщины! Она молилась о даровании ей сына и плакала, а мы просим о царстве (небесном), и делаем это с небрежностью. «И стала», — сказано, — «пред Господом». Что же говорит она? «Господи [Всемогущий Боже] Саваоф!» — слова, которые в объяснении значат: «Господи, Боже сил». Но слезы лились, прежде чем она могла что-нибудь выговорить. Ими она и надеялась преклонить к себе милость Божию. Где слезы, там полное сокрушение; а где сокрушение, там много любомудрия и осмотрительности. «Если Ты призришь на скорбь рабы Твоей и дашь» мне сына, «то я отдам» его «в дар» Господу на все время (ст. 11). Не сказала: на один год или на два, как делаем мы, и не говорила так: «Если дашь мне ребенка, я дам денег», но: «Когда родится у меня первенец, сын молитвы, я всецело отдам его вместо дара». Это поистине была дочь Авраама. У того потребовал (Бог сына), и он отдал; эта же отдает еще прежде, чем исполнилась ее просьба. Затем смотри, какое благоговение и в том, что «уста ее», — как сказано, — «только двигались, и не было слышно голоса ее» (ст. 13). С таким расположением приступает к Богу человек, искренно желающий получить просимое, у которого леность, невнимательность, рассеянность, пренебрежете, беспечность не имеют места. А без молитвы (скажет кто-нибудь) разве Бог не мог даровать (Анне сына)? Ужели в самом деле, Он не знал о желании этой женщины еще прежде, чем она стала молиться? Но если б Он даровал (ей сына) без прошения, то не открылось бы усердие жены, не сделалась бы явного добродетель ее, и она нее получила бы такой награды. Таким образом, не зависть или ненависть была причиной долгого неплодия, а (Божественная) благопопечительность.

4. Итак, когда услышишь слова Писания, что (Бог) заключил ее утробу, и что она терпла досаду от своей соперницы, то знай, что этим (Бог) хотел показать любомудрие жены. Смотри в самом деле: (у Анны) был муж, совершенно ей покорный, говоривший ей: «Не лучше ли я для тебя десяти сыновей?» (ст. 8)? Между тем ее соперница выводила ее из терпения своими упреками и нападками. И, однако же, (Анна) не грозила ей, не ругалась с нею, не говорила (мужу): «так как моя соперница обижает меня, то взыщи с нее за это». У той были дети. Но ведь и эта пользовалась любовью мужа. Потому-то он и утешал ее, говоря: «не лучше ли я для тебя десяти сыновей?» Но обратимся опять к любомудрию жены. «То Илий счел ее», — сказано, — «пьяной» (ст. 13). Смотри же, что говорит она ему: «Не считай рабы твоей негодной женщиной, ибо от великой печали моей и от скорби моей я говорила доселе» (ст. 16). Оставить гнев и не досадовать на людей, которые укоряют нас, не огорчаться, даже не оправдывать себя пред ними — так поступать может только человек с истинно сокрушенным сердцем. Ничто столько не располагает души к любомудрию, как сокрушение. Нет ничего сладостнее, как плач по Боге. «Ибо от великой печали моей и от скорби моей я говорила доселе». Будем подражать ей все. Внимайте неплодные! Внимайте нежно любящие детей своих! Внимайте мужья и жены! Ведь и мужья нередко помогали в этом случае. Послушай, что говорит Писание: «И молился Исаак Господу о [Ревекке] жене своей, потому что она была неплодная» (Быт 25:21). И в самом деле, вера может производить великие дела. «Со всяким постоянством и молением обо всех святых», — себя ставит напоследок. Чего же ты хочешь, блаженный Павел, в заключение ставя себя самого? Вот чего, отвечает он: «И обо мне, дабы мне дано было слово — устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовествования, для которого я исполняю посольство в узах». К кому ты посольствуешь? К людям, отвечает. Какое человеколюбие со стороны Бога! Он послал с небес посланников с вестью о себе и о мире. А люди между тем взяли их и связали, не уважив даже всеобщего закона, по которому посланник во всяком случае освобождается от какой бы то ни было неприятности. Но и в узах посольствую. Узы угрожают мне лишением свободы говорить; за то молитва ваша отверзает мои уста, «дабы открыто с дерзновением возвещать», то есть, чтобы сказать все, что я послан возвестить. «А дабы и вы знали о моих обстоятельствах и делах, обо всем известит вас Тихик, возлюбленный брат и верный в Господе служитель». Верен, значит — ни в чем не солжет, напротив, все расскажет по истине. «Которого я и послал к вам для того самого, чтобы вы узнали о нас и чтобы он утешил сердца ваши». О, сколько тут любви! Чтобы не было, говорит, повода, кому только и чем вздумается, устрашать вас. По всей вероятности, они находились в каком-нибудь несчастии, так как и выражение: «Чтобы он утешил сердца ваши» — значит: чтобы он (Тихик) не допустил вас до падения. «Мир братьям и любовь с верой от Бога Отца и Господа Иисуса Христа» (ст. 23). (Павел) желает им (ефесянам) мира и любви с верой. И не без цели так выразился. Он хочет, чтоб они не просто содержали слово любви, (но разумно), и не смешивались с иноверцами. Или это он имеет в виду, или то, что бы они содержали веру, чтобы ободряли себя надеждой на будущее. «Мир» с Богом и «любовь». Если есть мир, то будет и любовь. И наоборот, где любовь, там явится и мир. «С верой». Никакой нет пользы от любви без веры, или, лучше сказать, без веры любовь вовсе и существовать не может. «Благодать со всеми, неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа. Аминь» (ст. 24). Здесь он допустил разделение, мир поместив особо, и благодать тоже. Сказано: «неизменно. Аминь». Что значит: «неизменно»? Или: прилично, как следует, или же: с нетленными, то есть, такими, которые живут не для славы и богатства, а для благ нетленных. Έν (в) стоит вместо: διά (посредством). Итак — посредством нетления; все равно, как сказать: посредством добродетели, — потому что тлением называются все вообще грехи. Как о девах употребляем выражение: «такая-то подверглась растлению», так говорится и относительно души. Потому и Павел сказал: «Так и ваши умы не повредились» (2Кор 11:3). И в другом месте говорит: «в учительстве неповрежденность» (Тит 2:7).

5. В самом деле, скажи мне, в чем состоит тление тела? Не в том ли, когда все оно разлагается и состав его распадается на части? Так бывает и с душой, когда в ней воцарится грех. Целомудрие и, правда, — вот красота души, а мужество и благоразумие — это здоровье для нее. Итак, тому угрожает опасность, кто гнусен и безобразен, кто предан корыстолюбию и лукавству, кто обнаруживает малодушие, боязливость и слабость. Что грехи производят тление, — это видно прямо из того, что они делают людей срамными и слабосильными, и причиняют недуги. Когда говорим, что девство подверглось растленно, то имеем в виду не одно растление тела, но главным образом то, что подобное дело соединено бывает с нарушением закона. Самый поступок при этом состоит в совокуплении. Но если бы совокупление называлось растлением, то и брак был бы тем же. Значит, не в совокуплении растление, а в грехе — в нарушении закона; он-то и делает первое постыдным. Возьмем другой пример. Тление какого-нибудь дома, в чем другом состояло бы, как не в гниении (составляющих его частей)? Да и везде тление есть та или другая перемена, но перемена к худшему; везде оно разрушает прежнее состояние вещей и повергает их в иное. Слушай, что говорит Писание: «Всякая плоть извратила путь свой» (Быт 6:12); и в другом месте: «В тлении невыносимом»; еще: «Люди, развращенные умом» (2Тим 3:8). Тело у нас тленно, а душа нетленна. Как бы нам и ее не подвергнуть тлению? Первородный грех сделал это (возможным). Он даже после крещения может растлить душу и сделать ее добычей неумирающих червей. Но, с другой стороны, (черви) не могут и прикоснуться к душе, когда найдут ее нетленной. Адаманта, например, червь не грызет; да если б и стал грызть, ничего бы не сделал. Смотри же, не растлевай души твоей, — ведь что тлеет, то полно зловония. Послушай, что говорит пророк: «смердят, гноятся раны мои от безумия моего» (Пс 37:6). Впрочем, самое, тление облечется в нетление, а не нетление (в теле), — потому что, где нетление, там нет тления. Таким образом, возможны тление нетленное, без конца, и смерть бессмертная. Это именно и будет, когда тела сделаются бессмертными. Потому, если отойдем туда с тлением в душе, то оно сделается для нас нетленным, и не будет иметь конца. Постоянно гореть и быть всегдашней пищей червей, это, конечно, есть тление нетленное. Подобное случилось с блаженным Иовом. Он истлевал, однако же, не разрушался, — и так продолжалось много времени. Только и знал, что постоянно обливал «Тело мое одето червями и пыльными струпами» (Иов 7:5). Нечто, похожее на это, испытывает душа в то время, когда обступят ее черви и станут пожирать, не два года, не три, десять или сто, даже не тысячи лет, а бесконечно, так как сказано: «где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк 9:44). Устрашимся же, умоляю вас, убоимся этих слов, чтобы не испытать нам того на самом деле. Корыстолюбие есть тление — и такое тление, которое ужаснее всех видов тления: оно ведет к идолослужению. Бросим же это тление и изберем то, что нетленно. Нажил ли ты богатство на счет кого-нибудь? Нажитое потратится, а корыстолюбие останется при тебе. Опять тление служит поводом к нетлению. Удовольствие проходит, грех же остается, — потому что он не тлеет. Крайняя беда, если еще в настоящей жизни не совлечемся всего этого, — и кто отойдет туда, обремененный тяжестью грехов, тот подвергнется великому несчастью. В аду», — сказано, — «кто исповедает Тебя?» (Пс 6:6)? Там место суда, — и каяться тогда уже будет не время. Как рыдал тогда богач? И все напрасно. Как оправдывали себя не питавшие Христа? Но и те пошли в огонь вечный. Как тогда говорили те, которые провели жизнь свою в беззаконии? «Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли?» (Мф 7:22)? Но их даже не признал (Господь Своими). Правда, все это будет по смерти; но ведь тогда и помощь не в помощь, если не поможем себе в настоящее время. Убоимся же, чтоб и нам не сказать тогда этих слов: «Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили?» (Мф 25:37)? Станем теперь питать Его — и не один день, не два или три. Ведь сказано: «Милость и истина да не оставляют тебя» (Притч 3:3), а не говорится: «сделай (какое-либо добро) один раз или два». Девы имели елей, но его не достало. Поэтому нужно запасаться большим количеством елея, и для этого надобно самим сделаться как бы плодоносными маслинами в дому Божием. Подумаем, сколько каждый из нас имеет у себя греховной тяжести, и в соответствие с тем, сколько мы сделали грехов, столько же, а еще лучше — гораздо больше постараемся совершить подвигов человеколюбия. Тогда не только изгладятся грехи, но еще явятся праведные дела, которые послужат к нашему оправданию. В противном случай, если, то есть, наши добродетели не в состоянии будут с одной стороны загладить преступлений, а с другой сделаться для нас оправданием за опущенное, то никто не исхитит нас от мучений, от которых и да избавимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с которым Отцу и Св. Духу (слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).



2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.