Иов 30 глава

Книга Иова
Библейской Лиги ERV → Елизаветинская на русском

«Но теперь надо мной смеются те, кто младше меня, чьих отцов не удостоил бы я быть псами, пасущими моих овец.

Ныне же поругашамися малейшии: ныне учат мя от части, ихже отцев уничтожах, ихже не вменях достойными псов моих стад.

Они слишком слабы, чтобы служить на пользу мне, не осталось силы в их руках.

Крепость же рук их во что мне бысть? у них погибаше скончание.

Измученные голодом и жаждой, они бродят ночами по выжженной земле и мрачным пустырям.

В скудости и гладе безплоден: иже бежаху в безводное вчера сотеснение и бедность:

Они ощипывают горькие травы, и хлеб для них — коренья ракитника.

иже обхождаху былие в дебрех, имже былие бяше брашно, безчестнии же и похуленнии, скудни всякаго блага, иже и корение древес жваху от глада великаго.

Их собственный народ изгнал, на них кричали, словно на воров.

Восташа на мя татие,

Им остаётся жить лишь в пересохших руслах рек, среди камней и рытвин.

ихже домове беша пещеры каменны:

Они рыдают у кустов колючих и жмутся к ним.

от среды доброгласных возопиют, иже под хврастием дивиим живяху:

Они — без имени толпа, изгнанники, отверженные всеми.

безумных сынове и безчестных, имя и слава угашена на земли.

И теперь их сыновья смеются и поют песни обо мне, и моё имя для них — ругательное слово.

Ныне же гусли есмь аз им, и мене в притчу имут:

Они презирают меня и держатся в стороне, не раздумывая, плюют в лицо мне.

возгнушалися же мною отступивше далече, ни лица моего пощадеша от плюновения.

Теперь, когда Бог порвал тетиву у лука моего и унизил меня, они не сдерживаются в присутствии моём.

Отверз бо тул свой уязви мя, и узду устам моим наложи.

Они набрасываются на меня с правой стороны, сбивая с ног. Я чувствую себя как город осаждённый, как будто строят земляные валы против стен моих.

На десную отрасли восташа, нозе свои простроша и путесотвориша на мя стези пагубы своея.

Они охраняют все дороги, чтобы не мог я убежать, они травят меня, не прибегая к помощи других.

Сотрошася стези моя, совлекоша бо ми одежду.

Как через пролом в стене они пришли, они спешат и камни сыплют на меня.

Стрелами своими устрели мя: сотвори ми, якоже восхоте: в болезнех скисохся, обращаются же ми скорби.

Я содрогаюсь от страха, моё достоинство как ветром унесло, и как облака исчезла безопасность.

Отиде ми надежда якоже ветр, и якоже облак спасение мое.

Теперь жизнь моя близка к концу, дни страданий меня захватили.

И ныне на мя излиется душа моя: и одержат мя дние печалей:

Ночью болят мои кости, и боль моя никогда не утихает.

нощию же кости моя смятошася, жилы же моя разслабеша.

Господь схватил меня за воротник и изорвал на мне одежду.

Многою крепостию ятся за ризу мою: якоже ожерелие ризы моея объя мя.

Он в грязь меня забросил и стал я вровень с пылью, с пеплом.

Вменяеши же мя равна брению, в земли и пепеле часть моя.

Я взываю к Тебе, Господи, но Ты не отвечаешь, встаю, чтобы молиться, но Ты не слушаешь.

Возопих же к тебе, и не услышал мя еси: сташа же и смотриша на мя.

Господи, Ты стал безжалостным ко мне, и силу Свою мне во вред употребляешь.

Наидоша же на мя без милости, рукою крепкою уязвил мя еси:

Ты меня поднял и на сильный ветер бросил, Ты в бурю кидаешь меня из стороны в сторону.

вчинил же мя еси в болезнех и отвергл еси мя от спасения.

Я знаю: Ты к смерти приведёшь меня, в тот дом, куда должны идти все живые.

Вем бо, яко смерть мя сотрет: дом бо всякому смертну земля.

Но ведь никто же руку не поднимет на того, кто уже унижен и о пощаде просит.

Аще бы возможно было, сам бых себе убил, или молил бых иного, дабы ми то сотворил.

Не плакал ли я о тех, кого беда настигла, и разве не скорбел за бедных.

Аз же о всяцем немощнем восплакахся, воздохнух же видев мужа в бедах.

Надежда на лучшее не оправдалась, и вместо света тьма пришла.

Аз же ждах благих, и се, сретоша мя паче дние зол.

Страдания и боль не прекратятся, их много будет в будущем моём.

Чрево мое воскипе и не умолчит: предвариша мя дние нищеты.

Меня охватила печаль и грусть, и нет утешения мне, стою перед людьми и о помощи кричу.

Стеня ходих без обуздания, стоях же в соборе вопия.

Шакалам стал я братом и другом — страусам.

Брат бых сиринам, друг же птичий.

Кожа потемнела, и тело всё горит от жара.

Кожа же моя помрачися вельми, и кости моя сгореша от зноя.

На стоны настроена арфа моя, а флейта — на причитания».

Обратишася же в плачь гусли моя, песнь же моя в рыдание мне.

« 29 глава 31 глава »