«Скажи нам, чьей властью Ты всё это делаешь? Кто дал Тебе эту власть?»
«Я тоже задам вам вопрос. Скажите мне:
«Если мы ответим: „От Бога”, Он скажет: „Почему же вы не поверили ему?”
«Мы не знаем».
«И я вам не скажу, чьей властью делаю это».
«Посадил человек виноградник, сдал его внаём виноградарям и надолго отлучился.
Услышав это, они сказали:
«Пусть никогда такое не случится».
«Учитель, мы знаем, что Ты правильно говоришь и учишь. Ты беспристрастен к людям и правдиво учишь нас пути Божьему.
«Цезаря», — ответили они.
«Так отдайте же цезарю цезарево, а Богу — Божье».
«Учитель, Моисей написал, что если женатый человек умрёт бездетным, то его брат должен жениться на вдове и иметь детей, чтобы продолжить род умершего брата.
«Живущие ныне женятся и выходят замуж,
«Ты хорошо сказал, Учитель!»
«Почему говорят, что Христос — сын Давидов?
Толкование Далласской семинарии
2. ИИСУС УЧИТ В ХРАМЕ (19:47 — 21:38)
Две части этого раздела — диспут Иисуса с первосвященниками, книжниками и старейшинами (20:1 — 21:4) и Его наставления ученикам (21:5−36) — заключены как бы в рамку, образованную вступлением (19:47−48) и заключением (21:37−38). Как из вступления, так и из заключения следует, что народ слушал Его охотно, не переставая удивляться Его учению, тогда как духовные вожди Израиля думали лишь о том, как бы погубить Его (19:47).
а. «Народ неотступно слушая Его» (19:47−48)
Лк 19:47−48. И учил каждый день в храме, и множество людей внимало Ему (весь народ неотступно слушал Его). Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его, но боялись народа (20:19; Деян 5:26).
б. Диспут в храме (20:1 — 21:4) (Мф 21:23 — 23:37; Мк 11:27 — 12:44)
Реакция духовных вождей на очищение храма Христом была, как и следовало ожидать, негодующей; обстановка обострилась. Ведь Он нарушил обычное течение дел в храме, и вот они стали спрашивать у Него, имеет ли Он власть (в значении «права») так поступать.
Лк 20:1−8. (Мф 21:23−27; Мк 11:27−33). Первосвященники были в храме официальными лицами, книжники представляли как партию фарисеев, так и партию саддукеев, а под старейшинами могли пониматься «миряне», имевшие, однако, политический вес. И вот представители всех этих групп «приступили» к Нему с двумя вопросами: какою властью Ты это делаешь? и кто дал Тебе власть сию? (Лк 20:2). Первый вопрос можно было бы прочитать как Кто Ты такой? Пророк, священник или царь? По какому праву Ты это делаешь? (подразумевалось очищение храма). Задавая второй вопрос, они хотели узнать, кто стоит за Его спиною. Действовал ли Иисус по собственной инициативе или выполнял чье-то поручение?
Иисус ответил им контрвопросом относительно крещения Иоаннова: по человеческому ли внушению действовал Креститель, или им руководили с небес? Противники Христа не одобряли в свое время и деятельности Иоанна — ведь он обличал их и, в какой-то мере, подорвал основы их религиозной системы (Мф 3:7−10).
Но поскольку народ высоко чтил Крестителя как пророка, они побоялись публично подвергать сомнению его авторитет и уклонились от ответа на вопрос Иисуса (Лк 20:7 сравните с 19:48). Тогда и Он отказался ответить им, какою властью действовал, очищая храм. Однако и в самом тоне Его отказа звучал явный намек: Свою работу Я исполняю тою же властью, какою крестил Иоанн, — властью Отца Небесного.
Лк 20:9−19. (Мф 21:33−46; Мк 12:1−12). В притче, которую рассказывает вслед за тем, Иисус раскрывает характер своей власти. Образ виноградника был хорошо знаком израильтянам. К нему прибегал, в частности, Исаия, обращаясь к народу (Ис 5:1−7), так что символика притчи была понятна слушателям Христа. Хозяин виноградника одного за другим посылал трех своих рабов, чтобы принесли ему плодов из виноградника (Лк 20:10−12). Однако виноградари избивали посланных и отправляли их ни с чем.
И тогда хозяин послал к ним своего сына, но они убили его, рассудив между собою: это наследник, если мы убьем его, то наследство будет наше (стихи 13−15). Притчу Иисус завершает вопросом, на который Сам же и отвечает: что же сделает с ними господин виноградника? — Придет и погубит виноградарей тех и отдаст виноградник другим (стих 16).
Тут кульминационный момент в учении Христа о том, что многие язычники и презираемые обществом войдут в Царствие Божие, тогда как многие иудеи не войдут в него. Слушатели откликнулись на это эмоциональным да не будет! (греческое слово «ме геноито», к которому неоднократно прибегал Павел в Послании к Римлянам). Намек Христа был достаточно прозрачным: система иудаизма отстраняется, потому что духовные вожди Израиля отвергли Его. И Лука как бы подчеркивает всю серьезность ситуации словами взглянув на них (стих 17).
Мы видим Иисуса, взглянувшего в глаза слушателям, и слышим, как Он пророчески цитирует из Пс 117:22; в этом стихе — образ как будто ничего не значащей вещи (камня, показавшегося строителям негодным), которая на деле все превосходит в своем значении (камень этот сделался краеугольным). Этим Иисус говорил, что вот, Его, значительнее Которого никогда не было в еврейском народе, отвергли, но в конечном счете Он займет свое наивысшее место. И Он же станет орудием суда над Израилем (Лк 20:18). Суровость Его слов не могла не поразить слушателей. Но ответом на них первосвященников и книжников было лишь вновь вспыхнувшее желание убить Его, ибо поняли, что притча была направлена против них, но побоялись народа (сравните 19:47; 22:2).
Лк 20:20−26. И все-таки своих попыток избавиться от Него духовные вожди не оставили. Они продолжали внимательно следить за Ним, надеясь, что какая-то мысль или деталь в Его учении вызовет у народа чувство протеста, и это позволит им обвинить Его, на основании Моисеева или римского закона, открыто. С этим они и подослали лукавых людей, которые задали Ему вопрос о налогах: Позволительно ли нам давать подать кесарю, или нет? Вопрос этот касался не только денег и имел как политическое, так и религиозное значение.
И любой ответ на него мог стать для Иисуса роковым. Если бы Он ответил, что да, платить подать кесарю Тиберию (14−37 гг. по Р. Х.), чужеземному правителю-язычнику, следует, то вызвал бы негодование у иудеев, настроенных патриотически, — таких, как зилоты, мечтавшие об отделении страны от Римской империи. Но ответь Он, что подати кесарю платить не следует (на что могли надеяться духовные вожди — в свете Его учения о Царстве), и речи Его были бы расценены как мятежные римлянами, каковым и могли бы тогда предать Его для расправы Его враги.
Ответ Христа прозвучал для них неожиданно, ибо Он сказал «да, платите», но при этом указал им на изображение и соответствующую надпись на римском динарии: Итак отдавайте кесарево кесарю. Но, воспользовавшись случаем, Он сказал им нечто более важное: а Божие отдавайте Богу, т. е. отдавайте Ему самих себя, ибо как монета носит на себе «образ» кесаря, так и человек — образ Бога.
Этот мудрый ответ заставил замолчать подосланных к Нему (20:26). Интересно отметить, что позже религиозные вожди все равно обвинили Его в том, будто Он учил народ не платить подать кесарю (23:2).
Лк 20:27−40. Саддукеи не верили ни во что сверхъестественное, включая и воскресение мертвых (стих 27 сравните с Деян 23:8). И вопрос свой они задали не для того, чтобы прояснить или уточнить то, что их интересовало, а с целью поставить Иисуса в неловкое положение; «случай», который они изложили, был столь же маловероятен, сколь и надуман. Одна женщина будто бы поочередно выходила замуж за семерых братьев после того, как ее предыдущий муж умирал, не оставив ей детей.
Этот гипотетический казус «построен» был на древней иудейской традиции левирата, согласно которой брат умершего должен был взять себе в жены его бездетную вдову, чтобы восставить потомство брату своему (Втор 25:5−10). Рассказав эту «историю», саддукеи спросили: Итак, в воскресении, которого из них будет она женою?
Сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят, ответил им Христос (20:34), тем подчеркнув принципиальное различие между «веком сим» и «тем веком». Ибо воскресшие будут равны (в англ. тексте — «подобны») Ангелам и будучи сынами воскресения станут сынами Божиими. Что воскресшие станут Ангелами, Иисус не сказал; Он, видимо, подразумевал, что они, подобно Ангелам, будут бессмертны. А, значит, для них отпадет нужда в воспроизводстве «рода» и вместе с этим — в брачных отношениях.
Вместе с тем Иисус заявил саддукеям о несомненности воскресения из мертвых (стихи 37−38). Он сослался при этом на слова, сказанные Моисею Господом из горящего куста (при купине), что Он — Бог Авраама и… Исаака и… Иакова (Исх 3:6). О Моисее в этой связи Христос заговорил потому, что саддукеи утверждали, будто Моисей никогда не учил о воскресении.
Но ведь одно то, что Господь открыл ему Себя как Бога патриархов, должно было показать саддукеям, что патриархи остаются живыми, ведь Бог… не есть Бог мертвых, но живых… Истина эта, конечно же, оставалась истиной и в дни Христа — столетия спустя после земной смерти последнего из патриархов. У Бога все живы — в ожидании будущего воскресения.
Между саддукеями и книжниками не прекращались трения из-за различия в убеждениях. Поэтому некоторые из них одобрили ответ Христа, показавшего несостоятельность воззрений саддукеев (Лк 20:39). Те же, получив такой ответ, уже не смели спрашивать Его ни о чем.
Лк 20:41−44. И тогда Иисус Сам «пошел в наступление»; окружавшим Его людям Он задал вопрос о природе Мессии: Как говорят, что Христос есть сын Давидов? Иисус сослался далее на Пс 109:1, в котором Давид называет Мессию Господом своим и говорит, что Он был вознесен Иеговой по правую руку Его — в знак Своего выдающегося положения. Два вывода следуют из этих слов Иисуса.
Во-первых, «сын Давидов» — это одновременно и Господь Давида (Лк 20:44) по силе воскресения. (в книге Деяний Апостолов — 2:34−35 — апостол Петр цитирует тот же самый стих из 109 псалма, проводя в контексте стихов 31−35 именно эту мысль — о связи между воскресением Иисуса и Его совершенно особым положением перед Богом.)
Во-вторых, Давид должен был сознавать, что Сын, Которому предстояло стать Мессией, — Божественного происхождения; поэтому Давид и называет Его Господом своим.
Лк 20:45−47. В какой-то момент, когда Его слушали многие (весь народ; стих 45), Иисус указал на расхождение между тем, чему учили книжники, и тем, как жили они сами. Жадность и гордыня управляли ими. Им хотелось производить впечатление и привлекать внимание. Отсюда их длинные одежды и желание, чтобы в многолюдных местах их громко и почтительно приветствовали.
Они всюду жаждали быть первыми (занимать почетные места как в синагогах, так и на пиршествах). Любовь к деньгам снедала их, и они не стеснялись отбирать их даже у бедных (вдов, к примеру). Их долгие высокопарные молитвы были лицемерными. И за все это они примут тем большее осуждение. В частности, и потому, что на тех, кто больше знает, лежит и большая ответственность (Иак 3:1).