«Царица Есфирь, о чём ты хочешь просить меня? Проси всё, что хочешь, и это будет дано тебе. Чего ты хочешь? Я дам тебе всё, даже половину моего царства».
«Царь, если я нашла твоё благоволение и если тебе угодно, даруй мне жизнь! И прошу тебя, позволь моему народу тоже жить! Вот о чём я прошу,
«Кто сделал это? Где тот человек, который осмелился сделать такое твоему народу?»
«Наш противник и наш враг — злобный Аман».
Тогда Аман задрожал от страха перед царём и царицей.
«Ты нападаешь на царицу, даже несмотря на то, что я ещё нахожусь в доме!» Как только царь сказал это, вошли слуги и убили Амана.
«Возле дома Амана поставили виселичный столб, высотой в 50 локтей. Аман поставил его, чтобы повесить на нём Мардохея, человека, который помог тебе, когда сообщил о коварном заговоре убить тебя».
Затем царь приказал:
«Повесьте Амана на том столбе!»
1−6. Второй пир у Есфири: изложение просьбы. 7−10. Осуждение и казнь Амана.
Эсф.7:4. Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель. Если бы мы проданы были в рабы и рабыни, я молчала бы, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя.
«Хотя враг не вознаградил бы ущерба царя» — другая предача мысли подлинника: «но наш враг не вознаградил ущерба царя», т.е. того ущерба, какой должен последовать от гибели столь многих подданых. И вот это-то, а главное то, что не в рабство, а на полное уничтожение продан её народ, — и заставляет Есфирь не «молчать», а говорить в защиту невинных, с которыми обречена на погибель и та самая, для удовлетворения просьбы которой царь только что обещал не пожалеть даже и полуцарства своего.
Эсф.7:5. И отвечал царь Артаксеркс и сказал царице Есфири: кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так?
Ясный, по-видимому, намек Есфири как будто не допускал бы возможности того удивленно-блаженного неведения, в каком царь допытывается дальнейших подробностей сообщения Есфири. Не помнит ли он (быть может, в хмелю же исторгнутое у него) кровавое распоряжение, или не хотел подозревать его связи с Есфирью, только он во всяком случае, при первом имени замешанного здесь «врага» Есфири, считает нужным справиться: «кто это такой, и где тот, который отважился» на это?
Эсф.7:6. И сказала Есфирь: враг и неприятель — этот злобный Аман! И Аман затрепетал пред царем и царицею.
Эсф.7:7. И царь встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце; Аман же остался умолять о жизни своей царицу Есфирь, ибо видел, что определена ему злая участь от царя.
Резкое и смелое указание Есфири на Амана как будто вовсе не является для царя слишком неожиданным, поразительным для него открытием, и без труда производит желательный переворот в мнении и отношении его к недавнему любимцу. Это еще раз как будто подтверждает догадку, что разочарование в Амане началось у царя несколько раньше, подготовленное другими путями и облегчившее для Есфири столь щекотливое и рискованное дело.
Эсф.7:8. Когда царь возвратился из сада при дворце в дом пира, Аман был припавшим к ложу, на котором находилась Есфирь. И сказал царь: даже и насиловать царицу хочет в доме у меня! Слово вышло из уст царя, — и накрыли лице Аману.
В момент возвращения царя во дворец из сада, куда он уходил успокоиться от своего гневного волнения, Аман переполнил чашу гнева царя. Умоляя царицу о жизни, он обнаружил неосторожную недостаточно-почтительную близость к ложу ее («Аман был припавшим к ложу») и это, будучи замечено царем, окончательно сгубило его и решило его участь.
«Даже и насиловать царицу готов в доме у меня!» — несомненная ироническая гипербола, внушавшаяся сильным гневным настроением царя и, конечно, не имевшая точного соответствия действительности: ни Аман, ни Есфирь, ни все окружающее и происходившее нимало не были таковы, чтобы могло быть возможно что-либо подобнее.
«Накрыли лице Аману» — в знак того, что, впав в немилость, он не мог уже видеть более своими очами царя.
Эсф.7:9. И сказал Харбона, один из евнухов при царе: вот и дерево, которое приготовил Аман для Мардохея, говорившего доброе для царя, стоит у дома Амана, вышиною в пятьдесят локтей. И сказал царь: повесьте его на нем.
«Для Мардохея, говорившего доброе для царя» — т.е. оказавшего услугу царю известным предупреждением заговора.
Эсф.7:10. И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мардохея. И гнев царя утих.
Быстрое решение участи Амана едва ли можно допустить и признать естественным, не предположив, как упомянуто выше, уже ранее начавшегося разочарования царя в Амане,