«Это Вирсавия, дочь Елиама, жена Урии хеттеянина».
«Я беременна».
«Пришли ко мне Урию хеттеянина».
И Иоав послал Урию к Давиду.
«Иди домой и отдохни».
Урия ушёл из царских палат, а вслед за ним понесли царский подарок.
«Ты пришёл после длинной дороги. Почему же ты не ушёл домой?»
«Святой ковчег и воины Израиля и Иудеи находятся в шатрах. Мой господин Иоав и все слуги моего господина пребывают в открытом поле. Как же я могу идти домой, чтобы есть, пить и спать со своей женой? Клянусь твоей жизнью, я не сделаю этого!»
«Останься здесь ещё на один день, а завтра я отправлю тебя обратно».
И Урия остался в Иерусалиме ещё на один день.
«Поставь Урию на передовую, где идёт жаркая битва. Затем отступите от него, и пусть его убьют».
«Расскажи царю о ходе сражения.
«Те люди атаковали нас в открытом поле, но мы сразились с ними и преследовали их до входа в городские ворота.
«Передай Иоаву следующее: „Пусть это не смущает тебя, так как меч поражает то одного, то другого. Усиль атаку против города и уничтожь его”. Передай Иоаву эти слова, чтобы ободрить его».
То, что Давид, скорбя, говорил о смерти Саула, вполне можно применить к печальной истории, изложенной в этой главе, где повествуется о прелюбодеянии и убийстве, в которых он был виновен. «Не рассказывайте в Гефе, не возвещайте на улицах Аскалона». Нам хотелось бы обойти ее молчанием, чтобы о ней никто не узнал и никто не говорил, что Давид совершил то, о чем здесь написано. Но это нельзя скрыть. Писание правдиво описывает ошибки даже тех персонажей, которых особенно прославляет, что говорит об искренности написавших его и является доказательством, что оно не было написано в интересах какой-либо группы людей. Даже такие истории, как эта, написаны нам в наставление, дабы кто думает, что он стоит, остерегался, чтобы не упасть, и зло, причиненное другими, послужило бы нам предостережением. Безусловно, что многих данная история ободрила ко греху; для таковых она была запахом смертоносным на смерть, но многих она побудила к святой ревности в отношении самих себя и к постоянной бдительности против греха; для таковых она была запахом живительным на жизнь. Данная глава повествует о великих грехах Давида, которые к тому же усугублялись многими факторами.
I. Он прелюбодействовал с Вирсавией, женой Урии (ст. 1−5).
II. Он старался приписать отцовство незаконнорожденного ребенка Урии (ст. 6−13).
III. Когда этот план провалился, то он задумал убить Урию мечом аммонитян, и этот план осуществился (ст. 14−25).
IV. Он женился на Вирсавии (ст. 26−27). Неужели это все сделал Давид? Неужели это муж по сердцу Бога? Как сильно изменился Давид к худшему, по сравнению с тем, каким он был до Ахимелеха! Как потускнело это золото! Пусть же всякий читающий поймет, какими становятся наилучшие люди, когда Бог предоставляет их самим себе.
Стихи 1−5. Данные стихи:
I. Прославляют Давида, сражавшегося против аммонитян (ст. 1). Но мы не радуемся достижениям, которых он добился до сего момента, участвуя в великих походах, ибо их слава была запятнана грехом; в противном случае мы обратили бы внимание на мудрость и смелость Давида, когда он наносил свой удар. Уничтожив армию аммонитян на поле боя, он сразу, как только позволило время года, послал дополнительные силы, чтобы опустошить страну и отомстить за обиду, нанесенную его посланникам. Главный город аммонитян Равва все еще держался и оставался в руках врагов. Иоав обложил его плотной осадой, и именно во время его осады Давид согрешил.
II. Позорят Давида, который оказался побежденным и взятым в плен собственной похотью. Он был виновен в грехе прелюбодеяния и нарушил седьмую заповедь. Согласно суждениям того патриархального времени он совершил отвратительное преступление, и это было беззаконие, подлежащее суду (Иов 31:11), грех, который отнимает сердце, наносит человеку рану и бесчестье и не снимает с него поношение.
1. Обратите внимание на обстоятельства, которые привели к этому греху.
(1) Давид пренебрег своим делом. В то время, когда он должен был находиться за пределами страны вместе со своей армией на поле боя, ведя войны Господни, он переложил эти обязанности на других, а сам оставался в Иерусалиме (ст. 1). На войну с Сирией Давид отправился лично (2Цар 10:17); и если бы теперь он находился на своем месте и возглавлял армию, то избежал бы искушения. Когда мы покидаем путь долга, то становимся на путь искушений.
(2) Он полюбил покой и начал потакать своей лени: «Однажды под вечер Давид встал с постели» (ст. 2). Там он дремал после обеда, предаваясь безделью, хотя должен был посвятить время каким-то упражнениям ради улучшения своего мастерства или блага других. Он обычно молился не только утром и вечером, но и в полдень в день своего бедствия, но у нас есть основания опасаться, что в тот день он не делал этого. Праздность дает большие преимущества искусителю. Стоячая вода накапливает ил. Праздная постель часто становится постелью похоти.
(3) Его глаз начал блуждать: он увидел купающуюся женщину, которая, возможно, согласно закону, совершала омовение от некого церемониального осквернения. Грех вошел через глаза, как и у Евы. Возможно, он захотел увидеть ее, по крайней мере, он не поступил соответственно своей молитве и не отвратил очи свои, чтобы не видеть суеты, не последовал предостережению своего сына, данному в подобной ситуации: «Не смотри на вино, как оно краснеет». Он не поступил, как Иов, и не положил завет с глазами своими, или в то время забыл его.
2. Посмотрите на шаги греха. Когда Давид ее увидел, то мгновенно родилась похоть и (1) он спросил, кто эта женщина (ст. 3), возможно, намереваясь всего лишь взять ее в жены, если она незамужем, как он уже делал несколько раз; но если она замужняя женщина, то в отношении ее у него не было никаких планов.
(2) Порочная страсть становилась сильнее. Хотя ему сказали, что она замужем и кто ее муж, тем не менее он послал за ней, возможно, намереваясь всего лишь пообщаться и побыть в ее присутствии. Но (3) когда она пришла, он спал с нею; она слишком быстро покорилась ему, так как он был великим человеком, известным своими добродетелями. Она подумала, что, безусловно, такой человек, как Давид, не может быть инициатором греха. Посмотрите, что путь греха ведет по наклонной вниз; когда люди начинают творить зло, то сами не могут скоро остановиться. Начало похоти, равно как и ссоры, — как прорыв воды, поэтому мудро поступит тот, кто оставит ее до того, как покорился ей. Глупая бабочка опаляет свои крылья и в конце концов лишается жизни из-за того, что летает вокруг свечи.
3. Как грех усугублялся.
(1) В то время он был в годах; ему было по крайней мере пятьдесят лет, некоторые полагают больше, когда похоти, особенно свойственные юношам (как считают некоторые), не оказывают сильного воздействия на зрелых мужчин.
(2) У него и так было много жен и наложниц; на этом факте особенно настаивает Писание (2Цар 12:8).
(3) Урия, которому он причинил зло, был уважаемым мужем, человеком чести и добродетели, который в то время находился за пределами страны и служил, подвергая свою жизнь опасности, в самых трудных местах сражения ради славы и безопасности своего царя и его царства, где и царь должен был находиться.
(4) Вирсавия, которую он соблазнил, имела хорошую репутацию и до того момента, когда он взял ее и своим влиянием совратил к нечестию, несомненно, хранила свою чистоту. Вряд ли она думала, что когда-нибудь оставит руководителя юности своей и забудет завет Бога своего; вряд ли какому-нибудь другому мужчине в мире, помимо Давида, удалось бы совратить ее. Совратитель не только причиняет зло и губит собственную душу, но и (насколько это возможно) душу другого человека.
(5) Давид был царем, Бог вверил ему меч справедливости, и он должен был, согласно закону, наказывать преступников, особенно прелюбодеев, которых по закону нужно было предавать смерти; поэтому, став виновным в подобном преступлении, он стал примером для подражания, а не ужасом для злодеев. Как мог он порицать или наказывать других за то, в чем сам был виновен? (См. Рим 2:22). Можно перечислить многие факторы, которые усугубляли этот грех, но я вижу лишь одно оправдание, которое можно привести в его адрес: то, что он был совершен лишь один раз; он не вошел в его привычку; Давид поддался ему только из-за неожиданности искушения. Его нельзя было отнести к тем, о ком пророк жаловался, что они откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого (Иер 5:8); в этот раз Бог предоставил его самому себе, как поступил с Езекией, дабы открыть все, что у него на сердце (2Пар 32:31). Если бы ему сказали раньше, что он так поступит, то он ответил бы, как Азаил: «Что такое раб твой, пес!» На этом примере нас учат, что мы должны каждый день молиться: «Отче небесный, не введи нас в искушение» и быть бдительными, чтобы не поддаться ему.
Стихи 6−13. Можно предположить, что к тому времени Урия отсутствовал дома в течение нескольких недель, участвуя в походе против аммонитян, и не собирался возвращаться домой до окончания кампании. Ситуация с женой по его возвращении осветила бы скрытое во мраке, и тогда, узнав, какое оскорбление ему было нанесено и кем, вполне можно было ожидать:
(1) Что он детально исследовал бы это дело и согласно закону его жена была бы побита камнями до смерти, ибо ревность ярость мужа, особенно мужа чести, и тот, кому было нанесено подобное оскорбление, не пощадит в день мщения (Притч 6:34). Осознав это, Вирсавия известила Давида о беременности, надеясь, что он каким-то образом защитит ее, ибо, скорее всего, если бы он не пообещал ей этого (так бессовестно злоупотребляя царской властью), то она не покорилась бы ему. Надежда на безнаказанность в значительной степени ободряет к беззаконию.
(2) Что раз он не мог по закону призвать к суду Давида за оскорбление подобного рода, то отмстил бы другим путем, подняв бунт против него. Были случаи, когда цари из-за провокаций подобного рода, причиненных неким могущественным подданным, лишались венца. Чтобы предотвратить двойное зло, Давид постарался приписать отцовство будущего ребенка самому Урии и поэтому послал за ним, чтобы он побыл ночь или две со своей женой. Обратите внимание:
I. Как был задуман этот план. Урия должен был прибыть домой с места сражений якобы для того, чтобы принести Давиду отчет о ходе войны, о том, как протекала осада Раввы (ст. 7). Так царь хотел сделать вид, что больше обычного заботится о своей армии, хотя в действительности она занимала меньше всего места в его мыслях; если бы он не преследовал другой цели, то посыльный, занимавший менее значительный пост, вполне мог доставить ему известие о состоянии войны. Давид, пообщавшись с Урией достаточно (как ему казалось), чтобы скрыть свой план, отослал его домой, чтобы он мог побыть с женой юности своей, и послал ему ужин (ст. 8). Но в первую ночь его план провалился из-за того, что Урия очень устал от своего путешествия и больше хотел спать, чем есть, из-за чего всю ночь провел в комнате, где находилась стража. Тогда вечером следующего дня напоил его Давид (ст. 13) или развеселил, искушая пить больше, чем следует, надеясь, что он забудет свой обет (ст. 11) и захочет пойти домой в свою постель, куда, напоив до смерти, Давид приказал бы отнести его. Очень нечестиво поступает тот, кто заставляет человека чрезмерно пить, какие бы планы он ни преследовал. Горе тому, кто так делает (Авв 2:15−16). Бог подаст чашу трепета в руки тех, кто вкладывает в руки других чашу пьянства. Кто лишает человека разума, тот поступает хуже грабителя, который лишает его денег, а кто вовлекает человека в грех, тот поступает хуже, чем навлекающий на него беду. Каждый благочестивый человек, особенно обладающий властью, должен прилагать усилия, чтобы предотвратить этот грех, увещевая, обуздывая и отказывая в алкоголе тем, кто начинает им пресыщаться; а ободряющий в чрезмерном пьянстве совершает работу дьявола и поступает как его движущая сила.
II. Как этот план потерпел крах благодаря твердому решению Урии не ложиться в свою постель. Обе ночи он спал с телохранителями, а в дом свой не пошел, хотя, возможно, его жена, как и Давид, уговаривала его (ст. 9, 12).
1. Некоторые думают, он подозревал, что произошло, так как его проинформировали, что жена посещает царский двор, и поэтому он не хотел приближаться к ней. Но если бы у него были подозрения подобного рода, то он открыл бы письмо, посланное через него Иоаву.
2. Подозревал он что-то или нет, но провидение наполнило его сердце решимостью и удержало, дабы раскрылся грех Давида, а несостоявшиеся планы скрыть его пробудили бы совесть Давида исповедать грех и покаяться.
3. Основание, которое Урия привел Давиду, чтобы объяснить свое самоотречение и умерщвление, было очень благородным (ст. 11): пока армия находилась на поле боя и разбила там стан, он не хотел нежиться в своем доме. «Ковчег находится в шатре», неясно, то ли в шатре, который Давид поставил для него, то ли за пределами страны, вместе с Иоавом, в стане. «Иоав и все воины Израилевы спят в тяжелых условиях и неудобствах, страдают от непогоды и подвергаются опасности со стороны врага; так неужели я могу пойти и наслаждаться комфортом и удовольствиями в своем доме?» Нет, он возражает и отказывается сделать это.
(1) Приняв это решение, он проявил благородство и показал, что в нем пребывает гражданский дух, смелый и мужественный, а ему самому чужды чувственные наслаждения. Во время, когда государство испытывает трудности и находится в опасности, нам не приличествует отдыхать в безопасности, или наслаждаться удовольствиями, или вместе с царем и Аманом сидеть и пить, когда город Сузы в смятении (Есф 3:15). Мы должны добровольно подвергать себя трудностям, когда Церковь Божья вынуждена претерпевать их.
(2) Подобное поведение могло послужить средством, которое пробудило бы совесть Давида и заставило бы сердце поражать его за то, что он сделал:
[1] За то, что он подло оскорбил такого смелого человека, как Урия, который искренно переживал за него и царство и активно действовал ради его блага и блага всей страны.
[2] За то, что он был очень не похож на него. Размышления о трудностях и опасностях, которым подвергался народ, удержали Урию от законных наслаждений, но не смогли удержать от незаконных наслаждений Давида, который должен быть больше заинтересован в этом. Суровость Урии по отношению к себе должна была постыдить Давида за то, что он потакал себе. Закон гласил: «Когда пойдешь в поход против врагов твоих, то особенно берегись всего худого» (Втор 23:9). Урия исполнил закон, а Давид нарушил его.
Стихи 14−27. Когда план Давида приписать отцовство ребенка Урии провалился и таким образом со временем Урия безусловно узнал бы, какое зло ему было причинено, тогда дьявол вложил в сердце Давида желание избавиться от него. Тогда ни он сам, ни Вирсавия не подвергались бы никакой опасности, хотя о каком наказании можно было говорить, раз не было наказывающего? Более того, можно было предположить, что позже, когда Урия будет убран, Вирсавия сможет, если только ему захочется, стать его женой и принадлежать ему. Прелюбодеяние часто приводит к убийству, ибо одно преступление нужно покрывать другим и таким образом спасаться. Поэтому нужно бояться начатков греха, ибо кто знает, чем он закончится? И тогда Давид решил (хотя никто не мог бы подумать, что в его душе может зародиться такая нечестивая мысль), что Урия должен умереть. Этот невиновный, доблестный и отважный воин должен умереть ради чести владыки, и умереть от его же руки. Давид и Вирсавия согрешили против него, и поэтому он должен умереть; так решил Давид. Неужели это тот же муж, чье сердце бичевало его из-за того, что он отрезал край одежды Саула? Quantum mutatus ab illo — Увы, сколько перемен! Неужели это тот человек, который судил весь народ? Как же теперь он может поступать так несправедливо? Посмотрите, как плотские похоти ополчились против души и какое разорение они наносят во время этой войны: как они затмевают глаза, ожесточают сердце, иссушают совесть и лишают человека чувства чести и справедливости. Кто прелюбодействует с женщиной, у того нет ума, или он потерял его; тот губит душу свою, кто делает это (Притч 6:32). Но как глаз прелюбодея, так и рука убийцы пытаются скрыть свои дела (Иов 24:14−15). Дела тьмы ненавидят свет. Когда Давид смело убил Голиафа, то это было сделано у всех на виду, и он прославился этим подвигом; но когда он подло убил Урию, то сделал это тайно, ибо стыдился своего поступка, и у него были для этого основания. Кто желает совершить поступки, в которых не осмеливается признаться? Дьявол, как ядовитая змея, вложил в сердце Давида желание убить Урию и, как коварный змей, вложил в его голову план, как сделать это. Он не убил Урию, как Авессалом Амнона, приказав слугам совершить убийство, не убил его как Ахав Навуфея, склонив свидетелей обвинить его, а подвергнул его особой опасности со стороны врага. Этот способ не должен был казаться отвратительным для совести и окружающего мира, ибо воины всегда подвергались опасности. Если Урия не будет находиться в этом опасном месте, то там должен быть кто-то другой; у него будет шанс (как мы говорим) сохранить свою жизнь; если он будет стойко сражаться, то, возможно, останется в живых, а если умрет, то на поле брани, где и должен умереть солдат. Но все подобные размышления не оправдают его от преднамеренного убийства со злым умыслом.
1. Иоаву был послан приказ поставить Урию в самое жаркое место сражения, а затем оставить и предать врагу (ст. 14−15). Такой план придумал Давид, чтобы избавиться от Урии, и он сработал, как и желал царь. Многие факторы усугубляли это убийство.
1. Оно было предумышленным. Давид потратил время, чтобы разработать его; и хотя у него было время, чтобы продумать его, ибо он подробно изложил его в письме, а также время, чтобы отменить его до того, как он был приведен в исполнение, но он не отказался от своего плана.
2. Он послал письмо через Урию, что было особенно подло и жестоко, ибо таким образом он сам становился соучастником собственной смерти. И парадокс заключался в том, что Давид испытывал злобу против человека, на которого мог положиться и поручить доставить письмо, смысл которого он не должен был знать.
3. Для осуществления плана использовались смелость и ревность Урии по своему царю и стране, а эти качества заслуживают величайшей хвалы и награды, в то время как на самом деле они сделали его более доступным для его кончины. Если бы Урия сам не стремился подвергать себя опасности, то благодаря занимаемому им высокому посту Иоаву вряд ли удалось бы поставить его в это опасное место; и тот факт, что этот благородный огонь должен был преднамеренно обратиться против него самого, был самым отвратительным примером неблагодарности.
4. Многие люди были виновны в этом грехе. Совершить преступление должен был Иоав, главнокомандующий, для которого кровь его воинов, особенно самых достойных, должна быть драгоценной; он сам и все, оставившие Урию (в то время как по совести они должны были поддерживать и помогать ему), также были виновны в его смерти.
5. Урия не мог погибнуть один, ибо он командовал отрядом, который подвергался опасности быть уничтоженным вместе с ним; так и оказалось; некоторые воины, среди которых были и слуги Давидовы (так они названы, дабы усугубить грех Давида, который слишком легкомысленно отнесся к их жизням), пали вместе с ним (ст. 17). Более того, это умышленное должностное преступление, в результате которого погиб Урия, должно было иметь фатальные последствия для всей армии и обязать руководство снять осаду.
6. Это должно было вызвать ликование и радость среди аммонитян заклятых врагов Бога и Израиля; это в высшей степени доставило бы им удовольствие. Давид молился о себе, чтобы не попасть в руки человеческие и ему не пришлось бегать от своих врагов (2Цар 24:13−14), но тем не менее посылает своего слугу Урию к аммонитянам, хотя тот не совершил никакого зла.
II. Иоав исполнил приказ. При следующей атаке города Урии было определено самое опасное место, при этом его ободрили, что если осажденные отобьют атаку, то на помощь ему придет Иоав. Уповая на это обещание, он смело бросился в атаку, но помощь не пришла, сражение оказалось жарким, и Урия был убит (ст. 16−17). Странно, что Иоав пошел на это, имея лишь письмо и не зная сути дела.
1. Но возможно, он предположил, что Урия виновен в каком-то страшном преступлении и Давид послал за ним, чтобы разобраться в нем, но так как не захотел наказывать его открыто, то решил предать смерти таким образом.
2. Иоаву пришлось пролить много крови, и мы можем предположить, как он был доволен, узнав, что Давид виновен в таком же злодеянии, и поэтому старался угодить ему, чтобы тот продолжал благоволить к нему. Довольно часто люди, совершившие плохие поступки, хотят получить одобрение от других, поступающих так же, особенно если это одобрение подкрепляется грехами людей, известных своей религиозностью. Или, возможно, Давид знал, что Иоав недолюбливал Урию и был бы рад разделаться с ним; в противном случае Иоав, узнав о причине, побудившей царя издать этот указ, мог бы оспорить его, ибо знал, как это делать (2Цар 19:5; 2Цар 24:3).
III. Он послал отчет Давиду. Сразу же был отправлен посыльный с докладом об этом позорном поражении и о понесенных потерях (ст. 18).
1. Иоав предположил, что, дабы скрыть это дело, Давид притворится разгневанным его плохим руководством и спросит, почему они так близко подошли к стене (ст. 20); неужели они не знают, что именно из-за этого Авимелех потерял свою жизнь (ст. 21)? Эта история (Суд 9:53), скорее всего, была изложена в книге, изданной в качестве части священной истории во время Самуила, и (следует отметить и похвалить за подражание) даже солдаты были хорошо осведомлены в ней и могли с легкостью цитировать истории писаний, а также использовать их для собственного назидания, чтобы не совершать те же поступки, которые имели фатальные последствия.
2. Он хитро велит посланнику смягчить эту новость, рассказав, что Урия Хеттеянин тоже убит, что давало ему широкое поле для домыслов, а через него и другим, что Давиду будет приятно услышать это; ибо убийство всегда выплывет. Когда люди совершают такие низменные поступки, то должны быть готовы к тому, что их будут порицать и о них будут сплетничать другие, даже их подчиненные. Посланник передал отчет так, как ему было велено (ст. 22−24). Он рассказал, что вначале осажденные внезапно атаковали их войска (они вышли к нам в поле), которые смело отразили их атаку (мы преследовали их до входа в ворота, то есть вынудили их быстро отступить в город), и закончил свой рассказ незначительным упоминанием об уничтожении некоторых воинов ударами, нанесенными с городских стен: «Умерли некоторые из рабов царя, в частности Урия Хеттеянин известный военачальник, который стоял первым в списке убитых».
IV. Давид выслушал отчет с тайной радостью (ст. 25). Пусть Иоав не огорчается, ибо Давид сам не огорчился. Он не винит своего полководца за неверную военную тактику и не считает, что они поступили неверно, подойдя так близко к стене; теперь, когда Урия убран с пути, все хорошо. Он достиг своей цели и может с легкостью воспринять известие о потере, приведя такое оправдание: «Меч поедает иногда одного, иногда сего таковы превратности войны, в этом нет ничего необычного». Он повелел Иоаву в следующий раз усилить атакующий отряд, хотя сам в это время своим грехом ослаблял его и побуждал Бога проклясть эту кампанию.
V. Вскоре царь женился на вдове. Насколько позволило время и требовал обычай, Вирсавия соблюдала церемонию оплакивания своего мужа (ст. 26), а затем Давид забрал ее к себе в дом в качестве жены, и она родила ему сына. Смерть не позволила Урии отмстить за оскорбление, но рождение сына, имевшее место слишком скоро после свадьбы, возвестило о преступлении. За грех всегда будет стыдно. Но это не было самым худшим, ибо дело, которое сделал Давид, было зло в очах Господа. Весь поступок с Уриею (как он назван в 3Цар 15:5) прелюбодеяние, ложь, убийство и, наконец, женитьба был неугоден Господу. Он доставил удовольствие себе, но вызвал недовольство Бога. Отметьте: Бог видит и ненавидит грех в своем народе; более того, чем ближе по своему исповеданию человек к Богу, тем более неугоден Ему его грех, ибо в грехах народа Божьего больше неблагодарности, предательства и позора, чем в грехах других. Поэтому никто не должен ободрять себя в грехе примером Давида, ибо те, кто грешит так же, как он, испытают на себе недовольство Бога, как и он. Так давайте благоговеть и не грешить, подражая его преступлению.