К Ефесянам 6 глава

Послание Ефесянам
Новый русский перевод → Библия говорит сегодня

Новый русский перевод

1 Дети, будьте послушны своим родителям в Господе, это ваш долг.
2 «Почитай отца и мать» — это первое повеление с обещанием:
3 «Чтобы тебе жить благополучно и долго на земле».[20]
4 Отцы[21], не раздражайте ваших детей, но воспитывайте их в учении и наставлении Господа.
5 Рабы, подчиняйтесь вашим земным хозяевам с почтением и страхом, от чистого сердца, как вы подчинялись бы и Христу.
6 Делайте это не напоказ, лишь ради того, чтобы заслужить их доброе отношение, но делайте это как рабы Христа, от души исполняющие волю Бога.
7 Служите со старанием, как вы служили бы Господу, а не людям.
8 Знайте, что Господь вознаградит каждое доброе дело, кто бы его ни сделал, раб или свободный.
9 И вы, хозяева, так же относитесь к своим рабам. Перестаньте им угрожать. Помните, что на небесах есть Господь — хозяин над ними и над вами, и Он никому не отдает предпочтения.
10 И в заключение хочу сказать: укрепляйтесь в Господе Его мощью и силой.
11 Наденьте на себя всё вооружение, которое вам дал Бог, чтобы вы могли устоять перед хитростями дьявола.
12 Потому что мы боремся не против людей из плоти и крови, а против начальств, против властей, против владык тьмы этого мира и против духов зла на небесах.
13 Поэтому возьмите всё Божье вооружение, чтобы вы смогли противостать им в день, когда зло пойдет в наступление, и, всё преодолев, выстоять.
14 Встаньте твердо, подвязавшись поясом истины, надев броню праведности[22]
15 и обув ноги в готовность возвещать Радостную Весть о мире[23].
16 А кроме всего возьмите щит веры, которым вы сможете погасить горящие стрелы лукавого.
17 Наденьте шлем спасения и возьмите меч от Духа — слово Божье[24].
18 Молитесь всякими молитвами и прошениями во всякое время в Духе, а для этого бодрствуйте и будьте постоянны в молитве за всех святых.
19 Молитесь и обо мне, чтобы, когда я говорю, мне были даны нужные слова и чтобы я мог бесстрашно объяснять тайну Радостной Вести,
20 послом которой я являюсь, даже находясь в этих цепях. Молитесь о том, чтобы я смело возвещал её, как и должно.
21 А чтобы и вы были в курсе моих дел, вам всё расскажет Тихик, наш дорогой брат и верный служитель Господа.
22 Я посылаю его к вам, чтобы вы узнали об обстоятельствах, в которых мы находимся, и чтобы он ободрил вас.
23 Пусть у вас, братья, будет мир, любовь и вера от Бога Отца и Господа Иисуса Христа.
24 Благодать со всеми, кто неизменно любит нашего Господа Иисуса Христа.

Библия говорит сегодня

11. Родители, дети, господа и слуги (6:1−9)

Теперь Павел переходит от обязанностей мужей и жен к обязанностям родителей и детей. Сразу же следует отметить, что при изложении данного вопроса он рассматривает поместную общину как «церковную семью», состоящую из людей разного возраста и обоих полов. Из того, что в этом отрывке Апостол обращается к детям и к их родителям, следует, что он, очевидно, собирал все семьи, чтобы поклониться Богу и выслушать Его Слово. На подобных собраниях люди слушали Писания, вслух зачитывали и разъясняли письма Апостолов, А когда читались апостольские наставления, собравшиеся получали представление о своих христианских обязанностях и об обязанностях других членов своей семьи. То, что детям также был посвящен отдельный раздел наставлений, говорит о распространенном влиянии в церкви Сказавшего: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк 10:14) и еще: «Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает» (Мф 18:5). Следовательно, в новом обществе происходили радикальные изменения, в противовес жестокости, преобладавшей в Римской империи. Там нежеланных детей просто оставляли, а на детей слабых и с физическими недостатками многие смотрели как на помеху в дальнейшей распутной жизни, которая не давала возможности легко получить развод.

1. Обязанности детей (ст. 1−3)

Дети, повинуйтесь своим родителям … Эти слова иллюстрируют одну общую схему подчинения, которая, согласно 5:21, касалась всех членов нового Божьего общества. Но на этот раз требование становится жестче — я имею в виду требование повиновения. Женам не было сказано «повиноваться», и, на мой взгляд, неправы были составители брачного молитвослова 1662 года, включив этот глагол в список обетов невесты. В Новом Завете просто не существует образа мужа, дающего распоряжения, и образа жены, исполняющей его указания. Ближайшим сравнением можно назвать лишь пример Сарры, которая «повиновалась Аврааму, называя его господином». Но даже в этом отрывке Апостол Петр выражает мысль, совпадающую с мыслью Павла: «повинуйтесь своим мужьям» (1Пет 3:1−6). И, как мы уже видели это в предыдущей главе, повиновение жены несколько отлично от подчинения. Оно скорее напоминает добровольную самоотдачу любимому, чья ответственность определена заботой, это ответ любовью на любовь.

Дети же должны повиноваться своим родителям. Хотя Павел и намеревается ограничить родительскую власть, направив ее в русло христианского образования, ясно, что власть родителей над своими детьми отличается по силе от «главенства» мужа над женой. И все же Павел не считает это само собой разумеющимся. Его учение всегда рационально. Говоря о повиновении детей (как и в случае с подчинением жен), он выстраивает свои наставления на тщательно уложенном фундаменте-основе. Павел определяет три фактора, обусловливающих повиновение детей в христианской семье, — это природа (или естество), закон и Евангелие.

Итак, естество: дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость (dikaios. Повиновение детей относится к сфере, получившей в средние века название «естественная справедливость». Она не основывается на специальном откровении, ибо она есть часть естественного закона, начертанного Богом на скрижалях человеческого сердца (Рим 2:14−15). Этот закон не определяется нормами христианской этики, но подчинение ему считается обычным в любом обществе. Языческие моралисты, греки и римляне, учили этому. Философы-стоики рассматривали послушание сына отцу как само собой разумеющееся явление, требуемое рассудком и составляющее часть «природы вещей». Что же до восточной культуры, то одним из величайших положений учения Конфуция был вопрос о сыновнем и дочернем уважении. Сегодня, спустя сотни веков, традиции Китая, Японии и Кореи отражают его влияние. Разумеется, в любом обществе признание родительской власти есть неотъемлемый признак стабильной жизни. Не удивительно, что Павел называет «непослушание родителям» одним из признаков нравственного падения общества, отданного Богом на произвол их превратного ума и ставшего знамением «последних дней», начавшихся с приходом Христа (Рим 1:28−30; 2Тим 3:1−2).

Если послушание детей составляет часть естественного закона, записанного Богом в наших сердцах, оно также записано в законе, данном Богом Моисею на каменных скрижалях. Итак, Павел продолжает: «Почитай отца твоего и мать», этопервая заповедь с обетованием: «да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле» (ст. 2−3). Павел свободно соединяет в одной цитате два текста: первый из Исх 20:12 («Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле…»), а второй из Втор 5:16 («…чтобы хорошо тебе было»). Это пятая из десяти заповедей, которая на первый взгляд относится к сфере наших отношений с ближними. Многие христиане разделяют Декалог на две неравные части, где четыре первых заповеди определяют наши обязанности перед Богом, а шесть оставшихся — перед ближним. Но иудеи постоянно учили, что каждая скрижаль завета включала по пяти заповедей. Смысл такого расположения заключался в том, что почитание наших родителей включалось в область наших обязанностей перед Богом. И это правильно, поскольку хотя бы в детстве мы воспринимаем родителей как представителей Бога, являющих нам Его власть и Его любовь. Мы должны «почитать» их, то есть признавать их Богом данную власть, оказывая им не только послушание, но также любовь и уважение. Именно потому, что родительская власть дана Богом, почтительное послушание родителям так тщательно соблюдалось в жизни избранного народа Божьего. Моисею заповедывалось объявить Израилю: «Святы будьте, ибо свят Я, Господь, Бог ваш. Бойтесь каждый матери своей и отца своего… Я, Господь, Бог ваш» (Лев 19:1−3). Слова о родителях, таким образом, составляли часть высказывания о Боге как о Боге Израиля и об их особом отношении к Нему. Всякий, кто злословил своих родителей и всякий «сын буйный и непокорный», неповинующийся родителям, не слушающий их предупреждений и ставший неисправимым, подвергался чрезвычайно суровому наказанию, то есть смерти (Лев 20:9; Втор 21:18−21).

И все же Апостол Павел предпочитает усилить Божье повеление с помощью обетования, а не угрозы. Он напоминает своим читателям, что заповедь почитания своих родителей нужно рассматривать как первую заповедь с обетованием, и цитирует обещание процветания и долголетия. В этом на первый взгляд простом утверждении заключается ряд проблем. Некоторые комментаторы позволяют себе не согласиться с Павлом, ссылаясь на то, что пятая заповедь — уже не первая, где есть обетование. Вторая заповедь, например, тоже заканчивается обещанием «творить милость до тысячи родов… соблюдающих заповеди Бога и любящих Его». Уместным ответом на это возражение можно считать тот факт, что эти последние слова «нужно рассматривать как провозглашение Божьего характера, а не как обетование» [Брюс. С. 121.]. Другие исследователи выражают мнение, что в таком случае пятая заповедь оказывается не просто первой, а единственной заповедью с обетованием. Ф. Ф. Брюс прокомментировал это заявление так: «Павел говорит не только о Декалоге, но обо всем законодательстве Пятикнижия, начинающемся с Декалога» [Там же.]. Но и этот ответ удовлетворяет не всех. Посему некоторые переводят «первый» как ссылку не на порядок (как в случае с книжниками, которые спрашивали, «какая первая из всех заповедей» (Мк 12:28)), а предполагают, что это числительное означает «заповедь первоочередной значимости, которой сопутствует обетование» [Хендриксен. С. 258.], или «первая по важности среди заповедей, связанных с нашими социальными обязанностями» [Ходж. С. 358.], или что «эта — о детях — считается первоочередной заповедью с обетованием» [Хантер. С. 74.].

Это обетование подразумевает материальное процветание (да будет тебе благо) и долгую жизнь (будешь долголетен на земле). Во времена теократии, когда Израиль был и народом, и церковью, над которыми правил Бог, Его благословения были тесно связаны с обетованной землей, безопасностью, здоровьем и хорошим урожаем. Но времена меняются. Изменился и уровень общения Бога с Его народом. Это, по-видимому, побудило Павла изменить обещание от первоначального «на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» на фразу на земле. Земля обетованная постепенно исчезает из поля зрения — Божий народ Завета теперь не обусловлен рамками поместной общины и Его обетования в большинстве своем оказываются духовными во Христе. И все же, наряду с этими обетованиями «на небесах» (1:3), существуют и обетования «на земле». Возможно, нам нужно рассматривать их в общем смысле, не сужая рамки до размеров личностей. Тогда обещанное будет означать не только долголетие каждого ребенка, слушающегося своих родителей, но и приведет к социальной стабильности любое общество, в котором дети почитают своих родителей. Здоровое общество невозможно представить себе без крепкой семьи.

Из требования к детям слушаться своих родителей вытекают два практических вопроса. Можно ли считать эту заповедь безусловной? И к кому она относится?

Многих молодых христиан, ревностно желающих жить согласно Писанию, сбивает с толку требование послушания и повиновения. Должны ли они повиноваться абсолютно во всем, что ни попросят их родители? Что если они пришли ко Христу, а их родители остались необращенными? А если их родители запрещают им идти за Христом или ходить в церковь, должны ли они и здесь слушаться? В ответ на подобные вопросы, в которых слышны подчас боль и отчаяние, необходимо заметить, что в период несовершеннолетия (о чем мы будем говорить подробней позже) послушание должно быть нормой, а непослушание — исключением из правила.

Предположим, что вы молодой человек, который вырос в нехристианской семье и, недавно обратившись ко Христу, решил принять водное крещение, но ваши родители запрещают вам делать это. Лично я не советовал бы вам открыто пренебрегать желаниями ваших родителей. Даже крещение, заповеданное Иисусом, можно отложить до тех пор, пока вы не станете старше и закон вашей страны не позволит вам принимать независимые решения. Если же ваши родители вообще запретят вам поклоняться и следовать Христу в своем сердце, то этому будет сложно подчиниться. Вероятно, именно о такой ситуации думал Иисус, когда предупреждал своих последователей о семейных конфликтах. Страшно, когда родители и дети становятся противниками и врагами друг другу. В подобных обстоятельствах, какими бы они ни были болезненными или печальными, на первое место следует ставить нашу преданность Христу. Если мы любим своих родителей более, нежели Христа, то, как Он говорит, мы не достойны Его (Мф 10:34−39). Это вовсе не означает, что нам нужно выискивать и разжигать семейные конфликты. Напротив, ко всем последователям Иисуса обращен призыв быть миротворцами и, насколько это нам под силу, жить мирно со всеми (Мф 5:9; Рим 12:18). Но все же иногда трений и стычек просто невозможно избежать.

В параллельном отрывке послания к Колоссянам детям велено слушаться своих родителей «во всем» (Кол 3:20). Но это выражение уравнено в послании к Ефесянам заповедью послушания в Господе (6:1). Последнее повеление несколько видоизменяет предыдущее. Дети не обязаны слушаться своих родителей во всем без исключения, но только во всем, что совместимо с их первоочередной верностью, а именно с верностью Господу Иисусу Христу.

Это подводит нас ко второму вопросу: кто же эти «дети», обязанные повиноваться своим родителям? И когда дети перестают быть детьми? Обращается ли Павел только к младенцам и подросткам? Или он говорит о всей молодежи, еще не вступившей в брачный союз и живущей у родителей дома, пусть даже они и выросли и давно перешагнули подростковый возраст? На этот вопрос нельзя ответить однозначно, ибо различные ответы будут определяться особенностями культурных традиций разных народов. В большинстве западных стран возраст, который определяет совершеннолетие подростков, недавно был уменьшен с двадцати одного года до восемнадцати лет. С этого момента они уже считаются совершеннолетними, имеют право голосовать и получают свободу вступать в брак без контроля со стороны родителей. Другая крайность относится к империи времен Апостола Павла, где, «пока отец был жив, его власть распространялась на всех детей. Сын римского гражданина никогда не выходил из возраста подчинения» [Баркли. С. 208.]. Сегодня в некоторых странах третьего мира, особенно в Азии, господствует та же самая традиция. Все, что можно сказать о подобной ситуации, это то, что или закон или традиция в любом обществе признает по крайней мере толику независимости для молодых при достижении ими определенного возраста, при вступлении в брак или когда они покидают родительский дом. В этом отношении христианам не следует бросать вызов своей культуре — до тех пор, пока общество считает их детьми или подростками, они должны повиноваться своим родителям.

И еще один важный момент. Даже после того, как мы достигаем возраста совершеннолетия и в рамках нашей культуры нас считают вышедшими из-под власти родителей и, следовательно, из-под обязанности «повиноваться» им, мы должны продолжать «почитать» их. Наши родители занимают в нашей жизни особое место. Если мы будем помнить, что нам следует почитать их, мы никогда не оставим и не забудем их. Многие культурные особенности жителей стран третьего мира, даже и нехристианских, предписывают оказывать престарелым родителям куда более сердечный уход и заботу, чем это заведено у большинства из нас, живущих на так называемом христианском Западе. Хотя в силу разных обстоятельств расставание бывает неизбежным, а в некоторых случаях даже желаемым, оно представляет собой печальный результат эгоистичной западной традиции ядерной модели семьи. Вместо того чтобы присматривать за своими состарившимися родственниками, молодое поколение сдает их в дома престарелых. Такая изоляция — в некотором смысле символическое отвержение родителей — с трудом совмещается с заповедью почитания их.

Итак, Павел строит свои доказательства важности повиновения детей родителям на основании законов природы и Писания, на основании естественного закона и закона откровения: во-первых, это правильно и справедливо, а во-вторых, и потому что так заповедано нам. Его третий аргумент касается Евангелия и того нового дня, который наступил с приходом Иисуса. Мы можем увидеть это в его наставлении повиноваться своим родителям в Господе, а еще конкретнее — в Господе Иисусе. Мы уже видели, что эти слова смягчают параллельную заповедь в послании к Колоссянам, где сказано о повиновении родителям «во всем». Но это смягчение вовсе не изменяет основного значения. Эти два утверждения помещают обязанность повиновения детей в сферу христианских обязанностей и накладывают на ребенка ответственность повиноваться родителям, поскольку те связаны с Господом Иисусом Христом. Именно Он, Творец, впервые установил порядок в семье и в обществе. И в новом обществе, которое сейчас строится Христом, Он не пренебрегает этими заповедями. Между старым и новым порядками существует очень важная взаимосвязь, преемственность между первоначальным творением и новым творением во Христе. И семьи не потеряли своей ценности — мужчины и женщины до сих пор вступают в брак и у них рождаются дети, «в Господе» остаются мужья и жены, родители и дети. Все изменения связаны с разрушительным воздействием падения, ибо семейная жизнь, которую изначально сотворил Бог, которая называлась «хорошей», была извращена восстанием человека и его эгоизмом. Взаимоотношения изменились, общество раскололось, любовь превратилась в вожделение, а власть — в тиранию. Но теперь, в Господе, благодаря Его делу воссоединения, строится новое Божье общество. Оно перенимает лучшее из старого, в том числе и в семейной жизни, но качественно отличается от него. И теперь все взаимоотношения в корне изменены, поскольку они происходят в Господе. Они очищены от всеразрушаюшего эгоцентризма и освещаются любовью и миром Христовыми. Даже повиновение родителям изменилось — оно больше не означает неохотное соглашение с родительской властью. Напротив, христианские дети учатся повиноваться с радостью, «ибо это благоугодно Господу» (Кол 3:20). Они помнят то любящее подчинение, которое испытывал Иисус по отношению к Своим родителям (Лк 2:51). И теперь этот же Иисус стал их Господом и Спасителем, а также и творцом нового порядка, поэтому-то они и желают делать все, что благоугодно Ему.

2. Обязанности родителей (ст. 4)

Повиновение родителям предполагает, как мы уже видели, родительскую власть. Но когда Павел останавливается на отношении родителей к своим детям, он говорит не о применении, а о сдерживании власти, данной родителям от Бога.

Картина, которую рисует Апостол, изображая отцов мягкими, обучающими своих детей, контрастирует с обычаями тех дней. «Во главе римской семьи… стоял paterfamilias, пользовавшийся непререкаемой властью над всеми членами семейства. Автократический характер patria potestas проявлялся не только в праве отца на наказание, но также в его iuo vitae necisque [Право на жизнь и смерть.] (убийство новорожденного, изгнание детей)… Pater familias имел полное право распоряжаться своими детьми так же, как он распоряжался рабами и вещами» [Patria potestas. Оксфордский классический словарь, 1949 г. С. 653.]. Уильям Баркли добавляет: «Отцу принадлежала абсолютная власть над всей семьей. Он мог продать своих домашних в рабство, заставить их работать на своих полях в цепях, наказывать их как ему заблагорассудится и даже выносить им смертный приговор» [Баркли. С. 208.].

Совершенно иные обязанности у отца-христианина, особенно если вспомнить о том, что Павел писал ранее — его понятие отцовства коренилось в «одном Боге и Отце всех нас» (3:14−15; 4:6). Во всем послании к Ефесянам прослеживается тема о том, что благодаря воссоединительному делу Христа мы теперь живем в одной многонациональной и многокультурной семье Божьей. Поэтому отцы должны заботиться о своих семьях так же, как Бог-Отец заботится о Своей. Также и матери должны помнить об этом — хотя в стихе 4 стоит слово «отцы» (pateres, его можно использовать и в отношении «отцов и матерей», также как и слово «братья» (adelphoi подразумевает «братьев и сестер». Разумеется, в стихах 1−3 говорится о родителях — об отцах и матерях, поэтому совершенно правомерно употребление в ББВ слова «родители» в стихе 4.

Здесь говорится: «Не провоцируйте своих детей на гнев» (ст. 4), или «не раздражайте своих детей» (НМВ), или «не возбуждайте в своих детях чувства негодования» (НАБ). Павел прекрасно осознает, насколько хрупка личность ребенка. Некоторые авторы выдвигали гипотезы о том, что ребенком Павел был лишен родительской любви и что в наставлениях родителям можно увидеть отблески его детских воспоминаний. Мы не знаем. Нам известно лишь, что родители очень легко могут направить свою власть в ложное русло, позволяя себе необоснованные требования, которые никак не соотносятся с неопытностью и незрелостью детей: жесткость или же вседозволенность, оскорбления или же сарказм и насмешки. Мы перечислили несколько вариантов отношения родителей, которые пробуждают чувство негодования или гнева в детях. Как много «злой молодежи», враждебно настроенной ко всему обществу, приобретшей это самое чувство в детстве, когда они находились в домашней обстановке, лишенной сердечности! В семье есть место и для наказания, о чем Павел еще будет говорить, но оно никогда не должно быть произвольным (ведь дети обладают врожденным чувством справедливости) или злобным, иначе дети станут «унывать» (Кол 3:21). Наоборот, почти ничто так не способствует проявлению и развитию даров ребенка, как позитивная поддержка любящих, понимающих родителей. Как любовь мужа к своей жене должна способствовать раскрытию ее потенциала, так и родительская любовь к детям должна помогать их развитию.

За этой попыткой обуздать власть родителей стоит ясное понимание того факта, что у детей есть своя собственная жизнь, хотя они и должны повиноваться родителям, как Господу — Дети — тоже люди, только маленькие, со своими собственными правами. Следовательно, они имеют право на уважение — ни по каким причинам ими нельзя манипулировать или подавлять их. «Властный отец из романов времен королевы Виктории, — пишет сэр Фредерик Катервуд, — который использовал власть в своих интересах, приобретет столько же прав на звание христианина, сколько и неповинующийся и бунтующий сын. Они оба неправы» [Лучший путь. С. 59.].

Отцов-угнетателей можно увидеть не только в романах о викторианской Англии — возьмем к примеру хотя бы более ранние времена Соединенных Штатов. Этн Фебер в романе «Гигант» рассказывает нам историю одного техасца, Джордана Бенедикта. Он был владельцем огромной фермы крупного рогатого скота и земли площадью 2, 5 тысячи акров. Он часто сердился из-за того, что его трехлетний сын Джорджи не любил лошадей. Когда мальчика сажали на коня в полном ковбойском снаряжении, он плакал и просил, чтобы его сняли с седла. Его отец произносит с отвращением: «Я ездил верхом еще до того, как мог ходить». — «Хорошо, — отвечает ему его жена Лесли, — это все замечательно. Но то был ты, а это — другой человек. Может быть, ему не нравятся лошади…» — «Он из семьи Бенедиктов, — настаивает отец, — и я собираюсь сделать из него настоящего наездника, даже если мне придется привязать его к седлу». — «Ты возомнил себя Богом и думаешь, что можешь управлять миром». — «Я управляю частью этого мира, которая принадлежит мне». — «Сын не принадлежит тебе. Он — твой и мой. И даже не просто наш. Он — сам по себе…»

[Фебер Этн. Гигант. С. 285−286.]

Каждому ребенку нужно позволить быть самим собой. Мудрые родители признают, что не всякое детское недовольство можно назвать «бунтом». Напротив, методом проб и ошибок ребенок открывает для себя границы своей свободы и родительской любви. Более того, в процессе роста ребенок зачастую выказывает независимость не потому, что противится власти родителей, но потому, что ему необходимо самостоятельно развиваться.

Однако Павел не только запрещает родителям провоцировать гнев в своих детях, но дополняет это утверждение позитивным увещеванием: воспитывайте их в учении и наставлении Господнем. Глагол (ektrepho буквально означает «выкармливать, взращивать» и используется в 5:29, где говорится о питании, которое мы даем своим телам. Этот же глагол употребляется и в отношении взращивания детей. Кальвин предлагает следующий перевод: «Растите их с нежностью… обращаясь с ними осторожно» [Кальвин. С. 622.], а Уильям Хендриксен трактует так: «Воспитывайте детей нежно» [Хендриксен. С. 262.]. Так, задолго до развития современной философии, подчеркивалась важность первых лет жизни человека и выдвигалась идея о хрупкости детской личности, нуждающейся в нежности, опеке и любви.

Родители могут выражать заботу о своих детях различными способами. Например, родители-христиане должны ревностно защищать свою ответственность, предоставляя часть ее как церкви, так и школе, но никогда не перекладывать ее полностью на чужие плечи. Воспитание детей Бог поручил прежде всего родителям, и никто не сумеет полностью заменить их. Но родителям необходимо время на решение проблем со своими детьми — если не учитывать этого, то в дальнейшем могут возникнуть многочисленные проблемы. Как точно заметил доктор Ллойд-Джонс: «Если бы родители уделяли столько же внимания воспитанию своих детей, сколько они тратят на уход за домашними животными или цветами, ситуация была бы совершенно иной» [Ллойд-Джонс. Жизнь в Духе. С. 290.].

Как же родителям нужно воспитывать своих детей? Ответ: в учении и наставлении Господнем. Второе слово (noutchesia может быть переведено и как наставление, и как предостережение. Наставление в основном означает наставление словами, в то время как первое (paideia предполагает использование наказания в практическом обучении. «Paideia («наказание») есть обучение с акцентом на исправление подростка» [Хоулден. С. 336.]. Это слово используется в послании к Евреям в 12 главе как по отношению к земным родителям, так и к нашему Отцу Небесному, Который «кого любит, того наказывает» (Евр 12:5−10). Ветхий Завет достаточно ясно говорит, что иногда наказание необходимо: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его»; и еще: «Глупость привязалась к сердцу юноши, но исправительная розга удалит ее от него» (Притч 13:24; Притч 22:15; см. также: Притч 23:13−14 и Притч 29:15). Конечно же, живущие в викторианскую эпоху использовали эти стихи из книги Притч для оправдания непомерно жестоких наказаний. В нашем же обществе наблюдается обратный процесс, ведущий к вседозволенности. В ответ на первую крайность следует ответить: «Противоположность неправильному наказанию есть не отсутствие наказания, но правильность последнего» [Ллойд-Джонс. Жизнь в Духе. С. 268.]. В ответ на вторую: «Противоположностью полному отсутствию дисциплины стоит назвать не жестокость, а уравновешенное, контролируемое наказание» [Там же. С. 283.]. Родители должны четко понимать и осознавать движущие ими мотивы — нельзя наказывать детей тогда, когда вы раздражены, когда задевается чувство собственного достоинства детей или когда они выходят из себя. Позвольте мне вновь процитировать Ллойд-Джонса, ибо его толкование этих стихов наполнено практической мудростью: «Когда вы наказываете ребенка, то в первую очередь должны контролировать себя: какое вы имеете право наказывать ребенка, если вы сами заслуживаете наказания? Контроль своего внутреннего состояния есть чрезвычайно важная составляющая в процессе контроля над другими» [Там же. С. 297. Его комментарий на этот отрывок дается в 5-й главе. с. 237−302.].

До этого момента мы размышляли о наказании детей. Поговорим теперь о процессе воспитания детей христиан. Он включает как развитие умственных способностей, так и нравственное воспитание, наставления. Сейчас в современном мире модно стремление родителей быть абсолютно «неуправляющими». Родители стремятся позволить детям свободно найти свой путь в жизни. Но Павел считает иначе. Конечно, некоторые Родители слишком властны и чересчур заботливы, чтобы дать детям возможность научиться принимать решения самостоятельно и таким образом взрослеть. Стоит провести грань между истинным и ложным образованием. Ложное — это навязывание доктрин, когда родители и учителя пытаются внушить ребенку свой ход мыслей и свои решения. Истинное же образование стимулирует, родители и учителя действуют по принципу катализатора, поощряя детей самостоятельно принимать решения. Этого не случится, если ребенок будет абсолютно беспомощным; они должны учить его христианским ценностям и благочестию, учить защищать эти ценности и поощрять детей к принятию их, но в то же время отказаться от всякого давления и, что намного важнее, — от насилия.

Наказание и назидание, в которых родители должны растить своих детей, Павел называет «Господними». Некоторые считают, что это определение относится к сфере «христианских методов воспитания» (НАБ) и что Павел определяет христианское воспитание как противоположность мирскому, светскому образованию. Но я думаю, что эта фраза несет гораздо большую смысловую нагрузку. Ведь за родителями, которые учат и наказывают своих детей, стоит Сам Господь. Именно Он, наш главный Учитель, принимает решения о наказании. Преобладающей заботой родителей-христиан должно стать не желание видеть своих детей в полном подчинении родительской власти, а стремление помочь детям познать Господа и повиноваться Ему. Много мы получаем тогда, когда наставление и наказание в христианском доме ребенок принимает как бы от Самого Господа Иисуса.

3. Обязанности рабов (ст. 5−8)

Рабство считалось нормой в античном мире: «подсчитано, что в Римской империи было 60.000.000 рабов» [Баркли. С. 212.]. Рабы были основной рабочей силой, рабами могли быть не только домашние слуги и рабочие, но также и образованные люди: доктора учителя и управляющие. Рабов передавали по наследству, продавали, требовали в уплату за долги; рабами становились и пленники. Никто никогда не сомневался в правильности явлений подобного рода. «Институт рабства был тем фактом в средиземноморской экономической жизни, который полностью принимался как данность, так что никто не мог рассчитывать на успех, поднимая «проблему» рабства в эпоху античности. Это полное принятие системы рабства объясняет, почему Платон в своем описании хорошей жизни, которую он изобразил в «Республике», вообще не упоминает класс рабов. Он просто подразумевался» [Вестерманн. С. 215.].

Живущим там, где рабство было упразднено законом полтора столетия назад, трудно предположить, что можно поощрять владение одним человеком другого. Еще труднее понять, почему рабов рассматривали как вещи, а не как личности. При всем своем интеллекте и культуре Аристотель не мог допустить никакой дружбы между рабом и рабовладельцем, ибо, как говорил он, «раб есть лишь живой инструмент, также и какой-нибудь рабочий инструмент можно назвать неодушевленным рабом». Однако он, по крайней мере, признавал, что «раб — это такой вид собственности, у которого есть душа» [Этика, VIII. 11.6, и Политика, 1.2, 4].

Подобное обезличивание и обесчеловечивание рабов отражено в ранних законах Римской империи. «По закону они были всего лишь владением без прав, хозяин мог обходиться с ними по своему желанию» [Салмон. С. 70.]. «Римское государство оставило вопрос о наказании рабов на усмотрение их собственников… Paterfamilias полностью контролировал всех рабов, которыми владела его familia, мог наказывать бичеванием и заточением в ergastulum, а также получал права на наказание смертью» [Вестерманн В. Л. Система рабства в Греции и римской античности. С. 75−76. Pater familias был главой семьи, ergastulum — мастерской или тюрьмой, где наказывались рабы.]. В веках живут предания об ужасных зверствах, происходивших особенно в дохристианскую эпоху. Рабов бичевали, наносили им увечья и заковывали в цепи, им выбивали зубы, выкалывали глаза, а порой просто выбрасывали на растерзание диким зверям или распинали на крестах, и все это совершалось подчас из-за самых незначительных проступков. Тот факт, что некоторые рабы убегали (рискуя при поимке быть заклейменными, высеченными и в конце концов убитыми), в то время как другие кончали жизнь самоубийством, говорит о жестокости, с которой с ними обращались повсюду.

И все же не стоит полагать, что подобного рода варварское обхождение было повсеместным и привычным делом или что оно продолжалось с той же силой и в первом веке нашей эры. Несмотря на то что поначалу закон не предусматривал никакого наказания для рабовладельцев, жестоко обходившихся со своими рабами, гораздо чаще, если не всегда, рабовладельцы испытывали влияние других факторов, будь то их собственное чувство ответственности, общественное мнение или личные интересы. Что касается общественного мнения, то, например, современник Апостола Павла, стоик Сенека, учил, что все люди братья, и настаивал на мягком отношении к рабам. Что касается личных интересов, то хозяева знали, что рабы представляли собой отличное капиталовложение, поэтому хорошо обращаться со своими рабами было так же выгодно, как выгодно хорошо обращаться со своими животными или мебелью.

Примечательно уже само обращение Павла в его Haustafeln к рабам. Оно показывает, что рабов принимали в члены христианских общин и что Апостол считает их ответственными людьми, к которым, как и к господам, он обращается с призывом соблюдать нравственные законы. Как детям нужно повиноваться своим родителям, так рабам — господам (своим) по плоти (ст. 5). Причина та же: за всем этим они должны научиться видеть образ своего Господа… на небесах (ст. 9), то есть Господа Христа. В каждом из четырех стихов, адресованных рабам, упоминается Иисус Христос. Они должны повиноваться, как Христу (ст. 5), поступать, как рабы Христовы (ст. 6), служить с усердием, как Господу, а не как человекам (ст. 7), зная, что они получат благо от Господа (ст. 8). Концентрация этих наставлений вокруг имени Христа весьма показательна. Взгляд на положение рабов изменился. Горизонты понимания расширились. Рабов освободили от рабства «человекоугодничества» для свободы служения Христу. Их земные дела были поглошены более высоким идеалом — повелением исполнять волю Божию (ст. 6) и волю Христа.

Тот же самый принцип можно отнести и к работе современных христиан. Мы должны ясно видеть впереди Иисуса Христа. Домохозяйка может приготовить пищу так, как будто Иисус Христос приглашен за этот стол, или так прибрать в доме, как если бы Христос был почетным гостем. Учителя могут так обучать детей, доктора — лечить пациентов, медсестры — заботиться о них, адвокаты — помогать клиентам, продавцы — служить покупателю, секретари — печатать письма, как если бы в каждом из перечисленных выше случаев они служили бы Самому Христу. Может ли подобное высказывание относиться к массам рабочих на фабриках со скучными обязанностями, требующими машинального исполнения, или к шахтерам, работающим под землей? Разумеется. Мысленное присутствие Христа никогда не окажет плохого влияния на состояние работы на шахте или заводе. Наоборот, Его незримое присутствие лишь побудит нас работать лучше. В то же время нынешняя ситуация не так удручающа, как рабство в Римской империи. Так что если работа рабов-христиан может быть качественно изменена, когда они делают ее как Господу, то же самое можно сказать и о христианах-шахтерах, дворниках, ассенизаторах и так далее.

Осознав свою основную задачу служения Господу Христу, рабы-христиане могут превратить свое служение господам по плоти в образцовое. Во-первых, они должны уважать своих хозяев, повинуясь им со страхом и трепетом (ст. 5). Это вовсе не означает раболепной услужливости земным хозяевам, но служит уважительным признанием Господа Иисуса, чью власть и представляют их хозяева. Это становится очевидным из контекста, в котором стоит выражение «со страхом и трепетом», но также из того, что в параллельном отрывке послания к Колоссянам оно заменено фразой «боясь Бога». Далее, им нужно повиноваться в простоте сердца (ст. 5), чистосердечно, без лицемерия. В-третьих, они должны воспитывать в себе добросовестность, действовать не с видимою (только) услужливостью, как человекоугодники, работающие только тогда, когда хозяин смотрит на них, пытаясь выслужиться перед ним. Они должны вести себя как рабы Христовы, Который наблюдает за нами все время и Которого нельзя обмануть недобросовестной работой. В-четвертых, их служение должно быть добровольным и «радостным» (НАБ), а не вынужденным. По той простой причине, что они будут добросовестно исполнять волю Божию, они будут делать это от души (ст. 6) и с усердием (ст. 7). Как мы бы сказали сегодня — вкладывая в дело душу и сердце. Все это могло произойти только потому, что они знали, что их Господь также и Судья, и что любое благое дело, кем бы оно ни было сделано (рабом или свободным), никогда не останется без награды от Него (ст. 8).

4. Обязанности господ (ст. 9)

В отличие от обязанностей рабов, изложенных детально, христианам-рабовладельцам дается всего лишь три основных принципа. Впрочем, они имеют огромное значение на фоне исторического положения середины первого века нашей эры. Первый принцип — поступайте с ними так же. Это значит, что если вы надеетесь на уважение со стороны других, то оказывайте его сами; если вы хотели бы, чтобы вам служили, то начинайте служить первыми. Этот принцип звучит как пересказ золотого правила. Какой бы службы хозяева ни ждали от своих подчиненных, они сами должны так поступать с ними. Павел не признает никакого превосходства господ и не утверждает, что им можно обойтись без той любезности и учтивости, которую они ждут со стороны других.

Второй принцип — поступайте… умеряя строгость. Подобно родителям, которые не должны раздражать своих детей, господа не должны быть чрезмерно строгими к своим рабам. Не следует злоупотреблять своим положением, назначая наказание. В Римской империи наказания повсеместно использовались как единственный способ удержать рабов в послушании. Христианство не отрицает, что в некоторых случаях наказание уместно и даже необходимо. Но наказание — это то оружие, с помощью которого сильный властвует над беспомощным. А отношения, построенные на строгости и наказании, вовсе не относятся к сфере человеческих, поэтому Павел запрещает наказание.

И третий — причина этих требований заключена в том, что и над самими господами и над их рабами есть на небесах Господь как рабов, так и господ, Иисус Христос, у Которого нет лицеприятия. Рабовладельцы привыкли к лести и подобострастию, но они не должны ожидать (ибо никогда не дождутся) подобного отношения от Господа Иисуса.

Таким образом, все три принципа ставили целью уменьшить культурную и социальную пропасть, лежащую между рабом и рабовладельцем. Вместо того чтобы воспринимать взаимоотношения со своими рабами как отношения собственника к собственности или главенствующего к подчиненному, господин должен был так же относиться к рабам, как хотел, чтобы и они относились к нему, нужно было отменить несправедливые строгие наказания и помнить, что и господин, и рабы ходят под одним и тем же Небесным Господином и нелицеприятным Судьей.

5. Упразднение рабства

Новые взаимоотношения, ставшие возможными между рабами и рабовладельцами, были чем-то необычным и прекрасным. Но можно понять и тех критиков, которые считали, что они возникли как неадекватная реакция христиан на зло. Неужели Евангелие не может предложить более радикального ответа на проблему рабства, чем простое изменение личных взаимоотношений? Даже если Павел удержался от приказаний рабам не восставать против господ (как хотелось бы некоторым горячим головам) и оставаться в рабстве, почему он, по крайней мере, не приказал рабовладельцам освободить своих рабов? Почему новозаветные авторы так слабы и невнятны, неспособны осудить рабство как бесчеловечное явление?

Защищая христианство от подобной критики, нельзя не заметить, что хотя Новый Завет не осуждает рабство открыто, он также и не одобряет его. Хотя существовали различные степени градации в рабстве в разное время и в разных странах, и хотя афро-американское рабство было куда хуже римского, римское — хуже греческого, а греческое — хуже еврейского, все же совесть христианина должна осуждать рабство в любых его проявлениях. Зло рабства заключается не в служении другим ибо Сам Иисус соделал Себя рабом других (напр.: Флп, 2:7, Ин 13:14−16), как и Его Апостол Павел (напр.: 1Кор 9:19* 2Кор 4:5), даже не в элементах принуждения, а скорее в факте обладания одним человеком другим, что опускает последнего до уровня вещи, а также в жестокости, которая зачастую сопровождает рабство. При таком положении вещей мы опять задаемся вопросом, почему Новый Завет не призывает к уничтожению рабства?

Один из ответов довольно прагматичен, а именно: христиане составляли поначалу незначительную группу в Римской империи. Их религия была незаконной, и они были политически бессильными. Кроме того, рабство считалось в это время неотъемлемой частью самой жизни римского общества. В большинстве городов количество рабов во много раз превышало количество свободного населения. Невозможно было упразднить рабство простой забастовкой без полной дезинтеграции общества. Даже если бы христиане освободили своих рабов, то большинству из них пришлось бы жить без работы и в нищете. Дж. Б. Кард пишет: «Древнее общество экономически зависело от рабства так же, как современное — от машин, и предложение об упразднении его рассматривалось бы только как бунт фанатика» [Кард. С. 217]. С ним нужно было смириться еще на некоторое время (хотя, если быть точным, это «некоторое время» длилось очень долго) как с симптомом того, что христиане называли «сим злым веком».

Существует и вторая причина, по которой мы не находим во всем Новом Завете высказываний об отторжении существовавшей системы. «Отсутствие в античное время какого бы то ни было глубокого отвращения к рабству как социальному и экономическому злу может быть частично объяснено», как пишет В. Л. Вестерманн, если обратить внимание на то, что «изменение законного статуса от раба к свободному путем освобождения происходило… постоянно и просто…» [Вестерманн. С. 215.] «Довольно спокойное отношение Апостолов» к проблеме лучше всего можно объяснить тем, что существовал уникальный путь, согласно которому римляне первого века нашей эры отпускали рабов на свободу в большом количестве» [См.: Раппрехт А. Раб и рабство. Т. V. С. 458.]. По результатам исследования Тенни Франка, в период между 81 и 49 годами до нашей эры было отпущено на свободу 500.000 рабов. «Римский раб, не трудившийся на непрерывных каторжных работах, мог с надеждой ждать того дня, когда и ему улыбнется счастье. В практике римлян стало обычным делом сначала отпускать рабов на свободу, а затем устраивать их работать по их прежней профессии. Нередко такой отпущенный раб становился богаче своего бывшего владельца» [Там же. С. 459.]. Это свидетельство помогает объяснить совет Павла коринфским рабам принимать освобождение при благоприятном случае и настойчивую просьбу Апостола к Филимону освободить Онисима (1Кор 7:21; Фил 1:16).

Третьим аргументом в защиту позиции Нового Завета может служить то, что в то время положение рабов облегчалось, являя признаки грядущих изменений в лучшую сторону. «Волна гуманистических изменений захлестнула римский мир к первому веку нашей эры, что привело к радикальному улучшению условий содержания рабов» [А. Раппрехт. С. 458.]. Постепенно им даровали многие из законных прав, бывших до этого прерогативой лишь свободных людей. Они получили право вступать в брак и иметь семью, а также право на частную собственность. «В 20 году нашей эры один из указов Сената гласил, что преступников из числа рабов должно судить наравне со свободными людьми»

[Там же. С. 459.]. Несколько императоров приняли некоторые законы по освобождению рабов. «Император Клавдий в 50 году постановил, чтобы больной раб, брошенный своим хозяином, мог быть отпущен на свободу, если выздоровеет. В годы правления Веспассиана, в 75 году, рабыня могла при определенных обстоятельствах получить свободу, если она была изнасилована своим хозяином. Домициан в 90 году запретил нанесение увечий рабам. Император Адриан в начале второго века нашей эры отказался поощрять продажу рабов для непристойных целей или для проведения гладиаторских боев и, возможно, также запретил господам самовольное убийство рабов» [Салмон. С. 72.].

Постепенно все более человечное законодательство распространялось в Римской империи, и Евангелие помогало этому процессу. Тем не менее мы, христиане, не избавимся от чувства стыда за то, что так долго терпели рабство и работорговлю, особенно в европейских колониях. Все это требовалось упразднить гораздо раньше времени их реального исчезновения, и лучшие христианские умы признавали это. Кальвин, например, в середине шестнадцатого века говорил о рабстве как о первородном грехе. Он считал, что «абсолютно противоречит порядку природы» то, как люди, «сотворенные по образу Божьему, обращаются с себе подобными» [Кальвин. С. 634.].

Мы не можем оправдать индифферентность христиан двух первых веков, которые были свидетелями этого социального зла, но не смогли искоренить его. Но мы можем радоваться, что Евангелие уже в первом веке начало подрывать и расшатывать устои рабства и послужило катализатором разрушения системы. Это возвращает нас к посланию Павла эфесянам и к преобразованным взаимоотношениям между рабами и рабовладельцами, которые он описывает. Три аспекта этих отношений мы сейчас и рассмотрим.

Первый есть равенство. Конечно, никто не мог себе представить, что пред лицом культуры или закона господа и рабы были бы равны. Совершенно очевидно обратное, так как один принадлежал другому. И все же они были равны перед Богом, так как Господь и Судья, Который не имел лицеприятия (ст. 9), у них был один. Римский закон можно назвать дискриминационным; небесный же закон никогда таким не был. Павел напоминал как рабам, так и их господам об этом факте — таковым было богословское основание, на котором он выстраивал доктрину о равенстве. Рабы должны были оказывать уважение своим земным господам добровольной работой, как своему небесному Господину, зная, что Он также окажет честь им и даст награду. Господа же должны были обходиться с рабами не строго, но с уважением, зная, что у них один и тот же господин на небесах. Таким образом знание единого Господа и Судьи, Иисуса Христа, делало их равными друг другу. Если они будут помнить о том, что Иисус — их общий Господь здесь, на земле, и однажды будет им Судьей на небесах, их отношение друг к другу изменится.

Второе качество их взаимоотношений есть справедливость. То, что не вполне ясно выражено в общих словах, обращенных к господам; поступайте с ними так же (ст. 9), хорошо видно из Кол 4:1: «Господа, оказывайте рабам должное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на небесах». Это повеление звучало чрезвычайно странно для тех, кто впервые слышал или читал его. Несмотря на то что римское законодательство постепенно становилось все более человечным, рабы все еще повсеместно считались собственностью своих господ, имевших над ними абсолютную власть. Разумеется, где нет прав, не будет и справедливости. Поэтому справедливость по отношению к рабам была революционно новой идеей. И именно Евангелие утверждало, что и у рабов есть права. Это было ясно видно из природы взаимоотношений рабов и их хозяев, ибо если у рабов были обязанности перед своими господами, то у последних также были обязанности перед первыми. Тогда обязанности господ становились правами рабов, также как и обязанности рабов становились правами рабовладельца.

В сфере трудовых взаимоотношений дня сегодняшнего продолжает жить тот же принцип справедливости, основанный на взаимных правах. У работодателей и работников также есть обязанности: рабочий должен хорошо делать свое дело, а работодатель — соответственно оплачивать его труд. В этом случае обязанности каждой из сторон превращаются в права этих людей: если в обязанности рабочего входит качественное исполнение поставленной задачи, то у работодателя появляется право ожидать хорошего результата; если же работодатель обязуется справедливо оплачивать труд рабочего, то у последнего есть право на оплату. Главная человеческая проблема заключаеся здесь в том, что каждая из сторон договора готова говорить только о своих правах и заставлять другую сторону исполнять обязанности. Павел же призывает нас по-иному посмотреть на ситуацию. Апостол настаивает, чтобы все думали в Первую очередь о своей ответственности, а не о своих правах.

Конечно, если бы в современных условиях каждая из сторон заботилась бы только об исполнении своих обязательств и о сохранении прав другой стороны, то трудовые взаимоотнощения сразу бы стали намного приятнее.

Третьим и наиважнейшим аспектом преобразования взаимоотношений хозяина и раба я считаю братство. Это очень ярко проявляется в послании Павла Филимону, в котором он просит адресата принять своего беглого, теперь уже обращенного раба Онисима и принять его «не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного» (Фил 1:16). Эти слова все, кроме христиан, могли бы посчитать безумием. Сенека учил вселенскому братству всех людей, но я не помню, чтобы его доктрина относилась и к рабам. Он называл их «товарищами» и даже «друзьями», но никак не «братьями». Идею братства выдвинул Павел. Она была одной из главных тем послания к Ефесянам, ибо новое Божье общество есть дом или семья Божья, все члены которой связаны друг с другом во Христе и считаются братьями и сестрами. Даже в первом послании он писал, что может уверенно подтвердить, что все, кто во Христе, — сыны и дочери Бога и что «уже… нет раба, ни свободного… ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3:26, 28). Он повторяет это в послании к Колоссянам: «…нет ни … раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол 3:11). Весть, называющая братьями ipso facto и объединяющая разделенных на собственников и собственность, господ и рабов, радикально повлияла на институт рабства. Решение этой проблемы стало вопросом времени, ибо «рабство было упразднено изнутри» [Хендриксен. С. 263. См. также главу «Апостол Павел и римский закон о рабстве» в книге: Колеман-Нортон П.Р. Изучение римской экономики и социальной истории. С. 155−177.].

12. Начальства и власти (6:10−20)

Изучая это послание, мы уже неоднократно обращали внимание на широту горизонтов мысли Павла. Он начинает свое письмо с рассказа о Божьих целях, сокрытых от вечности до момента сотворения мира, и о рождении абсолютно новой человеческой расы через смерть и Воскресение Христа и заканчивает объединением всей церкви и всего творения под главенством Христа, Павел подчеркивает, что этому святому плану было придано особое выражение, так как в новое Божье общество на равных правах входили иудеи и язычники. Ветхие дни разобщенности и угнетения миновали. Возникло совершенно новое объединение, в котором через союз с Христом иудеи и язычники стали равными членами единого Тела и сонаследниками одного обетования. И теперь у Отца есть только одна семья, у одного Мессии-Спасителя — один народ, у одного Духа — одно Тело. Эти факты Божьих деяний Духом через Христа и формируют то основание, на котором Павел строит далее свое рассуждение. Его читатели должны жить «достойно» своего призвания и «прилично» своему положению в новом, воссоединенном Божьем обществе. Они должны демонстрировать свое единство в христианском общении, радуясь разнообразию своих даров, а значит, и разнообразию служений. Они должны очиститься от всякой нечистоты своего прошлого и жить жизнью «праведной и святой», учиться быть покорными друг другу в любой бытовой ситуации, чтобы в любой семье был лад и гармония. Единство, разнообразие, чистота и гармония — вот что Апостол называет характерными чертами новой жизни и нового общества во Христе. Все это выглядит прекрасным идеалом и, разумеется, желаемой, но труднодостижимой целью.

А дальше, по велению Павла, мы вновь возвращаемся к тем реалиям, которые мрачнее самого страшного сна — Апостол напоминает нам о противнике. Перед нами открывается картина невидимой доселе духовной битвы. Апостол рисует нам дьявола (о котором уже упоминалось в 2:2 и в 4:27) и некие «начальство и власти», находящиеся в его подчинении. Павел не раскрывает нам историю появления темных сил, он просто констатирует факт их существования и считает, что об этом хорошо известно ему и его читателям. В любом случае, Павел ставит своей целью не просто удовлетворить наше любопытство, а еще и предупредить о жестокости сатаны и научить нас преодолевать его козни. Входит ли в Божий план создание нового общества? Тогда слуги лукавого приложат все усилия, чтобы расстроить его. Разрушил ли Бог через Иисуса Христа стену вражды между людьми разных национальностей и культур? Тогда дьявол через своих эмиссаров постарается выстроить ее вновь. Хочет ли Бог, чтобы Его воссоединенный и искупленный народ жил в гармонии и чистоте? Тогда силы ада посеют среди людей семена вражды и греха. С этими-то силами нам и придется вести войну, или — чтобы быть более точным — «брань» (ст. 12, АВ). Эту метафору нельзя полностью соотносить только с образом солдата, поскольку Павел далее словно бы «переносит происходящее с поля боя в учебное заведение»

[Хендриксен. С. 273.]. Он просто подчеркивает реальность нашего сосуществования с силами зла и суровую необходимость противостояния.

Резкий переход от «мирного дома и счастливых дней» предыдущего абзаца к разговору о злобе дьявольского заговора, вызывает в нас хоть и болезненный, но необходимый шок. Всем нам хотелось бы жить спокойно, среди любимых нами домочадцев и в общении с Божьим народом, но избежать проблем в земной жизни невозможно. Христиане неизбежно сталкиваются с Божьим, а значит, и со своим врагом. Нам следует очень серьезно относиться к заключительному отрывку послания. «Это призыв к бою… Разве вы не слышите звуков горна?.. Нас подняли, нас вдохновили, нас призвали быть мужественными. Тон обращения боевой, уверенный, сильный» [Ллойд-Джонс. Война. С. 16, 22.]. Мы не дождемся ни подписания мирного договора, ни прекращения военных действий, ни даже временного затишья или перемирия до конца дней нашей жизни или истории, пока не будет достигнут мир небесный. Вполне возможно тогда, что Павел подразумевает все это под словом наконец. В лучших манускриптах на этом месте стоит выражение, которое правильно переводится не словом «наконец», выражая этим заключение идеи, а словом «впредь», подразумевающим «на все оставшееся время» [Барт. Ефесянам II. С. 759−60.]. Если эта мысль верна, то Апостол таким образом показывает, что все оставшееся время до второго пришествия Господа нашего нам следует воспринимать как время непрекращающихся конфликтов. Мир, установленный Богом через крест Христов, должно рассматривать только в контексте безжалостной и непрестанной борьбы со злом. А для этого нам даны сила и всеоружие Божьи.

1. Наш враг (ст. 10−12)

Первостепенные составляющие победы — знание своего врага и трезвое отношение к его доблести. Если мы недооценим нашего духовного врага, мы не ощутим нужды во всеоружии Божьем и пойдем на поле битвы невооруженными, понадеявшись лишь на свои силы. И тогда мы потерпим быстрое и позорное поражение.

Итак, Павел советует нам искать Божью поддержку и облечься во всеоружие Божье, с одной стороны (ст. 10−11), и перечисляет все составляющие этого самого оружия — с другой (ст. 13−20). Апостол представляет полное, но довольно-таки пугающее описание сил, противостоящих нам: …наша брань не против крови и плоти, но против началъств, против властей (ст. 12). Другими словами, мы ведем битву не с людьми (то, что «плоть и кровь» означают людей в их смертном естестве, хорошо понятно из Мф 16:17; 1Кор 15:50; Гал 1:16 и Евр 2:14), а с духовными существами, наш враг не люди, а бесы. Асийские читатели Павла знали об этом — они наверняка помнили или слышали о случае, происшедшем в Эфесе с семью сынами иудейского первосвященника Скевы. У этих безумцев хватило смелости изгонять злых духов именем Иисуса Христа, хотя они даже не знали лично Того, Чье имя хотели использовать. Вместо ожидаемого успеха они были повержены одержимым и выбежали из того дома нагие и избитые (Деян 19:13−17). Такого рода происшествия ранее могли случаться, ибо многие из эфесян в прошлом занимались чародейством. После же проповеди Павла они открыто исповедовались и публично сожгли свои дорогие книги по магии. Подобный прямой вызов силам зла не мог остаться безответным (Деян 19:18−20).

Силы, противостоящие нам, характеризуются тремя основными чертами. Во-первых, они обладают властью. Мы не знаем, относятся слова о «начальствах» и «властях» к разным чинам злых духов в дьявольской иерархии или нет, но оба слова подразумевают наличие силы и власти. Их также называют мироправителями тьмы века сего. Слово kosmokratores использовалось в астрологии, когда речь шла о планетах, управляющих, как считалось, судьбами людей. Оно встречается в орфических гимнах Зевсу, в раввинистических писаниях времен Навуходоносора и других языческих монархов, а также в древних сочинениях римских императоров. Все случаи употребления этого слова свидетельствуют о существовании понятия о всемирной власти. Когда же это слово используется по отношению к силам зла, оно напоминает нам о предложении дьявола дать Иисусу «все царства мира», о титуле «князь мира сего», который использовал Иисус по отношению к дьяволу, и о заявлении Иоанна о том, что «весь мир лежит во зле» (Мф 4:8−9; Ин 12:31; Ин 14:30; Ин 16:11; 1Ин 5:19; ср. также: Еф 2:2). Эти слова вовсе не отрицают значения той победы, которую одержал Христос над дьяволом, но показывают, что последний, как узурпатор, не уступил и не был полностью уничтожен. Следовательно, он все еще обладает определенной силой и властью.

Вторая характерная черта темных сил — злоба. Власть ведь можно употребить и на благо, и на зло. Наш духовный враг использует свою власть для разрушения, а не для созидания, он выступает мироправителем тьмы века сего. Силам тьмы ненавистен свет, а посему они избегают его. Их естественной средой обитания становится тьма, тьма лжи и греха. Их также описывают как духов злобы, которые действуют на небесах, в поднебесной, то есть в сфере невидимых реалий. Они называются «духовными посланцами властителей зла» (ДБФ). Поэтому именно «тьма» и «злоба» влияют на их действия, а «явление Христа на землю вызвало беспрецедентный всплеск активности сфер тьмы, находящихся под контролем этих мироправителей» [Брюс. С. 128.]. Если мы надеемся преодолеть их, то нам необходимо помнить о том, что силы ада не придерживаются никаких моральных принципов, не знают никакого кодекса чести, им не свойственны высокие чувства. Они не признают Женевских Конвенций, не держат в своем арсенале хоть сколько-нибудь цивилизованных видов оружия. Они крайне коварны и безжалостны в достижении своих грязных целей.

В-третьих, силы зла коварны и хитры. Павел пишет о кознях дьявольских (ст. 11), уже провозгласив в одном из своих писем, что «нам не безызвестны его умыслы». Или, как это записано в НАБ, «планы» (2Кор 2:11). Д. Б. Кард находит английское слово «козни» «слегка обескураживающим», как будто бы Павел «не принимал сатану всерьез» и «пытался сравнить борьбу с ним с ведением войны». Он предполагает, что «слово «хитрости» позволит выразить требуемую комбинацию тактических уловок и изобретательного обмана» [Кард. С. 92.]. Это происходит оттого, что сатана редко атакует открыто, предпочитая появляться в виде «Ангела света» (2Кор 11:14), чтобы застать нас врасплох. Он волк, хищник, но проникает в стадо Христово в шкуре овцы. Иногда он рычит, подобно льву, но гораздо чаще он незаметен, как змей (1Пет 5:8; Быт 3:1). Не стоит считать, что явное преследование и открытое искушение являются его единственным или самым распространенным оружием. Сатана чаще использует компромиссы и лукавство, тем самым вводя нас в заблуждение. Примечательно, что слово «козни» появляется и в 4:14 при описании лжеучителей и их хитрого искусства обольщения. По мнению Е. К. Симпсона, о лживости сатаны хорошо сказано в известной книге Дж. Беньяна «Духовная война»: «…в своих захватнических планах сатана одинаково использует тактику запугивания и сомнений. Он не пренебрегает ни кнутом, ни пряником — сила и обман, применяемые поочередно, составляют арсенал его главных средств при наступлении на лагерь святых» [Симпсон. С. 144−145.].

«Козни дьявола» принимают разные формы, но более всего он торжествует тогда, когда ему удается убедить людей в том, что на самом деле его нет. Тот, кто отрицает его существование, попадается на удочку его хитрости и коварства. Др. Ллойд-Джонс выразил эту мысль так: «Я убежден, что одной из основных причин плачевного состояния сегодняшней церкви можно назвать тот факт, что сатана забыт. Все приписывается нам; мы все настолько заняты психологией, что не принимаем во внимание один важнейший факт — дьявола, противящегося, обманывающего, и его «раскаленные стрелы» [Ллойд-Джонс. Война. С. 292.].

Итак, Павел говорит, что силы тьмы могущественны, злы и коварны. Способны ли мы сами противостоять нападкам такого врага? Это практически невозможно. Мы гораздо слабее его и слишком уж уязвимы. И все же многие — если не большая часть — наших падений и поражений происходят от нашей напыщенной самоуверенности, когда мы либо не верим, либо забываем о том, насколько грозен наш враг.

Только сила Божья может защитить и избавить нас от этой силы, этого зла и от нападок сатаны. Начальства и власти сильны, но сила Божья превосходит все — это именно та сила и могущество, которые воскресили Иисуса Христа и посадили Его на небесах одесную Отца и которыми Он воскресил нас из мертвых во грехе и посадил рядом с Христом. В тех же самых небесах, в том же самом невидимом мире начальства и власти вершат свои дела (ст. 12). Но они сокрушены на кресте и находятся сейчас под властью Христа. Невидимый мир, в котором они пытаются нападать на нас, а мы — защищаться, и есть тот самый мир, в котором правит Христос и в котором мы правим с Ним надо всем. Когда Павел призывает нас черпать силу, могущество и власть в Господе Иисусе (ст. 10), он употребляет те же самые слова, что и в 1:19 (dynamis, kpatos и ischus, когда он говорит о воскресении Иисуса.

Павел ставит рядом два наставления. Одно — общее:укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его (ст. 10). Второе более конкретное: облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диаволъских (ст. 11). Оба пожелания представляют собой яркий пример уравновешенности учения Писания. Некоторые христиане настолько самоуверенны, что считают себя теми, кому уже не нужны ни Божья сила, ни Его всеоружие. Другие же, напротив, настолько скептически относятся к своим способностям, что даже и не пытаются одержать победу в духовной войне. И те и другие не правы. В словах Павла выражена связь Божественной помощи и человеческого участия: сила — у Господа, без силы могущества Его нас будут постоянно побеждать. Нам необходимо быть сильными в Нем, а точнее — «укрепленными» (этот глагол стоит в форме настоящего времени, что позволяет нам перевести его как «укрепите себя в Господе» или (НАБ) «взыщите силу в Господе»; эта же грамматическая конструкция встречается во 2Тим 2:1, когда Павел убеждает Тимофея «укрепляться в благодати Христом Иисусом» (НАБ). Теперь скажем несколько слов о всеоружии. Оно — Божье, без него мы будем чувствовать себя абсолютно беззащитными, поэтому крайне необходимо не только взять его, но и облачиться в него, надевая одну деталь за другой, как предлагает Апостол в ст. 13−17.

2. Начальства и власти

Ранее полагали, что под словами «начальства и власти» Павел подразумевает личностные, демонические начала. Но сегодня среди богословов чрезвычайно быстро распространилась теория о том, что на самом деле Апостол имел в виду абстрактные категории (такие, как традиция, убеждения, закон, власть и даже религия), воплотившиеся в форму государственных структур. Несмотря на то что некоторые из немецких богословов обсуждали такую версию еще в 30-х годах нашего столетия, в англоговорящем мире обратились к ней лишь после второй мировой войны. Эта теория становится все более популярной. На мой взгляд, было бы интересным вначале проследить ее развитие, а затем перейти к критическому анализу.

В 1952 году появляется книга Гордона Раппа «Начальства и власти» [Опубликована в издательстве Epworth.] с подзаголовком «Изучение христианских конфликтов в истории». Работая в послевоенные годы, он попытался противопоставить «нервный срыв» современного человека раннехристианским «торжествующей уверенности» и «упрямству» пред лицом зла [Начальства и власти. С. 9.]. Он считая, что последнее вызвано верой христиан в победу Христа над «начаяьствами и властями». Рапп пишет, что Павел заимствовал термин «начальства и власти» из поздней иудейской апокаяиптической традиции, где он означал «сверхъестественные космические силы, широчайшую иерархию ангельских и демонических существ, которые населяли звезды и… вершили человеческие судьбы», порабощая человека «под властью космического тоталитаризма» [Там же. С. 10.]. Далее доктор Рапп отмечает, что это касается «ничтожных людей», которые «ощущали себя игрушками в великой схватке могущественных сил» [Там же. С. 11.], будь то в средние века, в период индустриальной революции, или в двадцатом веке, в котором они стали считать себя жертвами «великих экономических и социальных катаклизмов» [Там же. С. 83.]. Его вывод таков: «На протяжении веков начальства и власти принимали различный облик. Ужасающие и вводящие в оцепенение, временами распластавшиеся по всей земле в образе некоей гигантской диктатуры, они иногда сводились к одной мысли в уме отдельной личности. Но вот мы увидели свет. Верующие поняли, что начатое сражение нужно вести до конца. Но вместе с этим появилась и уверенность в победе» [Там же. С. 2.]. Здесь доктор Рапп рассуждает скорее как историк, нежели как богослов. Без каких-либо эгзегетических аргументов он просто переносит выражение «начальства и власти» в сферу экономических, политических и социальных сил. На следующий год был опубликован труд датчанина Генриха Бергхова, который назывался «Христос и власти». Эта книга появилась после цикла лекций, прочитанных в Германии в 1950 году. Ее английский перевод, сделанный Джоном Ховардом Иодером, вышел в свет в 1962 [Herald Press, 2-е издание, 1977.]. Основная мысль профессора Бергхова такова: несмотря на то что Павел позаимствовал фразу о начальствах и властях из еврейской апокалиптики, он понимал эти слова совершенно иначе. Профессор утверждал: «…в сравнении с апокалиптической литературой в высказываниях Павла появляется некоторая «демифологизация». Короче говоря, апокалиптики в основном представляли начальства и власти в образе небесных ангелов, Павел же понимал под этим выражением структуры, существующие на земле» [Христос и власти. С. 23.]. Бергхов допускал, что Павел «подразумевал под властями некие личности». Однако «это предположение настолько второстепенно, что становится практически незначительным» [Там же. С. 24.]; «мы должны оставить мысль о том, что «власти» Апостола Павла являются ангелами» [Там же. С. 25−26.]. Выражение же stoicheia ton kosmou («низшие духи вселенной»), упомянутое в Гал 4:3, 9 и в Кол 2:8, 20, Бергхов переводит как «вещественные, мирские начала» и полагает, что это отражено и в древних преданиях, и в религиозно-этических правилах [Там же. С. 20−22.].

Рассмотрим более подробно выдвинутую доктором Бергховым версию учения Павла о властях, их связи с творением, грехопадением, искуплением и ролью церкви. Власти (традиция, мораль, правосудие и порядок) были сотворены Богом, но, став объектом поклонения, обнаружили свои тиранические свойства. Поэтому власти в одно и то же время и хранят, и разлагают общество. «Государство, политика, классовая и социальная борьба, национальные интересы, общественное мнение, общепринятые моральные нормы, идеи благопристойности, человечности, демократии» — все это объединяет людей друг с другом, в То же самое время отделяя их от истинного Бога [Там же. С. 32.]. И все же Христос преодолел их, ибо через Его крест и Воскресение они были «обличены как лжебоги», лишившиеся своих «завораживающих чар» [Там же. С. 38−39.]. Христиане теперь могут «видеть лживость властей» и ставить под сомнение их законность [Там же. С. 44.]. Люди, воодушевляемые церковью, способны не позволять властям порабощать или запугивать себя. Таким образом власти «христианизируются» (т. е. низводятся до скромной роли исполнителей, определенной им Богом изначально) или, иначе говоря, «нейтрализуются» [Там же. С. 58.]. Если говорить точнее, то «Дух Святой ограничивает власти определенными рамками» [Там же. С. 49.]. Поэтому рассудительный верующий видит их в истинном, тварном обличий (касается ли это тенденций национализма, стратегии государства, денег, политических соглашений или военных вопросов) и не допускает обожествления такого мира. Точнее, церковь доказывает властям качеством и единством своей жизни, что «их надломленное главенство подошло к концу [Там же. С. 50−51.] и выигрывает войну с ними тем, что «может держаться в стороне от их соблазнов и порабощения» [Там же. С. 52.]. Именно так объясняет доктор Бергхов отрывки из Еф 3:10 и 6:10−17.

Третий шаг в сторону подобной точки зрения по вопросу о властях был сделан в 1954 году Д. Б. Кардом в серии его лекций, прочитанных в Канаде. Труд этот был опубликован еще в 1950 году под названием «Начальства и власти. Изучение богословия Апостола Павла» [Oxford University Press.]. Эта книга еще подробнее разрабатывает обсуждаемую нами тему. Но я лично не могу относиться с какой бы то ни было долей доверия к работе, в которой говорится о богословии Павла как об «ошибочной логике и равно ошибочной экзегетике» и идет речь о «зыбкости и недостаточности основных аргументов Павла» [Начальства и власти. С. 20−21]. Кард утверждает в своем введении, что «идея существования злобных сил мира и их подчиненности Христу вплетена в основание полотна мысли Павла» [Там же. С. VIII.]. Далее он выделяет три типа начальствующих «властей». Первым он называет «языческую религию и языческие власти», включая государство, и интерпретирует Еф 3:10 как учение о процессе искупления, через который эти власти уже проходят благодаря социальным действиям христиан [Там же. С. 27−30.]. Второй тип власти — это закон, который, впрочем, благ сам по себе, ибо создан Богом, но, «возведенный в независимую религиозную систему, становится дьявольским орудием» [Там же. С. 41.]. Представителями третьего типа власти должны мы считать те непокорные элементы в природе, включая животных, болезни, стихии и все, что приводит к разрушению, противится Божьему правлению. «Взгляд Павла на человеческие проблемы» выглядит так: «Человек живет под властями, данными Богом, — властью государства, властью религии и властью сил природы, которые через грех стали демоническим инструментом воздействия. Ждать, что зло будет поражено одной из этих сил, т. е. действиями государства, самодисциплиной сознания или природными процессами, — значит просить дьявола изгнать самого себя. Эти власти можно лишить их тиранического влияния и подвести их к изначальному подчинению Богу только через Крест» [Тамже. С. 101.].

В своем комментарии к посланию к Ефесянам, опубликованном двадцатью годами позже выхода в свет «Начальств и властей», доктор Кард уже в большей степени допускает, что Павел все же говорил о «духовных существах, которые главенствуют над любыми формами и структурами всевозможных сил, действующих в жизни людей» [Кард. С. 46.]. И, конечно же, «настоящим врагом выступают те духовные силы, которые стоят за всеми учреждениями правительства и контролируют как жизни отдельных личностей, так и жизнь целых народов» [Там же. С. 91.].

Последним автором, которого я упомяну по имени, будет доктор Марк Барт. Его труд «Разрушенная преграда (изучение послания к Ефесянам)» был опубликован в 1959 году и впоследствии вышел двухтомником в серии Anchor Bible в 1974 году, В ранней книге он определяет, что же такое начальства и власти, «ссылаясь на четыре категории в мышлении и терминологии Павла». В этой роли выступают: государство (политическая, юридическая и церковная власти), смерть, моральный и обрядовый закон, а также экономические структуры, включая институт рабства. «Мы можем заключить, что под словами «начальства и власти» Павел подразумевает свод политических и религиозных, экономических и общественных, моральных и биологических, исторических и культурных правил и принципов». Следовательно, «Евангелие должно затрагивать политические, социальные, экономические, культурные и психологические аспекты» [Барт, Разрушенная преграда. С. 82−83.].

Если же говорить о его более поздней двухтомной работе, то у меня складывается впечатление, что доктор Барт пытается навязать Павлу постоянную «мифологическую» или «суеверную» (в понимании Барта) веру в сверхъестественные силы. Впрочем, иногда кажется, что он ищет некий непростой компромисс между двумя (мифологическим и демифологическим) толкованиями: «Павел говорит об ангельских или бесовских существах, которые находятся на небесах», хотя просматривается «явная ассоциация этих небесных начальств и властей со структурами и учреждениями земной жизни» [Барт, Ефесянам, 1. С. 154.]. И опять « «начальства и власти» представлены нам в одно и то же время и неосязаемыми духовными существами, и конкретными историческими, социальными или психологическими структурами и учреждениями» [Там же. С. 800.].

Сначала я восхитился тонкостью и остроумием неординарной трактовки, рассмотренной нами в четырех приведенных выше примерах. Все исследователи в своих определениях немало постарались, чтобы тесно связать туманные ссылки Апостола Павла на небесные силы с нашей земной ситуацией. Такая теория была очень привлекательной, поэтому ее стали придерживаться и многие авторы евангельских убеждений. Некоторые исследователи вполне искренне говорят о двух проблемах, задумавшись над которыми они решили принять эту теорию. Во-первых, говорят они, традиционное толкование отражало архаическое мировоззрение с признанием ангелов и бесов, что уже не далеко от признания призраков и полтергейста. Во-вторых, они не могли найти в Новом Завете никаких намеков на отношение к социальным структурам, а ведь выяснение этого стало довольно значительной концепцией в современной теологии. И вдруг появляется новая теория, которая решает одновременно обе эти проблемы: бесы исчезают, а на их месте возникает учение об отношении к социальным структурам, вполне соответствующее современным требованиям.

Однако было бы неверно отвергать эту новую теорию просто потому, что ее сторонники подозреваются в каких-то предубеждениях или упущениях. И приверженцам, и противникам «социологизированной» версии следует предпринять серьезное экзегетическое исследование, ибо теория «не доказана» и, по моему мнению, не смогла убедить большую часть экзегетов. Я же хочу просто представить на ваш суд несколько критических замечаний.

Действительно, слова «начальства и власти» (archai и exousiai иногда используются в Новом Завете для описания политических сил. Например, иудейские священники искали способ предать Иисуса «начальству и власти (arche и exousia правителя» (Лк 20:20). В этом стихе упомянутые слова стоят в единственном числе. Также и Иисус говорил своим последователям, что их приведут пред «начальства и власти», а Апостол Павел желает, чтобы его читатели были «покорны высшим властям» (Лк 12:11; Тит 3:1; Рим 13:1−3). В этих стихах слова exousiai и archai или archontes стоят в форме множественного числа. Более того, в каждом из этих случаев контекст совершенно ясно говорит о том, что здесь подразумеваются человеческие, земные начальства и власти.

Но невозможно допустить, что другие отрывки, где встречаются эти же самые слова, традиционно переводимые как «начальства и власти», называют политические или юридические структуры. Наоборот, принимаемое a priori многими поколениями переводчиков толкование говорит о том, что эти слова относятся к сверхъестественным существам. И нас не должно смущать, что для их названия берутся те же слова, что и для обозначения земных правителей, поскольку они «рассматривались как подобие политической организации» [См. статью в АГ «Arche».] и представляли собой «правителей и властителей духовного мира» [См. статью в АГ «Exousia».]. Я, признаться, нахожу идеи новых теоретиков даже не изобретательными, но искусственными и полностью вымышленными.

Рассмотрим три основных места в послании к Ефесянам, где речь идет о начальствах и властях. Естественный смысл 3:20−21 не втом, что Бог превознес Иисуса надо всеми земными правителями и учреждениями, делая Его таким образом «Царем царей и Господом господствующих» (хотя и такая мысль заключена в этом отрывке). Дело в том, что сфера, в которой Он был превознесен надо всеми, определена словами «на небесах», одесную Бога. Далее, чрезвычайно натянутым будет предположение, вытекающее из 3:10. Нельзя утверждать, что Павел говорит о том, что многоразличная премудрость Божья соделалась известною через церковь начальствам и властям на земле. Тех же, кто переводит эту фразу именно так, слова «на небесах» вновь ставят в затруднительное положение. И, в-третьих, духовную войну христиане ведут «не с плотью и кровью, но с начальствами и властями», что до сего дня повсеместно понималось так: не с людьми, но с дьявольскими силами. Ссылки на «мироправителей тьмы века сего» и «духов злобы», данные рядом с описанием оружия и доспехов, с помощью которых необходимо противостоять этим силам, больше подходят для сверхъестественных, нежели для земных сил, особенно в контексте, где дважды упомянут дьявол (ст. 11 и 16). И опять мы встречаем фразу «на небесах» [В Синодальном переводе «поднебесных». — Прим. пер.]. Кстати, я не упомянул еще одного исследователя, который обращает внимание на то, что во всех трех случаях употребления словосочетания «начальства и власти» в послании к Ефесянам дается и ссылка на небеса, означающая невидимый мир или духовную сферу. Очевидно, Апостол Павел желает объяснить своим читателям, кто такие начальства и власти и где они действуют. Также нужно заметить, что изменения, происходящие в шесть этапов в положении «начальств и властей» — их первоначальное состояние после творения, последовавшее затем падение, победа над ними Христа, научение церковью, их непрекращающаяся враждебность и окончательное уничтожение [Об их первоначальном состоянии см.: Кол 1:16; падение констатируется тем фактом, что Христу понадобилось завоевать их; о завоевании Христом см.: Еф 1:20−22; Кол 2:15; Рим 8:38 и 1Пет 3:22; об их изучении см.: Еф 3:10; о враждебности см.: Еф 6:12; а об уничтожении — 1Кор 15:24.], — все это с гораздо большей степенью вероятности относится к сверхъестественным существам, нежели к структурам, учреждениям и традициям людей.

Переходя от экзегетических рассуждений к богословским, отметим, что Иисус, как следует из Евангелия, верил в бесов и ангелов. Вера в сверхъестественные существа не была общепринятой нормой (ибо саддукеи в них не верили), но изгнание бесов стало неотъемлемой частью Его служения сострадания и одним из главных знамений Царства. Записано также, как Он прямо говорил об ангелах (напр.: Мф 26:53; Мк 12:25; Лк 15:10; Лк 16:22). Поэтому если наш Господь Иисус Христос верил в них и говорил о них, для нас также не будет зазорным делать это. От Иисуса это убеждение восприняли и апостолы. Об ангелах также упоминают Павел, Петр и автор послания к Евреям (напр.: Рим 8:38; 1Кор 4:9; 1Кор 11:10; 1Тим 5:21; 1Пет 1:12; 1Пет 3:22; Евр 1:4 — 2:9; Евр 12:18−24). Комментаторы могут, конечно (если их богословие позволяет им это), не соглашаться с Иисусом, Его апостолами и отрицать их веру в сверхъестественные существа, называя ее «мифологической» или «суеверной», а также пытаться «демифологизировать» их учение. Однако они не могут всерьез утверждать, что наш Господь и Его апостолы не учили тому, что на протяжении многих столетий поддерживали все толкователи и исследователи Библии. Чтобы изменить такую почти вселенскую традицию в понимании этого вопроса, требуются очень сильные экзегетические аргументы, а не просто призыв к здравомыслию.

В конце концов, поддерживая идею отношения к начальствам и властям как к личностным, сверхъестественным существам, я вовсе не отрицаю, что они используют земные структуры, учреждения и традиции. Я только хочу избежать недоразумений, которые появляются при попытке полностью заменить одно другим. Социальные, политические и юридические структуры могут стать игрушкой в руках демонических сил. Это ясно каждому, кто знает, что государство, о котором в Рим 13 говорится, что оно «Богом установлено», в Откр 13 представляется нам уже дьявольским орудием. Так же и моральный закон, данный Богом на благо человеку, привел этого самого человека к порабощению, будучи извращен «вещественными началами мира» (Гал 3:1−4:11). Любой дар Божий может быть обращен во зло. И все же, если мы обозначим словом «власти» человеческие структуры того или иного рода, мы столкнемся с серьезными последствиями. Во-первых, мы не сможем адекватно объяснить, почему эти структуры довольно часто, хотя и не всегда, становятся тираническими. Во-вторых, мы ограничим наше понимание преступных действий дьявола, в то время как он слишком многосторонен и изменчив, чтобы быть низведенным до пределов структурных форм. В-третьих, мы станем отрицательно относиться к обществу и его структурам (так как «власти» злы, ниспровержены и будут поражены). Государственные системы и другие человеческие структуры часто настолько развращены и коррумпированы, что нам сложно верить им или думать о них хорошо, поэтому защитники новой теории предостерегают нас от их обожествления. Я же хочу предостеречь от желания видеть в человеческих институтах только демонов — двух этих крайностей необходимо избегать. Пусть церковь, как новое Божье общество, продолжает ставить под сомнение стандарты и ценности окружающего мира, бросая им вызов и демонстрируя собой живую альтернативу. Но если Бог благословит свидетельство церкви и некоторые из земных структур будут изменены в лучшую сторону, во что превратится новая теология о властях?

3. Всеоружие Божье (ст, 13−20)

Цель облачения во всеоружие Божье состоит в том, чтобы можно было стать против козней дьявольских (ст. 11) и дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолевши, устоять. Итак станьте… Это многостороннее ударение на словах «стать» или «противостать» указывает на заботу Апостола о силе духа, о крепости христиан. Колеблющиеся христиане, не утвержденные во Христе, составляют для дьявола легкую добычу. Именно поэтому Павел хочет видеть их сильными и крепкими настолько, чтобы они оставались тверды и непреклонны даже при встречах с дьявольскими кознями (ст. 11) и даже в день злый, то есть во время особенно серьезных испытаний. Для этого нам необходимо всеоружие Божье.

Выражением всеоружие Божие переводится греческое слово panoplia, что буквально значит «полная экипировка пешего воина» (АГ), хотя «здесь подчеркивается скорее священность, чем полнота обмундирования» [Армитаж Робинсон. С. 132.]. Дело в том, что эта амуниция «выкована и доведена до совершенства» Богом [Хендриксен. С. 272.]. В Ветхом Завете Бог, Господь воинств Небесных, сражается, чтобы отомстить за Свой народ: «Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения на главу Свою» (Ис 59:17). И сегодня это всеоружие по-прежнему принадлежит Ему, только теперь Он делит его еще и с нами. Мы должны надеть доспехи, взять оружие и готовиться к битве с силами зла.

Павел описывает шесть основных деталей солдатского обмундирования: пояс, броню, обувь, щит, шлем и меч. Он сравнивает их с истиной, праведностью, благовестием миру, верой, спасением и словом Божьим, которые призывают нас к борьбе с силами тьмы. Павел очень хорошо знал римских солдат — он встречал их во время своих миссионерских путешествий. А Послание к Ефесянам Апостол писал под арестом (ст. 20), то есть с ним постоянно находился один из римских воинов. И хотя маловероятно, чтобы «телохранитель» Павла пребывал во всеоружии, подобно сражающемуся на поле битвы, все же его присутствие могло навести Апостола на мысль о таком сравнении.

В 1655 году один из пуритан, Уильям Гарнал, «пастырь церкви Христовой в Лавенхеме, в Стаффолке» (так он называет себя), опубликовал свой трактат «Христианин во всеоружии». Подзаголовком была фраза, для прочтения которой требуется набрать в легкие побольше воздуха: Война святых с дьяволом, в которой обнаруживается, как велик враг Бога и людей в своем влиянии, силе, могуществе своей империи, злобе и, главное, что он имеет против святых; открытая книга, откуда христианин берет свое оружие для этой битвы и учится использовать это оружие; вместе с радостными темами обо всей войне. Посвящая книгу своим прихожанам, автор говорит о себе как об их «немощном» и «недостойном» слуге, а о своем трактате как о «малой лепте» и «небольшом подарке» для них. Тем не менее имеющееся у меня издание 1821 года состоит из трех томов, 261 главы и 1472 страниц, хотя речь в нем идет лишь об одиннадцати стихах.

Позвольте же мне дать вам почувствовать духовность Гарнала. О Божьем оружии он пишет так: «На небесах мы появимся не в воинском облачении, но в одеждах славы; здесь же их (т. е. все перечисляемые части вооружения) необходимо носить день и ночь; мы должны ходить, работать и спать в них, иначе мы не будем истинными солдатами Христа» [Гарнал, 1. С. 67.]. Мы должны быть стойкими и бдительными и никогда не поддаваться своим слабостям, ибо «время, когда святые спят, есть время, когда сатана искушает; всякая муха осмелится ползать по спящему льву» [Там же. С. 330]. И он приводит в пример Самсона (чьи волосы были обрезаны Далилой во время сна), Саула (чье копье Давид украл именно тогда, когда Саул спал), Ноя (которого оскорбил его же собственный сын, когда он спал, напившись вина) и Евтиха (заснувшего во время проповеди Павла).

Доктор Мартин Ллойд-Джонс уже в наши дни о тех же самых одиннадцати стихах написал прекрасную, понятную всем книгу под названием «Христианская война и христианин-солдат» [Христианин-солдат. Толкование Еф 6:10−20.], выпущенную в двух томах, объемом в 736 страниц. Первый том, полный мудрых наблюдений опытного пастыря, повествует о «кознях дьявольских». Описывая некоторые из вражеских приемов ведения войны против народа Божьего (затрагивающих три сферы — разум, опыт и поведение), автор доказывает, что нужно постоянно быть начеку.

Первая часть снаряжения, упоминаемая Павлом, есть пояс истины: станьте, препоясавши чресла ваши истиною (ст. 14). Солдатский пояс или ремень, обычно изготавливаемый из кожи, нужно считать скорее одеждой, нежели оружием. И все же это была очень важная деталь: он поддерживал тунику, а также использовался для ношения меча — он позволял солдату идти, не путаясь в одеждах и оружии, придавал солдату ощущение силы и уверенность. Это живо и до сих пор. Фраза «затянуть пояс» может означать не только призыв к терпению во время нехватки пищи, но также призыв быть готовыми к активным действиям (то есть «собраться с силами»).

Поясом для христианина служит истина. Толкователи ранней церкви обычно рассматривают ее как «откровение Бога во Христе и Писании», ведь только такая истина может противостать лжи дьявола и освободить нас (ср.: Ин 8:31−36, 43−45). Павел несколько раз говорит в послании к Ефесянам о важности и силе истины (напр.: 4:21; 5:6−9). Однако другие комментаторы, обращая внимание на отсутствие в греческих манускриптах определенного артикля перед словом «истина», предпочитают толковать это слово как «искренность» или «честность» (НАБ). Разумеется, Бог требует «истины в сердце», и христиане должны быть честными и искренними, чего бы им это ни стоило (Пс 50:8; Есф 4:15, 25). Обманывать, лицемерить, замышлять интриги и затевать скандалы — все это значит играть в дьявольскую игру. Мы никогда не сможем победить его, играя по его правилам. Более всего дьявол ненавидит истину — он любит тьму, свет же обращает его в бегство. Честность по отношению к самому себе есть то неотъемлемое качество, без которого не может быть ни духовного, ни умственного здоровья христианина.

Возможно, мы поступим неправильно, выбрав один из этих двух взглядов на истину. Гарнал мудро заметил: «Некоторые под истиной подразумевают истинность доктрины; другие обозначат этим словом правдивое сердце, искренность; но, думается мне, лучше поступят те, которые совместят оба значения.., ведь не бывает одного без другого» [Гарнал, 1. с. 337.].

Вторым предметом христианского вооружения Павел называет броню праведности (ст. 14). Некоторые исследователи заметили, что в Божьем всеоружии, несмотря на существование брони, которую обычно понимают как нагрудную пластину, отсутствует предмет для защиты спины. Исходя из этого, они утверждали, что мы должны смело идти навстречу нашему врагу, а не бежать от него, открывая незащищенную спину. Джон Беньян говорит об этом в «Путешествии Пилигрима». «Когда Христианин достиг Долины Уничижения, «на него вдруг напал ярый враг, шедший к нему через поле. Имя ему — Аполлион. Страх начал овладевать Христианином… Он не знал — бежать ли ему прочь, или ожидать его на том месте, где стоял. Но тут он сообразил, что на спине нет у него брони для защиты и если он пустится бежать, то это будет выгодно врагу» который тотчас направит в него свои ядовитые стрелы. Поэтому он решился стоять на месте и ожидать его» [Беньян Дж. Путешествие Пилигрима. С. 89.]. Эта идея представляет собой неплохой духовный совет, но напоминает сомнительный пример библейской экзегетики, ибо солдатская броня очень часто прикрывала как грудь, так и спину и была основным элементом снаряжения для зашиты жизненно важных органов.

В одном из своих ранних писем Апостол Павел говорит о «броне веры и любви» (1Фес 5:8), но в нашем тексте, как и в Ис 59:18, речь идет о броне «праведности». «Праведность» (dikaiosyne в посланиях Павла очень часто, если не всегда, означает «оправдание», то есть Божью благую волю в деле оправдания грешников через Христа. Считается ли это броней христиан? Безусловно, нет другой более могущественной духовной защиты, чем правильные взаимоотношения с Богом. Быть оправданным Его благодатью через веру в распятого Христа, быть облаченным в праведность не свою, но Христову, стоять пред Богом не на месте осужденного, но принятого в семью — вот важная защита против угрызений совести и коварных атак зла, чье имя по-еврейски означает «противящийся» («сатана»), а по-гречески — «клеветник» (diabolos, «дьявол»). «Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые ныне во Христе Иисусе… Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их. Кто осуждает? Иисус Христос умер, но и воскрес: Он и одесную Бога, Он и ходатайствует за нас» (Рим 8:1, 33−34). В этом уверенность христиан в «праведности», т. е. в правильных взаимоотношениях с Богом через Христа; это мощная броня, данная нам для защиты от дьявольских обвинений.

Есть еще один отрывок, рассматривающий праведность как защиту: во 2Кор 6:7 Павел пишет об «оружии правды в правой и левой руке», что, очевидно, означает моральную праведность. Апостол использует слово «праведность» в том же смысле (для обозначения нравственной чистоты) в Еф 4:24 и 5:9. Таким образом, броней христиан может называться праведность характера и поведения. Как взращивание истины становится путем отражения дьявольских нападок, так и взращивание праведности представляет собой путь сопротивления его искушениям.

Как и в случае с двумя возможными значениями «истины», мы вполне можем соединить два возможных значения «праведности», так как, согласно благовестию Павла, они тесно взаимосвязаны и проистекают одно из другого. Д. Д. Финдли сказал: «Умение полностью прощать прошлые обиды и честность характера, принадлежащие оправданной жизни, сотканы в неразрывное полотно» [Финдли. С. 415.].

Следующим в нашем списке называется обувь благовестия. Согласно Марку Барту, среди комментаторов широко распространено мнение о том, что Павел «имел в виду caliga («полуботинки») римского легионера, которые делались из кожи, пальцы при этом оставались открытыми. У них были прочные, кованные подошвы, которые привязывались к щиколоткам и голени бесхитростно украшенными ремешками». Все это «позволяло солдату преодолевать большие расстояния… не сковывая его движений и предохраняя его ноги от скольжения» [Барт. Ефесянам, II. С. 798.].

Итак, обувью христианина-солдата можно назвать готовность благовествовать мир (ст. 15). Словом «готовность» переведено греческое hetoimasia, которое также означает «утвержденность». Сомнения возникают лишь по поводу следующего слова, стоящего в форме родительного падежа. Если «благовествование» считать подлежащим, тогда все это место говорит о некоей твердости, или готовности, которую дает Евангелие тем, кто верит в него. Это подобно тому, как прочная обувь дает уверенность тем, кто носит ее. НАБ именно так и понимает этот отрывок и переводит: «Да будет обувь на ваших ногах благовестием мира, чтобы дать вам прочную основу». Конечно, если мы приняли Благую весть и радуемся миру с Богом и друг с другом, который эта весть приносит, у нас есть самая прочная из всех основа для битвы со злом.

Но родительный падеж может указывать и на дополнение [В русском языке возможен только этот вариант. — Прим. пер.]. В этом случае «готовность провозглашать радостную весть мира» называется обувью христианина (ББВ). Нет сомнений, что мы должны быть постоянно готовы свидетельствовать об Иисусе Христе как о миротворце Божьем (2:14−15), а также — как об этом пишет Павел в параллельном отрывке послания колоссянам (Кол 4:5−6) — давать кроткие, но «приправленные солью» ответы на задаваемые вопросы. Эта постоянная готовность не только оказывает благотворное влияние на нашу собственную жизнь, но также знакомит других людей с Благой вестью. Лично я склоняюсь больше к тому, что слово «благовестие» выступает в роли дополнения. Склонность моя определяется частично параллелью с посланием к Колоссянам, частично негромким эхом с 2:17 («И пришед благовествовал мир») и с Ис 52:7 («Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение»). Как написал об этом Иоганн Блау, «миссионерское дело можно сравнить с парой сандалий, которые были даны Церкви, чтобы она могла встать на дорогу и постоянно идти, возвещая повсюду тайну Евангелия» [Блау Иоганн. Миссионерская природа Церкви (1962; Eerdmans, 1974). С. 125.].

В любом случае дьявол ненавидит Евангелие, потому что оно представляет собой силу Божью и освобождает людей от ига. Это актуально как для нас, принявших Его, так и для тех, с кем мы делимся Благой вестью, поэтому нам всегда необходимо носить обувь благовестия.

Четвертой частью нашей экипировки назовем щит веры (ст. 16), который мы должны взять «паче всего» (АВ). Это не значит, что щит следует считать самым важным оружием. Эти слова скорее должны переводиться «кроме всего этого», означая, что щит есть неотъемлемая принадлежность любого воина. Тем словом, которое использует Павел, называется не маленький круглый щит, который носило большинство солдат легкой пехоты, но длинный, продолговатый, размером 1, 2 на 0, 75 метра щит, который мог закрыть всего человека. По латыни его называли scutum. Щит «состоял… из двух слоев дерева, склеенных вместе и покрытых сначала льняным полотном, а затем кожей. Он был окован железом сверху и снизу» [Армитаж Робинсон. С. 251.]. Этот щит брали для того, чтобы отбивать опасные зажигательные снаряды, особенно стрелы, у которых были просмоленные наконечники, поджигавшиеся перед выстрелом.

Что же тогда означает выражение раскаленные стрелы лукавого и каким щитом христианин может защитить себя? Стрелы лукавого, без сомнения, могут представлять собой его ложные (если мы укрыты во Христе) обвинения, разжигающие нашу совесть. Стрелами можно назвать также сомнение, непослушание, бунт, вожделение, страх и злобу. Но у нас есть щит, с помощью которого мы можем угасить или уничтожить все огненные стрелы, и это щит веры. Сам Бог — «щит уповающим на Него» (Пр 30:5), и именно вера поможет нам найти в Нем убежище, ибо вера во времена сомнения и депрессии зиждется на обетованиях Бога и на силе Божьей во времена искушений. Аполлион пытался запугать Христианина: «Здесь же изблюешь душу свою». «И с этими словами, — продолжает Беньян, — он пустил прямо в грудь ему огненную стрелу Но Христианин проворно закрыл грудь щитом, бывшим у него в руке, и этим оградил себя от опасности» [Путешествие Пилигрима.].

Шлем римского солдата, который значится следующим в нашем списке всеоружия, обычно делался из прочного металла, такого как бронза или железо. «Внутренняя отделка войлоком или другим мягким материалом позволяла выдерживать вес этого шлема. Ни топор, ни молот не могли пробить его. В некоторых случаях к шлему крепилось забрало» [Барт. Ефесянам II. С. 775.]. Шлем служил не только оружием защиты, но и украшением — некоторые из них украшались великолепными крестами или перьями.

Павел утверждал, что шлем христианина — это «шлем надежды спасения» (1Фес 5:8), выражая таким образом уверенность в будущем окончательном спасении. Здесь же (в послании к Ефесянам) говорится лишь о шлеме спасения (ст. 17), который нам следует носить. Но независимо от того, считается ли наш головной убор знаком полученного спасения (прощение, освобождение от уз сатаны, принятие в семью Божью) или же символизирует личные ожидания полного спасения в судный день (включая славу Воскресения и подобие Христу на небесах), нет сомнения в том, что только Божья спасительная сила защитит нас от врага душ наших. Чарлз Ходж писал: «Факт спасения христианина украшает и защищает его, дает ему возможность пребывать в надежде и радости» [Ходж. С. 387−388.]. И, можем мы добавить, христианин знает, что его спасение произойдет в конце.

Шестым и последним предметом всеоружия Павел называет меч (ст. 17). Изо всех шести составляющих нашей экипировки меч — это единственное оружие, пригодное не только для защиты, но и для атаки. Более того, когда мы говорим об атаках, мы подразумеваем скорую встречу с врагом. Здесь использовано слово machaira, т. е. короткий меч. Это меч духовный, тут же определяемый как слово Божие, хотя в Книге Откровения мы видим, как он появляется из уст Христа (Откр 1:16; Откр 2:12; Откр 19:15; ср:. Ис 11:4; Ос 6:5). Это понятие вполне может включать и слова защиты, и слова свидетельства, которые, как обещал Иисус, Дух Святой вложит в уста Его последователей, когда их будут отдавать в судилища и поведут к правителям (Мф 10:17−20). Выражение «слово Божие» заставляет нас понимать Библию не просто как книгу «божественного» происхождения. И по сей день Писание служит Божьим мечом, ибо Бог все еще использует его для того, чтобы пробивать барьеры непонимания, чтобы проникнуть до сознания человека и пробудить его духовное начало. Господь дает Свой меч и в наши руки, чтобы мы могли с его помощью сопротивляться искушениям (как это делал Иисус, цитируя Писание во время искушения в пустыне), а также благовествовать. Каждый благовестник, будь то проповедник или свидетельствующий человек, знает, что слово Божье обладает огромной силой, что оно «острее меча обоюдоострого» (Евр 4:12). Не нужно стыдиться использовать его и всегда стоит помнить, что Библия — меч наш духовный. По мнению Е. К. Симпсона, эта фраза говорит о «разящей силе Писания… Но неправильно понятая Библия — как «сломанный меч» [Симпсон. С. 151.].

И вот шесть частей собраны вместе и составляют всеоружие Божье: пояс истины и броня праведности, обувь благовестия и щит веры, шлем спасения и духовный меч. Хотя именно Бог называется источником этой «духовной экипировки», все же именно мы должны взять ее, надеть и использовать против сил зла. Более того, мы должны быть уверены в том, что облачились в каждое из них и не пропустили ни одной детали. «Наш враг может подойти с любой стороны. И мы должны держать оружие и в правой и в левой руке» [Тарная. С. 60.].

В самом конце Павел добавляет молитву (ст. 18−20). Быть может, мы не рассматриваем ее как еще одну, пока не названную часть оружия, но она должна наполнять нас собою во время нашей духовной брани. Облачаясь во всеоружие Божье, мы выполняем не просто механические действия, но выражаем нашу зависимость от Бога, другими словами, молимся. Более того, эта молитва происходит в Духе, навеянная и ведомая Им, и как слово Божье — это «меч духовный», которым действует Сам Дух. Так Писание и молитва представляются теми главными орудиями, которые Дух Святой вкладывает в наши руки.

Преобладание христианской молитвы можно прекрасно понять. Она включает в себя четыре категории, объединенные использованием слов «всегда», «всякий», «всех». Мы должны молиться во всякое время (регулярно и постоянно), всякою молитвою и прошением (Бог не призывает нас придерживаться строгих формулировок, Он Сам — Дух и, следовательно, не вписывается ни в одну из формул), со всяким постоянством (потому что нам, подобно хорошим солдатам, необходимо быть на страже и никогда не сдаваться и не засыпать), о всех святых (т. к. желание единства нового Божьего общества, которое было темой всего этого письма, должно отражаться и в наших молитвах). Большинство же христиан молятся иногда, какими-то определенными молитвами и с некоторым постоянством, за некоторых детей Божьих. Но если мы изменим нашу молитвенную жизнь так, чтобы при ее описании слова «иногда», «как-то», «за некоторых» изменились на слова «всегда», «всяко», «за всех», то молитва откроется нам в совершенно новом измерении. Только тогда, когда Христианин «увидел нечто похожее на отверстие ада» в Долине Тени Смертной, увидел пламя и дым, которые с силой выбивались оттуда, искры, разлетавшиеся во мраке, и услышал ужасный вой, он вложил меч в ножны и взялся за другое оружие, называемое «Молитва» и воскликнул: «О Господи, молю Тебя, избавь душу мою!» [Путешествие Пилигрима.]

Думаю, самым важным становится повеление бодрствовать и, следовательно, стараться (ст. 18). Это повеление восходит к учению Самого Иисуса: Он подчеркивал необходимость бодрствования и бдительности в свете неожиданных событий — как Его прихода (Мк 13:33 и дал.; Лк 12:37 и дал.), так и испытаний искушениями (Мк 14:34−38). Подчас кажется, что Он постоянно напоминал об одном и том же: «Смотрите, бодрствуйте». Апостолы так же вторили Ему: пожелание «Бодрствуйте!» звучало основным призывом к всеобщей бдительности (1Кор 16:13; ср.: Откр 3:2−3). Это вызвано отчасти тем, что дьявол всегда рыщет подобно льву, а лжеучителя — подобно лютым волкам (1Пет 5:8; Деян 20:29−31), отчасти заботой о том, чтобы возвращение Господа не застало нас врасплох (1Фес 5:1−8; Откр 16:15), а главное — нашей привычкой впадать в сон тогда, когда нам следовало бы молиться (ст. 18; Кол 4:2). «Будьте бдительны и молитесь», — настаивал Иисус. Именно непослушание этому повелению привело Апостолов к предательству и неверности. Подобное непослушание вызывает те же чувства и сегодня. С молитвой мы ожидаем Господа и обновляемся в силе. Без молитвы мы слишком слабы, чтобы противостать могуществу сил зла.

Молитесь… и о мне (ст. 19). Павел был достаточно мудрым человеком и понимал, как необходимы ему силы для борьбы со злом, поэтому он кротко просит своих друзей молиться с ним и о нем. Сила, в которой он нуждался, требовалась ему не только для личного противостояния дьяволу, но и для служения благовестия, которым он избавлял людей от власти дьявола. Это было частью его первоначального поручения, когда воскресший Иисус наказал ему приводить людей «от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу» (Деян 26:18). Более того, даже находясь во время написания этого послания под домашним арестом и не имея возможности продолжать миссионерское служение, Павел не покинул поля битвы. Он чувствовал потребность свидетельствовать и свидетельствовал своим постоянным посетителям и солдатам, охранявшим его и сменявшим друг друга каждые несколько часов. С ним были многие, включая беглого раба Онисима, которого он привел к вере во Христа. Евангелист Лука рассказывает об иудейских вождях, «очень многие» из которых приходили к нему и слушали, как он излагал им «от утра до вечера… о Царствии… и… об Иисусе». Лука также отмечает, что «некоторые убеждались словами его» (Деян 28:17, 23−24). Труд Павла по благовестию продолжался. Ибо «целых два года» он «принимал всех, приходивших к нему, проповедуя царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе». Причем делал он это «со всяким дерзновением невозбранно» (Деян 28:30−31).

Особенно следует обратить внимание на последнюю фразу. Словом «невозбранно» переводится здесь греческое выражение «со всей parresia». Parresia первоначально означало свободу слова, которой пользовались граждане Греции. Затем это слово стало обозначать «откровенность, понятность речи, в которой ничего не утаивается и ничего не упускается», наряду со «смелостью, уверенностью, дерзновением, бесстрашием, особенно в присутствии человека более высокого положения» (АГ). Именно об этом Павел просит эфесян молиться. Свобода — вот чего он так жаждет, но свободы он желает не в смысле освобождения из заключения, а для проповеди Евангелия. Поэтому он употребляет слово parresia дважды (сначала как существительное, а затем как глагол) в выражении устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовестия (ст. 19), дабы я смело проповедывал, как мне должно (ст. 20). Та Благая весть, которую он провозглашает, по-прежнему называется тайной, потому что она стала известна через откровение и зиждется на единстве евреев и язычников во Христе. Двумя основными чертами он хочет охарактеризовать провозглашение этой тайны: «открытостью» (ст. 19) и «дерзновением» (ст. 19−20).

Первое из этих двух слов как будто означает ясный смысл проповеди Павла, а второе — его храбрость. Он ревностно желает не упустить чего-либо из-за путаной речи и ничего не сокрыть, пойдя на трусливый компромисс. Ясность и смелость остаются насущно необходимыми для христианского благовестия, потому что они относятся к содержанию проповедуемой вести и к стилю ее изложения. Некоторые проповедники обладают даром ясности изложения, но их проповеди недостает содержания — оно выхолащивается из-за страха. Другие же храбры, никого не боятся и ничего не упускают, но то, что они говорят, очень часто звучит сумбурно и приводит слушающих в замешательство. Ясность без смелости подобна сиянию солнца в пустыне: изобилие света, но нет ничего, на что стоило бы посмотреть. Смелость же без ясности подобна прекрасному пейзажу в ночное время: разнообразие интересного, но нет света, чтобы можно было наслаждаться этим разнообразием. Сегодня на всех кафедрах мира приветствуется сочетание ясности и смелости, «открытости» и «дерзновения». Павел просит эфесян молиться, чтобы все это дано было ему. Апостол осознавал, что эти качества — дар Божий.

И мы также должны присоединиться к молитве за пастырей и проповедников нашей церкви.

Ради этого благовестия Павел стал исполнять посольство в узах (ст. 20). Выше в этом же письме он говорит о себе как об «узнике… за вас язычников» и как об «узнике в Господе» (3:1; 4:1). Он называет три причины своего заключения: благовестие, Господь и язычники. Но все эти причины можно объединить в одну, ибо Благая весть, которую он проповедовал, была доверена ему Господом и целью ее было включение язычников в новое общество. Благовествуя во всей полноте, он был верен и Евангелию, и Господу, который открыл ему это Евангелие, и язычникам, которые приняли благословение Евангелия. Его верность стоила ему свободы. Возможно, он испытывал искушение пойти на компромисс, чтобы получить освобождение, ведь «заключение несет свое собственное, ни на что не похожее искушение — преклониться из страха человеческого» [Фолкс. С. 180.]. Но если это и было так, ему была дана благодать, чтобы выдержать это испытание. «Павел считает себя посланником Иисуса Христа, имеющим полную власть представлять своего Господа в имперском суде Рима» [Брюс. с. 134.]. Как же он мог постыдиться своего Царя или испугаться свидетельствовать во имя Его? Нет, он гордился своей ролью посла, несмотря на то что он был не совсем обычным послом, а «посланником в узах». Возможно даже, что он умышленно обыгрывает этот парадокс. Марк Барт пишет: «Термин «узы» alusis означает также и (золотые) украшения, которые носили на шее и на запястьях богатые дамы и высокопоставленные мужи. В торжественных случаях послы также носили подобные цепи, чтобы показать свое положение, силу и достоинство того правительства, чьи интересы они представляли. Служа Христу распятому, Павел считает тюремные железные цепи самыми подходящими регалиями представителя Господа» [Барт. Ефесянам II. С. 782.]. Более всего Павла заботит не желание освободить свои запястья от цепей, а возможность свободно свидетельствовать, чтобы беспрепятственно распространять Евангелие. Об этом он молится и об этом просит молиться эфесян. Против такой молитвы бессильны любые начальства и власти.

13. Заключение (6:21−24)

Наконец Павел закончил диктовать послание. Возможно, в этот момент он взял перо у писца и собственноручно написал удостоверяющие личность автора строки. Он уже делал подобное в заключении своих писем к Галатам (Гал 6:11), Фессалоникийцам (2Фес 3:17), Коринфянам (1Кор 16:21) и Колоссянам (Кол 4:18).

Кому же он диктовал? Быть может, Тихику, которого он с любовью упоминает по имени выше. Тихик родился и вырос в Асии. Лука не только описывает его как «асийца» (Деян 20:4), но также ставит его рядом с Трофимом, которого он позднее называет «ефесянином» (Деян 21:29), — то есть Тихик мог быть также из Эфеса. Павел наверняка послал его туда во время своего второго тюремного заключения в Риме (2Тим 4:12) и, если читать в посланиях к Ефесянам и Колоссянам между строк, создается впечатление, что Апостол подразумевает знакомство своих читателей с Тихиком.

Был Тихик писцом Павла или нет, ясно одно — Павел вручает ему это письмо вместе с посланием к Колоссянам (Кол 4:7−8). Апостол, очевидно, полностью доверяет своему юному собрату: возлюбленный брат, верный в Господе служитель — так он называет его (ст. 21). Павел полагается на него не только в вопросе безопасной передачи писем, но и в вопросе передачи личных новостей. Павел утверждает, что посылает его, дабы и они знали о его обстоятельствах и делах, и говорит: обо всем известит вас Тихик (ст. 21). Павел шлет гонца для того самого, чтобы вы узнали о нас (ст. 22). Так Апостол трижды повторяет, что Тихик несет читателям все новости. Именно это обстоятельство объясняет необычное отсутствие в конце письма личного обращения и приветствия — Тихик передаст их своими устами.

Существует еще одна причина для визита Тихика в Эфес и близлежащие поселения, кроме передачи письма и рассказа членам Церкви о жизни Павла, а именно, чтобы он утешил сердца их (ст. 22). Трогательно видеть желание Апостола укрепить личные связи с асийскими христианами. Его описание Божьего нового общества является не просто богословской теорией — сами асийцы вместе с Павлом состоят членами этого общества. Поэтому они должны укреплять связи друг с другом — молитвой друг за друга (Павел записал две свои молитвы об асийцах в 1 и 3 главах перед тем, как сам попросил их молиться за него в стихах 19 и 20) и своими письмами. Тихик же все расскажет эфесянам о Павле и ободрит их. Молитва, переписка и посещения все еще остаются тремя главными средствами, с помощью которых христиане могут обогащать друг друга и этим способствовать созиданию Тела Христова.

В античном мире письма традиционно заканчивали пожеланиями — обычно бытового характера, даже если в письме призывались боги — желали здоровья или счастья читателю. Павел тоже не желает отступать от этой традиции. Но так же, как он «христианизировал» приветствие, открывающее письмо, он «христианизирует» и заключительное пожелание. Заключительные строки послания — это одновременно и пожелание, и молитва, ибо благословения, которых он желает своим читателям, придут от Бога Отца и Господа Иисуса Христа. Что же это за благословения?

Первая молитва-пожелание Павла следующая; Мир братиям и любовь с верою (ст. 23). Слово «мир» было одним из характерных слов этого письма. В начале доктринального раздела Павел объяснял, почему Иисус Христос «есть мир наш» — Он разрушил стоявшую посреди преграду и сотворил совершенно нового человека, «устрояя мир», и затем, «придя, благовествовал мир» (2:14−17). Далее Павел просит верующих «сохранять единство духа в союзе мира», «снисходить друг ко другу любовью» (4:2−3) и, конечно же, «жить в любви, как и Христос возлюбил вас». Мир и любовь неотделимы, поскольку мир — это воссоединение, а любовь — его источник и плод. Павел рисует прекрасную картину взаимоотношений христиан в церкви и дома, которые наполнены миром и любовью, несмотря на невозможность заключения мирных соглашений с начальствами и властями зла. Затем он добавляет к слову «любовь» слова «с верой». Апостол, вероятно, видит веру той отличительной чертой, которая у читателей уже есть, а не чем-то недостающим, чего он им желает. «Вера у них была; Павел молится о том, чтобы любовь могла бы быть с ней связана» [Хендриксен. С. 396.].

Вторая молитва-пожелание Павла такова: Благодать со всеми, неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа. Этим выражением он характеризует своих читателей-христиан языком их любви ко Христу. На греческом слово «неизменно» значит «не искажая» (en aphtharsia). Большинство комментаторов понимают эти слова как намек на ограниченность любви людей ко Христу, а посему и на ограниченность благодати Божьей. В таком случае молитва Павла — о том, чтобы Божья благодать сопутствовала любящим Христа неизменно или «с неизменною любовью» (НАБ). Но некоторые комментаторы не считают, что ссылка на ограниченность любви вызвана заключением Павла, поэтому они предлагают относить слово «неизменно» к Божьей благодати, а не к христианской любви. В этом случае смысл молитвы в том, чтобы все любящие Господа Иисуса Христа могли переживать Божью благодать «в вечности» или «всегда». Если эта идея верна, то «послание, которое начинается смелым взглядом на прошлое, заканчивается выражением бессмертной надежды на будущее» [Армитаж Робинсон. С. 138.].

Из четырех слов — «мир», «вера», «любовь» и «благодать», которыми заканчивается приветствие Павла, можно выделить два: «благодать» и «мир». Апостол начинал свое послание, желая своим читателям «благодати… и мира от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (1:2). Теперь он заканчивает его такой же ссылкой на благодать и мир. Никакие другие слова не смогли бы выразить всей сути послания более сжато, чем эти два, ибо «мир», в смысле воссоединения с Богом и друг со другом, есть великое достижение Иисуса Христа, а «благодать» выступает причиной и средством этого воссоединения. Более того, понимание этого необходимо каждому члену Божьего нового общества. Этими словами Павел желает мира и благодати «братьям» (ст. 23), то есть тем, кто принадлежит друг другу как братья и сестры в семье Божьей, «всем» любящим Христа, без исключения, невзирая на национальность, положение в обществе, возраст или пол. Это пожелание и молитва о том, чтобы члены Божьего нового общества жили в гармонии, как братья и сестры в семье, в мире и любви к Нему и друг ко другу, понимая, что такая мечта может осуществиться только по Его благодати.

Теперь, когда мы подошли к концу изучения послания к Ефесянам, мне бы хотелось обратиться к читателям словами Павла: «Мир братьям и сестрам» и «благодать да будет со всеми вами».

Примечания:

 
Новый русский перевод
2 [20]Исх 20:12; Втор 5:16.
4 [21] — Или: родители.
14 [22] — См. Ис 11:5; Ис 59:17.
15 [23] — См. Ис 52:7.
17 [24] — См. Ис 49:2; Ис 59:17; Ос 6:5.
 
 


2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.