— Амен, Я говорю вам: некоторые из стоящих здесь не узнают смерти, пока не увидят, как Божье Царство пришло в силе.
— Рабби, хорошо, что мы здесь. Давай мы сделаем три шалаша: один для Тебя, другой для Моисея, третий для Илии!
— Это Мой любимый Сын, слушайте Его!
— Почему книжники говорят, что сначала придет Илия?
— Да, Илия придет сначала и всё восстановит. А как же тогда написано о Сыне человеческом, что Он будет много страдать и Его будут презирать?
— Что вы спорите?
— Учитель, я привел к Тебе сына, в нём дух немоты.
— О неверное поколение! Долго ли Мне ещё быть с вами?! Долго ли Мне ещё терпеть вас?! Ведите мальчика ко Мне!
— С каких пор это у него?
Тот ответил:
— С раннего детства.
— Ты говоришь «Если можешь...» Всё может тот, кто верит.
— Я верю! Помоги моему неверию!
— Дух немоты и глухоты, Я тебе приказываю: выйди из него и больше никогда не входи!
— Почему мы были не в силах изгнать его?
— Эту породу можно изгнать только молитвой.
— Сын человеческий будет выдан в руки человеческие. И убьют Его. Но на третий день после смерти Он воскреснет.
— О чём вы спорили в пути?
— Тот, кто хочет быть первым, пусть станет самым последним и слугой для всех!
— Учитель, мы видели, как некто Твоим именем изгонял демонов, и хотели помешать ему, ибо он не следовал за нами.
— Не надо мешать ему! Всякий, кто проявит силу, призывая Моё имя, уже не сможет вскоре оскорбить Меня.
2. Преображение Иисуса (9:2−13)
Преображение (9:2−8) — наиболее известная часть истории об Иисусе, в основном потому, что в ней сочетается сверхъестественное (2−4) и обычное, а также звучит вполне естественный и предсказуемый ответ Петра (5−6).
Первый вопрос, который мы можем задать в связи с Преображением (не самый важный, однако без него нам будет трудно двигаться вперед), — это вопрос «Что же произошло?» Моул [Moule. Р. 69.] напоминает нам, что Петр, Иаков и Иоанн, вероятно, затруднялись на него ответить! Значение этого события намного важнее, чем само происшествие, и тем не менее мы должны задуматься, что же произошло?
Вопреки предположению, что это событие могло произойти после воскресения Иисуса и позже было отнесено ко времени Его земного служения, Кранфилд [Cranfield. Р. 293.] убедительно замечает, что после воскресения явления Иисуса происходили обычно только после Его отсутствия (!), и именно то, что Он говорил, и было причиной этих явлений. Описанная же Марком сцена и реплика Петра (9:5) никак не соответствуют атмосфере явлений Иисуса после воскресения. Кроме того, Иисус в любом случае нашел бы, что сказать Петру (Ин 21).
Таким же образом не выдерживает никакой критики предположение о том, что это чисто символическая сцена, поскольку в тексте говорится, что все это произошло по прошествии дней шести (необычное для Марка уточнение), а также приводится обращение Петра к Иисусу как к равви, что было бы неприемлемо для ранней церкви (которая одна лишь и могла включить в евангелический рассказ этот символический эпизод), предложение Петра о строительстве кущей в ознаменование этого события и упоминание о блистающих белых одеждах (9:3). Марк хочет сообщить нам, что произошло нечто действительно очень важное. Но что именно?
Вместе с другими синоптиками (Лк 9:28−36; Мф 17:1−13) Марк говорит о том, что произошло нечто сверхъестественное. Гора в Библии вообще является местом Божественного откровения (Мориа и предотвращение жертвоприношения Исаака, Быт 22; Синай и начало законодательного периода, Исх 19; Хорив и вновь обретенная уверенность в Боге Илии, 3Цар 19). Облако символизирует Божье присутствие (Исх 13:21; Исх 19:9; Исх 33:9; Чис 9:15). Блистание одежд Иисуса напоминает Шекину, Божье присутствие в столпе огня. Все эти образы представлены у каждого из трех авторов синоптических Евангелий. В них мы видим все признаки присутствия Всемогущего Бога.
В Евангелии от Луки этот эпизод представлен наиболее подробно. Автор этого Евангелия сообщает, что Иисус молился (Лк 9:28−29), «и когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею». Общение с Небесным Отцом изменило внешность Иисуса, как и внешность Моисея на горе Синай (Исх 34:29). Вчитываясь, приходишь к выводу, что автор говорит о том, что произошло на самом деле. Он даже добавляет, что ученики пробудились от сна (Лк 9:32). Было ли все остальное в этой истории видимым и слышимым происшествием, данным Богом и воспринятым всеми троими учениками? Было ли замечено всеми троими изменение во внешности Иисуса, вызвавшее вполне понятное, но приземленное предложение Петра? Мы не можем знать больше, чем нам дают Евангелия, но предложенная реконструкция позволяет отдать должное всем факторам, приведенным в повествованиях евангелистов.
Нам следует задать еще один важный вопрос — «Что это значит?» Моисей и Илия обычно представляют собой закон и пророков. Правда, Илия не являлся автором пророческих произведений, но был одним из наиболее выдающихся пророков. Еще более важен тот факт, что и Илия, и Моисей ушли из жизни необычным образом (Втор 34:5−6; 4Цар 2:11). Все это приобретает еще большее значение рядом с другим свидетельством Луки о том, что Моисей и Илия «явившись во славе… говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить с Иерусалиме» (Лк 9:31). Очевидно, эти люди также представляли установление Богом Его Царства. Моисей привел Божий народ в землю обетованную. Предположительно приход Илии был признаком приближения этого Царства (Мал 3:1; Мал 4:5; Мк 9:11). На этом основании Моисей и Илия могли соответственно служить Иисусу, выполняя кропотливую работу по Божественной подготовке следующего и последнего этапа служения Иисуса на земле.
Мы вполне можем понять предложение Петра, сделанное в большом волнении, и посочувствовать ему (5). Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе (6). Совершенно очевидно, Петру и в голову не пришло промолчать! Однако нельзя сбрасывать со счетов и характер его реакции. Простые, человеческие чувства в качестве ответа на события, демонстрирующие вечность, можно наблюдать не только в I веке.
Облако (7), наполненное ощущением Божьего присутствия, окутало их, и ученики четко осознали, что предложение Петра было опрометчивым. Повторение с небес слов, прозвучавших в момент крещения Иоанном Иисуса (Мк 1:11; Мф 3:17), поражает наше воображение. Иисус есть Сын Божий как никто другой. В такой ситуации остается лишь слушать. Затем (8) все заканчивается. Теперь они видят только Иисуса.
Следует отметить, что устремив все свое внимание на Преображение, мы рискуем упустить ключ к пониманию целей Марка (9:9−13). Иисус не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. Мы уже встречали у Марка этот запрет — никому ни о чем не рассказывать (1:34, 44; 3:12; 5:43; 7:36; 8:26, 30). Теперь впервые этот запрет не категоричен. Когда Сын Человеческий воскреснет из мертвых, они смогут рассказать также и об этом происшествии. Подразумевалось, что только тогда люди наконец смогут уяснить, что все это означает. Марк дает нам понять, почему Иисус до сих пор не открывал тайны Своей личности — потому что именно эта тайна станет тем фундаментом, на основании которого люди уверуют и поймут, что истинно значит ученичество. «Нет другой возможности понять, кто есть Иисус, пока человек не увидит Его страданий, смерти и воскресения» [Williamson. Р. 160.].
Лука не рассказывает об этом частном разговоре, а Матфей сообщает (Мф 17:9), но не показывает замешательства учеников. Марк, как всегда прямолинейный и верный своим источникам, ничего не приукрашивает: «И они удержали это слово, спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых» (10). Они не поняли сказанного, однако и не стали спрашивать об этом Иисуса. Это звучит очень достоверно, как воспоминание личного характера.
Но они спросили (11) об ожидаемом всеми Илии, поскольку считалось, что он должен прийти прежде Мессии (Мал 3:1; Мал 4:5). Иисус отвечает (12), что это предположение верное. «Илия должен придти прежде и устроить все». Но в чем была природа этого «устроения»? Вероятно, оно было связано с тем, что делал Иоанн. Он приготовил путь для Сына Человеческого, но он должен был и пострадать, как написано. Язык, использованный здесь, предполагает своим источником Книгу Пророка Исаии 53, отсюда и ссылка на него. Но как сможет Илия устроить все для Мессии? Возможен лишь один ответ — «став Его прообразом». Это, говорит Иисус, как раз и произошло. Иоанн Креститель — это и есть Илия из пророчеств.
3. Глухонемой мальчик исцелен (9:14−29)
Исцеление глухонемого мальчика послужило для двенадцати апостолов отрезвляющим напоминанием о том, как много еще предстоит им пройти. (Можно взглянуть на этот случай с позиций последующих событий, прочитав Деяния 3:1−10, чтобы увидеть, как Бог собирался использовать их. Когда Марк писал свое Евангелие, эта сторона их духовного опыта уже была всем известна.)
Центральная часть этой истории представлена словами отца, обращенными к Иисусу: «…говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли» (18). Подробности рассказа выглядят вполне реальными: к Иисусу приводят неизлечимо больного человека, и Он исцеляет его. Толпа, видя перед собой больного мальчика, все еще не может поверить во власть Иисуса: Он сделался как мертвый, так что многие говорили, что он умер (26). Но мальчик мгновенно приходит в себя. Он оказывается совершенно здоровым, что заставляет учеников (по крайней мере тех девятерых, которые сами пытались исцелить его) спросить: «Почему мы не могли изгнать его?» (28). Ответ дан не только в стихе 29: «Сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста», но и в других высказываниях Иисуса, разбросанных по всей этой истории. Стих 19 повествует о печали Иисуса, которую навевает на Него атмосфера неверия: «О, род неверный! доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?» А в стихе 23 в ответ на пытливый (а может быть, полный сомнений) вопрос «если что можешь», Он отвечает: «Все возможно верующему». Отец мальчика — единственный, кто с достоинством выходит из создавшейся ситуации. В его ответе звучат искренность и мольба: «Верую, Господи! помоги моему неверию». Иисус исцеляет мальчика. Вся история несет на себе отпечаток личных воспоминаний очевидцев.
а. Влияние культуры
Епископ Лесли Ньюбигин и другие привлекли внимание общественности к вопросу о власти «структур доверия». Эти структуры представляют собой критерии оценки информации, которые существуют в любом типе общества и которые формируют отношение представителей этого общества к вновь поступающей информации. В нашей культуре, например, легче всего принимаются научно обоснованные утверждения. Поймет общественность конкретное научное объяснение или нет, но оно будет принято как общественное достояние. А вот вопросы веры широкой публикой приняты не будут, поскольку в нашей культуре они рассматриваются как категории личного мнения. В такой обстановке труднее верить и труднее вести к вере других, и такая ситуация требует, во-первых, чтобы христиане понимали отличие современной жизни от раннехристианской. Во-вторых, христианские ученые, мыслители и проповедники должны много и терпеливо работать, чтобы объяснить обществу, почему, если мы хотим оставаться людьми, а тем более христианами, нам нужен более серьезный и глубокий подход к знанию, чем тот, который мы имеем сейчас, и каким образом этот широкий и глубокий подход должен базироваться на вере. Это очень важная часть нашей апологетической задачи.
б. Вера, неверие и частичная вера
Слова Иисуса и ответ отца (23−24) поднимают важный вопрос. Означают ли слова Иисуса «все возможно верующему», что «Я, Иисус, могу сделать все в соответствии с количеством и качеством Моей веры», или же «все возможно тебе, если у тебя есть определенное количество или качество веры», или «все возможно, если ты имеешь веру в то, что Я могу сделать для тебя» с упором не на уровень веры, но на доверие между человеком и Иисусом? Если верно первое, тогда человек явно не понял, что имел в виду Иисус, и никто его не поправил, что необычно для Евангелия от Марка. Если верно второе, тогда человек, похоже, признал свою несостоятельность в вопросе веры. Третий вариант нам кажется наилучшим, потому что позволяет предположить, что именно неверие отца сыграло свою роль в провале попытки учеников исцелить его сына («я привел к Тебе сына моего… говорил я ученикам твоим… они не могли», 17−18).
Главный акцент в третьем нашем предположении делается на то, что чудо зависит не от степени, качества или количества веры человека, но только от самого факта веры, одно наличие которой может эффективно связать человека со служением Иисуса. Здесь мы видим в действии принцип «веры с горчичное зерно» (Мф 17:20; Лк 17:6), когда весь упор делается не на качестве нашей веры, но на силе Учителя, с Которым мы связаны верой. Более того, внутри этой связи есть место для роста нашей веры. «Верую, Господи! помоги моему неверию» (24). Мы не оставлены наедине с самими собой.
4. Обучение двенадцати апостолов (9:30−50)
Пророчество о смерти и воскресении Сына Человеческого (9:30−32) становится теперь рефреном (см.: 8:31 и 10:33−34). Марк показывает, что Иисус в основном сосредоточился на обучении двенадцати апостолов, однако Его ученикам трудно понять истины о предстоящих Ему страданиях. Что бы Иисус ни говорил о Своем воскресении, им трудно было поверить в Его смерть. Однако они хранили свое непонимание и сомнения в секрете, что было опасно, как покажут дальнейшие события.
Теперь давайте поразмышляем об ученичестве.
Они взялись обсуждать вопрос о том, кто больше среди них (9:33−37). После вопроса Иисуса они умолкли, поскольку слишком резким был контраст между Его жертвенностью (31) и их стремлением превознестись (34). Как могло одно сочетаться с другим?
Марк подчеркивает важность высказывания Иисуса тремя Его последовательными действиями: И сев — призвал двенадцать — и сказал им (35). То, о чем говорил Иисус, должно быть, ввергло учеников в еще большее смущение. Иисус переворачивает общепризнанные ценности мира с ног на голову, говоря, что истинное первенство возможно только в том случае, если человек ставит других превыше себя, выступая перед ними в роли слуги (35)! Затем, обняв ребенка (возраст которого неясен), Он говорит им, что приветствовать ребенка во имя Его значит приветствовать Его Самого и «Пославшего Меня» (37). В греко-римском мире дети не представляли собой большой ценности. Иисус говорит: «Если вы хотите понять, с каким настроением следует принимать Мое служение, запомните, что вы чувствуете, когда принимаете ребенка!» В этих словах скрыт глубочайший подтекст, который практически неприемлем для учеников. «Я и Бог идем путем уничижения, как самые последние, как слуги, как дети». Как мог «Христос» (8:29) сказать такое?
Далее доминирующей темой становится вопрос о тех, «кто не против вас» (38−41). Неудивительно, что апостолы относились к Иисусу несколько по-собственнически. Разве Он не призвал только их и никого больше быть постоянно с Ним? Разве Он и теперь, совершенно намеренно, не посвящает большую часть времени их обучению? Их было двенадцать, как и двенадцать колен Израилевых, и это давало их группе ощущение завершенности, они больше ни в ком не нуждались и никому не позволяли присоединиться к себе. Они чувствовали себя правыми, запретив постороннему пользоваться именем Иисуса и изгонять бесов (38). И потому без опаски доложили об этом Иисусу. Кто же мог лучше рассказать о случившемся, как не Иоанн, Его любимый ученик? Но они столкнулись еще с одним разочарованием и потрясением.
Им не следовало останавливать служение того человека. Если люди действительно творят чудеса во имя Иисуса, они не станут злословить Его имя. Может быть ученики думали, что использование Его имени было подобно могущественной и волшебной формуле? Иисус заявляет, что люди могут творить чудеса во имя Его, лишь имея реальную связь с этим именем (личностью) [Имя фактически символизировало личность. См.: Деян 4:10−12.]. Поэтому те, кто творят чудеса Его именем, никогда не будут противостоять Человеку с этим именем. Даже поданная чаша воды во имя Его (что вряд ли можно назвать чудом) стоит многого (41).
Стоит задуматься и над следующим серьезным вопросом: как не стать причиной прегрешений других людей (42−49)? Выражение одного из малых сих из стиха 42 может быть указанием на другое выражение — одно из таких детей — из стиха 37. Вероятно, речь идет об особой нашей ответственности сохранить детей на верном пути. А может быть, здесь подразумеваются «малые» в вере, вновь уверовавшие, например такие, как тот, о котором шла речь в стихах 39−40 и кому ученики запретили творить чудеса. Вновь уверовавшие часто слишком рьяно свидетельствуют о Христе, и такая их активность чрезвычайно беспокоит некоторых руководителей и лидеров. Лежит ли в основе такого предупреждения какой-то конкретный грех — в этом контексте неясно. Быть соблазном для других — значит помешать им занять подобающее им место в христианской общине или не позволить им свидетельствовать о Христе, как в случае, о котором рассказывается в стихах 36−41. А может быть, эту ситуацию можно рассматривать в свете последующих предупреждений о грехе. Поскольку стихи 42 и 43 начинаются с одного и того же глагола соблазнить, то последнее выглядит наиболее вероятным. Жерновный камень — это камень, который обычно вращался ослом, а с другим, более легким, работали люди. Слова «бросили в море» напоминают о принятом в Риме наказании преступника (42). Выражения же «отсечь руку или ногу» или «вырвать глаз» нельзя воспринимать буквально, ибо ни рука, ни нога, ни глаз не являются источниками греха. В любом случае у человека остается другой глаз и другая нога или рука. Иисус намеренно приводит столь суровые примеры, стремясь подчеркнуть, что верующий должен сопротивляться греху любой ценой. Говоря человеческим языком, быть «совершенным» в глазах мира, а затем отправиться в геенну (геенна была местом, где постоянно горели падаль и мусор) — неизмеримо хуже, чем быть ограниченным в чем-то земном, но в обмен получить жизнь вечную [Значение слова «жизнь» в стихах 43 и 45 — это «Царство Божье» (что находит подтверждение также в стихе 47).].
Ибо всякий огнем осолится (49) — этот стих связывает тему «огня» (43−48) с образом «соли», о которой говорится в стихе 50. Однако нет никаких оснований считать, что здесь имеется в виду чистилище, ибо огонь в стихах 43−48 — это очищающий и разрушающий огонь. Первый очищает, и в этом проявляется его связь с солью, предотвращающей распад. Некоторые новозаветные рукописи дают различные варианты этих стихов, и хотя они не являются оригинальными текстами, но могут помочь нам увидеть то, как слушатели Иисуса поняли эти предупреждения. Такое понимание вероятнее всего основано на том месте из Левита, где говорится о жертвенном мясе животных, к которому добавлялась соль (Лев 2:13; Иез 43:24). Если это так, то тогда самоотрешение во имя святости, о котором повествуется в стихах 43−48, напрямую связано с жертвой, которую должен принести Сын Человеческий (9:31 и 8:31). И вновь прослеживается та же мысль — ученики должны повторить путь Учителя.
Про соль имеется еще два высказывания (50). Первое — о бесполезности несоленой соли. Разве возможно сделать несоленую соль соленой? Очевидно, это предостережение против соблазна отступления с пути ученичества, о чем уже говорилось в стихах 35−37 и 43−47. Вторая часть высказывания о соли касается внутренней целостности общины учеников, где должен царить мир, и это указание звучит особенно уместно именно сейчас, когда Иисус идет по пути страдания к жертвенной Своей смерти, а они спорят, распределяя между собой почетные места.
Путь учеников
Откровенные и досадные ошибки двенадцати апостолов не должны увести нас от ошибок собственных. Далеко не все современные ученики станут обсуждать на публике, кто из них больше, однако существующие церковные и общественные иерархии позволяют тонко маскировать подобные тенденции. В таких ситуациях самым сложным является выбор между послушанием Христу и заботой о сохранении собственной репутации.
Точно так же и некоторые структуры внутри различных деноминаций и отдельные группы людей вне деноминаций, характеризующиеся различным подходом к богословию и таинствам, представляют собой хорошую параллель с учениками в тот момент, когда они заявили Иисусу: «Изапретили ему, потому что не ходит за нами» (38). Защита истины, поиск лучших возможностей жить по истине, стремление к чистоте во всем — похвальные цели. Но самое лучшее испытание нашего качества — это испытание Христом.
Нельзя преуменьшать категоричность Его требований в отношении греха. Поскольку стандарты мира резко отличаются от наших (35−37), нам постоянно приходится судить и различать, что есть добро, а что — зло. Во многом самоотречение дается нам нелегко. Главным вопросом нашей жизни становится выбор — какую жизнь мы выберем и какое положение предпочтем (43−49).
Тем, кто имеет некоторое представление о Божьем Царстве, угроза оказаться несоленой солью (50) поможет выбрать правильный путь. Первые ученики, следовавшие за Иисусом, вскоре увидят все то, что связано с этим движением вперед.
5. Путь в Иерусалим. 8:27 — 10:52
Теперь Марк в своей истории непреклонно ведет нас к Иерусалиму. Он начинаете Кесарии Филипповой (8:27), азатем представляет серию происшествий, которыми отмечено путешествие в Иерусалим. Этот процесс характеризуется большей открытостью Иисуса, не скрывавшего, чем закончится Его служение. Соответственно растет напряжение в тех, с кем Он встречается, поскольку каждому приходится решать, какую позицию занять по отношению к Иисусу. Случай в Кесарии Филипповой представляет собой хорошее начало этой новой фазы.
1. Исповедание Петра о Христе (8:27 — 9:1)
Самым важным во всей этой истории является то, что Петр исповедал Иисуса Христом. Это событие имеет параллели в Евангелиях от Матфея 16:13−16 и Луки 9:18−20. Авторы Евангелий расположили имеющийся у них материал не хронологически, а так, как того требовала логика повествования. Иисус, услышав исповедание Петра и зная, что остальные ученики думают так же, только не решаются сказать об этом вслух, приступает к новому этапу Своей деятельности — начинает готовить их к грядущим событиям, к тому, что должно совершиться вскоре. Так Кесария Филиппова становится поворотным моментом в служении Иисуса (эта точка зрения имела широкое распространение даже тогда, когда Евангелие от Марка считалось хронологическим повествованием). После этого толпы народа, сопровождавшие их, оставались лишь свидетелями того, как двенадцать апостолов проходили обучение. Все это произошло потому, что событие в Кесарии Филипповой делится как бы на две части (27−30, 31−33).
Одна часть относится к вопросу, который, как бы экзаменуя перед началом обучения, задает ученикам Иисус: «…за кого почитают Меня люди?» Некоторые думали, что к жизни вернулся Иоанн Креститель. (Ирод определенно так думал, 6:16.) Другие полагали, что вернулся Илия, точно так же, как предполагали, что Илия вернулся в лице Иоанна Крестителя согласно Евангелию от Ин 1:21. В Книге Пророка Малахии 4:5 есть обетование: «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного». Далее следует другая часть, то есть еще один важный вопрос: «А вы за кого почитаете Меня?» (29). Петр, всегда готовый заполнить возникшую паузу, возможно, ошеломил всех остальных своим ответом: «Ты — Христос» (29).
«Христос» в греческом и «Мессия» в еврейском и арамейском языках означают «Помазанника». Известно, что в Ветхом Завете рассказывается об освящении Богом для конкретной задачи и помазании царей и священников (Исх 29:1, 7, 21; 1Цар 10:1). Но здесь речь идет не только о Божественном избрании для выполнения этой задачи (1Цар 10:1, 6; 1Цар 16:13; Ис 61:1). Совсем недавно слово «помазанник» применялось к тому, кто освободит евреев от угнетателей, и в этом смысле было широко распространено выражение «сын Давидов». (По этому поводу Иисус поправил учителей закона, говорящих о Нем как о сыне Давида, 12:35−37.) Поэтому сам факт, что Петр назвал Иисуса Мессией, стал очень важным шагом в развитии евангельских событий. (В Мф 16:15−19 Петр добавил: «Сын Бога Живого». Там же Иисус воодушевляет Петра, который, должно быть, поразил и Его Самого этим признанием: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах». Затем Иисус проводит сравнение Петра с камнем.)
В последующих событиях стоит обратить внимание на три момента. Во-первых, Иисус не пытается, даже в коротком тексте Марка, отрицать слова Петра. Он воспринимает его исповедание как соответствующее истине. Он действительно является Божьим Помазанником, и Ему уготовано построить Божье Царство. Во-вторых, Он не велит им распространять это откровение (30). Можно догадаться, что Он движим двумя соображениями: (1) Его соотечественники имеют четкое представление о том, каким образом Мессия должен освободить их, (2) Он хотел выполнить Свою мессианскую задачу в соответствии с волей Отца, то есть теми путями, которые они еще по-настоящему не могли понять.
Подтверждение этого намерения является третьим значимым элементом. Не отвергая статуса Мессии, Иисус продолжает говорить о Своем будущем, но не в мессианском смысле, а как Сына Человеческого, и Своих страданий как Сына Человеческого (31−33).
Выражение «Сын человеческий» можно понять просто как «человек», «мужчина», в Ветхом Завете оно употребляется именно в этом значении. В Книге Пророка Даниила 7:13, однако, это наименование относится к превознесенной фигуре, представляющей «святых Всевышнего» (Дан 7:18) и очень тесно связанной с ними. «Сын человеческий» принимает «власть, славу и царство». Затем «все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится».
Если именно эти стихи, как считают многие ученые, являются источником выражения «Сын Человеческий» в Евангелии от Марка, тогда использование его Иисусом по отношению к Ceбе не противоречит принятию Им исповедания Петра. Такое понимание этого выражения уводит нас от опасности сочетать его с тем популярным восприятием понятия Мессии как избавителя евреев, которое преобладало на тот момент. Оно также позволяет Ему наполнить эти слова свежим содержанием, воспользовавшись образом страждущего слуги из Книги Пророка Исаии 53, каковым Иисусу вскоре предстоит сделаться на самом деле. И хотя исповедание Петром мессианства Иисуса могло оживить совсем иные надежды, Иисус говорит, что Сыну Человеческому много должно пострадать… и быть у биту. Особо подчеркнуто в этом пророчестве значение предначертанности (31). (Не стоит удивляться, если Иисус говорил Своим ученикам и о воскресении, но они не могли ни запомнить, ни понять этих слов. Известие о предстоящей смерти должно было произвести на них ошеломляющий эффект.)
И опять в нависшей тишине раздается голос Петра! Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему (32). Только что услышав от Иисуса одобрительный отзыв (согласно Мф 16:17−19), Петр на этот раз получает от Него выговор: «…отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (33). Первая часть реплики напоминает ответ дьяволу в пустыне (Мф 4:10; Лк 4:8). Вторая фактически указывает, что Петр своей позицией никак не отличается от соотечественников-евреев, которые ожидали Мессию в образе воина-избавителя в земном, ограниченном смысле. Иисус дает понять, что Бог приготовил для Своего Мессии иной путь. Божий план предопределил, что освобождение Его народа свершится непонятным для человеческого ума образом через смерть и воскресение, а не через битвы армий и военные победы.
В дополнение к одному потрясению Иисус тут же добавляет и другое, на этот раз относящееся к ученикам и к толпе (8:34−9:1): этот путь к смерти должен пройти не только Он Сам, но и всякий, кто хочет стать Его учеником. Как указывает Моул [Moule. Р. 67. Это мнение также выражено в комментарии 1898 г. Н. В. Swete.], Иисус не говорит о несении креста как о несении какой-то ноши по жизни. Этот символический образ имеет более всеобъемлющий характер. «Люди, несшие крест, шли на казнь». Последователи Иисуса должны нести свой крест в том смысле, что они должны быть готовы посвятить всю свою жизнь тому, чтобы следовать за Ним. Но нас ждет еще один сюрприз. Этот путь — путь полной свободы. Если вы всю свою жизнь посвятите себе, защищая ее от остальных, отстаивая свои права, нужды и привилегии, вы потеряете ее, потому что это уже не жизнь. Если же вы признаете, что ваша жизнь вам не принадлежит по праву, потому что вся ваша жизнь — это только дар, и ее следует прожить в любви, в жертвенной любви, которую открывает благовестие, тогда вы овладеете ею полностью. Вы ничего не теряете, но приобретаете все (35). Предположим, вы приобретете все богатства мира, но потеряете внутреннюю свободу любить и быть любимым Богом — что тогда (36)? Что вы дадите в обмен на эту Богом данную драгоценную жемчужину, которая является центром всего духовного, выразителем веете, что вы есть, и в которой хочет обитать Бог? Это тот выбор, который предлагает Иисус, Мессия, Сын Человеческий. Новости о кресте, казавшиеся мрачными и печальными, в действительности являются путем к полной свободе и завершенности.
Но если эти новости заставляют Его слушателей устыдиться Его, тогда им следует знать, что грядет другой день, день славы (не взят ли и здесь главный образ из Книги Пророка Даниила 7:13?), и в тот день Сын Человеческий тоже устыдится их.
Чтобы все это не выглядело голой теорией, которая не скоро воплотится в реальность, Иисус говорит, что некоторые из присутствующих увидят Божье Царство, пришедшее в силе (9:1). Поскольку следующий стих (9:2) начинается с фразы по прошествии дней шести, можно предположить, что Иисус говорил о Преображении как о явлении силы Божьего Царства. А может быть, Он хотел сказать, что предстоящие в Его служении события (в частности, Его смерть и воскресение) станут проявлением Царства, грядущего в силе. Такой контекст имеет намного больше смысла и в большей степени соответствует действительности, чем предположение, что Иисус мог ошибочно считать, что осуществление Царства произойдет во время земной жизни некоторых из Его слушателей.
Принять решение
В каком-то смысле Евангелие от Марка представляет собой ряд обращенных к людям призывов сделать свой выбор. На всем протяжении евангельской истории, начиная со служения Иоанна Крестителя, людям предоставлялась такая возможность. История, рассказанная Марком, имеет практическую, а не теоретическую ценность. Цель ее — помочь людям четко осознать тип ученичества, к которому призывает их Иисус, и дать возможность ответить на этот призыв положительно. В его Евангелии положительный ответ пока дали немногие.
Ответ Петра в Кесарии Филипповой являет собой поворотный момент. Петр, а может быть, и кто-то еще из двенадцати апостолов делают явные успехи (8:29), хотя препятствия на их пути сразу же становятся еще более очевидными (8:32−33). Но Петр уже засвидетельствовал свой вывод — Иисус есть Христос.
Эта методика принятия решения важна и для тех, кто стоит в преддверии принятия христианского ученичества, и для тех, кто стремится помочь другим в этом вопросе. А рассказ о служении Иисуса помогает людям применить ее к собственной жизни. Созвучно ли это учение моему пониманию жизни? Не теряет ли моя жизнь смысл, когда я живу лишь для себя? Не обогащается ли она, когда я живу для других? Удовлетворяет ли меня то, что мои ценности поверхностны и неглубоки? Или я предпочитаю другую жизнь, богатства которой невидимы? Не вопиют ли факты исцеления и изгнания бесов о моих собственных нуждах, внутренней борьбе и кризисе? Не является ли жертвенная любовь Иисуса тем морем, в которое и я мог бы окунуться по вере? Конечно, 9-ю главу повествования Марка ни в коем случае нельзя назвать завершением истории, хотя, несомненно, это важнейшая часть ее, а Иисус с Его призывом довериться Ему — ее сердцевина. Этот призыв обращен ко всем, кто встречается Ему на пути. Этот призыв звучит и сегодня.