Деяния 6 глава

6:1 — 8:3 Стефан на суде синедриона: конец мирного периода

Обычно люди удивляются, когда узнают, что самая продолжительная речь в Книге Деяний принадлежит не Павлу и даже не Петру, а Стефану. Данные главы отражают, несомненно, кардинальные события из истории ранней Церкви. И хотя до этого момента противодействие распространению Евангелия существовало, оно порождалось лишь завистью и желанием навести общественный порядок. Иудаизм и христианство считались одной религией, а не двумя самостоятельными: христиане продолжали посещать Храм и никогда никого не призывали отречься от иудаизма, речь шла только о необходимости принять Иисуса как исполнение всего, на что указывали закон и пророки.

После речи и мученической кончины Стефана ситуация меняется радикально. Лжесвидетели показали, что проповедь Стефана была направлена против Храма и Моисеева закона. Из речи Стефана следует, что эти обвинения были одновременно истинными и ложными. Долгое и на первый взгляд не относящееся к делу повествование из истории Древнего Израиля должно было прояснить, что Бог имел давние и живые отношения со Своим народом прежде и помимо Моисеева закона и Храма. Люди, подобные Иосифу и Моисею, с которыми Бог общался в дальнейшем, сталкивались с завистью и отвержением со стороны своих братьев и своего народа. Закон и скиния/Храм представляли собой разные формы выражения этих отношений, а не их сути. Если рассматривать иудаизм с этих позиций (как отражение непрерывной связи Бога со Своим народом), тогда христианская религия находится в одном ряду с иудаизмом в качестве его продолжения. Если же рассуждать об иудаизме ограниченно, лишь в понятиях Храма и закона, то христианское вероучение вступает с ним в противоречие, поскольку христианство утверждает, что через Мессию Бог продолжил взаимоотношения со Своим народом.

В начале этой истории верующие считались иудеями. Множество народа в Иерусалиме, и даже священники, становились христианами (6:7). В конце истории верующие встречают противодействие со стороны иудеев не просто потому, что преуспевают или нарушают порядок, но только потому, что они — христиане (8:1−3). Вместе с тем следует сказать, что Стефан говорил об отвержении Иисуса несколько иначе, чем Петр, который не заострял внимания слушателей прежде всего на отмене Богом человеческого суда над Иисусом (2:23, 24; 3:14, 15; 4:10, 11; 5:30, 31). Стефан же более открыто обвинял иудейскую религиозную верхушку. Итак, этот печальный эпизод ознаменовал окончание определенного периода.

Ст. 1 Елленисты и Евреи — это две группы внутри христианского (и иудейского) сообщества. Можно предположить, что для учеников и других местных палестинских иудеев арамейский язык (родственный древне-еврейскому) выступал в качестве родного языка, в то время как многих обращенных из числа пришедших на праздник Пятидесятницы можно было назвать эллинистами (грекоязычными евреями), поскольку греческий язык являлся их главным средством общения. Обе группы состояли из иудеев.

Спор возник относительно ежедневного раздаяния потребностей. Хотя Лука уже упоминал, что христиане помогали друг другу (2:43−47 и 4:32−35), лишь отсюда мы получаем некоторое представление о размерах и регулярности этого служения.

Ст. 2−4 Пребывание в молитве и служении словом противопоставляется служению пещись о столах не с тем, чтобы возвысить одно и унизить другое. Во многих современных цивилизациях фраза «пещись о столах» ассоциируется с занятием слуг или платным обслуживанием посетителей в ресторанах. Такое восприятие неправильно с нескольких точек зрения. Во-первых, «пещись о столах» означает служение главы семейства по распределению пиши (таков Иисус на Последней вечере, Который берет, благодарит, преломляет и подает; Лк 22:19; ср.: 9:16 и 24:30). Более того, слово из оригинала, переведенное здесь как «столы», имеет два значения: обеденный стол и стол меновщика (Мк 11:15; то же слово употребляется в Лк 19:23 в значении «оборот», т. е. банковский вклад).

Таким образом, выражение «пещись о столах» означает то же самое, что «сидеть за столом управляющего». Хотя в этом эпизоде речь идет о пище, распределялись, должно быть, и деньги, и, как в 4:35−37, это были деньги, которые апостолы получали для оказания подобной помощи. Такое толкование подходит и относительно даров, потребных для семи служителей: они должны быть исполнены Святаго Духа, а также мудрости в управлении делами.

Конечно, и Двенадцать не уклонялись в дальнейшем от управления или «служения» хозяйственным нуждам, и семь не избегали молитвы и служения слова. Истории, в которых Лука рассказывает нам о Стефане и Филиппе, посвящены не пище и не деньгам, но их служению слова!

Ст. 8−10 Стефан, один из семи, совершая чудеса и знамения, возбудил враждебность в среде неверующих «еллинистов» из синагоги Либертинцев и других. Киликия упоминается здесь как одна из провинций, выходцами из которой эта синагога пополняла ряды своих членов. Поскольку противники Стефана не могли противостоять мудрости и Духу, с помощью которых он говорил, то подговорили против него лжесвидетелей. Те извратили сказанное Стефаном, представив его проповедь в такой форме, что ее можно было принять за хульные слова на Моисея и на Бога.

Показания этих лжесвидетелей были подобны тем, что прозвучали на суде над Иисусом (Мк 14:58). Обвинения строились на отношении к Храму и закону.