Проклятия стали частью его повседневной жизни, они слились воедино с сущностью его. С такой же лёгкостью он проклинает, как будто бы одежды он сменяет иль воду пьёт, иль маслом тело натирает.
Пусть облечется проклятием, как одеянием, и оно войдет в его внутренности, как вода, и, как масло, — в его кости.