От Матфея 1 глава — Аверинцев: отдельные книги → Учебной Библии МакАртура

От Матфея 1 глава

Евангелие от Матфея
Аверинцев: отдельные книги → Учебной Библии МакАртура

Аверинцев: отдельные книги

¹ [1] Книга происхождения Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова.

² Авраам породил Исаака; Исаак породил Иакова; Иаков породил Иуду и братьев его;

³ Иуда породил Фареса и Зару от Фамари; Фарес породил Эсрома; Эсром породил Арама;

⁴ Арам породил Аминадава; Аминадав породил Наасона; Наасон породил Салмона;

⁵ Салмон породил Вооза от Раав; Вооз породил Овида от Руфи; Овид породил Иессея;

⁶ Иессей породил царя Давида;
Давид породил Соломона от той, что была замужем за Урией;

⁷ Соломон породил Ровоама; Ровоам породил Авию; Авия породил Асу;

⁸ Аса породил Иосафата; Иосафат породил Иорама; Иорам породил Озию;

⁹ Озия породил Иоафама; Иоафам породил Ахаза; Ахаз породил Езекию;

¹⁰ Езекия породил Манассию; Манассия породил Амона; Амон породил Иосию;

¹¹ Иосия породил Иехонию и братьев его, во время выселения в Вавилон;

¹² после же выселения в Вавилон Иехония породил Салафиила; Салафиил породил Зоровавеля;

¹³ Зоровавель породил Авиуда; Авиуд породил Элиакима; Элиаким породил Азора;

¹⁴ Азор породил Садока; Садок породил Ахима; Ахим породил Элиуда;

¹⁵ Элиуд породил Элеазара; Элеазар породил Матфана; Матфан породил Иакова;

¹⁶ Иаков породил Иосифа, супруга Марии, от которой родился Иисус, что именуется Христос.

¹⁷ Итого всех поколений: от Авраама до Давида — четырнадцать поколений; и от Давида до выселения в Вавилон — четырнадцать поколений; и от выселения в Вавилон до Христа — четырнадцать поколений. [2]

¹⁸ Что до Иисуса Христа, происхождение Его совершилось так: матерь Его Мария была обручена Иосифу; однако прежде, чем стали они жить совместно, обнаружилось, что она ожидает дитя от Духа Святого.

¹⁹ Меж тем Иосиф, муж ее, был человек праведный и не хотел ее ославить, а потому вознамерился расторгнуть помолвку тайно.

²⁰ Когда, однако, он был в таких мыслях, — вот, Ангел Господень явился ему в сновидении, говоря:
«Иосиф, сын Давидов! Не страшись принять Мариам, жену твою; ибо то, что зачалось внутри Нее, от Духа Святого.

²¹ Сына родит Она, и ты наречешь Ему имя — Иисус; ибо Он спасет народ Свой от грехов их». [3]

²² Было же все это во исполнение предреченного от Господа через пророка, сказавшего:

²³ «Се, Дева зачнет во чреве, и родит Сына,
и нарекут имя Ему — Эммануил»,
что в переводе означает: «С нами Бог».

²⁴ Иосиф, пробудившись от сна, сделал, как велел ему ангел Господень, и принял жену свою;

²⁵ и не познал ее, и вот она родила Сына, и он нарек Ему имя — Иисус.

Учебной Библии МакАртура

1:1 Родословие Иисуса Христа Эта фраза некоторыми рассматривается как своего рода название Матфеем всего Евангелия. Греческое слово «родословие» переводится в точном соответствии с Быт 5:1 в переводе семидесяти (Септуагинта).
Иисуса Христа На древнееврейском Jeshua означает «Господь есть Спасение». Христос означает «Помазанный», а это точный эквивалент древнееврейского слова со значением «Мессия» (Дан 9:25).
Сына Давидова Мессианский титул, применяемый как таковой только в синоптических Евангелиях (см. пояснения к 22:42, 45).
Сына Авраамова Относится к Его царственной родословной на всем отрезке времени вплоть до начала народа в Завете Авраама. (Быт 12:1−3).

1:2 Для сравнения этой родословной с той, что приведена Лукой, см. пояснения к Лк 3:23−38.

1:3 Фамари Это необычно, чтобы женские имена приводились в родословной. Матфей приводит имена пяти женщин: «Фамарь» — женщина земли Ханаан, которая приняла вид блудницы, чтобы ввести в блуд Иуду (Быт 38:13−30). «Рахав» (Раав) (ст. 5) была язычницей и блудницей (Нав 2:1). «Руфь» (ст. 5) — это женщина-моавитянка, т.е. из Моава (Руфь 1:3), и поэтому потомкам её рода было запрещено в течение 10 поколений вступать в общество Господне (Втор 23:3). «Вирсавия» (жена Урии, ст. 6) совершила прелюбодеяние с Давидом (2Цар 11). И «Мария» (ст. 16), на Которую падала тень внебрачной беременности. Каждая из этих женщин — наглядный пример действия Божьей милости.

1:5−6 Салмон родил Вооза от Рахавы… Иессей родил Давида царя На этом родословная не исчерпывается. Несколько дополнительных поколений должны были бы указываться между Рахавой (во времена Иисуса Навина) и Давидом (ст. 6), разделенными временем протяженностью почти в четыре столетия. Родословная, приведенная Матфеем (как и большинство библейских родословных), иногда перескакивает через несколько поколений, чтобы сократить перечень представителей рода, показывая связь только между хорошо известными личностями.

1:8 Иорам родил Озию Ср. 1Пар 3:10−12. Матфей перескакивает через Охозию, Иоаса и Амасию, переходя прямо от Иорама к Озии (Азарии), используя своего рода генеалогическую скоропись (стенографию). Представляется, что он делает это намеренно, чтобы сделать симметричное 3-кратное деление в ст. 17.

1:11 Иосия родил... Иехонию И снова Матфей перескакивает через поколение между Иосией и Иехонией (ср. 1Пар 3:14−16). Иоаким также называется Иехония (4Цар 24:6; 2Пар 36:8), а иногда Кония (Иер 22:24). (В русском Синодальном переводе:
родил Иоакима, т.е. такого перескока нет, нет и имени Кония, а Иехония всюду упоминается только как сын Иоакима. — Прим. ред.) Присутствие Иехонии в этой родословной представляет собой интересную дилемму (двойственный подход). Проклятие, лежащее на нем, навсегда удалило его потомков от трона Давида (Иер 22:30). Так как Иисус был наследником царской линии через родословную Иосифа, но не являлся в действительности его сыном, а, следовательно, и фактическим потомком по его линии, то проклятие миновало Его.

1:12 Салафииль родил Зоровавеля Смотри 1Пар 3:17−19, где говорится, что Зоровавель был отпрыском Федаии, братом Шимея. В других местах Ветхого Завета Зоровавель всегда называется сыном Шимея (например, Агг 1:1; Езд 3:2; Неем 12:1). Возможно, Шимей усыновил его (см. пояснение к Агг 2:23). (В русском Синодальном переводе Зоровавель во всех этих местах назван сыном Салафииля. — Прим. ред.) Зоровавель — последний представитель родового перечня, сделанного Матфеем, который предстает в любых родословиях Ветхого Завета.

1:16 Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус Это единственная отдельная запись в полной родословной, включая и те, в которых перескакиваются целые поколения, где слово «родил» не употребляется. Местоимение «от Которой» стоит в единственном числе и относится только к Марии. Необычный способ формулирования этой фразы подчеркивает то, что Иисус не был фактическим потомком Иосифа. Родословная тем не менее устанавливает Его право на трон Давида, как законного наследника Иосифа.

1:17 четырнадцать родов Значимость числа 14 не ясна, но внимание Матфея к числам — это характерная для всех ветхозаветных евреев особенность, что с очевидностью прослеживается в Новом Завете. Систематизация по порядку при помощи цифр, вероятно, облегчает запоминание. Отметим, что Матфей относит Иоакима одновременно к третьей и к четвертой группам, как представителя последнего поколения перед Вавилонским пленом и первого поколения после него.

1:18 по обручении Обручение у ветхозаветных евреев было актом столь же обязывающим, как и современное бракосочетание (ст. 19), и обрученная пара рассматривалась по закону как муж и жена (ст. 19), хотя физической близости между ними ещё не было. См. пояснение к Лк 2:5.
имеет во чреве от Духа Святого См. ст. 20, 23; Лк 1:26−35.

1:19 Иосиф же… будучи праведен… хотел тайно отпустить Её По закону подобное нарушение супружеской верности должно было наказываться побиванием камнями до смерти (Втор 22:23−24). Здесь праведность Иосифа означала, что он был также милосердным; вследствие этого он не намеревался «огласить её». Понятие «праведен» для иудея предполагало, что он имел истинную веру в Бога, в связи с чем он признавался праведником, и он же ревностно исполнял закон (см. Быт 6:9). «Отпустить её» означало бы получить официальный развод (19:8−9; Втор 24:1), который по иудейскому обычаю был необходим для расторжения помолвки (см. пояснение к ст. 18).

1:20 Ангел Господень Это одно из немногих в Новом Завете посещений ангелов, большая часть которых связана с рождением Христа. О других посещениях см. 28:2; Деян 5:19; Деян 8:26; Деян 10:3; Деян 12:7−10; Деян 27:23; Откр 1:1.
во сне Как бы подчеркивается сверхъестественный характер пришествия Христа. В изложении событий Матфеем описывается пять таких снов-откровений: ст. 20; 2:12, 13, 19, 22. Здесь ангел сказал Иосифу, что он должен принять Марию к себе домой.

1:21 Иисус См. ст. 25; Лк 1:31. В действительности это имя означает «Спаситель» (см. пояснение к ст. 1).

1:22 да сбудется Матфей подчеркивает исполнение в полноте не менее дюжины раз пророчеств Ветхого Завета (ср. 2:15, 17−18, 23; 4:14−16; 8:17; 12:17−21; 13:14−15, 35; 21:4; 26:54−56; 27:9, 35). Он цитирует Ветхий Завет более 60 раз, гораздо чаще, чем кто-либо из новозаветных авторов, за исключением Павла в послании к Римлянам.

1:23 Дева Богословы иногда спорят, означает ли древнееврейский термин в Ис 7:14 «девственницу» или же «девушку». Матфей цитирует здесь по Септуагинте, где используется недвусмысленное толкование греческого термина «дева» (см. пояснение к Ис 7:14). Таким образом, Матфей, создавая своё Евангелие под водительством Святого Духа, окончательно развеивает все сомнения относительно толкования этого слова в Ис 7:14.
Еммануил Ср. Ис 8:8, 10.

1:24 принял жену свою См. пояснение к Лк 2:5.

1:25 знал Её Эвфемизм, обозначающий половую близость См. Быт 4:1, 17, 25; 38:26; Суд 11:39.

Примечания:

Аверинцев: отдельные книги

1 [1] — О своих общих переводческих принципах я имел случай объясниться с читателем в № 2 журнала «Альфа и Омега», 1994 г. (с. 11–12).

Дилемму: либо «сакральный язык», либо «современный язык», мыслящийся в каждый момент как язык расхожий и раскованный, от которого требуется в основном гладкость и бойкость, — я считаю в применении к проблеме перевода Писания ложной.

Понятие сакрального языка, встречаемое во многих языческих религиях, весьма логично и неизбежно в системах иудаизма и ислама. Я не вижу возможности отстаивать его как категорию христианского богословия. Равным образом, непрерывный, равный себе «высокий штиль» в чисто риторическом смысле чужд облику греческого текста Нового Завета, и это, как вправе подумать верующий христианин, само по себе, что называется, промыслительно: «возвышенное» в риторическом и эстетическом смысле не совсем соответствует серьезности кеносиса, нисхождения Бога к нам, в наш мир. Замечательный христианский писатель Франции Бернанос сказал как-то: «La saintetfi n'est pas sublime» («Святость не возвышенна»). Святость смиренна.

С другой стороны, текст Писания — это все время «знак» и «знамение». Его знаковость, его притчеобразность (и потому определенная, все время меняющаяся степень загадочности) обращены к вере читателя и только верой могут быть восприняты, так сказать, по назначению; но они могут быть совершенно объективно отмечены также на уровне мирского знания, как литературная функция. Эта функция определяет слог, который не может не быть несколько угловатым. Слог стремится обратить внимание на «особенные», маркированные слова-знаки, отобранные, усвоенные и переосмысленные библейской традицией. Когда перед нашими глазами — дорожный знак, он ведь тоже должен резко отличаться от всего, что вокруг него, должен быть угловатым, должен иметь специфическую форму, чтобы прохожий или проезжий сразу понял, что возникает перед его глазами.

Перевод на «современный» язык? Будучи человеком своего времени, еще уже, своего поколения, я мог бы попытаться выполнять перевод на язык «несовременный», т. е. на язык какой-то минувшей поры русской истории, лишь в качестве очень трудной, изысканной, честолюбивой филологической игры. С задачей перевода Писания такие суетные игры несовместны. С другой стороны, мне кажется странным понимать современность современного языка в духе, так сказать, хронологического изоляционизма; как если бы до современного городского говорка вообще ничего не было. Полноценная, неурезанная современность включает в себя ретроспективу — при условии, что это ее собственная оглядка на прошлое, из того места, где обретается она; и те славянизмы, которые продолжают еще быть понятными, звучат нынче все равно не так, как во времена Ломоносова (а во времена Ломоносова звучали совсем не так, как до Петра, и уж подавно не так, как в начальные времена древнерусской словесности). При переводе любых, в том числе и светских, текстов из других эпох я привык избегать такой языковой стратегии, которая внушала бы читателю иллюзию отсутствия дистанции во времени. (Не у всех моих коллег такие взгляды; многоуважаемый питерский филолог переводит византийское слово, означающее «монеты», словосочетанием «денежные знаки». Для меня дело не в том, что «денежные знаки», так сказать, презренная проза. Нет, просто по контексту описывается, чем монета была для монархического восприятия византийца; разве человек, для коего монеты суть денежные знаки, способен естественно относиться к ним, как византиец?) Что сказать о переводе Писания? Конечно, Влад. Соловьев сказал, что Бог для христианина — «не в уснувшей памяти веков»; на это можно сказать лишь «аминь». Мистически Страсти и Воскресение Христа совершаются для нас сегодня. Но недаром Церковь обязывает нас читать в Символе Веры: «Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате»: историческая, хронологическая локализация Священной Истории (без которой она не была бы историей) тоже важна, не только фактически, но и вероучительно. То, о чем повествует Евангелие, произошло не в пространстве современности (и особенно не в пространстве изоляционистского представления современности о самой себе), — но среди несколько иных людей, отношений, нравов. Мне трудно отказаться от мысли, что язык перевода должен обо всем этом непрерывно сигнализировать. Определенные евангельские ситуации, будучи пересказаны равным себе современным языком, становятся не более, а менее понятными читателю, более озадачивающими, просто потому, что их событийная сторона предполагает несколько иной «семиотический код».

Я не хочу быть ни «традиционалистом», ни «модернистом», ни еще каким-либо «-истом». Вопрос не допускает идеологизации в духе какого бы то ни было «-изма». Христианская вера — это не эмиграция из своего времени в какое-то благочестивое прошедшее, не «выход из истории», но это и не замыкание себя в своем времени, не потакание самодовольной «современности» (которая, по правде говоря, настолько уверена в себе, что абсолютно не нуждается в наших поддакиваниях); это единение с поколениями людей, которые верили прежде нас. Такое единение предполагает одновременно и дистанцию, и победу над дистанцией. Как написаны Евангелия в греческом оригинале? Не на сакральном (семитском) языке, но на греческом наречии, на котором они становились доступны максимальному числу тогдашних жителей культурной «субэкумены»; да, конечно, — но с каким множеством оборотов, восходивших к языку Септуагинты, то есть маркированных библеизмов внутри самого греческого! Одновременно отход от семитической языковой традиции ради миссионерского приближения к слушателю и читателю, — и явственная, непрерывная оглядка на эту самую традицию, восстанавливающая связи в истории и в вере.

17 [2] — Итого всех поколений: от Авраама до Давида — четырнадцать поколений; и от Давида до выселения в Вавилон — четырнадцать поколений; и от выселения в Вавилон до Христа — четырнадцать поколений. Такое подчеркивание числа 14 едва ли может быть случайным: именно таково в сумме числовое значение еврейских букв. составляющих имя Давида, родоначальника династии, которой предстоит быть увенчанной рождением Мессии: (4)+(6)+(4). Тот же буквенный состав имеет в пространном варианте еврейское слово «жених» (??? [дод], наравне с написанием??? [дод]); значение лексемы «жених» в мессианской символике хорошо известно каждому читателю Евангелий (ср. Мт 9:15; 25:1-10 и др.), причем евангельское употребление этого символа укоренено в древней традиции. Мессианское число 14 получает, как это обычно в общечеловеческом обиходе, окончательную непререкаемость от троекратного повторения. Аналогичное использование числового значения букв мы находим в загадочном сообщении Апокалипсиса (Откр 13:18): «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число это шестьсот шестьдесят шесть». В еврейском обиходе такая практика обозначалась словом «гематрия», восходящим к греческой лексеме «геометрия» (в расширенном значении математики вообще). У современного человека она понятным, но довольно несправедливым образом ассоциируется с т. н. каббалистической традицией, т. е. с мистико-оккультистским направлением иудаистической мысли; на самом деле явление, о котором мы говорим, не укладывается в границы феномена каббалы (если мы понимаем термин «каббала» в том смысле, в котором он употребляется в научном и общеупотребительном обиходе, а не в этимологическом смысле ветхозаветного «Предания» вообще, что, собственно, означает еврейская лексема [каббала]). Βο-1-х, символика, основанная на числовом значении букв, несравнимо древнее самых старых каббалистических трактатов и не раз встречается уже в пророческих книгах ВЗ. Во-2-х, числовое значение букв в условиях, когда никаких иных цифровых обозначений просто не существует, само по себе не имеет ни малейшего привкуса секретного занятия для посвященных в специфической атмосфере оккультных кругов; оно принадлежит культуре в целом.

Использование в Мт «гематрии» — довод против «эллинистического» происхождения этого текста; оно свидетельствует о семитическом (еврейском или арамейском) пратексте.

Весьма важно семиотически и то обстоятельство, что первый четырнадцатичастный ряд знаменательно завершается царствованием Давида, второй — концом Давидова царства, третий — его мистическим, метаисторическим восстановлением в Лице Христа (Мессии). Перед нами триадический цикл: земное царство как прообраз Царства Божия — гибель земного царства — приход к людям Царства Божия. В контексте еврейского лунного календаря автор и его предполагаемый иудейский читатель едва ли могли не подумать о символике лунных фаз: 14 дней от новолуния до полнолуния, еще 14 дней, когда луна идет на убыль, и снова 14 дней от нового новолуния до нового полнолуния.

21 [3] — Ты наречешь Ему имя — Иисус; ибо Он спасет народ Свой от грехов их. Имя «Иисус» (греч. Ίησοϋς, евр. [йешуа] из более старой формы [йеhошуа]) этимологически означает «Господь спасает». У Филона Александрийского (de mut. nom. 121, p. 597) мы читаем: «Иисус — это ""спасение Господне"" (σωτηρία Κυρίου), имя самого превосходного свойства».