Плач Иеремии 4 глава

Плач Иеремии
Библейской Лиги ERV → Елизаветинская Библия

Смотри, как потускнело золото, как изменилось чистейшее золото. Там драгоценности раскиданы вокруг, на углу каждой улицы брошены они.

А҆́лефъ. Ка́кѡ потемнѣ̀ зла́то, и҆змѣни́сѧ сребро̀ до́брое: разсы́пашасѧ камы́цы ст҃ы́ни въ нача́лѣ всѣ́хъ и҆схо́дѡвъ.

Драгоценные жители Сиона равноценны золоту были, но к ним враги относятся сейчас как к старым глиняным горшкам, которые слепил гончар.

Бе́ѳъ. Сы́нове сїѡ҄ни честні́и, ѡ҆дѣ́ѧнїи зла́томъ чи́стымъ, ка́кѡ вмѣни́шасѧ въ сосѹ́ды гли҄нѧны, дѣла̀ рѹ́къ скѹде́льничихъ.

Даже шакал сосцы даёт, чтобы детёнышей своих кормить, а мой народ стал бессердечен к детям своим, подобно страусам в пустыне.

Гі́мель. Е҆ще́ же ѕмі́еве ѡ҆бнажи́ша сосцы̀, воздои́ша скѵ́мни и҆́хъ дще́рей люді́й мои́хъ въ неизцѣле́нїе, ѩ҆́коже пти́ца во пѹсты́ни.

У младенцев от жажды язык прилипает к гортани, дети просят хлеба, но никто не даёт им.

Да́леѳъ. Прильпѐ ѧ҆зы́къ ссѹ́щагѡ къ горта́ни є҆гѡ̀ въ жа́жди, младе́нцы проси́ша хлѣ́ба, и҆ нѣ́сть и҆̀мъ разломлѧ́ющагѡ.

Те люди, которые раньше ели вдоволь, от голода на улицах умирают. Кто вырос, в пурпурные одежды одеваясь, копается в кучах мусора.

Гѐ. ѩ҆дѹ́ще сла́дѡстнаѧ погибо́ша во и҆схо́дѣхъ, пита́емїи на багрѧни́цахъ ѡ҆дѣ́ѧшасѧ въ гно́й.

Грех моего народа велик, его грех был больше, чем грехи Содома и Гоморры, которые мгновенно были уничтожены, но не человеческой рукой.

Ва́ѵъ. И҆ возвели́чисѧ беззако́нїе дще́ре люді́й мои́хъ па́че беззако́нїѧ содо́мска, превраще́нныѧ во ѻ҆комгнове́нїи, и҆ не поболѣ́ша ѡ҆ не́й рѹка́ми.

Некоторые из народа Иуды были Богу посвящены, белее молока и чище снега они были. Тела их были краше, чем кораллы, а волосы их были как сапфиры.

За́їнъ. Ѡ҆чи́стишасѧ назѡре́є є҆ѧ̀ па́че снѣ́га и҆ просвѣти́шасѧ па́че млека̀, че́рмни бы́ша, па́че ка́мене сапфі́ра ѹ҆сѣче́нїе и҆́хъ.

Но лица их теперь чернее сажи, поэтому никто на улицах их не узнаёт. Сморщилась их кожа на костях, стала суха как дерево.

И҆́ѳъ. Потемнѣ̀ па́че са́жи ви́дъ и҆́хъ, не позна́ни бы́ша во и҆схо́дѣхъ: прильпѐ ко́жа и҆́хъ косте́мъ и҆́хъ, и҆зсхо́ша, бы́ша ѩ҆́кѡ дре́во.

Гораздо лучше тем, кто был убит мечом, чем тем, кто от голода умирает. Голодные в печали и страданьях умирают от того, что пищи нет в полях.

Те́ѳъ. Лѹ́чше бы́ша ѩ҆́звенїи мече́мъ, не́жели погѹбле́ни гла́домъ: сі́и бо и҆стлѣ́ша ѿ непло́дности землѝ.

Тогда даже самые добрые женщины варили своих детей, чтобы они стали едой для матерей своих во время гибели моего народа.

Ї҆ѡ́дъ. Рѹ́цѣ же́нъ милосе́рдыхъ свари́ша дѣ́ти своѧ҄, бы́ша въ ѩ҆́дь и҆̀мъ, въ сокрѹше́нїи дще́ре люді́й мои́хъ.

Господь излил весь Свой гнев, всю ярость Он излил Свою. В Сионе Он зажёг огонь, который сжёг её до основания.

Ка́фъ. Сконча̀ гд҇ь ѩ҆́рость свою̀, и҆злїѧ̀ ѩ҆́рость гнѣ́ва своегѡ̀ и҆ возжжѐ ѻ҆́гнь въ сїѡ́нѣ, и҆ поѧдѐ ѡ҆снова҄нїѧ є҆гѡ̀.

Цари земли поверить не могли, и весь народ не мог поверить, что неприятель смог пройти через врата Иерусалима.

Ла́медъ. Не вѣ́роваша ца́рїе зе́мстїи и҆ всѝ живѹ́щїи во вселе́ннѣй, ѩ҆́кѡ вни́детъ вра́гъ и҆ стѹжа́ѧй сквозѣ̀ врата̀ ї҆ер҇ли҄мскаѧ,

Но это произошло из-за грехов её пророков, из-за беззакония священников её, которые в Иерусалиме проливали праведников кровь.

Ме́мъ. ра́ди грѣ҄хъ проро́кѡвъ є҆гѡ̀ и҆ непра́вдъ жерцє́въ є҆гѡ̀, пролива́ющихъ кро́вь пра́веднѹ посредѣ̀ є҆гѡ̀.

Пророки и священники по улицам бродили как слепые. Они такие грязные от крови были, что к их одежде никто притронуться не смел.

Нѹ́нъ. Поколеба́шасѧ бо́дрїи є҆гѡ̀ на сто́гнахъ, ѡ҆скверни́шасѧ въ кровѝ, внегда̀ немощѝ и҆̀мъ, прикоснѹ́шасѧ ѻ҆де́ждъ свои́хъ.

Кричали им: «Посторонитесь, уходите! К нам не прикасайтесь!» Когда бездомные они скитались, люди из других народов говорили: «Мы не хотим, чтоб с нами они жили».

Са́мехъ. Ѿстѹпи́те ѿ нечи́стыхъ, призови́те и҆̀хъ: ѿстѹпи́те, ѿстѹпи́те, не прикаса́йтесѧ, ѩ҆́кѡ возжго́шасѧ и҆ восколеба́шасѧ: рцы́те во ѩ҆зы́цѣхъ: не приложа́тъ, є҆́же ѡ҆бита́ти (съ ни́ми).

Господь Сам уничтожил их, и на них Он больше не смотрел. Священников не почитал Он и к старейшинам не был милостив.

А҆́їнъ. Лицѐ гд҇не ча́сть и҆́хъ, не приложи́тъ призрѣ́ти на ни́хъ: лица̀ жре́ческа не ѹ҆стыдѣ́шасѧ, ста́рыхъ не поми́ловаша.

Глаза измучили мы, помощь ожидая, но помощь не пришла. Со сторожевых башен мы смотрели, ожидая народ, который спас бы нас, но ни один народ к нам не пришёл.

Фѝ. Е҆щѐ сѹ́щымъ на́мъ ѡ҆скѹдѣ́ша ѻ҆́чи на́ши, на по́мощь на́шѹ всѹ́е смотрѧ́щымъ на́мъ, внегда̀ надѣ́ѧхомсѧ на ѩ҆зы́къ не спаса́ющь.

Враги охотились за нами, чтобы по нашим улицам мы не смогли ходить. Приблизился конец наш, дни наши были сочтены! Пришёл конец наш!

Ца́ди. Ѹ҆лови́ша ма́лыхъ на́шихъ є҆́же не ходи́ти на сто́гнахъ на́шихъ, прибли́жисѧ вре́мѧ на́ше, и҆спо́лнишасѧ дні́е на́ши, настои́тъ коне́цъ на́шъ.

Преследователи наши были быстрее орлов небесных. Они в горах ловили нас и прятались в пустыне, засаду ставя.

Кѡ́фъ. Скорѣ́йшїи бы́ша гонѧ́щїи ны̀ па́че ѻ҆рлѡ́въ небе́сныхъ, на гора́хъ гонѧ́хѹ на́съ, въ пѹсты́ни присѣдо́ша на́мъ.

Царь был всего важней для нас, он был для нас дыханьем жизни, но он в их ловушку пойман был. Мы говорили о царе, избранном Господом: «Мы будем жить в его тени, он защитит нас от других народов».

Ре́шъ. Дѹ́хъ лица̀ на́шегѡ, пома́занный гд҇ь ѩ҆́тъ бы́сть въ растлѣ́нїихъ и҆́хъ, ѡ҆ не́мже рѣ́хомъ: въ сѣ́ни є҆гѡ̀ поживе́мъ во ѩ҆зы́цѣхъ.

Радуйся, народ Едома, радуйся, народ, живущий в земле Уц. Но помни, что чаша гнева Господа дойдёт и до тебя. Когда из чаши этой ты напьёшься, то опьянеешь и донага разденешься.

Ши́нъ. Ра́дѹйсѧ и҆ весели́сѧ, дщѝ ї҆дѹме́йска, живѹ́щаѧ на землѝ, и҆ на тебѐ прїи́детъ ча́ша гд҇нѧ, и҆ ѹ҆пїе́шисѧ и҆ и҆злїе́ши.

Наказание твоё кончилось, Сион, и в плен ты больше не пойдёшь. Однако за грехи твои, народ Едома, Господь тебя накажет, раскроет Он грехи твои.

Ѳа́ѵъ. Сконча́сѧ беззако́нїе твоѐ, дщѝ сїѡ́нѧ, не приложи́тъ ктомѹ̀ пресели́ти тѧ̀: посѣти́лъ є҆́сть беззакѡ́нїѧ твоѧ҄, дщѝ є҆дѡ́млѧ, ѿкры̀ нечє́стїѧ твоѧ҄.

« 3 глава 5 глава »