— Мужи, братья! Я во всей доброй совестью жил пред Богом до этого дня.
— Бог будет тебя бить, стена белённая! Ты сидишь, чтобы судить меня по Закону, и, преступая Закон, приказываешь меня бить.
— Первосвященника Божьего злословишь?
— Братья, не знал, что он первосвященник! Ибо написано: «О правителе твоего народа не говори дурно».
— Мужи братья, я фарисей, сын фарисеев! Меня судят за надежду на воскресение мертвых.
— Ничего худого мы не находим в этом человеке. А что, если Дух сказал ему, или ангел?
— Мы связали себя клятвой ничего не есть, пока не убьем Павла.
— Отведи этого юношу к трибуну, так как он имеет для него некое сообщение.
— Заключенный Павел, позвав меня, просил привести к тебе этого юношу, у которого есть что тебе сказать.
— Что имеешь мне сообщить?
— Евреи сговорились просить тебя, чтобы завтра ты отвел Павла в Синедрион, якобы для более точного расследования о нем.
— Не разболтай никому то, что ты мне рассказал.
— Приготовьте мне двести солдат, семьдесят всадников и двести стрелков к третьему часу ночи.
— Выслушаю тебя, когда прибудут твои обвинители, — повелев ему быть под стражей в претории Ирода.
23:1−2 Представ перед синедрионом, Павел начал свое выступление с утверждения, что всю свою жизнь жил всею доброю совестью. Услышав это, первосвященник Анания пришел в ярость. Без сомнения, он считал Павла вероотступником и предателем. Как смел человек, отрекшийся от иудаизма и ставший христианином, делать подобные заявления? Потому первосвященник приказал бить узника по устам. Такой приказ был в высшей степени несправедливым, так как расследование еще только начиналось.
23:3 Павел не остался в долгу и ответил Анании, что его будет бить Бог за то, что он подобен стене подбеленной. Внешне первосвященник казался праведным и справедливым, душа же его была изъедена пороком. Он приказал бить Павла вопреки закону, тогда как долгом его было судить по закону.
23:4 Служители были шокированы язвительным замечанием апостола. Знал ли он, что говорит с первосвященником?
23:5 По какой-то неизвестной нам причине Павел действительно не знал, что Анания первосвященник. Синедрион был созван очень поспешно, и, возможно, Анания не надел одежды, указывающей на его положение. Возможно даже, что он сидел не на том месте, которое обычно занимал первосвященник. А может быть, причиной было слабое зрение Павла. Но какова бы ни была причина, Павел не намеренно злословил законным образом назначенного правителя. Он тут же извинился за свои слова, вспомнив Исход (22:28): «Начальствующего в народе твоем не злословь».
23:6 Почувствовав по разговорам в зале суда, что между саддукеями и фарисеями нет полного взаимопонимания, апостол решил углубить раскол между ними, заявив, что является фарисеем, которого судят за веру в воскресение мертвых. Саддукеи, разумеется, отрицали воскресение, а также существование духов или ангелов. Фарисеи же, будучи очень ортодоксальными, верили и в то, и в другое (см. 23:8).
Павла критикуют за то, что он использовал мирскую уловку с целью разделить своих слушателей. «Мы не можем избежать ощущения, — пишет А. Дж. Поллок, — что Павел был неправ, когда объявил себя фарисеем и таким образом получил стратегическое преимущество, спровоцировав конфликт между соперничающими группировками саддукеев и фарисеев».
23:7−9 Оправданным был поступок Павла или нет, его слова действительно спровоцировали распрю между фарисеями и саддукеями и вызвали большой крик. Некоторые книжники фарисейской стороны защищали Павла, утверждая, что он невиновен, и, по сути, говорили: «Какое имеет значение, дух или ангел говорил ему?»
23:10 Спор между этими двумя группировками разгорелся с такой силой, что тысяченачальник приказал воинам вывести узника из зала и отвести обратно в крепость.
23:11 В следующую ночь Господь Иисус Сам явился Павлу в темнице и сказал: «Дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме». Примечательно, что Господь лично похвалил Павла за верное свидетельство в Иерусалиме уже после того, как он совершил поступок, подвергающийся определенной критике. Ни слова упрека или порицания не прозвучало из уст Спасителя. Были сказаны лишь слова похвалы и обетования. Служение Павла еще не окончено. Поскольку он верно служил в Иерусалиме, он так же будет свидетельствовать о Христе и в Риме.
23:12−15 На следующий день некоторые иудеи сговорились убить апостола Павла. Более сорока из них даже заклялись не есть, доколе не убьют «этого обманщика». План заговора состоял в следующем: они пошли к первосвященникам и старейшинам и предложили собрать синедрион, чтобы тщательнее расследовать дело Павла. Синедрион попросит тысяченачальника привести узника. Но на дороге из темницы к месту, где заседал совет, апостола будут ждать в засаде сорок убийц. Как только Павел приблизится к ним, они набросятся на него и убьют.
23:16−19 По провидению Божьему, о заговоре случайно услышал племянник апостола и сообщил о нем Павлу. Последний решил воспользоваться положением, чтобы обеспечить свою безопасность законными средствами; поэтому он сообщил об этом одному из сотников. Центурион лично отвел юношу к тысяченачальнику.
23:20−21 Племянник Павла подробно рассказал о заговоре и умолял тысяченачальника не прислушиваться к требованиям иудеев привести к ним Павла.
23:22 Выслушав этот рассказ, тысяченачалъник отпустил юношу, наказав ему никому не говорить об их встрече. Он понял, что незамедлительно должен предпринять решительные меры, чтобы спасти своего пленника от неутолимой ярости иудеев.
23:23−25 Тысяченачальник быстро призвал двух сотников и велел приготовить военный эскорт, который должен был сопровождать апостола в Кесарию. Караул состоял из двухсот пеших воинов, семидесяти конных и двухсот стрелков. В путь они должны были отправиться в девять часов ночи, чтобы проделать его под покровом темноты.
Такое большое число воинов не было данью уважения верному посланнику Христову. Скорее оно означало решимость тысяченачальника поддержать свою репутацию в глазах римских начальников: если бы иудеям удалось убить Павла, римского гражданина, ему пришлось бы отвечать за свою халатность.
23:26−28 В письме, которое тысяченачальник написал римскому правителю Феликсу, он называет себя Клавдием Лисием. Разумеется, письмо было написано с целью объяснить, какая ситуация сложилась вокруг Павла. Довольно забавно наблюдать, как Лисий пытается в нем представить себя героем и защитником справедливости и общественного спокойствия. Он, вероятно, очень боялся, как бы Феликс не узнал, что он сковал римского гражданина без суда. К счастью для Клавдия Лисия, Павел был не из болтливых.
23:29−30 Далее тысяченачальник объяснил: проведенное им расследование показало, что Павел не виновен ни в чем, достойном смерти или оков. Пожалуй, шум поднялся из-за спорных мнений, касающихся иудейского закона. Вследствие существования заговора против Павла он счел желательным отправить того в Кесарию, устроив так, чтобы его обвинители также могли прийти туда и дело было бы выслушано в присутствии Феликса.
23:31−35 На пути в Кесарию путники ненадолго остановились в Антипатриде, городе, находившемся в шестидесяти двух километрах от Иерусалима и тридцати восьми километрах от Кесарии. Поскольку теперь нападение иудеев было маловероятным, пешие воины вернулись в Иерусалим, а конные остались, чтобы сопровождать Павла в Кесарию. Прибыв туда, они доставили Павла к Феликсу вместе с письмом от Лисия. Когда предварительное расследование подтвердило, что Павел является римским гражданином, Феликс, удовлетворенный этим, обещал выслушать его дело, когда из Иерусалима явятся его обвинители. А тем временем он приказал содержать Павла под стражею во дворце Ирода в претории.
Римский наместник Феликс когда-то был рабом, но стремительно возвысился, став заметным политическим деятелем Римской империи. В личной жизни он отличался абсолютной безнравственностью. К тому времени, когда его назначили правителем Иудеи, он уже трижды был женат на женщинах царского происхождения. Уже став наместником, он влюбился в Друзиллу, которая была замужем за Азизом, царем Емесским. По свидетельству Иосифа Флавия, брак помог устроить Симон, волхв с Кипра.
Феликс был жестоким деспотом, о чем свидетельствует тот факт, что он организовал убийство первосвященника Ионафана, который критиковал его за плохое управление.
Таким был тот Феликс, перед которым надлежало предстать Павлу.