«Почему ты один? Почему с тобой никого нет?»
«Царь дал мне секретное поручение, приказав: „Никто не должен знать о том, куда я тебя послал и что поручил тебе делать”. Поэтому я сказал своим людям, где они должны встретиться со мной.
«У меня нет под рукой простого хлеба, а есть только священный хлеб. Твои люди могут есть этот хлеб, только если они воздерживались от женщин».
«С нами не было женщин с тех пор, как мы вышли. И тела моих людей всегда чисты, даже если дело у нас не священное. Особенно сегодня, когда дело у нас такое особое».
«Нет ли у тебя здесь копья или меча? Я не взял с собой ни меча, ни другого оружия, так как поручение царя было срочное».
«Есть только меч Голиафа, филистимлянина, которого ты убил в долине Елах. Он стоит за ефодом, завёрнутый в одежду. Ты можешь взять его, если хочешь. Кроме этого, там нет другого меча».
Давид сказал:
«Дай мне его. Нет подобного мечу Голиафа!»
«Посмотрите на этого человека! Он безумен! Зачем вы привели его ко мне?
2.Доброта Ахимелеха по отношению к Давиду (Гл. 21)
Даже у великих людей бывают «глиняные ноги». И Давид здесь не исключение. В этой печальной главе изложена его ложь перед ковчегом, который теперь находится в Номве (ст. 1−9), и его показное безумство перед Филистимлянами (ст. 10−15).
21:1−6 Давид, побывав у Самуила (гл. 19) и у Ионафана (гл. 20), теперь, спасаясь от царя, приходит к первосвященнику. Ахимелех убоялся Давида и поинтересовался, почему он путешествует в одиночестве. (С ним было еще несколько человек, которые ждали его в другом месте — ст. 2; Мф 12:3). Давид солгал, сказав, что он исполняет тайное поручение царя. Затем Давид попросил немного хлеба. Но там был только хлеб предложения, священный хлеб, который использовался для поклонения в скинии. Священник предложил его Давиду при условии, что его люди не загрязнялись через сексуальные отношения за последние несколько дней. Давид сказал, что его люди были не просто чистыми, а даже были освящены (отделены) благодаря их особенному поручению. Вальтер Скотт был прав, сказав: «Какую запутанную сеть мы ткем, если начинаем с обмана». Священный хлеб, который был только что взят со святого места, был отдан Давиду.
В Евангелии от Матфея 12:3−4 Господь Иисус одобрил такое несанкционированное использование священного хлеба, предположительно из-за того, что в Израиле был грех, а Давид представлял праведное дело. Если бы Давид занял свое законное место на престоле, у него не было бы необходимости просить хлеб. Закон, запрещавший нечестивое использование хлеба, не был предназначен для того, чтобы запрещать подобное милостивое дело.
21:7−9 Доика, слугу Саула, в то время Господь задержал в Номве. Несмотря на то, что он был Идумеянином, он обратился к Иудейской религии и задержался по причине обета, нечистоты или еще какого-либо церемониального требования. Он стал свидетелем сотрудничества Авимелеха с Давидом и донес об этом Саулу. Тем временем Давид обратился со второй просьбой, теперь уже об оружии. Он опять солгал, сказав, что у него спешное поручение от царя. Был извлечен меч Голиафа, и Давид с радостью его взял, провозгласив, что нет ему подобного. Он доверился Богу в том, чтобы убить великана только для того, чтобы опуститься до веры в меч своего убитого врага.
21:10−15 Затем Давид покинул Израиль и бежал в город Геф, родной город Голиафа. Здесь он, помазанный царь Израиля, искал прибежища среди врагов Божьего народа. Когда Филистимляне заподозрили неладное, ему пришлось притвориться сумасшедшим, чтобы спасти свою жизнь. ДеРотшильд замечает, что Давид хорошо знал, «что сумасшедшие обладали неприкосновенностью, будучи пораженными, но защищенными Богом». И поэтому израильский псалмопевец стоял, пуская слюну на бороду, чертя на створках ворот. Благодаря бессердечию Божьего народа и тому, что Давид сам отступил от веры, он опустился до такого недостойного поведения.
Но через эту ситуацию Давид усвоил несколько бесценных уроков. Прежде, чем вы перейдете к следующей главе, прочтите Псалом 34, который был написан примерно в то время. В этом псалме нам по-новому открывается характер Давида. Он обладал удивительной стойкостью, которая позволяла ему возрастать в познании Бога, несмотря на его ошибки.