— Наполни мешки этих людей едой, сколько смогут унести, и положи серебро каждому обратно в мешок.
И тот сделал, как велел Иосиф.
— Немедленно отправляйся в погоню за этими людьми и, когда догонишь, скажи им: «Почему вы заплатили злом за добро?
— Почему господин говорит такие слова? Разве станут твои рабы делать подобное?!
— Хорошо, пусть будет так, как вы говорите: у кого найдется чаша, тот станет моим рабом, а остальные будут свободны от ответа.
— Что же вы сделали? Разве вы не знали, что такой человек, как я, может всё узнать через гадание?
— Разве я стану делать такое! Только тот, у кого нашлась чаша, будет моим рабом, а вы возвращайтесь к отцу с миром.
— Пожалуйста, мой господин, позволь твоему рабу сказать моему господину слово. Не гневайся на твоего раба, хотя ты равен самому фараону.
После приема Иосиф отпускает братьев, но теперь они возвращаются к нему еще больше напуганными. Отметьте:
(I) Способ, при помощи которого Иосиф хочет еще больше смирить братьев, испытать их привязанность к Вениамину, на основании которой будет судить об искренности их покаяния в совершении преступления против него. Иосиф желал увидеть признаки покаяния братьев, перед тем как предложить им примирение. Поставив Вениамина в затруднительное положение, он стремился достичь именно этого (ст. 1−17).
(II) Эксперимент увенчался успехом; оказалось, что братья, особенно Иуда, от всего сердца обеспокоены судьбой Вениамина и душевным спокойствием престарелого отца (ст. 18 и дальше).
Стихи 1−17. Иосиф проявляет еще больше доброжелательности к братьям, наполняет мешки пищею, возвращает деньги, отсылает их, преисполненных радостью, но затем подвергает дальнейшим испытаниям. Подобным образом Бог смиряет тех, кого Он любит и осыпает щедротами. Иосиф приказывает слуге положить серебряную чашку (которая, возможно, стояла на столе, когда они ужинали) в отверстие мешка Вениамина, чтобы выглядело так, будто он положил ее туда сам, после того как мешок с зерном был ему передан. Если бы Вениамин украл ее, то это было бы наибольшим лукавством и неблагодарностью с его стороны, а если Иосиф, приказывая положить ее туда, планировал использовать выдвинутые обвинения против Вениамина, то с его стороны это было самым ужасным проявлением жестокости и преследования. Оказалось, что у обеих сторон не было таких намерений и реально никому не было причинено вреда. Отметьте:
I. Как преследовались и были арестованы предполагаемые преступники, подозреваемые в краже серебряной чаши. Управляющий обвинил их в неблагодарности (так как они отплатили злом за добро) и безрассудстве (забрали чашу повседневного использования, пропажа которой обнаружилась и которая теперь с усердием разыскивается). Именно об этом мы читаем (ст. 5): не та ли это, из которой пьет господин мой (которая ему очень нравится) и он гадает на ней (и он будет искать ее везде, англ. пер.)? Или: «Оставив чашу на столе, он проверял вашу честность».
II. Как они защищали себя: торжественно поклялись в невинновности и презрении к подобным вещам (ст. 7), настаивая, что возвращение денег является показателем их честности (ст. 8); они готовы понести самое суровое наказание, если окажутся виновными (ст. 9−10).
III. Вина за воровство падает на Вениамина. Чаша была найдена в мешке того, к кому Иосиф был особенно расположен. Вне сомнений, Вениамин готов клятвенно отрицать свою причастность к этому. Среди братьев он был менее всего под подозрением. Но все напрасно, невозможно противостоять уликам — чаша найдена в его вещах. Братья не осмеливаются ни оспаривать решение Иосифа, ни предположить, что слуга, возвращавший деньги, положил ее туда. Они полностью вверили себя милости Иосифа.
IV. На их смиренное подчинение (ст. 16).
1. Они признали праведность Божью: Бог нашел неправду рабов твоих, возможно, подразумевая нанесенный Иосифу ущерб в прошлом, за который, как они полагали, Бог спрашивает с них в настоящее время. Заметьте, даже в тех бедствиях, где, по нашим понятиям, к нам относятся несправедливо, следует признать, что Бог праведен и воздает за наши беззакония.
2. Они подчинились и согласились стать узниками Иосифа: мы рабы господину нашему. Теперь сны Иосифа полностью исполнились. Поклонение и оказание почтения Иосифу можно рассматривать как часть официального этикета, согласно которому должны поступать все чужестранцы. Однако братья, в своей гордости, дали особое толкование его снов: неужели ты будешь царствовать над нами (Быт 37:8). Теперь же сон исполнился — они признали себя рабами Иосифа. Раз они так враждебно толковали сон, теперь он именно так для них исполнился.
V. Иосиф с невозмутимой справедливостью выносит приговор о заключении в узы лишь Вениамина, а остальных отпускает, потому что никто, кроме виновного, не должен страдать. Возможно, таким образом Иосиф намеревался проверить самообладание и характер Вениамина: сможет ли он перенести лишения спокойно и невозмутимо, как приличествует мудрому и благочестивому человеку. Проще говоря, действительно ли он его брат как по плоти, так и по духу, потому что Иакова также ложно обвинили, вследствие чего он перенес много страданий, сохранив тем не менее самообладание духа. Однако очевидно и другое: он намеревался проверить чувства братьев к Вениамину и отцу. Если бы они ушли удовлетворенными, оставив брата в узах, без сомнений, Иосиф вскоре освободил бы и продвинул его, уведомив об этом Иакова, а всех братьев оставил бы справедливо страдать за проявленное жестокосердие. Но они проявили себя намного доброжелательнее, чем он думал. Заметьте: невозможно судить о людях, основываясь на их прошлом, как и предполагать их действия, основываясь на прежних поступках. Возраст и опыт делают человека мудрее и лучше. Продавшие Иосифа не оставляли Вениамина теперь на произвол судьбы. Даже наихудшие люди со временем могут измениться в лучшую сторону.
Стихи 18−34. В этих стихах приводится самая изобретательная и трогательная речь Иуды, обращенная к Иосифу ради Вениамина, для отмены вынесенного приговора. Возможно, Иуда был более близким другом Вениамину и в большей степени желал его спасения, или же считал себя больше других обязанным сделать эту попытку, так как пообещал отцу вернуть Вениамина в целости и сохранности. Вполне возможно, что братья выбрали его своим представителем, учитывая рассудительность, твердость духа и хорошее знание языка. Его речь так естественно и выразительно описывает его переживания, что мы можем лишь предположить, что Моисей, писавший это намного позже, был движим силой Того, Кто создал уста людей.
I. В этой речи во многом проявляется сила простой, искренней и непринужденной риторики.
1. Он обращается к Иосифу с величайшим почтением и уважением как господину; себя и братьев он называет рабами, умоляет выслушать его, приписывая Иосифу высочайшую власть: «Ты то же, что фараон, мы стремимся к твоей благосклонности и твоего гнева страшимся, как и фараонова». Религия не портит хорошие манеры. Благоразумно относиться с почтением к тем, чьей милости мы добиваемся; почетные звания, данные людям по праву, не являются льстивыми титулами.
2. Он представляет Вениамина достойным сострадательного участия (ст. 20); Вениамин — младший сын, очень молод в сравнении с другими, он не соприкасался с миром, не приучен к тяжелой работе и лишениям, всегда возрастал окруженный нежностью отца. Еще жалостливей оказалась ситуация, когда Иуда отметил, что Вениамин остался единственным сыном у матери, а его брат (Иосиф) мертв. Иуда вряд ли догадывался, какой деликатной темы коснулся. Он знал, что Иосифа продали в рабство, и имел достаточно оснований предполагать, что он еще жив; по крайней мере, не мог быть уверен в его смерти, хотя братья заставили отца поверить в это. Так, часто повторяя ложь на протяжении длительного времени, они забыли истину и сами начали верить в то, что говорят.
3. Он особенно отметил, что Иосиф обязал их привести Вениамина, выразив желание увидеть его (ст. 21), и запретил возвращаться без него (ст. 23, 26). Все это указывало на то, что Иосиф желал ему добра; и неужели теперь, с таким трудом приведя Вениамина к нему, следует заключить его в рабство? Не проявил ли он полное послушание повелению Иосифа, придя в Египет? Не будет ли Иосиф милостив к нему? Некоторые отмечают, что сыновья Иакова, убеждая отца, сказали: «…если не пошлешь (Вениамина), то не пойдем» (Быт 43:5). Однако Иуда, говоря об этом, выражается более сдержанно: «Мы не можем пойти без Вениамина и рассчитывать на успех». В спешке сказанные старшим людям бестактные слова следует вспомнить и дополнить.
4. Он убеждал Иосифа, используя главный аргумент: если Вениамин останется в неволе, для престарелого отца это будет невыносимой печалью: отец любит его (ст. 20). Возражая требованию привести Вениамина, братья упрашивали Иосифа: «…если он оставит отца своего, то сей умрет (ст. 22), намного хуже будет сейчас, когда он останется здесь и никогда не возвратится к нему». Престарелый отец, о котором они говорили, возражал против поездки Вениамина: если и сего возьмете от глаз моих, и случится с ним несчастье, то сведете вы седину мою, венец славы, с горестью во гроб (ст. 29). С особенной настойчивостью Иуда говорит об этом: «…с душею которого связана душа его (ст. 30); если отец увидит, что Вениамина нет с нами, он ослабеет и тотчас умрет (ст. 31) или впадет в скорбь и печаль, которая через несколько дней погубит его». В завершение Иуда отмечает, что не сможет вынести всего этого: не дай мне увидеть бедствие, которое постигло бы отца моего (ст. 34). Заметьте: обязанность детей — заботиться о душевном спокойствии родителей и избегать того, что может принести им печаль. Получив от родителей любовь, так они возвращают ее, как вознаграждение за заботу.
5. Иуда, признавая справедливость приговора Иосифа и желая показать искренность его просьбы, предлагает себя в рабы вместо Вениамина (ст. 33). Тогда законность будет соблюдена, Иосиф не будет в проигрыше (предположительно, Иуда был более крепкого телосложения и более подходил для служения); Иаков легче бы перенес потерю его, чем Вениамина. Зная привязанность отца к Вениамину и не желая огорчить его, Иуда готов был стать рабом вместо него.
Если бы Иосиф и был, по предположению Иуды, далек от их семьи, то даже обычный человек не смог бы устоять против такой убедительности; трудно сказать более трогательно и нежно; его слова могли смягчить даже каменное сердце. Но для Иосифа, который был ближе к Вениамину, чем Иуда, и больше его любил брата и отца, вряд ли что-то могло быть приятнее или уместнее сказанного Иудой. Ни Иаков, ни Вениамин не нуждались в ходатаях перед Иосифом, потому что он любил их очень сильно.
II. На основании всего происшедшего давайте отметим:
(1) Насколько предусмотрительно Иуда избежал малейшего упоминания о преступлении, в котором обвиняли Вениамина. Признав каким-либо образом его вину, он бросил бы тень на честность Вениамина и выглядел бы поспешным в своих предположениях. Отрицая каким-либо образом его вину, он бросил бы тень на справедливость Иосифа в вынесении приговора. Поэтому он полностью откладывает эти задумки и взывает к состраданию Иосифа. Сравните эту ситуацию со смирением Иова перед Богом (Иов 9:15): «Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать; я буду не спорить, а просить; я буду умолять Судию моего».
(2) По какому поводу умирающий Иаков должен был сказать: «Иуда! Тебя восхвалят братья твои» (Быт 49:8) — на том основании, что он превзошел их в дерзновении, мудрости, красноречии и особенно в своей заботе об отце и семье.
(3) Преданность Иуды Вениамину, находящемуся в затруднительном положении, впоследствии, много лет спустя, возместилась постоянной приверженностью колена Вениамина колену Иуды, в то время как другие десять колен оставили его.
(4) Насколько точно отмечает апостол, рассуждая о Христе: «Господь наш воссиял из колена Иудина» (Евр 7:14), Он, подобно праотцу Иуде, не только за преступников сделался ходатаем, но также стал поручителем завета, что следует из ст. 22 и свидетельствует о нежной заботе об отце и своих братьях.