Деяния 16 глава

Деяния апостолов
Русского Библейского Центра → Библия говорит сегодня

Русского Библейского Центра

1 Павел пришел в Дербу, из Дербы — в Листру. В Листре был ученик по имени Тимофей, сын верующей иудейки и эллина.
2 О нем были самые добрые отзывы от братьев в Листре и Иконии.
3 Павел пожелал взять его с собой и в угоду тамошним иудеям обрезал: все знали, что его отец эллин.
4 Обходя города, они призывали церкви держаться требований, утвержденных апостолами и пресвитерами в Иерусалиме.
5 Церкви укреплялись верой, с каждым днем их становилось все больше.
6 Они пересекли Фригию и Галатийский край, и не было им от Святого Духа позволения проповедовать Слово в Азии.
7 Дойдя до Мисии, они направились было в Вифинию, но Дух Иисуса их не пустил.
8 Тогда через Мисию они спустились к Троаде.
9 Ночью Павлу было видение. Пришел македонец и просит: «Нам в Македонии нужна твоя помощь. Приходи».
10 После этого видения мы тут же отправились в Македонию. Не было никаких сомнений, что Сам Бог призывает нас возвестить там евангелие.
11 Отплыв из Троады, мы прямиком прибыли в Самофракию, а на следующий день — в Неаполь.
12 Оттуда — в Филиппы, колонию римлян и центр той части Македонии. Здесь мы пробыли несколько дней.
13 В субботу мы отправились за город к реке, где, судя по всему, было место молитвы. Мы подсели в кружок женщин и заговорили с ними.
14 Нас с интересом слушала одна женщина из Фиатиры, по имени Лидия, торговка пурпурной тканью, почитавшая Бога. Господь помог ей близко к сердцу принять слова Павла.
15 Она крестилась вместе со своими домочадцами и потом стала просить: «Если вы считаете меня верной Господу, располагайтесь у меня и живите». И уговорила нас.
16 Как-то раз по дороге к месту молитвы к нам пристала одна челядинка, одержимая духом. Она умела предсказывать судьбу, что приносило ее хозяевам приличный доход.
17 Женщина ходила за Павлом и кричала нам в спину: «Эти люди — рабы Бога Всевышнего. Они возвещают вам Путь спасения».
18 Так продолжалось изо дня в день. Наконец, Павел не выдержал, повернулся к духу и сказал: «Именем Иисуса Христа повелеваю тебе: вон из нее!» — и тот сразу убрался.
19 Хозяева челядинки поняли, что прежних видов на доход у них больше нет. Они схватили Павла и Силу и поволокли на площадь к судебным властям.
20 Привели к преторам и говорят: «Эти иудеи будоражат наш город,
21 Навязывают людям обычаи, которые нам, римлянам, нельзя ни перенимать, ни соблюдать».
22 Толпа тоже ополчилась на них. Преторы приказали раздеть их и бить батогами.
23 И дали им батогов изрядно, а затем бросили в тюрьму и приказали тюремщику стеречь со всей строгостью.
24 Выполняя распоряжение, тот отвел апостолов во внутреннюю тюрьму и забил им ноги в колодки.
25 Время шло к полуночи. Павел и Сила молились и пели Божьи псалмы. Узники слушали.
26 Вдруг началось сильное землетрясение. Сдвинулось основание тюрьмы, сразу распахнулись все двери и рассыпались цепи на узниках.
27 Тюремщик проснулся и увидел открытые двери. Он выхватил меч и хотел наложить на себя руки, подумал, что узники разбежались.
28 Но когда Павел закричал во весь голос: «Погоди убивать себя. Мы все здесь!» —
29 Он потребовал огня, прибежал к Павлу и Силе и, трясясь, пал им в ноги.
30 Выведя их наружу, он сказал: «Судари мои! Что мне сделать, чтобы спастись?».
31 Они ответили: «Верь в Господа Иисуса — спасешь и себя, и весь свой дом» —
32 И Слово Господне растолковали и ему самому, и всем его домочадцам.
33 В тот ночной час он не отпускал их от себя, омыл им раны и вместе со всей семьей тогда же принял крещение.
34 Он привел их к себе домой и выставил угощение. Все в доме радовались, все поверили в Бога.
35 С наступлением дня преторы послали судебных исполнителей сказать: «Отпусти их».
36 Тюремщик пришел с этой новостью к Павлу: «Преторы велели вас отпустить. Стало быть, выходите и ступайте с миром».
37 Но Павел сказал: «Римских граждан без суда на площади бить и бросать в тюрьму, а теперь без огласки отпускать?! Не будет этого! Пусть придут и сами нас освободят».
38 Преторы, которые узнали об этих словах Павла от судебных исполнителей, перепугались, что так вышло с римскими гражданами.
39 Они пришли с извинениями, освободили их, но просили уйти из города.
40 Из тюрьмы Павел и Сила вернулись к Лидии. Они повидались с братьями, снабдили их наставлениями и ушли.

Библия говорит сегодня

в. Галатия получает послание (16:1−5)

Листра и Дервия были последними городами, которые посетил Павел в предыдущее свое путешествие. Поэтому на этот раз, когда Павел направился к ним с востока, Дервия и Листра оказались первыми, куда он пришел. Самое примечательное событие произошло в Листре. Там Жил Тимофей (ученик), и его мать Евника, которая была Иудеянка, но уверовавшая (2Тим 1:5; ср.: 2Тим 3:15). Предположительно, и мать, и сын уверовали во время первого посещения города Павлом около пяти лет назад (1Кор 4:17). Отец Тимофея, однако, был греком (1), и поскольку в стихе 3 глагол «был» (hyperchen) употреблен в несовершенном времени, некоторые исследователи приходят к выводу, что к тому времени он умер. Тимофей пользовался отличной репутацией у христиан как Иконии, так и Листры (2), и Павел захотел взять его в свою миссионерскую команду не просто в качестве спутника, а в качестве работника, возможно, вместо Марка. Его иудейско-греческое происхождение позволяло ему входить в обе общины. Но хотя он был воспитан своей матерью в иудейском вероисповедании, он не был обрезан. Поэтому Павел обрезал его ради Иудеев (НАБ, «исходя из этих соображений»), находившихся в тех местах, чтобы сделать его служение приемлемым для них, поскольку они знали о его отце-греке (3) и догадывались, что он не был обрезан. То, что он теперь был готов обрезать Тимофея, может показаться удивительным после горячих споров с иудействующими в Антиохии (15:1), после его страстных призывов, направленных против обрезания в послании к Галатам (напр.: Гал 1:6−9; Гал 3:1−5; Гал 5:2−6). Ограниченные умы обвинили бы Павла в непостоянстве. Но он глубоко последователен в своих помыслах и поступках. Поскольку уже существовало принципиальное разрешение этой проблемы, то в своей политике он мог позволить себе делать какие-то уступки. В обрезании не было необходимости, чтобы быть принятым Богом, но этот обряд мог помочь Тимофею быть принятым некоторыми человеками.

Возможно, Тимофей был также «рукоположен» перед тем, как покинуть Листру. По крайней мере Павел и руководители церкви возложили на него руки (1Тим 4:14; 2Тим 1:6), по-видимому, чтобы благословить его на это служение. Итак, Павел, Сила и Тимофей, составив одну команду, отправились в путь. Проходя же по городам, они предавали верным соблюдать определения, содержащиеся в соборном послании, постановленные Апостолами и пресвитерами в Иерусалиме. И церкви утверждались верою и ежедневно увеличивались числом (как в 2:47).

Интересно отметить, что во всех трех отрывках, посвященных тому, как принималось письмо иерусалимского собора, Лука, говоря о церквах, использует одно и то же слово: утверждение. В Антиохии Иуда и Сила обильным словом утвердили братьев (15:32). Затем Павел и Сила прошли Сирию и Киликию, утверждая церкви (15:41), а когда они проходили через Галатию и дальше, церкви утверждались верою (16:5). В первых двух случаях использован глагол episterizo, как в 14:22, где мы отмечали, что это слово стало почти термином для возникновения и утверждения самих христиан и христианских церквей; в третьем случае употреблен похожий глагол stereoo в значении «делать сильным или крепким». Решение иерусалимского собора, выраженное в их послании, было настолько мудрым и здоровым, что куда бы ни доходило их сообщение, церкви росли, утверждаясь в вере.

5. Непреходящие уроки

Те, кто сегодня изучают события Деяний 15, часто готовы рассматривать Иерусалимский собор как явление, представляющее собой исключительно антикварный интерес. Сегодня нет партии обрезанных, которая бы стремилась заставить всех исполнять законы Моисея и иудейские ритуалы, и было бы смешно ожидать, что кто-то из христиан станет соблюдать четыре вида воздержания, о которых говорили Апостолы. Однако некоторые из них (например, только кошерная пища) до сих пор могут быть применимы к христианам, живущим среди консервативных иудеев. Одним словом, все те события кажутся нам далекими и даже не имеющими никакого к нам отношения. И все же они могут Представлять для нас большой интерес. Из этих событий можно извлечь по меньшей мере два очень важных урока: первый относится к вопросу о спасении, второй — к общению.

а. Спасение: вопрос христианской истины

Иудействующие настаивали на том, что обрезание было необходимо для спасения (1). Таким образом, существовала определенная опасность, что церковь может расколоться на соперничающие теологические фракции с разными Апостолами, преподающими разные Евангелия. Над единством церкви нависла вполне реальная угроза. Иудействующие утверждали, что во главе их стоит Иаков, и восстали против Павла. Даже Петр соблазнился и уклонился в сторону, и против его позиции восстал Павел. Возникла ситуация, когда три Апостола оказались по разные стороны, Иаков и Павел друг против друга, а Петр в нерешительности находился где-то между ними. Ситуация была критической. Лука сделал все, чтобы показать нам, как на соборе первым говорил Петр, за ним Павел и последним Иаков; как совпали Писание и опыт практического служения Апостолов; и как Апостолы (Петр, Павел и Иаков), старейшины и вся церковь пришли к единодушному решению (22, 28). Так, единство Евангелия сохранило единство церкви. Несмотря на богатое разнообразие формулировок и важных мыслей в Новом Завете, в нем имеется одно единственное апостольское Евангелие. Мы должны оказывать сопротивление тем современным богословам, которые пытаются противопоставить различных авторов Нового Завета и убедить нас в том, что они утверждают разные истины. Такие теологи говорят о посланиях Павла, Петра и Иоанна как о разных и несовместимых Евангелиях. Даже Павел и Иаков, которые пришли к соглашению на Иерусалимском соборе, занимают примиренческую позицию в своих посланиях в Новом Завете. Они учат одному и тому же пути спасения.

Более того, Евангелие Христовых Апостолов есть Евангелие Божьей свободной благодати, Его любви К грешнику, который не заслужил этой любви. Любовь Бога к нам проявлена в смерти Его Сына. Далее, это Евангелие вседостаточности Божьи благодати. Его не следует рассматривать в качестве дополнения к чему-либо еще (напр., иудаизму), или считать, что оно само нуждается в другом дополнении (напр., в обрезании). Такая позиция подрывает основы Евангелия. Именно в этом заблуждались иудействующие. Для них было недостаточно веры в Иисуса; они считали, что необходимо добавить обрезание и закон. Сегодня люди также пытаются включить в теологию спасения дела различного толка, возможно, филантропию или соблюдение религиозных обрядов, конкретную церемонию или свои ощущения и переживания. В любом случае, мы получаем Евангелие «Иисус плюс», что принижает завершенность того, что сделал для нас Христос. Нам нужно повторить вслед за Петром: «Мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они» (11). Мы и они, иудеи и язычники, спасаемся одним путем, через одно и единственное апостольское Евангелие Божьей благодати.

б. Общение: вопрос христианской любви

Очень важно было оградить Евангелие от искажения, другое дело — сохранить церковь от раскола. Павел самым решительным образом отказался пойти на компромисс, когда речь зашла об «истине Евангельской» (Гал 2:14). Он сопротивлялся иудействующим, открыто упрекал Петра и написал страстный призыв к Галатам (Напр.: Гал 1:6−9; Гал 3:1−5; Гал 5:2−6). В то же время он стремился сохранить иудейско-языческое братство в одном Теле Христовом. Как же он мог объединить церковь, не идя на компромисс, или защитить чистоту и целостность Евангелия, не пожертвовав единством церкви? Его ответ поражает величием ума и сердца. Раз был твердо установлен теологический принцип, гласивший, что спасение давалось по одной лишь благодати и что обрезание не было обязательным, но могло быть исполнено по желанию, он был готов приспосабливать свои практические религиозные отправления в зависимости от обстоятельств. Он пошел на две значительные уступки, продиктованные необходимостью установить дружеские отношения со всеми верующими. Первое, он принял четыре вида воздержания, предложенные иудейскими лидерами для уверовавших из язычников, потому что Моисея повсюду читали и чтили, и такие ограничения для язычников должны были помочь иудейскому сознанию и облегчить общение между иудеями и бывшими язычниками. Во-вторых, он обрезал Тимофея (он, так яростно выступавший против обрезания), принимая в расчет иудеев, которые почувствовали бы себя оскорбленными, если бы он не сделал этого.

Некоторых комментаторов поражает явное несоответствие между несгибаемым Павлом, который восстал против обрезания, и гибким Павлом, который обрезал Тимофея, и они провозглашают несовместимость их обоих. По этой причине Ф. Бауэр писал: «Павел из Деяний явно иной человек, чем Павел из посланий» [Бауэр, «Павел» I, с. 11. См. также (противоположное мнение)'-У. У. Гаек, «Книга», с. 64−70.]. Но дело в том, что расхождение можно видеть и в самом повествовании. Кроме того, политика Павла, отраженная в главах 15 и 16 Книги Деяний, находится в полном соответствии с его учением о дружелюбии и братолюбии.

Он призывал «сильных» христиан (или образованных) не смущать «немощных» (или людей с «немощной совестью»). Сильная вера, или чистая совесть, предоставляют нам свободу поведения, но мы должны ограничивать нашу свободу из любви к немощному (Напр.: Рим 14 и 1Кор 8). И сам Павел, будучи свободным в своих действиях, с готовностью поработил себя ради других. Для тех, кто жил под законом, он был готов стать подзаконным, «чтобы приобрести подзаконных» (1Кор 9:19−20). То же самое он сделал, когда решил обрезать Тимофея и когда, несколько лет спустя, принял предложение Иакова в Иерусалиме очиститься согласно иудейским законам с соблюдением всего ритуала очищения (21:17−26).

Итак, мы можем сказать, что Иерусалимский собор обеспечил двойную победу — победу истины в утверждении Евангелия благодати и победу любви в утверждении братства (через гибкие уступки ради религиозной совести иудеев). Как сказал Лютер, Павел был силен в вере и мягок в любви. Итак, «во всем, что касается веры, мы должны быть несгибаемыми и твердыми, как алмаз, если это возможно; но что касается милосердия, мы должны быть мягкими и гибкими, как тростник или листок, колеблемый ветром, готовые ответить милосердием на все» [Мартин Лютер, «Комментарий к посланию к Галатам», по лекциям, прочитанным в 1531 г. — Martin Luther, Commentary on the Epistle to the Galatians, based on lectures delivered in 1531 (James Clarke, 1953), p. 112.]. Или, как сказал однажды Джон Ньютон на встрече в Эклектическом обществе в 1799 г., «Павел был гибким тростником в несущественном и железной колонной в принципиальном» [«Мысли евангельских лидеров», Заметки о дискуссиях Эклектического общества, Лондон, 1798−1814 гг., ред. Джон X. Пратт. — The Thought of the Evangelical Leaders, Notes of the Discussions of the Ecletic Sosiety, London, during the years 1798−1814, ed. John H. Pratt (1856; reprinted by Banner of Truth Trust, 1978), p. 151.].

12. Миссия в Македонии. 16:6 — 17:15

Главным отличием второго миссионерского путешествия Павла, о котором Лука рассказывает в этих главах, является то, что впервые семена Благой вести были насажены в европейскую почву. Конечно, в те дни между «Азией» и «Европой» не было никакой демаркационной линии, и миссионеры, переплывая северную часть Эгейского моря, считали, что они переходят из одной провинции в другую, а не с одного континента на другой, поскольку оба берега Эгейского моря принадлежали Римской империи. И все же я согласен с Кэмпбеллом Морганом, который писал: «Павел не замысливал вторжения в Европу, но оно явно было замыслом Духа» [Морган, с. 287.]. Теперь же, оглядываясь в прошлое, зная, что Европа стала первым христианским континентом и до недавнего времени была главным плацдармом миссионерского движения для остального мира, мы видим, каким эпохальным событием явилось то путешествие Павла.

Через положенное время именно из Европы Евангелие разошлось по великим континентам Африки, Азии, Северной Америки, Латинской Америки и Океании, и даже «до края земли».

Павел и его спутники во время второго миссионерского путешествия планировали основать новые церкви в тех трех римских провинциях, куда они не попали во время первого путешествия. Тогда они все свое внимание сосредоточили на Кипре и Галатии; во время второго путешествия они дошли до Македонии и Ахаии, провинций северной и южной Греции, и лишь коснулись провинции дсии, посетив Эфес и пообещав вернуться в следующий раз. Более того, каждый раз миссионеры в свой маршрут включали столичный город — Фессалонику, столицу Македонии, Коринф — столицу Ахаии и Эфес — Асийскую столицу. Затем Павел напишет свои послания всем столичным церквам, а именно, фессалоникийцам, коринфянам и эфесянам. В этой главе мы вместе с Павлом посетим Македонию и навестим три главных города этой провинции — Филиппы, Фессалонику и Верию.

Как же миссионеры добрались до Европы? Павел вышел из Сирийской Антиохии, вновь преданный церковью благодати Божьей, не столько для того, чтобы насадить новые церкви, сколько укрепить и поддержать те, что были основаны несколько лет ранее, во время первой экспедиции. Глагол «посетим» в 15:36 (episkeptomai тесно связан со словом episkope, «пасторский надзор», и употребляется в отношении посещения больного (Мф 25:36, 43), заботы о вдовах и сиротах [Иак 1:27, «призирать сирот и вдов в их скорбях».]. Павел был не только миссионером-первопроходцем; он хотел видеть, что церкви и верующие возрастают и утверждаются в вере. Поэтому он со своими спутниками вначале задержался в Дервии и Листре, затем в Иконии и Писидийской Антиохии, о чем, видимо, говорит Лука, упоминая Фригию и Галатийскую страну, то есть «Фригийский регион провинции Галатия» [Рамсей, «Святой Павел», с. 194, 196. Ср.: «Церковь», с. 93.]. Весьма поучительно наблюдать, как Бог вел их в определении маршрута их путешествия.

Прошедши через Фригию и Галатийскую страну, они не были допущены Духом Святым проповедывать слово в Асии. 7 Дошедши до Мисии, предпринимали идти в Вифинию; но Дух не допустил их 8 Миновавши же Мисию, сошли они в Троаду 9 И было ночью видение Павлу: предстал некий муж. Македонянин, прося его и говоря: приди в Македонию и помоги нам. 10 После сего видения, тотчас мы положили отправиться в Македонию, заключая, что призывал нас Господь благовествовать там.

Писидийская Антиохия, центр Фригийского региона, был расположен очень близко к границе провинции Асия. Поэтому естественно, что взоры наших миссионеров устремились в направлении на юго-запад по дороге Себаста (Via Sebaste), которая вела в Колоссы (на расстоянии около 150 миль), а затем к побережью Эфеса (еще дальше на то же расстояние). Собственно, они уже прошли, по-видимому, какой-то отрезок пути по этой дороге, но каким-то неизвестным для нас образом они не были допущены Духом Святым проповедывать слово в Асии (6). Путь на юго-запад был закрыт, и тогда они повернули на север, дошедши до границ Мисии, которая являлась не римским административным регионом, а была старым названием большой части северо-западной возвышенности Малой Азии. Здесь они попытались пройти дальше на север и войти в Вифинию, провинцию, расположенную на южном берегу Черного моря, а также в такие города, как Никея и Никомедия. Но опять, каким-то образом, о чем нам Лука не говорит, Дух не допустил их (7). Позже Петр писал христианской диаспоре в этих районах, включая Асию и Вифинию (1Пет 1:1), что Павел не был допущен благовествовать там, чтобы оставить этот район для Петра. Мы можем только догадываться, каким именно образом Святой Дух выполнял Свою предупредительную работу в этих двух случаях.

Может быть, Он давал миссионерам глубокое, внутреннее убеждение или проявлял Свою волю через какие-то внешние обстоятельства, например, в виде болезни, оппозиции со стороны иудеев или официального запрета, а может, через предсказание христианского пророка, возможно, через самого Силу (15:32). Так или иначе, придя с востока, миссионеры обнаружили, что юго-западные и северные дороги для них закрыты. Тогда они отправились по единственной оставшейся северо-западной дороге. Так, они прошли «через Мисию» (ИБ), или миновавши же Мисию, что означает либо то, что они не останавливались там, чтобы благовествовать [Рамсей, «Святой Павел», с. 195, 197.], либо то, что они «обошли ее кругом» (НАБ), потому что главных дорог через ее территорию прямо к побережью не было [См. примечание Пола Бауера к Деяниям 16:8, озаглавленное «Путь Павла через Мисию» в «Журнале теологических исследований». — Paul Bowers, 'Paul's Route through Misya' in The Journal of Theological Studies, fol. XXX, Part 2, 1979, p. 507−511.]. Наконец они прибыли в порт на Эгейском море, в Троаду (8), недалеко от Геллеспонта, который мы называем Дарданеллы. Они прошли долгий путь, фактически весь путь от юго-восточной до северо-западной оконечности Малой Азии удивительным кружным путем. Миссионеры, должно быть, находились в состоянии крайнего недоумения, пытаясь понять, в чем заключался замысел и план Божий, поскольку до сих пор они никуда не пришли. И только здесь они получили ответ на свой вопрос.

Там, в Троаде, ночью Павлу было видение: предстал некий муж, Македонянин, прося его и говоря: приди в Македонию [через Эгейское море] и помоги нам (9). Уильям Баркли высказал невозможное предположение о том, что человек в видении был Александром Македонским, объясняя свою мысль отчасти тем, что «район был наполнен воспоминаниями об Александре», а частью потому, что целью Александра было «женить восток с западом» и таким образом объединить весь мир, тогда как видение Павла было направлено на то, чтобы создать «один мир для Христа» [Баркли, с 132.]. Сэр Уильям Рамсей утверждает, что македонянином был сам Лука, который впервые встретился с Павлом в Троаде, может быть, помогая ему в качестве лечащего врача. Вполне возможно, что у Луки были какие-то личные связи с Филиппами, и совершенно определенно, что он в тот момент находился в Троаде, поскольку со следующего (10) стиха он начинает употребление в своем повествовании «мы» — предложений, с помощью которых ненавязчиво, но постоянно привлекает внимание читателя к своему присутствию среди действующих лиц. Идентификация македонянина с Лукой не выдерживает никакой критики, и сам Рамсей признавал, что некоторые толкователи будут рассматривать такое сравнение как плод «фантазии помешанного» [Рамсей, «Святой Павел», с. 204.].

Мы знаем, что на следующее утро Павел рассказал о своем откровении спутникам и они вместе обсуждали его, пытаясь понять, что оно означает. Затем они пришли к выводу, что Бог призывает их благовествовать Евангелие в Македонии. Тотчас мы положили отправиться в Македонию (10). А. Т. Пирсон в своих «Деяниях Святого Духа» привлекает внимание к тому, что он назвал «двойным водительством Апостолов и его спутников», а именно, «запрет и ограничения, с одной стороны, а с другой, -разрешение и принуждение. Их не пускают в одном направлении, приглашают идти в другом; об одной дороге Дух говорит «не ходить», к другой дороге Он призывает Сам — «идите». Пирсон идет дальше и приводит более поздние примеры из истории миссионерского движения, показывая то же «двойное водительство»: Ливингстон хотел отправиться в Китай, но Бог вместо этого отправил его в Африку. До него Кэри планировал отправиться в Полинезию в Южном море, но Бог направил его в Индию. Джадсон вначале поехал в Индию, но оттуда был уведен в Бирму. Пирсон приходит к выводу, что «нам и сегодня следует доверяться Его водительству и равно радоваться и ограничениям и принуждению, исходящим от Него» [Пирсон, с. 120−122.].

Некоторые важные принципы Божьего водительства приведены на примере Павла и его спутников. Бог вел их, используя в течение определенного периода времени различные факторы в разных сочетаниях до тех пор, пока они все вместе не начинали понимать значение этих факторов. Сначала был двойной запрет, закрывший путь и в дсию, и в Вифинию, приведший их в Троаду, а из этого порта был проложен путь на запад в Македонию. Это стало возможным после ночного видения, когда Павел услышал призыв прийти на помощь. Эти обстоятельства стали основанием для того, чтобы они вместе могли обсудить случившееся и задаться вопросом, что же все это значило. Затем они произвели простой расчет, взвесив отрицательные моменты (закрытые дороги в Асию и Вифинию) и положительные (призыв в Македонию), после чего пришли к выводу, что через эти переживания Бог призывал их отправиться в Македонию, чтобы «помочь», то есть проповедовать там Благую весть. Из этого мы можем заключить, что Божье водительство проявляется не только негативными моментами, но и позитивными (одни двери закрыты, другие открыты); оно может быть не только обстоятельственным, но и рациональным (размышления о создавшейся ситуации); не только личным, но и корпоративным (совместное с другими обсуждение накопившихся сведений, чтобы проанализировать их и прийти к общему решению). Действительно, глагол symbibazo в стихе 10: тотчас мы «положили» отправиться, переведенный как «уверенно придя к выводу» (АВ), «заключая» (ПНВ, НИВ, НАБ) и «убежденные» (НЗА, ИБ), означает дословно «свести воедино», «прийти к одному решению» (ГТ) и таким образом прийти к выводу, исходя из большого количества информации.

1. Миссия в Филиппах (16:11−40)

Сэр Уильям Рамсей писал, что «у Луки отношение к морю истинного грека» [Рамсей, «Святой Павел», с. 205.], потому что, присоединившись к миссионерской команде и путешествуя вместе с ней, он включает в свое описание некоторые подробности морского вояжа через Эгейское море. Он упоминает Самофракию, скалистый остров, вершина которого возвышается до 5 000 футов и где они, возможно, останавливались на ночлег, и Неаполь (Неаполис), современный порт Кавала, куда они прибыли на другой день (11). Должно быть, на море дул попутный ветер, потому что расстояние в 150 миль они покрыли всего за два дня, а на обратном пути тот же маршрут отнял у них пять дней (20:6). Из Неаполя они прошли пешком 10 миль до Филипп по Эгнатиевой дороге, которая пролегала через весь полуостров от Эгейского до Адриатического моря. До сих пор можно видеть стертый веками массивный булыжник, которым была вымощена эта дорога.

Филиппы получили свое имя от Филиппа Македонского в четвертом веке до Р. X. Пробыв около двух столетий греческой колонией, город стал частью Римской империи, а к концу первого века до Р. X. превратился в римскую колонию, заселенную многочисленными военными ветеранами. Лука знал, что провинция Македония была разделена на четыре части, и он говорит о Филиппах: это первый город в той части Македонии, Другие ученые переводят это предложение, как «главный город области Македонии», а некоторые предлагают иное прочтение текста: «город первой области Македонии» [См. детальное обсуждение этого вопроса у Мецгера, с. 444−446.]. Как бы то ни было, Лука очевидно выражает свою гордость родным городом. В этом городе миссионеры пробыли несколько дней (12), практически несколько недель. За этот период в городе, по-видимому, появилось большое количество обращенных. Но Лука выбирает только три случая, не потому (как кажется), что они примечательны сами по себе, но потому, что они показывают, как Бог разрушает барьеры и объединяет во Христе самых разных людей.

а. Деловая женщина по имени Лидия (16:13−15)

Похоже, что в Филиппах не было синагоги, но там был молитвенный дом (как и предполагали миссионеры), который находился за городом. Возможно, это было какое-то строение, а может быть, они собирались просто на открытом воздухе. Место находилось недалеко от реки Гангит, что было удобно для церемониальной практики. Поскольку Лука упоминает, что приход состоял из женщин, это наводит на мысль, что синагоги не было: для основания синагоги было необходимо наличие не менее десяти мужчин. Так или иначе, Павел и его друзья присоединились к женщинам для отправления службы. В день же субботний мы вышли за город, к реке… и севши разговаривали с собравшимися там женщинами (13).

Там же находилась одна женщина… именем Лидия. Она была родом из города Фиатир, находившегося в Ликийской долине на другом берегу Эгейского моря в провинции Асия. Поскольку та область раньше являлась частью древней Лидии, возможно, «Лидия» было не столько ее именем, сколько «названием ее фирмы»; может быть, она была известна, как «лидийская женщина». Фиатира на протяжении веков славилась своими красками, и древние надписи говорят о гильдии красильщиков, имевшейся в том городе среди прочих других гильдий мастеровых. Сама Лидия торговала тканью, окрашенной дорогими пурпурными красками, и, по-видимому, была македонским представителем фиатирской мануфактуры. Кроме того, это была женщина, чтущая Бога, веровавшая в Него и жившая как иудеянка, но не ставшая таковой. Она слушала Павла, и Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Апостол (14). То есть Он открыл ее духовные глаза, чтобы она уверовала в Иисуса, Которого провозглашал Павел. Отметим, что в то время как весть исходила от Павла, спасающая инициатива принадлежала Богу. Проповедь Павла не была эффективной сама по себе; через нее действовал Сам Бог. Но действие Бога не было направлено прямо на человека; Он избрал Павла, и через его проповедь Он и действовал. И так всегда.

Вскоре после обращения Лидии крестилась она и домашние ее (oikos). Лука рассказывает о втором случае, когда крестится вся семья (ср.: Деян 10:33; Деян 16:33; Деян 18:8; 1Кор 1:16). В круг домочадцев наверняка входили и ее слуги. Имеются ли здесь в виду ее дети (предполагая, что она была вдовой), неизвестно, хотя следует упомянуть, что oikos определенно употребляется и тогда, когда речь идет о семье с детьми (напр.: 1Тим 3:4−5, 12; 1Тим 5:4). Затем Лидия пригласила Павла и его спутников остановиться в ее доме (который, возможно, стал местом встречи христиан), ибо когда открывается сердце, дом тоже становится открытым для всех. Если вы признали меня верною Господу, сказала она, то было бы естественно ей служить им. Она проявила большую настойчивость и фактически «настояла» (15, НАБ, НЗА) на своем. Это привело к различным домыслам, например, о том, что лидийская женщина была либо Еводией, либо Синтихией (Флп 4:2) или же «искренним сотрудником» Павла и даже что Павел женился на ней. Но все это не более чем дикие фантазии.

б. Безвестная рабыня (16:16−18)

Однажды в субботу, когда Павел и его друзья шли в молитвенный дом, им встретилась одна служанка, которая явно вознамерилась им помешать. Лука сообщает о ней две подробности. Первое, это была девушка, одержимая духом прорицательным, или, дословно, в ней был «дух Пифона». Имеется в виду мифический змей, который охранял древний храм Аполлона и Дельфийского оракула на горе Парнас. Считалось, что Аполлон воплотился в змее и своим духом давал «пифиям», женщинам-поклонницам, способность к ясновидению, а другие люди могли воспринимать их как чревовещательниц. Лука не объясняет этих суеверных подробностей, но поясняет, что девушка была одержима злым духом. Затем он сообщает нам, что девушка через прорицание доставляла большой доход господам своим (16). Павел и его спутники шли своей дорогой, а девушка кричала им вслед: сии человеки — рабы Бога Всевышнего (Богом Всевышним иудеи называли Иегову, а греки — Зевса), которые возвещают нам путь спасения (17). Поскольку тема спасения была популярной в те дни (хотя разные люди понимали спасение по-разному), нет ничего удивительного в том, что девушка провозглашала миссионеров как учителей, являющих «путь спасения». Нет также ничего странного в том, что злой дух побуждал девушку выкрикивать слова признания Божьих посланников. Подобные случаи происходили и во время земного служения Иисуса Христа (Лк 4:33−34, 41; Лк 8:27−28). Но почему злой дух решил принять участие в деле благовестия? Возможно, для того чтобы опорочить святое Евангелие, убедив людей, что оно связано с оккультизмом.

Визгливые выкрики девушки сопровождали миссионеров много дней. Наконец Павел решил предпринять Решительные действия. Лука говорит, что он «вознегодовал». Это указывает на то, что он был сильно «встревожен» (БАГС). Глагол diaponeomai можно перевести как «раздраженный» (ПНВ), но было бы несправедливо утверждать, что Павел поддался «вспышке гнева» (НЗА) или что он «потерял терпение» (ИБ). Скорее, использованное слово следует понять как огорчение, потому что он был «расстроен» (АВ) и даже испытывал негодование из-за того состояния, в котором пребывала девушка, а также был смущен этой ненужной и нежелательной рекламой. Огорченное состояние Павла заставило его повернуться к девушке и повелеть злому духу покинуть ее во имя Иисуса Христа, что дух не замедлил исполнить (18). Хотя Лука не дает точных сведений об обращении девушки или ее крещении, тот факт, что ее освобождение имело место между обращением Лидии и стражника, наводит на догадку, что она тоже стала членом филиппийской церкви.

в. Римский стражник (16:19−40)

Освобождение девушки от злого духа было слишком большим испытанием для ее хозяев, которые поняли, что с исчезновением духа, владевшего девушкой, исчезла (exelthen) надежда дохода их. Этот глагол употреблен в оригинале дважды («дух исчез, исчезла надежда») с определенным намерением. Ф. Ф. Брюс комментирует это так: «Когда Павел изгоняет духа, владевшего ею, он изгоняет также и источник дохода» [Брюс, «Английский», с. 335.]. Ярость хозяев девушки привела к весьма неприятным последствиям для миссионеров, особенно для Павла и Силы.

Рассказ Луки о том, что произошло в Филиппах, очень точно отображает ситуацию в римской колонии. Хозяева служанки поволокли Павла и Силу в agora, которая являлась не только рыночной площадью, но и центром общественной и политической жизни города (19). Там они отвели их в городской магистрат, то есть к двум praetors [Претор — правительственная должность в Римской империи. Как младший коллега консула, претор вел судебные процессы по гражданским делам, а во время его отсутствия пользовался наивысшей властью. — Прим. перев.], выполнявшим функцию судей в римских колониях. В обвинении, предъявленном миссионерам, прозвучало, что сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять (20). Обвинение в возмущении спокойствия и навязывании чужой религии были серьезными. «Официально римский гражданин не может исповедовать чужой культ, который не получил публичной санкции государства, но, как правило, он мог исполнять любые ритуалы, пока его культ не нарушал каким-нибудь образом законов и традиций римской жизни, т. е. пока не становился политическим или гражданским преступлением» (20−21) [Шервин-Уайт, с. 79.]. Хозяева рабыни были умны. Они не только скрыли истинную причину своего негодования, которая фактически являлась причиной финансового характера, но также представили свое официальное обвинение против миссионеров «в таких терминах, которые скрытно возбуждали антисемитские настроения людей» («сии люди, будучи Иудеями»), их расовую гордыню («нам, Римлянам») и таким образом «разожгли пламя фанатизма» [Лонгнекер, «Деяния», с. 463.].

Тогда народ также восстал на них, а преторы велели раздеть и бить миссионеров, давши им много ударов (22−23). Это было жестокое наказание, может быть, первое из тех, о которых Павел упоминал впоследствии (2Кор 11:23, 25). После этого их ввергли в темницу, приказавши темничному стражу крепко стеречь их (23). Поэтому страж ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоjy (24). Но не чудесно ли, что испытывая боль в ногах, исполосованных спинах и ноющих суставах, около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога. Из их уст вырывались не стоны, а песни, восхваляющие Бога. Вместо того чтобы проклинать людей, они благословляли Бога. Неудивительно, что узники же слушали их (25).

Но вдруг сделалось великое землетрясение, так-что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели (26), а стражник проснулся. Увидев двери тюрьмы открытыми, вообразив, что заключенные разбежались, он готов был покончить с собой (27), потому что в случае побега заключенных ему бы пришлось отвечать за них. Но тут Павел крикнул ему не делать этого, потому что все заключенные были на месте (28). Хенчен говорит об этом эпизоде, как о целом «комплексе невероятностей» [Хенчен, с. 501.]. Так оно и должно казаться тем, кто подходит к этому рассказу скептически.

Но если смотреть глазами человека, который верует в милосердного и всемогущего Бога, то можно видеть, как Он действует везде и повсюду во имя добра, в данном случае — ради обращения стражника и освобождения миссионеров. Осознавая свою греховность, стражник в трепете припал к Павлу и Силе и спросил: что мне делать, чтобы спастись? (29−30). Может быть, он слышал об одержимой служанке, которая кричала о «пути спасения», а может, просто высказал то, что было у него на сердце. Как бы то ни было, миссионеры ответили, что он должен лично довериться Господу Иисусу, и тогда он спасется — и он, и весь его дом (31). Затем они проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его, таким образом открывая путь спасения (32). Он не только уверовал, но и покаялся. Во свидетельство своего покаяния он омыл раны их, и немедленно после этого крестился сам и все домашние его в водоеме или источнике во дворе тюрьмы, а может быть, использовав те же сосуды с водой, из которых обмывал им раны (33). Как сказал об этом Златоуст, омовение было взаимным: «он омыл их и был омыт сам; он омывал их (т. е. миссионеров) раны, а они смыли с него его грехи» [Златоуст, Гомилия XXXVI, с. 225.].

Глава крестившейся семьи пригласил Павла и Силу в дом, так же, как Лидия в свое время пригласила в свой, и предложил трапезу. И эта праздничная трапеза была внешним выражением радости, которой он возрадовался со всем домом своим, потому что уверовал в Бога (34). На следующее утро преторы послали к темничному стражу своих ликторов [Ликтор (от лат. ligare — связывать) — государственная должность 0 Риме. Сначала ликторы исполняли распоряжения магистратов, потом стали их почетной охраной. Претор имел 6, консул 12, диктатор и император 24 ликтора. — Прим. перев.] с приказом освободить Павла и Силу (35), и стражник передал эту новость заключенным. По-видимому, власти решили, что наказание палками и ночь в тюрьме явились достаточным для возмутителей спокойствия и надеялись, что провинившиеся сделают соответствующие выводы и будут рады тихо уйти. Но Павел повел себя иначе. Он потребовал для себя и Силы соблюдения своих прав римских граждан. Может быть, они требовали того же и раньше в агоре, но либо их не слышали, либо не поверили их словам. И теперь выяснилось, что по отношению к ним была допущена серьезная несправедливость. Ибо «согласно тексту Юлианского закона… ни магистрат, ни другое лицо не имели права бить или вязать римского гражданина ни при каких обстоятельствах adversus provocationem» [Шервин-Уайт, с. 71.], не говоря уже о случаях, когда не было ни допроса, ни приговора суда. Гражданину стоило только сказать civis Romanus sum («я римский гражданин»), и он становился лицом неприкосновенным; для тех, кто нарушал эти гражданские привилегии, было предусмотрено суровое наказание.

Поэтому Павел ответил офицерам: нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? «тихо выталкивают» (ИБ), или «тайком выдворяют» (НАБ). Нет, пусть придут и сами выведут нас (37). «Похоже, — пишет А. Н. Тритон, — Павел первым применил «сидячую забастовку». Он отказался сдвинуться с места, пока власти не придут и не извинятся… Он хотел склонить власти к признанию и выполнению их долга, данного им Богом. Такой исход дела мог быть очень важным для церкви, которую миссионеры оставляли после себя» [А. Н. Тритон, «Чей мир?». — А. N. Triton, Whose World? (IVP, 1970), p. 48.].

Когда ликторы доложили начальству об этих обстоятельствах, те испугались (38), пришли в тюрьму, чтобы принести извинения, и, выведши, как и просили миссионеры, просили удалиться из города во имя общественного спокойствия (39). Павел и Сила так и сделали, предварительно вернувшись к Лидии, чтобы повидаться с членами церкви, поддержать их и попрощаться. И отправились (40), хотя и без Луки (20:5), довольные тем, что были оправданы официальной властью, а их миссия была очищена от порочивших ее подозрений в беззаконных действиях.

г. Объединяющая сила Евангелия

Трудно представить себе более неоднородную компанию, чем женщина, живущая своим трудом, служанка-рабыня и темничный страж. Они отстояли немыслимо далеко друг от друга как в расовом, социальном, так и в психологическом отношении. Однако все трое изменились под влиянием одного и того же Евангелия и вошли в одну и ту же Церковь.

Сначала рассмотрим их национальную принадлежность. Город Филиппы являлся космополитическим городом, сначала греческим, потом римским, причем он располагался неподалеку от знаменитой Эгнатиевой дороги, Протянувшейся с востока на запад. Лидия была азиаткой, но не в современном смысле этого слова, а просто потому что происходила из Малой Азии. В Филиппах она была иммигранткой, а не местной жительницей. Служанка, предположительно, была гречанкой и жила в том городе постоянно. Она могла быть и иностранкой, поскольку рабов привозили отовсюду, но в истории об этом ничего не говорится. Стражник, как все стражники в то время, был отставным солдатом или армейским ветераном и, как все чиновники в государственном управленческом аппарате римской колонии, несомненно сам был римским гражданином. Все они были воспитаны в разной культурной среде, но в политическом отношении были объединены Римской империей. И теперь они нашли еще более глубокое единстве во Христе Иисусе.

А теперь обратим внимание на различия в их социальном прошлом. Лидия, по всей видимости, была состоятельной женщиной, которая зарабатывала на жизнь тем, что мы шутливо называем «торговлей тряпками». У нее определенно имелся большой дом, где она могла разместить кроме собственных домочадцев еще четырех миссионеров (15). Девушка-рабыня происходила из противоположной прослойки социального спектра. В общественном сознании невозможно пасть ниже, чем попасть в положение раба. У нее не было ничего, она не владела даже собой. У нее не было собственности, не было свободы, прав, и даже права на собственную жизнь. Те деньги, что она зарабатывала предсказаниями, отправлялись прямиком в карманы ее хозяев. А стражник по своему социальному положению стоял где-то между этими двумя женщинами. Хотя у него был ответственный пост в городской тюрьме, он был всего лишь подчиненным в правительственной структуре. Можно сказать, что он принадлежал к респектабельному среднему классу. И все эти люди стали членами только что основанной церкви в Филиппах, подчинясь ее правилам, которые были одинаковы для всех без различий. Глава еврейской семьи на протяжении многих веков каждое утро начинал с молитвы, в которой благодарил Бога за то, что Он не создал его язычником, женщиной или рабом. И вот здесь мы видим представителей этих трех презренных категорий, искупленных и объединенных во Христе. Ибо истинно, как лишь недавно писал Павел галатам, «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все… одно во Христе Иисусе» (Гал 3:28).

И в заключение рассмотрим их личные нужды. О Лидии можно сказать, что она имела интеллектуальные интересы. По крайней мере Лука указывает, что она «слушала» (14, дословно: «все время слушала»). Господь открыл ей сердце (имеется в виду ум), чтобы она поняла то, о чем говорил Павел, точно так же, как Он открыл ум Своих учеников к уразумению Писаний (Лк 24:45). Возможно, в самом начале она была разочаровавшейся восточной женщиной, которую привлек иудаизм. Однако она и в нем не находила удовлетворения. У девушки-служанки имелась психологическая нужда. Ведь в ней сидел злой дух, которого нужно было изгнать, а состояние одержимости тогда, как и теперь, приводит к ужасным психологическим последствиям. Она утратила свою индивидуальность, свою личность как человеческое существо. Если в социальном плане как рабыня она принадлежала своим хозяевам, психологически и в духовном плане она принадлежала тому духу, который контролировал ее. Она находилась в двойных узах. Но, обретя Христа (ибо я думаю, что Лука имеет в виду не только ее освобождение от власти духа, но и ее обращение), она обрела себя. Она снова стала цельной личностью. В отношении же стражника можно сказать, что его нужда была моральной. По крайней мере, мы знаем, что его совесть не была спокойной, поскольку вопрос «как спастись» прозвучал как крик души. Нужды людей с течением времени не меняются в значительной степени, но Иисус Христос может удовлетворить каждую нужду и исполнить все наши надежды.

Чудесно наблюдать на примере Филипп и всеобъемлющий характер призыва Евангелия (оно достигает самых разных людей), и его объединяющий эффект (как оно объединяет верующих в одну Божью семью). Конечно, Евангелие также и разделяет общество, потому что кто-то отвергает и его, и тех, кто принял его, но оно объединяет людей, принимающих благую весть. Лука заканчивает свою филиппийскую историю трогательным обращением к «братьям» (40). Богатая женщина, эксплуатируемая девушка-служанка и простой римский стражник вместе вошли в братско-сестринские отношения друг с другом и с остальными членами церкви. Верно, они испытывали определенное напряжение, и в своем более позднем послании к Филиппийцам Павлу пришлось назидать их, прося «стоять в одном духе» и «иметь одни мысли, иметь ту же любовь, быть единодушными и единомышленными» (Флп 1:27; Флп 2:2). И все же все они принадлежали к одному братству Христа. Нам, живущим в век социальной разобщенности, также нужно проявлять в своей жизни объединяющую силу Евангелия.



2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.