Проклятия стали частью его повседневной жизни, они слились воедино с сущностью его. С такой же лёгкостью он проклинает, как будто бы одежды он сменяет иль воду пьёт, иль маслом тело натирает.
Облекался он в проклятие, как в одежду, — так пусть же оно проникнет внутрь его, как вода, просочится к костям его, как елей.