По Марку 4 глава

— Послушайте!
Вышел сеятель в поле.

Когда он сеял,
одни зерна упали у дороги,
и прилетели птицы, и все склевали;

а другие зерна упали на камни,
где не хватало земли.
И они тотчас проросли,
ибо слой земли был слишком тонок.

Но когда взошло солнце, то ростки опалило.
А глубоких корней у них не было — и они засохли.

Другие зерна упали в заросли колючек.
И поднялись колючки,
и заглушили ростки,
и они остались бесплодными.

А еще были зерна, упавшие в добрую землю.
Они давали урожай, поднимаясь и вырастая,
и плодоносили тридцатикратно, шестидесятикратно
и стократно.

чтобы они вглядывались и не видели,
вслушивались и не понимали,
и не обратились к Богу,
и не получили прощения.

4. Притча о сеятеле (4:1−20)

Перед нами отрывок из Евангелия от Марка (4:1−34), полностью посвященный притчам. Поэтому он начинается (1−2) и заканчивается (33−34) передачей содержания самих притч и объяснением, как их использовать в качестве учебного средства.

Трудно дать лучшее определение притчам, рассказанных Иисусом, чем это сделал Винсент Тейлор: «Притча — это метафора или история, связанная с привычными явлениями повседневной жизни, использованная в качестве иллюстрации моральных или духовных истин и объясняющая, что понятия, применимые в одной области, вполне приемлемы для других областей» [Taylor. Р. 249.]. Важно отметить, что такое определение допускает наличие в этой категории различных вариаций, на что особо указывал Тейлор. Важно также отметить, что само понятие притчи может быть более широко истолковано в новозаветное время, и это будет соответствовать ее ветхозаветному происхождению. Цель использования притч Иисусом становится темой Его рассуждений в 4:10−12. Воистину загадочная цель, но мы полагаем, что при их помощи Он стремился призвать к серьезной, постоянной и восприимчивой вере. Все эти определения веры очень важны. Упор на серьезность необходим, потому что на тот момент, по-видимому, самым важным было «слышать Иисуса». Толпы порождали другие толпы, народ был охвачен возбуждением — исцеления, изгнание бесов и противоречивые разговоры — все это привлекало все большие массы людей.

Желание понять значение притч требует серьезности, поэтому в стихе 3 мы видим повеление — «слушайте». Важно также постоянство. В то время повсюду было множество странствующих учителей и чудотворцев. Метод передачи истины в притчах не подходил легкомысленным и рассеянным слушателям. Слушателю приходилось сосредоточенно думать, чтобы докопаться до истины. Восприимчивость нужна была потому, что на первый взгляд в притчах рассказывалось о том, что было всем известно. Если бы не скрытый смысл, они оставались бы безобидными и даже пустыми сказками, но духовная восприимчивость позволяла увидеть много больше того, что лежало на поверхности.

Большинству слушателей история о сеятеле (1−9 и 13−20 с толкованием о цели притч в 10−12) показалась занимательной. То, о чем рассказывал Иисус, происходило со многими из них. Сдержанный язык Марка и семитизмы, отразившие близость языка притч к арамейскому языку, являются свидетельством подлинности и доказывают, что мы читаем точный пересказ слов Самого Иисуса. Жизненные подробности в притчах также соответствуют реальности. Развязка всего действия отражена в стихе 8: мы видим все возрастающее волнение, переданное глаголами и глагольным временем, в которых звучит торжество по поводу замечательного урожая в тридцать, шестьдесят и даже сто крат. Это действительно чудесный урожай для сеятеля в Галилее во времена Иисуса!

Но о чем же на самом деле эта притча? «Объяснение» в стихах 13−20 — это, по сути, просто повторение той же истории в свете практического применения к тем людям или к последующим поколениям верующих, которые будут слушать проповедь Божьего слова [Аргументы в пользу подлинности этого отрывка и против нее см.: Cranfield. Р. 158−161.]. Однако это объяснение, как и многие комментарии действительных событий или историй, дается в открытой и прозаической форме. «Семя означает благовестие, сеятель — проповедника. Почва означает самих людей». Так и хочется добавить: «Плод означает — работай сам!» Ибо именно плод часто так и остается вне внимания серьезного, постоянного и восприимчивого слушателя.

Основной акцент в этой притче делается на различную восприимчивость почвы. Ни сеятель, ни семя (и уж, конечно, не погода!) не имеют решающего значения. Урожай зависит от состояния почвы. «Притча, — как утверждал еще в 1899 году Джуличер, — имеет в своей основе какой-либо важный элемент, который и определяет все ее значение». Если Додд был прав, утверждая, что каждая притча раскрывает истины, относящиеся к реалиям Царства Божьего, тогда притча о сеятеле объясняет, почему некоторые люди отвечают на благовестие и входят в Царство, а другие нет, тогда как благодать Божья доступна всем. И если Харальд Рейзенфелд прав, считая [Лекция в Кембриджской богословской школе, 1980 г.], что с помощью одной и той же притчи можно объяснить различные ситуации (чему есть свидетельства и в Новом Завете), тогда мы можем предложить свои догадки о намерениях Иисуса. Не стоит думать, что Он был равнодушен к тому, что одни люди отвергали Его деяния и слова, а другие отвечали на них верой (Мф 23:37−39; Лк 13:34−35). Почему же не все поверили, если предложенное Им было рассчитано на всех? Мы можем быть уверены, что и Его ученики задавались этим вопросом не только в отношении религиозных вождей (3:22−30), но и, может быть, в отношении семьи Иисуса (3:21, 31−35). Те, кто принял благовестие Марка, столкнулись с этой загадкой также, как и христиане сегодня. Ни притча (1−8), ни пояснения к ней (13−20) не объясняют, почему такое происходит, но определяют источник проблемы — ожесточение сердец, поверхностность ума и потакание своим прихотям. В определенном смысле проповедник благовестия ограничен этими факторами, поскольку Бог не станет насильно принуждать людей принять Его благодать (см., напр., Мф 23:37−39 и Лк 13:34−35). Здесь мы прикасаемся к тайне Божьего провидения, когда триумфальные настроения не приносят ожидаемых плодов и становятся причиной разочарования для молодых христиан.

Отрывок 4:10−12 — один из самых трудных в Новом Завете. Во-первых, нет полной определенности. Во-вторых, предлагаемую истину сложно принять, даже если мы начинаем ее понимать. Ученики пребывают в недоумении и приходят к Иисусу за разъяснением (10). Поступая так, они показывают, что крепко держатся своей роли призванных апостолов Иисуса. В стихе 11 Он напоминает им об их особом положении, о чем не следует забывать и нам. Весь секрет заключается не в таинстве самой религии, но в ветхозаветной идее, что все тайное остается сокрытым до тех пор, пока не открывается Богом, а иначе это тайное постичь невозможно. Сия же тайна относится к Царству Божьему и ее следует соотнести с 1:14, что находит свое выражение в учении, исцелении и изгнании бесов. Однако тайна Царства Божьего воспринимается только теми, кто видит уникальность личности Иисуса. Во всяком случае ученики начали понимать Его уникальность, и это проявилось в том, что они все бросили и последовали за Ним. Их непонимание притчи не должно удивлять, оно лишь показывает, какой долгий путь им еще предстоит преодолеть. Как говорит об этом Кранфилд: «Воплощенное Слово не так очевидно. Только глазами веры в уничиженной фигуре Иисуса из Назарета можно увидеть Сына Божьего. Секрет Царства Божьего и есть секрет личности Иисуса» [Cranfield. Р. 153.].

Но если не отвечать Иисусу верой, с помощью одних только притч достичь результата невозможно (12). Как семя, посеянное при дороге, на каменистой почве и в тернии, притчи будут посеяны напрасно и не смогут оказать влияния на тех, кто не захочет принять их. Иисус использует Книгу Пророка Исаии 6:9−10 (по всей вероятности из Септуагинты, греческого перевода Ветхого Завета). Проблема заключается в словах так что из стиха 12. Были высказаны предположения, что, возможно, выражение «в результате» было бы здесь более уместным. Конечно, так было бы легче! Матфей и Лука, похоже, стараются смягчить резкость выражения, но резкость эту скрыть не удается.

Подытоживая все сказанное, можно утверждать, что одни только притчи не в силах привести людей к вере, иначе все, кто слышал, поверили бы. Притчи — это приглашение к вере, как и само Евангелие (если принять 4:14). Ни притчи в частности, ни Евангелие в общем не принудят к вере и не дадут ее. Все, что требуется, — это постижение тайны Царства в Иисусе. Без этого понимания притчи приведут слушателей к разочарованию, ибо они примут дорожный указатель за место назначения, тень за реальность, а метафору за истину. Как действует Бог и чего Он хочет от людей — обо всем этом сказано в Писании. На данный же момент нужно только принять для себя серьезные ограничения и научиться не становиться внешними. Мы должны удивляться так, как того ожидал Иисус от первых слушателей, удивляться тому, что в столь неблагоприятных обстоятельствах можно получить столь удивительный урожай.

а. Вера дается нелегко

Для учеников наступили трудные времена. После первых восторгов от служения Иоанна Крестителя (так как некоторые из них были очевидцами его служения), после их призвания Иисусом и первых Его чудес дела пошли хуже. Религиозные лидеры перешли в наступление. Семья Иисуса стала проявлять беспокойство о Его психическом здоровье. Может быть и в толпе сопровождавших их людей кто-то думал так же (см.: перевод 3:21 GNB: «…люди говорили: «Он не в Себе!»). Более того, сами ученики Иисуса слушают Его небольшие рассказы (которые Марк называет притчами) и не понимают их. Они знают, что в них имеется скрытый смысл, но не в состоянии уловить его. Почему Учитель не сделает их более понятными, почему не скажет открыто, Кто Он?

Мы все хотели бы одного — «легко поверить». Но Царство не открывается лишь благодаря блистательным ораторам или эффектным зрелищам. Посмотрите, то же самое говорит об этом Павел в Первом послании к Коринфянам 2:1−5. Интересно, что Павел тоже употребляет слово «тайна» («тайная премудрость Божия»; 1Кор 2:7), ибо и для него главная истина — быть «не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1Кор 2:2). Трудно найти более подходящий комментарий к повествованию Марка о том, что Иисус стремился донести и сделать.

Сегодня люди проявляют довольно сдержанное отношение к евангелизму, и это требует серьезных размышлений. Павел выразил цель евангелизации — «спасти по крайней мере некоторых» (1Кор 9:22), что не означает их спасения «любой ценой». С другой стороны, также неверно думать, что нам дано право решать, готов ли человек стать христианином. Однако мы можем сделать две вещи: во-первых, в своем благовествовании не исходить из ошибочных положений; во-вторых, быть уверенными, что мы ясно донесли, что быть учеником Христа — это значит взять свой крест и следовать за Ним. Иисус в Евангелии от Марка делает все, что возможно, чтобы мы поняли это. То же делал Павел. Так же должны поступать и мы.

б. Благовестие не может находиться под контролем слуги благовестия

Слуга Иисуса есть также слуга благовестия в том смысле, что он или она никогда не смогут контролировать ни самого Евангелия, ни его результативности. Даже Иисус размышляет о непредсказуемости ответа на Свое послание. Использование сравнений из жизни природы, особенно сравнения с посевом и сбором урожая, усиливает понимание этого явления. Земледелец знает, что должен засеять свое поле, трудиться и вырастить урожай, но есть силы, которые в большей степени, чем его мастерство и трудолюбие, повлияют на результаты его труда. Проповедник, евангелист и свидетель тоже должны помнить об этом. Они должны выполнить свою роль, но это всего лишь роль. Играя ее, невозможно не рисковать, потому что раз за разом их ждет либо поражение и разочарование, либо успех и радость. И здесь нам опять помогут слова Павла: «Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1Кор 2:5). Вся наша христианская работа должна время от времени испытываться этими мерками.

5. Свеча на подсвечнике (4:21−25)

В этом отрывке представлено два важных высказывания. Оба очень подходят к сложившейся ситуации, хотя у Матфея и Луки они представлены несколько в ином контексте. Конечно, Иисус, как и любой другой оратор, часто повторял одни и те же идеи в разных обстоятельствах. В Евангелии от Луки 8:11−18 воспроизведены те же истины в подобном же контексте. Встречаются они и во многих других библейских текстах (см., напр., Лк 6:38; Лк 11:33; Лк 12:2, 31; Лк 14:35; Лк 19:26, а также Мф 5:15; Мф 6:33; Мф 7:2; Мф 10:26; Мф 11:15; Мф 13:9, 12, 43; Мф 25:29). Мы должны постараться определить, имеем ли мы описание различных происшествий, где Иисус каждый раз употребляет одни примеры, или же евангелисты, верно передавая слова Иисуса, разместили их в разных местах Писаний, чтобы осветить отдельные богословские вопросы внутри всего контекста. В любом случае послание Иисуса передано совершенно точно, и наши выводы будут отражать наше отношение к его происхождению.

В повествовании Марка логика стихов 21−25 соответствует не только их внутреннему содержанию, но и развитию всей истории. С одной стороны, свет должен освещать все вокруг, ибо ничто не может быть сокрыто навсегда. Иисус говорит, что в этом есть определенная тайна, скрытая до тех пор, пока Бог не откроет ее. Подразумевается, что Бог теперь открывает эту тайну, ранее сокрытую во Христе. Поэтому ученикам тем более следует быть внимательными (23−25). Те, кто слышит Его учение, видит Его чудеса, в будущем обязаны дать правильный ответ. (Еще раз обратите внимание на очень важный момент — ни учение, ни чудеса автоматически не обеспечивают ожидаемого Богом ответа. Но Он каким-то иным образом предоставляет нам эту возможность. И здесь мы опять попадаем в область «серьезной, постоянной и восприимчивой веры».) Фон стихов 24 и 25 прост и незатейлив, как и все остальное в учении Иисуса. Ученики видели, насколько Он верен Своему учению в Собственной повседневной жизни. Иисус говорит, что эти же законы работают в сфере невидимой духовной реальности.

а. Природа притч Иисуса и их толкование

В использовании Иисусом этих простых притч заложен глубочайший смысл. Являются ли они обыкновенным сравнением или чем-то большим? Даже если это просто метафоры, в чем их ценность? Традиционно считалось, что они относятся к категории иллюстраций. Однако если это так, тогда Иисус большую часть Своего учения посвятил иллюстрациям, очень редко указывая, какие именно примеры из жизни Он иллюстрирует. Если принять эту версию, то большая часть Его «проповедей» совсем не содержала никакого богословия! Они были, если можно так выразиться, ни к чему не обязывающим обращением к маленьким деткам.

Мы сделаем первый шаг в осмыслении значения притч Иисуса, если примем подход, предложенный Марком в его Евангелии, то есть если будем видеть в Самом Иисусе ключ к тому, что Он говорил. Все эти истории сами по себе не имеют ни убедительной силы, ни пояснительного характера. Они не нацелены на это, как и чудеса, но являются указателями, стрелками, направляющими на верный путь, который, если следовать по нему, приведет к Тому, Кто Один может объяснить и убедить, — к Самому Иисусу. Отношение же, которое поможет следовать по этому пути за указателями, заключается в серьезной, последовательной и восприимчивой вере. «Объяснение» в Евангелии от Марка 4:14−20 — это пример приглашения к вере, поскольку Иисус сеял семена благовестия в различные виды почвы.

Мы сделаем второй шаг к пониманию притчи вообще, если предположим, что, вопреки обычному толкованию, они все же являются богословскими по характеру (в том смысле, что подтверждают единство природы и благодати). Иисус не говорит, что эта обыденная история происходит для того, чтобы показать духовную истину. Он говорит, что Отец Небесный сотворил все таким образом, что между природой и Его благодатью есть прямое соответствие — и это единство позволяет Ему использовать оба аспекта. Для уточнения возьмем высказывание Иисуса, записанное Иоанном в Евангелии от Ин 12:24. Иисус говорил о наступлении часа славы Сына Человеческого (Ин 12:23). Ученики уже были готовы провозгласить наступление Царства, а все свелось к уроку по садоводству! «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Как тривиально! Все знают этот пример из садоводства. Но что он означает?

Иоанн объясняет значение этой притчи словами Иисуса, но сначала он говорит, что наступило время Пасхи (Ин 12:1, 12). До Пятидесятницы, еврейского праздника сбора урожая, осталось пятьдесят дней. Разговоры о земледелии были частыми, поэтому принцип «зерна пшеничного» вполне соответствовал настроениям времени. Однако Иисус говорит, что этот принцип применим и к Нему (Ин 12:27, 31−33). Он Сам станет тем пшеничным зерном, которое в смерти и погребении принесет обильный урожай. Тем более этот принцип применим к Его последователям (25−26). Принцип смерти и плодоношения является основным и для учеников Иисуса.

Итак, один принцип применим к трем сферам — природе, труду Иисуса по спасению и ученичеству. Бог утвердил принцип смерти и воскресения на всех трех уровнях, поэтому между природой и благодатью также существует преемственность. А ключом к пониманию этих принципов (как мы знаем из Ин 1:1−14) является Иисус Христос.

Использование этого ключа помогает понять, что значение притч намного более объемно, чем обычные иллюстрации. Они становятся богословскими утверждениями о смысле жизни, какой ее сотворил Бог. Они также отражают принцип действий Бога во всех областях жизни — как через природу, так и через благодать. К нашей жизни применимы одни и те же принципы, потому что Бог — Творец и природы, и благодати.

Подтекст этой волнующей истины может быть самым разнообразным. Он, например, может означать, что христиане не призваны отвергать «мир» на том основании, что все находящееся «вне» церкви выглядит подозрительно. Искусство и наука, музыка и философия, экономика и экология, политика и развлечения — все это дар Божий, данный Его творениям, и все это должно действовать согласно одним и тем же принципам. Трагедия заключается в том, что люди извратили эти области жизни, и начало этой истории следует искать в первых главах Бытия, когда непослушание мужчины и женщины привело их к грехопадению. Но именно это соображение и должно заставить христиан включиться в жизнь мира, поскольку мы, христиане, имеем какое-то понимание и опыт, подсказывающий нам, чем руководствоваться в жизни. Уйти под прикрытие церкви, построенной по типу ковчега, значит упустить свой шанс. Жить делами мира — это значит воспользоваться своей привилегией и ответственностью. Иисус сказал, что кроткие наследуют землю (Мф 5:5), однако Его Церковь большую часть времени старалась избежать этого!

Опираясь на Божьи принципы и применяя их и к природе, и к благодати, мы можем начать благовестие в любом месте с надеждой закончить его у ног Христа. Мудрые волхвы в Евангелиях, наверное, пришли по этой самой причине. В своем обычном стремлении к знаниям они дошли до царского дворца, где им было дано откровение из Писаний.

Следуя за тем, что им открылось, они обнаружили Младенца, Которого искали (Мф 2:1−12). Этот же принцип ясно прослеживается в служении Иисуса. В Своем стремлении привести людей к вере Он начинал оттуда, где эти люди находились, разговаривал с ними на их языке и оперировал теми понятиями, которые им были известны. История женщины в Евангелии от Ин 4:5−41 — классический пример подобного подхода Иисуса к людям. Там «вода» означает и природный элемент в колодце, который может утолить жажду Иисуса (Ин 4:7−8), и духовную жизнь, которую Бог дает этой женщине для удовлетворения ее внутренней духовной потребности (Ин 4:10−14). Начинаясь совершенно неожиданно (Ин 4:9), эта история заканчивается тем, что большое количество людей пришло к вере как благодаря свидетельству той женщины, так и благодаря собственному опыту общения с Иисусом (Ин 4:39−41). И этому способствовал простой разговор Иисуса с женщиной у колодца!

Третьим выводом из этого принципа можно считать следующий: одной из наиболее важных задач для церкви должна стать апологетика. Апологетика — это стремление слышать и понимать выпады против христианства на интеллектуальном и нравственном уровнях, а также желание ответить на них. Связь между природой и благодатью в Божьих созидательных целях означает, что мы не только можем, но и должны это делать. К. С. Льюис был, пожалуй, последним известным апологетом в западной культуре. Может быть, нам нужны школы по подготовке апологетов, поскольку уровень знаний увеличивается с невероятной скоростью. Помня притчу о сеятеле, где сказано, что решающий фактор для урожайности — это состояние почвы, мы не можем игнорировать подготовку почвы на том основании, что сеятели хороши и семена наивысшего качества. Это значило бы оставить евангелическое свидетельство в весьма неопределенном состоянии и забыть учение нашего Господа.

б. Необходимость выбора

Ощущение серьезности этой ситуации передалась толпе (и, косвенным образом, ученикам). Слышание благовестия не может оставить людей равнодушными, оно накладывает на них огромную ответственность, и тем более потому, что они услышали Благую весть именно тогда, когда Царство Божье приблизилось (1:15). Время наступило не только для проповедей и исцелений Иисуса, но также для принятия ими окончательного решения. Эта тема вновь и вновь повторяется в период роста и распространения ранней церкви (см., напр.: Деян 17:30−31). А это значит, что те, кто проповедует и свидетельствует другим, должны осознавать, насколько серьезную задачу они выполняют. Они возлагают на своих слушателей огромную ответственность. Насколько важно делать это осознанно, тщательно и с необходимой подготовкой!

6. Другие притчи о сеятеле (4:26−34)

В 4:26−29 Иисус продолжает притчу о сеятеле. Его слушатели, особенно ученики, должно быть почувствовали определенное разочарование. Если значение почвы столь велико, какие же шансы остаются сеятелю? Но теперь Иисус напоминает им о других факторах в земледелии. Причина ограничения власти земледельца над урожаем таится в скрытых силах, которые действуют в процессе роста и созревания урожая. Об этом сказано во фразе, переведенной «сама собою» (то есть «независимо»). Не может быть никакого урожая без этого элемента постоянства в природе. Существует сила, способная дать семени новую жизнь и рост без человеческой помощи.

Иисус не называет эту силу, но привлекает внимание к Божьему провидению, которое стоит за подобным ограничением. Если ученики не понимают, как им достичь чего-то, если почва имеет преобладающее значение, значит им следует вспомнить, что они — не единственная движущая сила. Павел в Первом послании к Коринфянам 2:10−12 излагает ту же самую богословскую истину в свете работы Святого Духа. Иисус в Евангелии от Марка призывает Своих учеников не судить по тому, что видимо, тем более не судить о будущем урожае сразу после посева. Невидимые человеческому глазу силы находятся в действии и тогда, когда Евангелие проповедуется и воспринимается слушателями. Ученикам следует осознать это и выполнить еще одну роль (как и земледельцу): вовремя увидеть признаки созревания урожая и принять участие в его сборе. Этот аспект можно оценить и с исторической точки зрения. На данной стадии служения Иисуса им не дано понять как саму ситуацию, так и ту силу, на которую они надеются. Однако на скрытом уровне все находится в движении. Однажды наступит день, когда ученикам придется выполнить предназначенную им задачу, и они должны быть готовы к этому.

Следующий отрывок (4:30−32) — это еще одно дополнение к объяснению притчи ученикам. В качестве примера опять использована природа. Они стояли перед искушением разочарования (видя безнадежность ситуации), когда и религиозные лидеры, и даже семья Иисуса (к которой и относилась идея невидимого роста и развития процесса) оказались враждебны Ему. Может быть, в противостоянии Риму и Иерусалиму они почувствовали ничтожность своего маленького предприятия (которое нельзя было назвать даже организацией). Природа, которую они хорошо знали, опять предложила им ключ, или, скорее, принцип Божьего действия. Теперь Иисус просит их поразмышлять о горчичном зернышке (31). Оно не было самым маленьким семенем, но, образно говоря, было типичным маленьким зернышком (см.: Мф 17:20; Лк 17:6). Подробности в рассуждении о нем у Матфея или Луки не совпадают (Марк называет его злаком, а они — деревьями). Марк говорит о птицах небесных, которые могут укрываться под тенью его (13:19), а Лука и Матфей — о птицах, укрывающихся «в ветвях его» (Мф 13:31). Но все они обращают внимание на контраст между размером семени, который не позволяет ожидать чего-то ценного, и выросшим из него деревом, на которое с радостью гнездятся птицы.

Притчи и чудеса помогают увидеть скрытое присутствие Сына Божьего, а труд сеятеля в них — скрытую энергию роста и созревания семени, когда в маленьком семени становится виден потенциал будущего Царства, потенциал намного больший, чем можно вообразить.

Заключительная часть этого собрания притч не настолько понятна, как может показаться на первый взгляд, особенно в связи со словами Иисуса, обращенными к двенадцати апостолам и записанными в 4:11−12. Одна часть ясна. Она подчеркивает разницу между тесным кружком учеников и толпами последователей Иисуса вообще. Противопоставление учеников остальным, упомянутое в 4:11, поясняется в стихе 34, где говорится, что сопровождавшим Его людям Иисус рассказывал притчи, а их значение объяснял только Двенадцати. Они слушали их вместе с народом, но апостолам предстояло проникнуть в тайны Царства, и это откровение давалось им в частном порядке. Слово, переведенное как «изъяснять», дословно означает «развязать» — чудесное и остроумное слово в этом контексте. Мы можем представить узелки притч, которые завязывались в рассказе для всех! Необходимо было распутать эти узелки.

Трудность заключается в том, как Иисус использовал Свои притчи в общении с сопровождавшей Его толпой. Достаточно ясно одно — Он учил их притчами, сколько они могли слышать (33). И это было основным принципом Его учения (см.: Ин 16:12). Его метод понятен, но в чем заключалась цель? Наверное, не в том, чтобы развлекать толпы и поддерживать их интерес (нацеленный на увеличение количества народа), поскольку некоторые Его истории были рассчитаны скорее на то, чтобы отвернуть от Него многих из них (см.: Лк 14:28−30, например, с пояснительным учением в стихах 25−27 и 31−33). Если, как мы предполагаем, притчи не производят веру, а только направляют на путь, следуя по которому человек может найти веру в Иисуса как Сына Божьего, скрытого в личности Иисуса Человека, тогда толпы слышали лишь то, что им хотелось слышать. Они не могли осознать полностью, Кто есть Иисус, и Марк дает нам понять, что для этого необходимы были Его смерть и воскресение. Все же некоторые сумели понять и принять Его до этого. Присоединялись ли они к группе учеников, в число которых входила и группа апостолов? Но как мы понимаем, главное не это, а пункт назначения, куда должен был прийти слушающий путешественник.

И наконец следует отметить еще одно замечание Марка — Иисус проповедовал многими притчами (33). Значит то, что предлагает нам Марк, — всего лишь избранные притчи.

Призыв к духовной любознательности
Прежде чем перейти к описанию удивительных чудес, Марк определяет главное направление служения и учения Иисуса. И здесь проявляется «сдержанность» Иисуса, не раскрывающего Себя. Но это лишь сдержанность, а не полная таинственность. Учение, как и чудеса, ясно указывает направление, хотя пункт назначения увидеть невозможно. Он будет виден только тогда, когда придет понимание, что в служении Иисуса таится много больше того, что бросается в глаза, и когда начинаешь следовать за этим пониманием, пока не дойдешь до Того, Кто стоит в центре событий. Двенадцать апостолов двигались в этом направлении, потому что были призваны. Религиозные руководители отказались рассмотреть эту возможность и пошли в противоположную сторону. В какой-то момент семья Иисуса (а может быть, и кто-то из толпы) воспротивилась Его служению, поверив, что Он не здоров психически. Но читатель чувствует, что не все еще открыто и предстоит долгая борьба добра со злом. Элементы этой борьбы видны все более отчетливо, как и все возрастающее ощущение, что даже находиться поблизости от места действия означает быть вовлеченным и принять вызов.

7. Успокоение бури (4:35−41)

Марк рассказывает нам две новые истории. Первая — это настоящее чудо, выразившееся в проявлении власти над природой. Вторая — столкновение между Иисусом и учениками по вопросу веры.

Многие подробности свидетельствуют о том, что эти истории записаны со слов очевидцев происшествия. Например, указывается время, когда произошло чудо (35), а в первой части стиха 38 мы читаем, что Иисус спал в задней части лодки, подложив под голову подушку рулевого. Привлекают внимание ничем не приукрашенные возгласы учеников [«Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?» (38)], за которыми последовал ответ Иисуса: «…что вы так боязливы? как у вас нет веры?» (40). Ко всему прочему, имеется упоминание о других лодках (39), упоминание лишнее, потому что эти лодки не играют в рассказе никакой роли. Но Марк говорит о них, потому что о них говорил очевидец!

Первый элемент — рассказ о власти над силами природы — привел к дискуссиям в мире, ориентированном на науку. Возникает странное ощущение, что изгнание бесов тревожит нас намного меньше, поскольку психиатрия старается описать, определить и эффективно воздействовать на разрушительные силы, которые так часто проявляются в жизни людей. Определения и диагнозы медицины не настолько точны и бесспорны, чтобы исключить возможность действия феноменов из другой реальности. Но утихомирить бурю? (Мысль, что Иисус обратил Свои слова в стихе 39 к ученикам, маловероятна. Марк твердо убежден, что Иисус обратился со Своим повелением именно к ветру и волнам.) В современных научных исследованиях существует другое представление о том, как все было, насколько универсально действие научного «закона» и насколько возможно бесспорное доказательство чего бы то ни было в высших сферах научной мысли [John Polkinghorne. One World (SPCK, 1986). См. напр. отрывок на С. 12: «Если вы хотите привести в смущение физика-экспериментатора, посмотрите ему в глаза и скажите…».]. Во всяком случае, многие ученые допускают самые различные объяснения «чудесного». Не следует также забывать основательной работы покойного Яна Рамсея, который предположил, что реальность, которую мы считаем двумя мирами, материальным и духовным, на самом деле представляет собой две части одного мира, и однажды, осознав, как обе эти части работают, мы сможем увидеть, насколько они близки друг другу [I. Т. Ramsey. Our Understanding of Prayer (SPCK, 1971).].

Наша реакция на этот рассказ зависит от более серьезной проблемы, которая, в свою очередь, сама оказывает на нас определенное влияние. Это — наше понимание воплощения Иисуса и наша вера в ту власть, которую Он осуществлял. Если отношение Иисуса к Богу так уникально, как об этом говорит Новый Завет, мы вправе ожидать любого чуда, включая чудеса в природе. Величайшее же из всех чудес — это воплощение, все остальное происходит из него [По вопросу Божьего вмешательства в жизнь Вселенной через чудеса см. С. 60−61.].

В заключение следует еще раз обратить внимание на роль служения Иисуса в повествовании Марка. Если, как мы предполагаем, ни притчи, ни чудеса сами по себе не могут привести людей к вере, зачем Иисусу понадобилась демонстрация Своей чудотворной силы на этом этапе Своего служения? Ведь именно такой веры, основанием для которой могло стать это чудо, Он старался избежать.

Ответ гармоничен тому, что уже было сказано выше. Иисус считал, что толпе не следует открыто говорить о том, Кто Он есть на самом деле, чтобы их вера не утвердилась на зыбком основании притч и чудес. Только Его смерть и воскресение станут достаточно твердым фундаментом для ученичества. Однако этот принцип имеет три очевидных исключения. Первое исключение — это религиозные лидеры, которые по своему положению, опыту и образованию должны были понять, что происходит (Мк 2:1−12, 27−28). Второе исключение относилось к Двенадцати, которым значение Царства Божьего внушалось прежде всех остальных доступных свидетельств (Мк 4:10−12). Третье — к ситуациям, когда в первую очередь следовало удовлетворить человеческую нужду, когда необходимо было помочь людям, одержимым нечистой силой, и тогда Иисус шел на риск, потому что духи называли Его по имени [Мк 1:23−24, где дух выкрикнул Его имя, и Мк 1:34, когда духи, по всей видимости, молчали. То же можно сказать о случае исцеления прокаженного из Мк 1:40−45, где уже привычное чудо исцеления сопровождалось запретом на разглашение имени Целителя, однако этот запрет был нарушен исцелившимся человеком.]. Перед лицом оппозиции в лице образованных иудейских вождей и в исключительных случаях человеческой нужды открылась сокрытая до времени Божественная власть и иногда произносилось Божье имя. Однако даже в этих случаях для истинного ученичества нужно было больше, чем просто видеть и слышать.

Власть над силами природы в 4:35−40 как чудо можно отнести к третьей категории исключений. Она была бы воспринята как нечто совершенно естественное, если бы ученики осознали, что, пока Иисус рядом с ними, даже в шторм они находятся в полной безопасности. То, что они стали будить Его, лишь показывает, какой долгий путь им предстояло еще пройти.

Следующий отрывок содержит резкий обмен репликами между учениками и Иисусом по вопросу веры, причем в Евангелиях от Матфея 8:23−27 и Луки 8:22−25 этот разговор звучит более сглаженно. Наши симпатии, наверное, должны быть на стороне учеников, ибо некоторые из них были рыбаками и очень хорошо знали Галилейское море. А вопреки общепринятому мнению, именно опытные моряки, как правило, чувствуют, когда бить тревогу! Какими бы ни были их соображения, их вопрос, несомненно, содержал в себе упрек в адрес Иисуса за то, что Тот, пренебрегая их безопасностью, преспокойно спал в опасный шторм.

Но они никак не ожидали услышать в ответ: «Что вы так боязливы? Как у вас нет веры?» Главный смысл ученичества заключен именно здесь. Они хотели, чтобы Он действовал, а Он хотел, чтобы они доверяли Ему. Сам факт Его присутствия среди них был достаточным, чтобы они почувствовали себя в безопасности.

а. Природа, благодать и чудеса

Чудеса, происходящие в природе, заставляют нас задуматься о связи природы с благодатью. Католическое богословие подчеркивает преемственность между природой и благодатью, а протестантское, особенно начиная с Барта, разрыв между ними. Но и то и другое особое внимание уделяет взаимоотношениям. Если Бог есть суверенный Господь над всем тварным миром, тогда Его присутствие в Иисусе усиливает связь Сына Божьего с природой. Это ясно проистекает из учения Иисуса. В Своих притчах Он использует обыденные, повседневные примеры и случаи, но придает им значительный богословский смысл. И это уже не просто овцы и козы, сыновья и дочери, дома и земли, горчичные зерна и птицы. Они приобретают богословское значение как часть мира, который сотворил Бог, мира, который сам по себе демонстрирует такие фундаментальные принципы, как смерть и воскресение, прощение и новое начало, терпение и почитание. Иисус видит в них столько же, сколько видят другие, и больше, чем кто-либо. То же происходит с Его делами. Та роль, которую Он играет в обычной жизни, похожа на другие. Он родился и рос как все, мог уставать, чувствовать Себя одиноким, голодным, испытывал жажду, разочарование, сильные эмоции… Но и в этом есть нечто большее: необычны обстоятельства Его рождения; Его жизни сопутствовали такие высочайшие моменты как крещение, искушение, преображение, молитва в Гефсимании. И наконец, рассказы очевидцев о Его воскресении. Все это предполагает большую, чем у остальных, соотнесенность с природой, и это большее концентрируется в искупительной миссии Иисуса на фоне окружающей Его природы.

б. Одного присутствия Христа уже достаточно

Из случая с усмирением бури можно извлечь очень ценный урок для личного духовного опыта. Для ученика вполне достаточно просто пребывать с Господом, спокойны вокруг него воды жизни или нет. Те формы христианства, которые строятся на обещаниях жизни, состоящей из беспрерывных успехов, ярких переживаний и постоянного роста, не только ведут к разочарованиям и отчаянию, но и указывают ученику неверную цель. Для нас должно быть достаточно того, что в наших странствиях с нами идет Христос. Мы не судим о степени Его заботы о нас и о состоянии нашего ученичества по высоте тех волн, которые поднимаются вокруг. Мы «радуемся о Господе» не из-за настоящих, видимых обстоятельств, как сказал о том в своем послании к Филиппийцам (Флп 3:1) апостол Павел.