От Матфея 6 глава

Евангелие от Матфея
Синодальный перевод → Комментарии Баркли

Синодальный перевод

1 Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.
2 Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.
3 У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая,
4 чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.
5 И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.
6 Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.
7 А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своём будут услышаны;
8 не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чём вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.
9 Молитесь же так: «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твоё;
10 да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
11 хлеб наш насущный дай нам на сей день;
12 и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
13 и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь».
14 Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный,
15 а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.
16 Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.
17 А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твоё,
18 чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.
19 Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут,
20 но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут,
21 ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
22 Светильник для тела есть око. Итак, если око твоё будет чисто, то всё тело твоё будет светло;
23 если же око твоё будет худо, то всё тело твоё будет темно. Итак, если свет, который в тебе, — тьма, то какова же тьма?
24 Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.
25 Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело — одежды?
26 Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?
27 Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?
28 И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут;
29 но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них;
30 если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!
31 Итак, не заботьтесь и не говорите: «что нам есть»? или «что пить»? или «во что одеться?»
32 потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всём этом.
33 Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам.
34 Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы.

Комментарии Баркли

МОТИВ НАГРАДЫ В ХРИСТИАНСКОЙ ЖИЗНИ (Мф 6:1−18 (продолжение))

Как только приступаем к изучению шестой главы, перед нами встает вопрос: какое место занимает в христианской жизни идея награды? В этом отрывке Иисус трижды говорит о том, что Бог воздаст награду тем, которые служат Ему так, как Он того хочет (Мф 6:4, 6, 18). Этот вопрос настолько важен, что нам лучше остановиться здесь и разобраться в этом, прежде чем обратиться к детальному изучению главы.

Часто утверждают, будто идея награды вообще не может иметь никакого места в христианской жизни. Считается, что мы должны быть добрыми просто для того, чтобы быть добрыми, и что добродетель будет единственной наградой, что из христианской жизни вообще следует изгнать идею воздаяния. Один христианин говорил, что он затушил бы водой все адские огни и сжег огнем все небесные радости, чтобы люди стремились к добродетели исключительно ради добродетели, и чтобы напрочь изгнать из жизни идею о воздаянии и идею о наказании.

На первый взгляд это очень прекрасная и благородная мысль, но Иисус так не думал. Мы уже видели, что Иисус в этом отрывке трижды говорит о воздаянии. Вознагражден будет тот, кто правильно творит милостыню, кто правильно молится, кто правильно постится.

И это не единственный случай, когда в учении Иисуса встречается идея награды. Он говорит, что велика будет награда тех, кто остается верным в гонениях, кто без злобы переносит оскорбления (Мф 5:12). Иисус говорит, что тот, кто напоит хоть одного из малых сих только чашей холодной воды, во имя ученика, не потеряет награды своей (Mф 10:42). По крайней мере часть учения притчи о талантах заключается в том, что верный слуга получит награду (Мф 25:14−30). В притче о последнем суде совершенно очевидно учение, что человек может получить награду или наказание по тому, как он реагирует на нужды своих собратьев (Мф 25:31−46). Иисус не колебался говорить о награде и о наказании. И мы должны быть особенно осторожны, чтобы в вопросе о награде не пытаться стать более духовными, чем Иисус. Нужно отметить некоторые очевидные факты.

1. Жизнь ясно показывает, что всякие действия, не достигшие никакого результата, бесполезны и бессмысленны. Добродетель и великодушие, не достигшие нужного результата — это бессмысленная добродетель. Как правильно сказано: «Что непригодно по назначению, то никудышно». Если в жизни христианина нет цели, достижение которой приносит ему радость, она в большой степени теряет смысл. Человек, верящий в христианский образ жизни и в христианское обетование, не может не верить в то, что добродетель не принесет плоды в мире грядущем.

2. Изгнать из религии всякую идею о награде и наказании значит сказать, что, в конечном счете, несправедливость всегда возьмет верх. Было бы просто неразумно полагать, что хорошего, добродетельного человека и плохого человека ждет один и тот же конец; это ведь значило бы, что Богу совершенно безразлично, хорош человек, или плох. Грубо говоря, это попросту значило бы, что нет никакого смысла в том, чтобы быть хорошим и добродетельным, и что человеку незачем вести такой образ жизни, а не иной. Исключить из религии всякую идею о воздаянии и о наказании, значит сказать, что в Боге нет ни справедливости, ни любви.

Наказания и награды необходимы для того, чтобы внести в жизнь смысл.

1. Христианская идея воздаяния

Рассмотрев таким образом идею воздаяния и награды в христианской жизни, нам следует уяснить себе некоторые вещи.

1. Говоря о воздаянии, Иисус, совершенно очевидно, не имел в виду материальные награды. Правда, в Ветхом Завете идеи добродетели и процветания тесно связаны между собой. Если человек процветал, если поля его были плодородны и он получал хороший урожай, если у него было много детей и большое состояние — это считалось доказательством того, что он хороший человек.

Именно эта неудача лежит в основе книги Иова. Иову кругом не везет. К нему приходят его друзья и утверждают, что его беда есть результат его греха, а Иов очень страстно отвергает такое обвинение: «Вспомни же, — говорит Елифаз, — погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?» (Иов 4:7). «И если ты чист и прав, — сказал Вилдад, — то Он нынче же встанет над тобою и умиротворит жилище правды твоей» (Иов 8:6). «Ты сказал: «суждение мое верно, и чист я в очах Твоих, — сказал Софар, — но, если бы Бог возглаголал и отверз уста Свои к тебе, и открыл тебе тайны премудрости, что тебе вдвое больше следовало бы понести!» (Иов 11:4−6). Книга Иова и была написана для того, чтобы опровергнуть идею о том, что добродетель идет рука об руку с успехом в жизни. «Я был молод, и состарелся, — сказал псалмопевец, — и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба» (Пс 36:25). «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, — говорит псалмопевец, — но к тебе не приблизится. Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: «Господь — упование мое»; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим. Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему» (Пс 90:7−10). А вот Иисус никогда не сказал бы этого. Нет, не материальное процветание обещал Иисус Своим ученикам, а Он обещал им тяжелое испытание и несчастье, страдание, гонение и смерть. Совершенно очевидно, что Иисус не думал здесь о материальных вещах.

2. Еще надо обратить внимание на то, что высшей награды никогда не обретает тот, кто стремится обрести ее.

Человек, который всегда стремится получить награду, взвешивает и подсчитывает то, что, как ему кажется, он заслуживает, не получит той награды, которую он ищет, потому что неправильно смотрит на Бога и на жизнь. Человек, постоянно подсчитывающий свое воздаяние, видит в Боге судью или бухгалтера, а на жизнь смотрит в категориях закона. Он думает о том, что сделал столько и заслужил столько; что жизнь — это бухгалтерская книга доходов и расходов, что вручит Богу счет и скажет: «А теперь я хочу получить мою награду».

Такой подход ошибочен в первую очередь потому, что жизнь рассматривается в категориях закона, а не в категориях любви. Когда мы глубоко и страстно, робко и самопожертвенно любим человека, то, сколько бы мы ему ни дали, мы всегда будем считать, что остались у него в долгу; даже если мы отдадим ему солнце, луну и все звезды, этого все еще будет мало. Кто любит, тот всегда в долгу, и ему меньше всего может прийти в голову мысль, что он заслужил какую-то награду. Человек, рассуждающий о жизни в категориях закона, может постоянно думать о заслуженной им награде; если же человек смотрит на жизнь с точки зрения любви, ему никогда в голову не придет такая мысль.

Величайший парадокс христианского воздаяния заключается в следующем: тот, кто рассчитывает, какое воздаяние ему причитается, никогда не получит его, а человек, которым движет только любовь и который вообще не думает о том, что он достоин награды, в действительности получит ее. Поразительно то, что христианское воздаяние — это одновременно и результат христианской жизни и ее конечная цель.

2. Христианское воздаяние

А теперь мы должны задать себе вопрос: «В чем же заключается христианское воздаяние?»

1. Сперва мы обратим внимание на одну фундаментальную и общеизвестную истину. Мы уже видели, что Иисус Христос вообще не думал о воздаянии в материальных категориях. Воздаяние в христианской жизни — это воздаяние лишь для духовно и возвышенно настроенных людей; для людей, концентрирующихся на материальных ценностях, это вовсе не будет воздаянием и наградой. Христианское воздаяние — это воздаяние лишь для христиан.

2. Первым христианским воздаянием является удовлетворение. Совершение праведных дел, повиновение Иисусу Христу, следование по Его пути доставляет христианину удовлетворение, независимо от того, получает он за это что-нибудь или нет. Вполне может быть, что человек, совершая праведные дела и повинуясь Иисусу Христу, потеряет свое состояние и свое положение, попадет в тюрьму или даже на эшафот, закончит полной неизвестностью, дурной славой, одиночеством, но он не потеряет внутреннего удовлетворения, которое никто не может отнять от него. Это удовлетворение нельзя оценить в валюте и во всем мире нет ничего равного ему. Оно — венец жизни.

Английский поэт Джордж Герберт организовал со своими друзьями нечто вроде любительского музыкального оркестра. Однажды по пути на репетицию он проходил мимо застрявшего в грязи ломового извозчика. Он отложил в сторону музыкальный инструмент и поспешил на помощь извозчику; это заняло много времени и когда они кончили, Герберт был весь в грязи, а когда он пришел к своим друзьям, было уже поздно заниматься музыкой. Он объяснил друзьям причину задержки, и один из них сказал: «Ты упустил всю музыку». «Да, — ответил Герберт, — но в полночь я буду слушать песни». Он был удовлетворен, потому что сделал христианское дело.

Вот что рассказывают об одном из крупнейших английских специалистов по пластической хирургии. Во время войны он оставил свою частную практику, дававшую ему огромные деньги, и целиком посвятил себя делу восстановления лиц и тел пилотов, обожженных и изуродованных в боях. «Какая у вас цель в жизни?» — спросили его. «Я хочу быть хорошим мастером», — он ответил. Большие деньги не шли ни в какое сравнение с удовлетворением, которое доставляла ему самоотверженная работа.

Однажды, женщина остановила на улице пастора. «Благослови тебя Бог», — сказала она, и, не назвав своего имени, пошла дальше, лишь поблагодарив и благословив его. Одно мгновение пастор стоял подавленный. «Но, — говорит он, — туман рассеялся, выглянуло солнце, я вдохнул свежий и свободный ветер Божьих высот». Материально он ничего не получил, но глубокое удовлетворение от того, что он помог кому-то, дало ему несметные сокровища.

Первым христианским воздаянием и является это удовлетворение, которое нельзя купить ни за какие деньги.

3. Вторая награда христианину заключается в том, что он должен выполнить еще большую работу. Парадокс христианской награды в том и заключается, что хорошо выполненная работа дает не право на отдых, покой и удобства, а приносит с собой еще большие требования и требует еще более энергичных усилий. В притче о талантах, наградой верному слуге была еще более ответственная задача (Мф 25:14−30). Блестящему молодому музыканту дают исполнить более тяжелые, а не более простые вещи. Мальчика, хорошо сыгравшего во втором составе команды, посылают не в третий состав, где бы он мог спокойно расхаживать по полю, а в первый, где ему придется очень и очень стремиться. У иудеев была интересная поговорка. Они говорили, что мудрый учитель «поступает с учеником как с молодым бычком, постепенно и каждодневно увеличивая груз». Христианское воздаяние, христианская награда — это нечто совсем иное, нежели мирская награда. Мирская награда заключается в том, что человек получает более простое дело; христианская награда заключается в том, что Бог возлагает на человека все более и более сложные задачи, которые он должен выполнить для Него и для своих собратьев. Чем более тяжелая задача возложена на нас, тем больше награда.

4. И, наконец, третья и последняя христианская награда это то, что люди во все века называли видением Бога. Мирскому человеку, никогда не задумывавшемся о Боге, встреча с Богом принесет не радость, а ужас. Человек, идущий своим собственным путем, все дальше и дальше удаляется от Бога; пропасть между ним и Богом все увеличивается и увеличивается, до тех пор, пока Бог не станет, наконец, для него мрачным незнакомцем, встречу с Которым он хотел бы избежать. А если человек всю свою жизнь стремился ходить пред Богом, если он стремился повиноваться своему Господу, если он всегда искал добродетели, то он всю жизнь становится все ближе и ближе к Богу, пока не приблизится, в конце концов, без всякого страха и с сияющей радостью в присутствие Божье — и это величайшая из всех наград.

ПРАВИЛЬНЫЕ ПОСТУПКИ ИЗ ПЛОХИХ ПОБУЖДЕНИИ (Мф 6:1)

В сфере религиозной жизни для иудея было три великих, чрезвычайно важных деяния: милостыня, молитва и пост. Иисус ни минуты не стал бы оспаривать это, но Его волновало, что самые прекрасные вещи так часто делаются из негодных побуждений.

Странно, но это факт, что именно эти три великие деяния люди часто использовали в дурных целях. Иисус как раз и предупреждает, что деяния, которые совершаются исключительно из тщеславия, для того, чтобы привлечь к себе внимание, теряют свою ценность. Человек может давать милостыню не для того, чтобы помочь человеку, а чтобы показать всем свою щедрость и наслаждаться теплом чьей-то благодарности и похвалой всех. Человек может и молиться так, что его молитва в действительности обращена не к Богу, а к собратьям; он может молиться исключительно для того, чтобы показать всем свою особую набожность. Человек может поститься не для блага своей души, не для того, чтобы показать Богу свою покорность, а чтобы продемонстрировать всему миру, как хорошо он владеет собой. Человек может совершать добрые дела лишь для того, чтобы получить похвалу людей, поднять свой престиж, показать миру свою добродетельность.

В глазах Иисуса и за такие деяния люди получат свое воздаяние. Он трижды произносит фразу, которая в Библии переведена так: «Истинно говорю вам: они уже получают награду свою» (Мф 6:2, 5, 16). Но лучше было бы перевести ее так: «Они уже получили свое сполна». В греческом тексте употреблено слово апехейн, а это был специальный коммерческий термин со значением плату получил всю целиком. Это слово употреблялось на расписках в получении. Например, один человек дает другому расписку: «Я получил (апехо) от тебя арендную плату за оливковый пресс, который ты брал напрокат». Сборщик налогов давал такую расписку: «Я получил (апехо) от тебя причитающийся с тебя налог». Человек продает раба и дает такую расписку: «Я получил (апехо) всю причитающуюся мне цену».

Иисус, собственно, говорит вот что: «Если вы подаете милостыню для того, чтобы показать свою щедрость, вы добьетесь восхищения людей — вы получаете сполна, что вам причитается. Если вы молитесь, чтобы выставить напоказ свою набожность перед людьми, то вы завоюете репутацию очень благочестивого человека, но это все; тем самым вы получаете все сполна. Если вы поститесь так, чтобы все люди об этом знали, вы приобретете репутацию умеренного в пище и аскетического человека, но это все; это вам плата сполна». То есть, Иисус говорит: «Если ваша единственная цель заключается в том, чтобы получить мирское воздаяние, то вы его, несомненно, получите, но не ждите воздаяния, которое может дать только Бог один». Кто хватается за преходящие награды и упускает воздаяние вечности, тот несчастный и близорукий человек.

КАК НЕ СЛЕДУЕТ ПОДАВАТЬ МИЛОСТЫНЮ (Мф 6:2−4)

Милостыня и благотворительность были самыми святыми обязанностями у иудеев. Насколько святыми были эти обязанности, показывает уже тот факт, что у иудеев одно слово цедака значит одновременно и праведный и милостыня. Давать милостыню значило быть праведным. Давать милостыню значило обретать заслуги в глазах Бога и даже получить прощение за прошлые грехи.

У раввинов была поговорка: «Творящий милостыню больше того, кто приносит жертвы». В списке добрых дел милостыня стояла на первом месте.

И потому, совершенно естественно и неизбежно, что человек, желавший быть добродетельным и хорошим, усердно давал милостыню. В высшем своем проявлении учение раввинов соответствовало учению Иисуса. Раввины тоже были против показного благодеяния. «Кто дает милостыню в тайне, — говорили они, — выше Моисея». По их мнению от смерти спасает такое благодеяние, «при котором получатель не знает, от кого получает, а дающий не знает кому дает». Один раввин, если он хотел подать милостыню, бросал ее через голову назад, чтобы не видеть, кто ее поднимет. «Лучше, — говорили они, — не давать человеку ничего, нежели дать ему что-то и унизить его стыдом». В храме был такой прекрасный обычай. Там была комната, называвшаяся Комнатой Молчания; люди, желавшие получить очищение за какие-либо грехи, оставляли там деньги, из которых оказывали тайную помощь обедневшим членам благородных семей.

Но очень часто практика сильно отличалась от заповеди. Люди подавали милостыню так, чтобы все могли видеть дар, и давали скорее для того, чтобы доставить себе славу, нежели для того, чтобы помочь кому-то. Во время службы в синагоге собирали жертвы для бедных, и многие старались сделать все, чтобы все видели, сколько они дают. Сохранились сведения о таком древнем восточном обычае: «На востоке воды так мало, что иногда ее нужно покупать. Если человек хотел сделать доброе дело и, тем самым заслужить благодеяние для своей семьи, он шел к водоносу и говорил ему: «Дай жаждущему испить». Водонос наполнял свой бурдюк, шел на рыночную площадь и кричал: «О жаждущие, идите испить жертвенное». А жертвовавший стоял рядом и говорил: «Благословляйте меня, давшего вам испить». Вот именно такого рода вещи и осуждает Иисус. Он говорит о лицемерах, которые делают такие вещи. Лицемер — это по-гречески артист. Такие люди разыгрывали сцену подаяния милостыни, чтобы прославиться.

МОТИВЫ ПОДАЯНИЯ МИЛОСТЫНИ (Мф 6:2−4 (продолжение))

Рассмотрим теперь мотивы, по которым люди давали милостыню.

1. Человек может давать из чувства долга. Он может давать не потому, что он хочет дать, а потому что чувствует, что не может уклониться от долга давать милостыню. Человек может даже думать, хотя бессознательно, что бедные и существуют в мире для того, чтобы он мог исполнить свой долг и тем самым иметь заслугу в глазах Бога.

В автобиографической книге «Пробудившись», Кэтрин Карсуелл рассказывает о своих первых днях в городе Глазго: «Бедные, если можно так выразиться, были нашими любимцами и баловнями. Они были решительно всегда подле нас. Нас учили любить, чтить и развлекать бедных». Давать считалось долгом, но с благотворительностью часто связывались моральные проповеди и самодовольное наслаждение дающего. В то время Глазго в субботу вечером представлял собой пьяный город. Кэтрин Карсуелл пишет: «В течение долгих лет мой отец в воскресенье пополудни обходил камеры предварительного заключения, освобождая, за полтинник, субботних пьяных, чтобы в понедельник утром не потеряли свою работу. Он просил каждого подписать обет и вернуть его полтинник из недельной зарплаты». Он, несомненно, был совершенно прав, но он давал из самодовольного превосходства и сопровождал свое благодеяние моральной лекцией. Он причислял себя к совершенно иной нравственной категории людей, чем были те, которым он давал. Об одном великом, но высокомерном человеке кто-то говорил: «С тем, что он давал, он никогда не отдавал себя». Когда человек дает свысока, как бы со своего пьедестала, всегда с некоторым расчетом, когда он дает из чувства долга, даже из чувства христианского долга, он, может быть, щедро дает вещи, но он никогда не отдает себя, и потому его даяние не полноценно.

2. Человек может давать из престижных побуждений. Он может давать для того, чтобы завоевать славу дающего. Поэтому может быть так, что когда об этом никто не узнает, или если это не связано с широкой оглаской, он не даст вовсе. Если его не поблагодарят, или не воздадут ему похвалы и почести, он будет печально разочарован и раздражен. Такой человек дает не ради славы Божьей, а ради своей собственной славы; не для того, чтобы помочь бедным, а чтобы удовлетворить свое тщеславие и почувствовать свою силу и власть.

3. Человек может давать просто потому, что он должен давать, потому что переполняющие его сердце любовь и доброта не позволяет ему поступать иначе. Он дает потому, что, как бы ни старался, он не может избавиться от чувства ответственности за нужды других.

Английский писатель восемнадцатого века Сэмюель Джонсон был очень добрый человек. У него в доме жило несчастное существо Роберт Леветт, бывший когда-то официантом в Париже и ставший позже врачом в бедных кварталах Лондона. Своими манерами и поведением, он, как выразился сам Джонсон, «отталкивал богатых и отпугивал бедных». И вот он каким-то образом поселился в доме Джонсона. Друг Джонсона объяснил положение таким образом: «Он (Леветт) беден и честен, а это очень хорошая рекомендация для Джонсона. Он стал несчастным, и это обеспечивает ему защиту Джонсона». Несчастье послужило Леветту пропуском в сердце Сэмюеля Джонсона.

Джеймс Босвелл рассказывает о Сэмюеле Джонсоне: «Возвращаясь однажды вечером домой, он увидел лежащую на улице бедную женщину, настолько изможденную, что она не могла больше идти. Он взвалил ее себе на спину и отнес к себе домой, где он узнал, что это одна из женщин, павших на самое дно порока, болезни и нищеты. Вместо того, чтобы начать ее резко укорять и ругать, он долгое время нежно заботился о ней, потратив при этом довольно много денег, пока она не выздоровела, и приложил много сил для того, чтобы она встала на путь добродетели». Награда же Джонсону была лишь недостойная подозрительность, но сердце его требовало, чтобы он давал.

Одна из самых прекрасных картин истории литературы — это сам Сэмюель Джонсон в нищенском состоянии, приходивший в предрассветные часы на набережную и совавший гроши в ладони спавших в подворотне и в подъезде бродяг и бездомных. Когда его однажды спросили, как это он может выносить, что дом его наполнен бедными и недостойными людьми, Джонсон ответил: «Если бы я не помогал им, никто не стал бы им помогать, но они не должны пропасть из-за того, что у них нет самого необходимого». Вот подлинное даяние, идущее от полноты любви в сердце человеческом; даяние, идущее, так сказать, от полноты любви Божьей.

Пример такого совершенного даяния дан нам в Самом Иисусе Христе. Павел пишет своим друзьям в Коринфе: «Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою» (2Кор 8:9). Мы никогда не должны связывать свое даяние с чувством неотвратимого долга и самодовольства, еще меньше должно оно содействовать нашей славе или престижу у людей; оно должно идти от избытка любящего сердца. Мы должны давать так, как давал Сам Иисус Христос.

КАК НЕЛЬЗЯ МОЛИТЬСЯ (Мф 6:5−8)

У иудеев был самый высокий из всех народов идеал молитвы; ни в одной религии ей не отводили такого значения, как в иудаизме. «Сильна молитва, — говорили раввины, — сильнее, чем все добрые дела». Прекрасна другая поговорка раввинов о молитве в кругу семьи: «Кто молится в доме своем, тот окружает его стенами, которые прочнее железа». Раввины сожалели только о том, что невозможно молиться весь день.

Но в обычай молиться вкрались у иудеев определенные недостатки. Здесь надо отметить, что эти недостатки вовсе не свойственны только для иудейского представления о молитве; они могут иметь место везде, но они могли возникнуть лишь в обществе, где к молитве относились очень серьезно. Эти недостатки вовсе не проистекают от небрежности или пренебрежения; они проистекают от неправильно понятой набожности.

1. Молитва все больше принимала формальный характер. Иудеям были предписаны для моления ежедневно две вещи.

Во-первых, Шема, которая состоит из трех отрывков из Писания: Втор 6:4−9; Втор 11:13−21; Чис 15:37−41. Шема — это повелительное наклонение древнееврейского глагола со значением слушать и она получила свое название от стиха, который и являлся сутью и центральным пунктом всего: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть».

Каждый иудей должен был каждое утро и каждый вечер читать всю молитву. Прочитать ее нужно было как можно раньше, когда было достаточно светло, чтобы отличить голубое от белого, в любом случае до третьего часа, то есть до 9 часов утра, и до 9 часов вечера. Когда наступал последний момент, когда еще можно было прочитать Шему, где бы человек ни находился — дома, на улице, за работой, в синагоге — он должен был остановиться и произнести ее.

Многие любили Шему и повторяли ее с чувством благоговения, восхищения и любви, но еще больше людей быстро и непонятно произносили ее и шли дальше своим путем, и Шема вполне могла превратиться в бессмысленное повторение, наподобие магической формулы и заклинания. Нам, христианам, не подобает критиковать, потому что все, что было сказано о формальном бормотании Шемы, и можно отнести к молитве, которую читают перед обедом во многих домах.

Кроме того, каждый иудей должен был прочитать шмоне эсре, что значит восемнадцать. Она состояла из восемнадцати молитв и составляла, да составляет еще и нынче, важную часть службы в синагогах. Со временем число молитв увеличилось до девятнадцати, но название осталось прежним. Большинство из этих молитв невелики по объему и почти все они прямо-таки прекрасны. Так, двенадцатая молитва звучит так:

«Прояви, О Господи, Твою милость к честным, покорным старейшинам избранного народа Твоего Израиля, и к остаткам его учителей; будь благосклонен к благочестивым чужеземцам, живущим среди нас и ко всем нам. Воздай тем, кто искренно верит во имя Твое и да сбудется судьба наша в мире грядущем и да не окажутся тщетными мечты наши. Благословен Ты, о Господи, надежда и вера верующих».

А пятая молитва звучит так:

«Обрати нас вновь к Твоему закону, о Отец наш; обрати нас вновь, о Царь, к служению Тебе; обрати нас вновь к Тебе через подлинное раскаяние. Благословен будь Ты, о Господи, принимающий наше раскаяние».

В Церкви нет более прекрасной литургии, чем та, что была в шмоне эсре. По закону иудеи должны были читать их три раза в день: утром, в полдень и вечером. И здесь случилось то же самое: благочестивый иудей читал их с любовью и с набожностью, а для многих это собрание прекрасных молитв стало формальным бормотанием. Было составлено своего рода резюме, которое человек мог прочитать, если у него не было времени, или если он не мог запомнить и повторить все восемнадцать молитв. Повторение Шимонех есрех стало ни чем иным, как суеверным заклинанием и магической формулой. И опять же нам, христианам, не подобает заниматься критикой, потому что мы часто делаем абсолютно то же самое с молитвами, которым научились.

КАК НЕЛЬЗЯ МОЛИТЬСЯ (Мф 6:5−8 (продолжение))

2. Кроме того, в иудейской литургии имелись готовые молитвы на все случаи. Едва ли было в жизни такое событие или обстоятельство, на которые не было бы готовой молитвы: молитвы перед каждой едой и после каждой еды; молитвы, касающиеся света, огня, молнии; при зрелище молодого месяца или комет; по случаю дождя или бури; при виде моря, озер, рек; при получении хороших новостей; по случаю приобретения новой мебели; при входе в город или при выходе из него. На каждый случай имелась молитва. В этом, конечно, было нечто прекрасное: за этим стояло стремление привести в присутствие Бога все аспекты жизни.

Но именно потому, что молитвы были так точно предписаны и разработаны, вся система имела тенденцию к формализации и возникала опасность, что молитвы будут срываться с языка без всякого смысла. Существовала тенденция бойко прочитать нужную молитву в нужное время. Великие раввины знали это и пытались предостерегать против этого.

«Если человек, — говорили они, — читает молитву так, будто ему нужно выполнить поставленное ему задание, то это вовсе не молитва». «Не смотрите на молитву как на формальную обязанность, а как на акт смирения, чтобы тем самым обрести милость». Раввин Елиезер был так встревожен опасностью формализма, что взял себе за обычай сочинять каждый день новую молитву, чтобы его молитвы не повторялись. Совершенно очевидно, что эта опасность грозит не только иудаизму.

3. Более того, у набожного иудея были твердо установленные часы молитвы. Это были третий, шестой и девятый час, то есть в 9 часов утра, 12 часов и в 3 часа пополудни. Где бы человек в это время ни находился, он должен был молиться. Конечно, он мог действительно вспоминать Бога, а мог и выполнять обычную формальность. Таковы обычаи у современных мусульман. Прекрасно, когда человек три раза вспоминает Бога, но существует опасность, что это сведется к тому, что он будет лишь быстро бормотать свою молитву, вовсе не думая при этом о Боге.

4. Существовала тенденция связывать молитвы с определенными местами, в особенности с синагогой. Вне всякого сомнения есть такие места, где Бог кажется особенно близким, но некоторые раввины доходили до того, что молитва имеет нужное воздействие лишь в том случае, если она произнесена в Иерусалимском храме или в синагоге, и потому вошло в привычку ходить в храм в часы молитвы. В первые дни христианской Церкви даже ученики Иисуса мыслили в этих же категориях, потому что мы читаем, что Петр и Иоанн шли вместе в храм в час молитвы девятый (Деян 3:1).

В этом была опасность, что человек станет думать, что Бог связан с определенными святыми местами, и что он забудет о том, что весь мир является храмом Божиим. Самые мудрые из раввинов видели эту опасность. Они говорили: «Бог говорит Израилю: «Молись в синагоге своего города; если не можешь — молись в поле; если не можешь — молись в своем доме; если не можешь — молись в своей постели; если не можешь — беседуй со своим сердцем на своей постели, и молчи».

Опасность любой системы заключается не в самой системе, а в людях, применяющих ее. Человек может обратить любую систему молитвы в инструмент набожности или в формальность, которую нужно четко и не задумываясь выполнить.

5. У иудеев была очевидная склонность к длинным молитвам, которая, однако, тоже свойственна не только иудеям. В Шотландии в восемнадцатом веке, длительность богослужения отождествлялась с набожностью. Читали целый час Писание, потом еще проповедь на час. Молитвы были длинные и импровизированные. Действенность молитвы оценивалась рвением и плавностью, а не менее ее пылкостью и длиной. Раввин Леви сказал когда-то: «Кто долго молится, тот будет услышан». И еще у иудеев была поговорка: «Когда справедливые долго молятся, им внемлют».

Существовало представление, что, если человек достаточно долго стучится в дверь Бога, Бог ответит ему; что Бога можно уговорить быть снисходительным. Самые мудрые из раввинов видели и эту опасность. Один из них говорил: «Нельзя растягивать восхваление Всевышнего, ибо в Псалтири сказано: «Кто изречет могущество Господа, возвестит все хвалы Его?» (Пс 105:2). Только тот, кто может сделать это, может затянуть свое восхваление и произнести его — но этого не может сделать никто». «Не торопись языком твоим, и сердце твое да не спешит произнести слово перед Богом; потому что Бог на небе, а ты на земле; поэтому слова твои да будут немноги» (Еккл 5:1) «Лучшее поклонение — хранить молчание». Нетрудно спутать многословие с набожностью, а плавность речи с молитвою, и многие иудеи впадали в эту ошибку.

КАК НЕЛЬЗЯ МОЛИТЬСЯ (Мф 6:5−8 (продолжение))

6. Существовали, конечно, и другие формы повтора, которыми иудеи, как и все восточные народы, любили пользоваться. У восточных народов была привычка гипнотизировать себя бесконечным повтором какой-то фразы или даже только одного слова. В 3Цар 18:26 читаем о том, что пророки Вааловы выкрикивали: «Ваале, услышь нас!» с утра до полудня; в Деян 19:34 читаем, что ефесская толпа в течение двух часов кричала: «Велика Артемида Ефесская!»

Мусульмане могут часами подряд повторять священный слог хи, бегая по кругу, пока не приведут себя в экстаз и, наконец, не упадут без сил и сознания. Тоже самое делали иудеи с Шемоп. Это была своего рода замена молитвы самогипнозом.

Но были и другие случаи, когда иудеи использовали во время молитвы повторы. Имели место попытки нагромождать в обращении молящегося к Богу всевозможные титулы и прилагательные. Одна знаменитая молитва начинается так:

«Свято, благословенно, и прославленно, превознесено, превозвеличено и высокочтимо, восхваляемо и возносимо будь имя Всевышнего».

Есть одна иудейская молитва, которая действительно начинается шестнадцатью прилагательными к имени Бога. Иудеи были, можно сказать, заражены словами. Когда человек больше думает не о том, о чем он молится, а о том, как он молится, его молитва умирает у него на устах.

7. И, наконец, Иисус отмечает и порицает в иудеях, что они молятся для того, чтобы их видели люди. Иудейская система молитвы очень способствовала такой показухе. Иудеи молились стоя, с вытянутыми вверх руками, склонив вперед голову. Молитвы надо было прочитать в 9 утра, 12 часов и 3 часа пополудни, где бы человек в это время ни находился, и человек мог вполне рассчитать так, чтобы оказываться в это время на оживленном перекрестке, или на переполненной людьми площади, чтобы весь мир мог видеть, как набожно он молится. Человеку было легко остановиться на верхней ступени у входа в синагогу и там долго и демонстративно молиться, чтобы все люди могли восхищаться его исключительной набожностью; было легко разыграть сцену молитвы, которую мог видеть весь мир.

Мудрейшие из иудейских раввинов ясно видели эту тенденцию и безоговорочно осуждали ее. «Лицемерный человек накликает гнев на землю и молитва его не будет услышана». «Четыре типа людей не узрят лица славы Божьей: насмешники, лицемеры, лгуны и клеветники». Раввины говорили, что человек вообще может молиться лишь тогда, когда сердце его настроено к молитве. Они заявили, что для настоящей молитвы нужна предварительная часовая подготовка в уединении, а после молитвы — часовая медитация. Но сама вся иудейская система молитвы тяготела к показному, если в сердце человека была гордыня.

Иисус выдвигает два высших правила для молитвы.

1. Он настаивает на том, что подлинная молитва должна быть обращена к Богу. Главная ошибка людей, которых порицал Иисус, заключалась в том, что их молитвы были обращены к людям, а не к Богу. Независимо от того, молится человек долго или в общественном месте, у него должна быть лишь одна мысль о Боге, а в сердце лишь одно желание.

2. Иисус говорит, что мы должны помнить, что Бог, Которому мы молимся, — Бог любви, и что Он более готов отвечать нам, чем мы готовы молиться. Из Него не нужно насильно вытягивать дары и благодать. Мы идем к Богу, Которого не нужно уговаривать, чтобы Он ответил на наши молитвы, или постоянно надоедать Ему, или даже выбивать этот ответ силой. Мы идем к Тому, у Которого есть только одно желание — давать. Если мы помним об этом, то, вне всякого сомнения, достаточно прийти к Богу с желанием в сердце и со словами на устах: «Да будет воля Твоя».

МОЛИТВА УЧЕНИКОВ (Мф 6:9−15)

Прежде чем начать говорить об «Отче наш» или молитве Господней подробно, полагается хорошо отметить некоторые общие факты.

Прежде всего, нужно отметить, что этой молитвой Иисус учил Своих учеников как надо молиться; об этом ясно говорят Матфей и Лука. Матфей вообще приводит всю нагорную проповедь в связи с учениками (Мф 5:1), а Лука говорит, что Иисус произнес молитву в ответ на просьбу одного из учеников (Лк 11:1). Молитва Господня — это молитва, которую может возносить лишь ученик; ее может вложить в свои уста придавая ей подлинное значение лишь человек, посвятивший себя Христу.

Молитва Господня — это не детская молитва, как часто считают многие; в сущности, ребенку она ничего не говорит. Молитва Господня — это не семейная молитва, как ее часто называют, если, конечно, под семьей мы не понимаем Церковь. Молитва Господня предназначена для учеников, и только в устах учеников обретает она свое полное значение. Другими словами, молитву Господню может возносить лишь человек, хорошо знающий, что он при этом говорит, а этого он не может знать, если он не стал учеником.

Обратите внимание на порядок, в котором идут обращения и просьбы в этой молитве. Первые три обращения относятся к Богу и к славе Божьей; следующие три — к нашим потребностям и нуждам. Другими словами, сперва отводится Богу надлежащее Ему верховное положение, а потом, и только потом, мы обращаемся к нашим потребностям и желаниям. Лишь тогда, когда Богу отводится надлежащее Ему место, занимают надлежащее место и все другие вещи. Молитва никогда не должна являться попыткой связать волю Божью с нашими желаниями; молитва всегда должна быть попыткой подчинить наши желания воле Божьей.

Вторая часть молитвы, которая относится к нашим нуждам и потребностям, представляет собой единство. Оно затрагивает три важнейшие потребности человека и три измерения времени, в которых живет и вращается человек. Во-первых, это просьба о хлебе, который необходим для поддержания и сохранения жизни, которая приносит пред престол Божий наши насущные, сегодняшние потребности. Во-вторых, это просьба о прощении и, тем самым, пред престол Божий приносится наше прошлое; и в третьих, это просьба о помощи против искушений и, тем самым, в руки Божьи отдается все наше будущее. В этих трех коротких просьбах нам указано на то, что мы должны принести к подножию престола благодати Божьей наше настоящее, наше прошлое и наше будущее.

В молитве не только приносится вся наша жизнь пред Богом, но и Бог в Своей полноте входит в жизнь нашу. Когда мы просим о хлебе для поддержания нашего земного бытия, эта просьба сразу же обращает наши мысли к Богу Отцу, Создателю и Хранителю всякой жизни. Когда мы просим о прощении — это немедленно направляет наши мысли к Богу Сыну, Иисусу Христу, нашему Спасителю и Искупителю. Когда мы просим о помощи против будущих искушений, наши мысли тут же обращаются к Богу Духу Святому, Утешителю, Который дает нам силы, светит нам, ведет и хранит нас в пути.

В молитве Господней Иисус учит приносить всю нашу жизнь пред Бога и принять Бога во всю нашу жизнь.

ОТЕЦ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ (Мф 6:9)

Вполне можно сказать, что слово Отче, употребленное по отношению к Богу, передает вкратце все содержание христианской веры. Великое значение этого слова Отче заключается в том, что через него устанавливаются все отношения нашей жизни.

1. Им устанавливаются наши отношения к невидимому миру. Миссионеры рассказывают, что одно из величайших облегчений, которое христианство приносит уму и сердцу язычника, заключается в осознании того, что существует только один Бог. Язычники верят, что существует масса богов, что каждый поток и каждая река, каждое дерево и каждая долина, каждый холм и каждый лес и всякая природная сила имеет своего бога. Язычник живет в мире, переполненном богами; более того, все эти боги ревнивы, завистливы и враждебно настроены, и их всех нужно умиротворить и успокоить. Человек никогда не может быть уверен в том, что не забыл воздать почести какому-то из этих богов, и потому он постоянно живет в страхе перед этими богами. Его религия не помогает ему, а преследует его. Одна из самых примечательных древнегреческих легенд — это легенда о Прометее. Прометей был один из богов; это было в то время, когда люди еще не умели пользоваться огнем, а жизнь без огня была неудобна, неуютна и безрадостна. Из жалости к людям Прометей взял огонь с неба и принес его в дар людям. Зевс, царь богов, очень рассердился на это, и потому он приказал приковать Прометея к скале, где его мучили днем жара и жажда, а ночью холод. Более того, Зевс послал орла рвать печень Прометея, которая опять вырастала для того, чтобы быть снова вырванной. Вот что произошло с богом, который попытался помочь людям. Вся идея сводится к тому, что боги ревнивы, мстительны и завистливы, и что меньше всего боги хотели бы помочь людям. Вот как представляли себе язычники отношение к людям потустороннего, невидимого мира. Язычника гонит страх перед ревнивыми и завистливыми богами. И потому, когда мы узнаем, что Бог, к Которому мы обращаем наши молитвы, имеет имя и сердце отца, то мир полностью меняется. Не нужно больше содрогаться перед сонмом ревнивых богов; можно покоиться в отцовской любви.

2. Оно определяет наши отношения с окружающим нас видимым миром, с миром во времени и пространстве, в котором мы живем. Нетрудно начать думать, что этот мир враждебен нам. Жизнь меняется, она приносит удачи и неудачи. Есть железные законы мироздания и космоса, которые мы нарушаем на свой страх и риск; есть страдания и смерть. Но если мы можем быть уверены в том, что за этим миром нас ждет не капризный, ревнивый и насмешливый бог, а Бог, имя Которому Отец, тогда, даже если многое еще остается мрачным и темным, все переносится легче, потому что за всем этим стоит любовь. Нам всегда будет легче, если мы будем считать, что этот мир организован так потому, что мы должны пройти в нем определенную школу, а не просто жить ради своего удовольствия.

Возьмите, например, боль. Можно решить, что боль — это плохая вещь, но и боль занимает отведенное ей место в промысле Божием. Некоторые люди вовсе не чувствуют боли, и такой человек представляет опасность для самого себя, а другим он создает много проблем. Если бы не было боли, мы так никогда не могли бы узнать, что мы больны, и мы умерли бы раньше, чем могли быть приняты меры против болезни. Это вовсе не значит, что боль иногда не может стать крайне неприятной вещью, но это значит, что очень часто боль — это красный свет, которым Бог предупреждает нас, что впереди нас ждет опасность.

Если мы можем быть уверены в том, что имя Богу, Который сотворил мир, — Отец, то мы также можем быть уверены в том, что в принципе эта вселенная настроена благожелательно. Назвать Бога Отцом, значит установить наши отношения с миром, в котором мы живем.

ОТЕЦ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ (Мф 6:9 (продолжение))

3. Если мы верим в то, что Бог — Отец, то это устанавливает наши отношения с собратьями. Если Бог — Отец, то Он Отец всем людям. Молитва Господня учит нас молиться Отче наш, а не Отче мой. Примечательно, что в молитве Господней вообще не встречается слова я, мне и мое; справедливо будет сказать, что Иисус пришел, чтобы убрать эти слова из жизни и поставить на их место слова мы, нас, нам, наши. Бог не является ничьей исключительной собственностью. Уже сама фраза «Отче наш» предполагает исключение всякого «я». Отношение к Богу, как к Отцу составляет единственно возможную основу для братских отношений между людьми.

4. Если мы верим в то, что Бог — Отец, то это устанавливает наше отношение к самому себе. Временами каждый человек ненавидит и презирает себя; он понимает, что опустился ниже всякого пресмыкающегося на земле животного. В сердце каждого приходит горечь и никто не сознает свою недостойность лучше, чем сам человек.

Английский пастор Марк Рутерфорд хотел бы дополнить перечень блаженств в нагорной проповеди еще одной: «Блаженны избавляющие нас от чувства презрения к самому себе». Блаженны возвращающие нам чувство собственного достоинства. И вот как раз это делает Бог. В эти ужасные, мрачные, унылые моменты мы можем напомнить себе, что по бесконечному милосердию Божьему мы — царского происхождения, чада Царя царей.

5. Если мы верим в то, что Бог — наш Отец, это устанавливает наши отношения с Богом. Нет, это вовсе не устраняет могущество, величие и силу Божию, это вовсе не преуменьшает Его значение, но это делает доступными для нас это могущество, это величие и эту силу.

Есть такой рассказ о триумфе римского императора. Это была привилегия, которую Рим давал только одержавшим крупные победы полководцам, — прошествовать по улицам Рима со своими войсками, с захваченной добычей и трофеями и с захваченными пленниками. Так вот, этот император шествовал со своими войсками через Рим. Вдоль улиц стояли приветствовавшие римляне и рослые легионеры, сдерживавшие толпу. Императрица с семьей сидела на специально сооруженной платформе, наблюдая за гордо шествовавшим мимо с триумфом императором. Рядом с императрицей на платформе находился маленький мальчик — младший сын императора. Когда приблизилась колесница императора, мальчик спрыгнул с платформы, пробрался сквозь толпу и попытался проскользнуть между ног легионера, чтобы выбежать на дорогу и встретить колесницу императора. Легионер нагнулся и остановил его, потом поднял на руках и сказал: «Мальчик, тебе нельзя этого делать. Разве ты не знаешь, кто находится в колеснице? Это император. Тебе нельзя выбегать к его колеснице». А мальчик рассмеялся сверху: «Тебе он, может быть, и император, а мне он отец». Вот именно таково отношение христиан к Богу. Его мощь, Его величие и Его власть — это мощь, величие и власть Того, Кого Иисус научил нас называть Отче наш.

ОТЕЦ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ (Мф 6:9 (продолжение))

До сих пор мы говорили только о двух первых словах этого обращения к Богу — Отче наш. Но Бог не только наш Отец: Он — Отец, сущий на небесах.

Эти последние слова имеют первостепенное значение. В них заключены две великие истины.

1. Они напоминают нам о святости Бога. Нетрудно принизить свою идею отцовства Бога, свести ее к сентиментальности, и сделать из нее оправдание для своей беззаботной и удобной религии. Как это сказал о Боге крупный немецкий поэт девятнадцатого века Генрих Гейне: «Бог простит. Это его ремесло». Если бы мы должны были сказать Отче наш и на этом остановиться, тогда такое отношение было бы еще как-то оправдано, но мы возносим молитву Отцу нашему, сущему на небесах. Здесь действительно присутствует любовь, но здесь также присутствует святость.

Поразительно, как редко Иисус употребляет слово Отец (Отче) по отношению к Богу. Раньше всех было написано Евангелие от Марка и поэтому в нем мы имеем самое точное повествование о том, что Иисус говорил и делал, а в Евангелии от Марка Иисус называет Бога Отцом только шесть раз и ни разу за пределами круга учеников. Для Иисуса слово Отец было настолько свято, что Он едва мог употреблять его, да и то только в присутствии тех, кто хоть что-то понял из его значения. И потому мы тоже никогда не должны употреблять по отношению к Богу слово Отец легкомысленно, запросто или сентиментально. Бог не беспечный родитель, снисходительно закрывающий глаза на все грехи, недостатки и ошибки. К тому Богу, Которого мы можем называть Отцом, мы должны обращаться с почтением и поклонением, благоговением и изумлением. Бог — наш Отец, сущий на небесах, в Котором и любовь и святость.

2. Они напоминают нам о власти Бога. Человеческую любовь часто смешивают с трагическим чувством разбитых надежд. Может быть, мы и любим человека, но оказываемся не в состоянии помочь ему достичь чего-то, или рассоветовать ему сделать что-то. Человеческая любовь может быть сильной, и в то же время совершенно бессильной. Это знает каждый родитель, у которого непослушное чадо, или каждый любящий непостоянного человека. Но когда мы говорим Отче наш, сущий на небесах мы ставим рядом друг с другом любовь Божью и власть Божью. Мы говорим себе, что власть и сила Божьи всегда движимы любовью Божьей и всегда проявляются только для нашей пользы. Мы говорим себе, что любовь Божья подкреплена Его властью и силою, и потому Его цели никогда не будут тщетными. Когда мы возносим Отче наш, мы должны всегда помнить о святости Бога, а также о власти и силе, которыми движет любовь, и о любви, за которой стоит несокрушимая власть Божья.

ПОЧИТАНИЕ ИМЕНИ (Мф 6:9 (продолжение))

«Да святится имя Твое» — из всех просьб молитвы Господней труднее всего объяснить значение именно этой. Обратимся сперва к буквальному значению слов.

Да святится — это одна из форм греческого глагола хагиадзесфай, однокоренного с прилагательным хагиос, и значит оно относится к человеку, как к святому, или к вещи, как к священной. Хагиос обычно переводят как святой, а его первоначальное значение — отличный от или изолированный. Вещь или предмет, характеризуемые как хагиос, отличается от других вещей или предметов. Человек, характеризуемый как хагиос, изолирован от других людей, уединен. И потому храм характеризуется как хагиос, потому что он отличается от всех других зданий. Алтарь характеризуется как хагиос, потому что он предназначен для иных целей, чем обычные вещи и предметы. День Господень хагиос, потому что он отличен от других дней. Священник хагиос, потому что он отделен, отличается от всех других людей. И потому эта мольба значит вот что: «Обращайтесь с именем Бога иначе, чем со всеми другими именами; отведите имени Бога совершенно особое, уникальное место».

Но к этому надо еще кое-что добавить. В древнееврейском слово имя значит не просто имя, которым называют человека — Иоанн или Иаков; в древнееврейском оно имеет также значение натура, характер, личность, индивидуальность человека, поскольку они известны или поведаны нам. Это становится ясно, если посмотреть, как его употребляют библейские авторы. Псалмопевец говорит: «Будут уповать на Тебя знающие имя Твое» (Пс 9:11). Совершенно очевидно, что это вовсе не значит, что все, кто знают, что имя Бога — Яхве, будут уповать на Него, а это значит, что на Него будут уповать все, кто знают каков Бог. Псалмопевец говорит еще: «Иные — колесницами, иные — конями, а мы именем Господа, Бога нашего, хвалимся» (Пс 19:8). Совершенно очевидно, что в трудные минуты псалмопевец будет помнить и думать не о том, что имя Бога — Яхве, а это значит, что в такие моменты некоторые люди будут полагаться на человеческую помощь и на материальные средства защиты, а псалмопевец будет помнить, каковы природа и характер Бога. Он будет помнить, каков Бог и эта память придаст ему уверенность.

А теперь объединим эти две идеи. Хагиадзесфай, которое переведено здесь как да святится, значит обращайся совершенно особенно, отводите совершенно особое место; а имя — это природа, натура, характер, личность, индивидуальность человека, поскольку они открыты и поведаны нам. И потому, когда мы молимся, «да святится имя Твое», то это значит: «Дай нам способность отвести Тебе совершенно уникальное место, как подобает Твоей природе и Твоему характеру».

МОЛЬБА О БЛАГОГОВЕНИИ (Мф 6:9 (продолжение))

Есть ли в русском или в другом языке такое слово, которым бы Богу отводилось или представлялось то уникальное место, которого требуют Его природа и характер? Есть, пожалуй, такое слово, и это будет благоговение. Таким образом, это мольба о том, чтобы Бог дал нам способность испытывать перед Ним то благоговение, которое Ему подобает. Подлинное благоговение включает четыре необходимости.

1. Чтобы испытывать благоговение перед Богом, надо верить, что Бог существует. Мы не можем испытывать благоговение перед тем, кто не существует; сперва мы должны быть уверены в существовании Бога.

Современному человеку может показаться странным, что в Библии нигде не сделано ни одной попытки доказать существование Бога. Для Библии Его существование — аксиома, то есть, принимаемое без доказательств исходное положение, лежащее в основе доказательств истинности других положений. Так, например, положения «прямая — кратчайшее расстояние между двумя точками» и «две параллельные линии никогда не пересекутся, сколь бы мы их не продолжали в пространстве» — аксиомы.

Библейские авторы сказали бы, что излишне доказывать существование Бога, коль скоро они чувствовали присутствие Бога в каждый момент их жизни. Они сказали бы, что человеку ровно столько же нужно доказывать существование Бога, как существование его жены. Он видится с женой каждый день и каждый день он встречается с Богом.

Но, допустим, нам нужно было бы своим умом доказывать существование Бога. С чего бы мы тогда стали начинать? Мы могли бы начать с мира, в котором мы живем. Допустим, что по дороге идет человек и спотыкается о часы; допустим, что он никогда прежде не видел часов, и он не знает что это такое. Он поднимает эти часы, видит, что они состоят из металлического корпуса, внутри которого находится сложный механизм из колесиков, рычагов, пружин и драгоценных камней. Он видит, что весь механизм находится в движении и работает очень хорошо; он видит также, что стрелки часов движутся по циферблату по заданному порядку. Что скажет этот человек? Скажет ли он: «Все эти железки и драгоценные камни сами по себе совершенно случайно собрались со всех концов земли, случайно сформировались в колесики, рычаги и пружины, случайно собравшись в механизм, сами случайно завелись и пошли и случайно очень хорошо заработали? Нет, он скажет: «Я нашел часы; значит где-то должен быть и часовщик».

Порядок предполагает наличие разума. Мы смотрим на мир и видим отлично работающую гигантскую машину: солнце восходит и заходит по неизменной системе; как по расписанию приходят приливы и отливы; времена года идут друг за другом в установленном порядке. Мы смотрим на мир и на мироздание и мы вынуждены сказать: «Где-то должен быть Творец этого мира». Сам факт существования этого мира ведет нас к Богу. Как заявил один английский математик, физик и астроном Джеймс Джинс (1877−1946 гг.): «Ни один астроном не может быть атеистом». Порядок, по которому существует мир, требует, чтобы за этим стоял разум Божий.

Мы можем также начать с самих себя. Человек еще никогда не создавал жизнь. Человек может изменять, перестраивать и перелицовывать всевозможные вещи, но он не может создать живую тварь. Откуда же мы получили нашу жизнь? От наших родителей. Да, но откуда они получили свою? От своих родителей. Но где все это началось? Когда-то на земле должна была появиться жизнь, и она должна была появиться извне, потому что человек не может создать жизнь, и это опять толкает нас к Богу.

Когда мы смотрим внутрь — на себя, и вне себя — на мир, — это толкает нас к Богу. Как давно сказал немецкий философ Эммануил Кант: «Нравственный закон внутри нас и звездное небо над нами» толкают нас к Богу.

2. Чтобы испытывать чувство благоговения перед Богом, мы должны не только верить в существование Бога, но мы должны также знать каков этот Бог. Никто не может испытывать чувство благоговения перед греческими богами с их любовными похождениями и войнами, их ненавистью и супружескими изменами, их мошенничеством и обманами. Никто не может испытывать благоговение перед капризными, безнравственными, нечистыми богами. Бог, Которого знаем мы, обладает тремя величайшими свойствами: святостью, справедливостью, любовью. Мы должны испытывать чувство благоговения перед Богом не только потому, что Он существует, но и потому, что Он таков, каким мы Его знаем.

3. Но человек может верить в существование Бога; он может умом понимать, что Бог свят, справедлив и любящий, и все же не испытывать к Нему благоговения. Для того, чтобы испытывать к Нему благоговение, нужно постоянно чувствовать Его присутствие в мире. Испытывать благоговение перед Богом, значит жить в мире, в котором всюду и всегда находится Бог; жить жизнью, в которой о Боге никогда не забывается. Это чувство не должно быть связано только с церковью или с другими святыми местами; это чувство должно быть у человека везде и всегда.

Трагедия многих людей заключается в том, что они лишь временами испытывают чувство присутствия Бога. Это острое чувство приходит лишь в определенных местах и вовсе отсутствует в других. В основе благоговения лежит постоянное ощущение присутствия Бога.

4. Но благоговение имеет еще одну характеристику. Мы должны верить в существование Бога; мы должны знать, каков Бог; мы должны постоянно чувствовать Его присутствие. У некоторых людей все это есть, но все же нет чувства благоговения, потому что помимо всех этих качеств человеку нужны еще смирение и покорность Богу. Благоговение — это знание плюс покорность. Великий немецкий реформатор Мартин Лютер задает в своих тезисах вопрос: «Как святится имя Божье среди нас?» и отвечает: «Когда и жизнь и учение — подлинно христианские»; то есть, когда и наши убеждения и наши действия полностью отвечают воле Божьей. Знать, что Бог существует; знать, каков Он; всегда чувствовать Его присутствие и всегда быть Ему покорным — вот что такое благоговение и вот о чем мы молим, когда молимся: «Да святится имя Твое». Проявим перед Богом надлежащее Его природе и характеру благоговение.

ЦАРСТВИЕ БОЖИЕ И ВОЛЯ БОЖЬЯ (Мф 6:10)

Выражение Царствие Божие характерно для Нового Завета. Ни одна другая фраза не встречается в молитвах, в проповедях, и в христианской литературе чаще, чем эта. И потому крайне важно уяснить себе, что она значит.

Совершенно очевидно, что Царствие Божие занимает центральное место в благой вести Иисуса. Иисус впервые выступил на историческую сцену, когда Он пришел в Галилею проповедуя Евангелие Царствия Божия (Mк 1:14). Иисус Сам говорил о проповедовании Царствия Божия, как о возложенном на Него обязательстве: «И другим городам благовествовать должен Царствие Божие, ибо на то Я послан» (Лк 4:43; ср. Mк 1:38). Лука описывает деятельность Иисуса как хождение по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие (Лк 8:1). Совершенно очевидно, что мы должны попытаться понять значение Царствия Божия.

Пытаясь понять значение и смысл этой фразы, мы наталкиваемся на несколько ошеломляющих фактов: Иисус говорил о Царствии Божием в трех разных аспектах. Он говорил о Царствии как о существовавшем в прошлом. Он говорил, что Авраам, Исаак, Иаков и все пророки находятся в Царствии Божием (Мф 8:11; Лк 13:28). Из этого ясно, что Царствие Божие восходит к глубокой древности. Он говорил о Царствии как о существующем в настоящем: «Царствие Божие внутри вас есть» (Лк 17:21). Следовательно, Царствие Божие — это реальность, данная нам здесь и сейчас. И Он говорил о Царствии Божием, как о лежащем в будущем, потому что в Своей молитве Он учил людей молиться о пришествии Царствия. Как же может это Царствие быть одновременно в прошлом, в настоящем и в будущем? Как может это Царствие быть чем-то существовавшим, существующим и о пришествии которого нужно молиться?

Ключ к этой проблеме находится в этой двойной мольбе в молитве Господней. Одним из специфических элементов стиля иудеев был так называемый параллелизм. У иудеев была тенденция говорить все дважды: сперва в одной форме, а потом в другой, повторяя, усиливая или объясняя первое высказывание. Этот параллелизм можно видеть почти в каждом стихе Псалтири; почти каждый стих псалмов разделен в середине, и вторая часть повторяет или усиливает первую половину. Возьмем несколько примеров и все станет ясно.

«Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах» (Пс 45:2).

«Господь сил с нами, Бог Иакова заступник нам» (Пс 45:8).

«Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться; Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим» (Пс 22:1−2).

Применим теперь этот принцип к этим двум молениям молитвы Господней. Поставим их одно рядом с другим:

«Да приидет Царствие Твое — Да будет воля Твоя и на земле, как на небе».

Предположим, что второе моление объясняет, усиливает и устанавливает смысл первого. Тогда мы имеем отличное определение Царствия Божия: Царствие Божие — это общество на земле, в котором воля Божия исполняется так же совершенно, как это делается на небе. Вот вам и объяснение того факта, как Царствие может быть одновременно в прошлом, в настоящем и в будущем. Каждый человек, который когда-либо в истории совершенно исполнял волю Божью, находился в Царствии; каждый человек, в совершенстве исполняющий волю Божью, находится в Царствии; но в виду того, что мир наш очень далек от того, чтобы в нем воля Божья исполнялась в совершенстве повсеместно и всеми, завершение Царствия все еще лежит в будущем, и потому нам надо за это молиться.

Пребывать в Царствии — значит повиноваться воле Божьей. Мы сразу же видим, что Царствие с самого начала не имело никакого отношения к народам, странам и нациям: оно имеет отношение к каждому из нас. Царствие Небесное — это, в действительности, в высшей степени личное дело. Царствие Небесное требует подчинения моей воли, моего сердца, моей жизни. Царствие Небесное придет лишь тогда, когда каждый из нас примет личное решение и подчинится.

Китайские христиане возносили хорошо известную молитву «Господи, возроди Церковь Твою, начиная с меня», а мы можем перефразировать ее и сказать: «Господи, установи Царствие Твое, начиная с меня». Молиться о Царствии Божием — значит молиться о том, чтобы мы могли полностью подчинить нашу волю воле Божьей.

ЦАРСТВИЕ БОЖИЕ И ВОЛЯ БОЖЬЯ (Мф 6:10 (продолжение))

Из виденного становится ясно, что самое важное в мире — повиновение воле Божьей; а самые важные в мире слова — «Да будет воля Твоя». Также ясно, что чрезвычайно важно, в каком настроении и каким тоном эти слова сказаны.

1. Человек может сказать: «Да будет воля Твоя» тоном признания своего поражения. Он может сказать это не потому, что хочет этого, а потому, что согласился с тем, что ему не остается сказать ничего больше, поскольку он признал, что ничего не может сделать против силы Божьей, и что бессмысленно биться головой о стены вселенной. Он может сказать это, думая лишь о неотвратимой силе Божьей, в тисках которой он находится. Человек может принять волю Божью только потому, что понял, что ему больше ничего не остается делать.

2. Человек может сказать: «Да будет воля Твоя» тоном горькой обиды или возмущения. Великий немецкий композитор Бетховен умер в одиночестве, и говорят, что когда нашли его тело, губы его были растянуты в рычание и кулаки сжаты так, как будто он воздевал их перед лицо Самого Бога небес. Человек может считать Бога своим врагом, но столь сильным врагом, что сопротивляться Ему невозможно; и потому он принимает волю Божью, но с чувством крайнего негодования и жгучего гнева.

3. Человек может сказать: «Да будет воля Твоя» с чувством совершенной любви и доверия; он может сказать это с радостью и с готовностью, независимо от того, какова эта воля. Христианину не должно составить никакого труда именно так сказать: «Да будет воля Твоя», потому что христианин может быть совершенно уверен в двух вещах.

а) Он может быть уверен в мудрости Бога. Решив что-то построить, соорудить, изменить или отремонтировать, мы отправляемся к специалисту посоветоваться. Он дает несколько советов и мы часто говорим: «Ну, хорошо. Делай, как считаешь лучше. Ты специалист». Бог — специалист в вопросах жизни и Его руководство никогда не уведет с пути истинного.

Когда был убит Ричард Камерон, руководитель «Ковенанта», объединения шотландских пресвитериан, некий Мэррей отрубил ему голову и руки и привез их в столицу Шотландии Эдинбург. Отец Ричарда Камерона сидел в тюрьме за свои религиозные убеждения; его враги принесли к нему голову и руки его сына, чтобы усилить его горе, и спросили, узнает ли он их. Взяв в руки голову и руки сына, он поцеловал их и сказал: «Я знаю их. Я знаю их. Это голова и руки моего дорогого и любимого сына. Это воля Господа. Блага воля Господа, Который не может причинить зло ни мне, ни моим близким, а благость и милость Его сопровождают нас во все наши дни». Когда человек уверен в том, что жизнь его в руках беспредельной мудрости Божьей, ему совсем нетрудно сказать: «Да будет воля Твоя».

б) Он может быть уверен в любви Божьей. Мы верим не в насмешливого и капризного Бога, и не в слепой и железный детерминизм. Павел сказал: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего» (Рим 8:32). Ни один человек не может смотреть на распятие и сомневаться в любви Божьей, а когда мы уверены в любви Божьей, нетрудно сказать: «Да будет воля Твоя».

ХЛЕБ НАШ НАСУЩНЫЙ (Мф 6:11)

Можно было бы отрицать, что о смысле этой мольбы в молитве Господней уже вообще не может быть сомнений. На первый взгляд она кажется самой простой и прямой из всех. Но, как показывают факты, многие комментаторы давали совершенно разные ее толкования. Прежде, чем обратиться к его простому и самому очевидному значению, рассмотрим некоторые из них.

1. Хлеб отождествляем с хлебом причастия, с хлебом вечери Господней. Уже с самого начала люди тесно связывали молитву Господню с вечерей Господней. Уже в самых ранних из дошедших до нас руководств по богослужению всегда указывалось на то, что молитва Господня читается во время причастия; а некоторые комментаторы считали, что это мольба дать человеку право и привилегию каждый день принимать причастие и вкушать от духовной пищи, которую он получает там.

2. Хлеб отождествляли с духовной пищей слова Божия. И потому эту мольбу понимаем как молитву об истинном слове, об истинном учении, заложенном в Писании, которые действительно являются пищей для ума, сердца и души человека.

3. Считали, что хлеб символизирует Самого Иисуса. Иисус называл Себя хлебом жизни (Ин 6:33−35), а этот стих посчитали молитвой о том, чтобы мы могли каждый день питаться от Него, Который есть хлеб жизни.

4. Это мольбу понимали в чисто иудейском смысле. Хлеб понимали как хлеб Царствия Небесного. Лука повествует о том, как один из зрителей сказал Иисусу: «Блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием» (Лк 14:15). У иудеев была странная, но впечатляющая идея. Они считали, что когда придет Мессия, все примут участие в так называемом мессианском пире, на котором воссядут избранные Бога. Из тел убитых чудовищ Бегемота и Левиафана будут изготовлены мясные и рыбные блюда для пира. Это будет своего рода торжественный прием, который Бог даст Своему избранному народу. И потому посчитали, что это — мольба о месте за последним мессианским пиром народа Божьего.

Хотя нам и нет нужды согласиться с каким-либо одним из приведенных толкований этой мольбы, нет также нужды отклонять какое-либо из них, как неправильное. В каждом из них есть своя истина и свое благоговение.

Трудности, связанные с толкованием этой мольбы возникли из-за того, что имели место большие сомнения относительно значения слово епиоусиос, которое в Библии переведено как насущный. Чрезвычайно странно, но до самого последнего времени не было известно ни одного случая его употребления в греческой литературе. Один из крупных теологов, философов и филологов средневековья Ориген знал это и считал, что Матфей изобрел это слово, и потому никто не может с достоверностью сказать, что оно значит. Но недавно был обнаружен кусок папируса с этим словом, и этот папирус оказался списком необходимых ежедневных покупок, составленных женщиной! И против одного предмета стояло слово епиоусиос; оно должно было напомнить ей, что надо купить запас определенной еды на этот день. И потому это моление значит просто: «Дай мне все, что нужно для еды на сегодняшний день. Помоги мне, когда я пойду сегодня утром, достать то, что записано в моем списке покупок. Дай мне все, что нужно для пищи, когда дети придут из школы, а мужчины с работы. Даруй нам, чтобы стол не был пуст, когда мы все вместе сядем сегодня за стол». Это простая молитва о том, чтобы Бог снабдил нас всем, что нам нужно на этот день.

ХЛЕБ НАШ НАСУЩНЫЙ (Мф 6:11 (продолжение))

Когда мы заметили, что это простая просьба о каждодневных нуждах, мы увидели некоторые важные истины.

1. Это говорит нам о том, что Бог заботится о нашем теле. Иисус показал нам это. Он потратил столько времени, исцеляя болезни людей и утоляя их физический голод. Он волновался, когда думал о том, что последовавшей за Ним в отдаленное место толпе предстоит долгая обратная дорога, а поесть ничего не было. Мы должны помнить, что Бога интересует и состояние нашего тела. Любое учение, принижающее, презирающее или оскорбляющее тело — ложно. Мы можем видеть, что Бог помнит о наших телах, потому что Он Сам принял на Себя в Иисусе Христе наше тело. Цель христианства не только в спасении души, а в совместном спасении тела, разума и духа.

2. Прошение учит нас молиться о нашем насущном хлебе, о хлебе на сей день. Оно учит нас жить сегодняшним днем, а не волноваться и заботиться об отдаленном и неведомом будущем. Когда Иисус учил Своих учеников этой молитве, Он, вероятно, имел в виду историю о манне небесной в пустыне (Исх 16:1−21). Дети Израиля умирали с голоду в пустыне, и Бог послал им манну, пищу с неба, но они могли собирать лишь столько, сколько нужно было на этот день. Если они пытались собрать побольше и отложить на запас, она пропадала. Они должны были довольствоваться тем, что было нужно на этот день. Как выразился один раввин: «На каждый день — дневная порция, потому что Тот, Кто сотворил день, сотворил и пропитание на этот день». А другой раввин сказал: «Человек, имеющий пищу на день сегодняшний и спрашивающий: «А что я буду есть завтра?» — это маловерный человек». Это моление учит нас жить сегодняшним днем; оно запрещает беспокойную заботу, столь типичную для современной жизни, которая не научилась доверять Богу.

3. В подтексте этого моления Богу отведено подобающее ему место. В нем подтверждается, что от Бога получаем мы пищу, которая необходима для поддержания нашей жизни. Никто еще не смог создать семя, способное прорасти и дать плод. Ученые могут разложить семя на составные части, но ни одно синтетическое семя не прорастет и не даст плода. Все живое происходит от Бога. Наша пища, таким образом, прямой дар Божий.

4. Это моление мудро напоминает нам о том, как действует молитва. Если человек вознесет молитву, а потом сядет и будет ждать, пока хлеб упадет ему в руки, он, конечно, умрет с голоду. Это моление напоминает нам, что молитва идет рука об руку с работой, и что, помолившись, мы должны начать работать, чтобы воплотить свои молитвы в жизнь. Живое семя действительно произошло от Бога, но также верно, что человек должен взращивать и культивировать это семя. У одного человека был участок земли; вложив в него много времени и труда он сделал его пригодным для земледелия; он убирал камни, выкорчевывал сорняки, удобрял почву до тех пор, пока она не стала приносить прекрасные цветы и овощи. Однажды вечером он показал какому-то благочестивому человеку свой участок. «Удивительно, что может сделать Бог с таким участком земли, — сказал благочестивый друг, — не правда ли?» «Да, — сказал человек, вложивший в участок массу труда, — но ты бы поглядел на этот участок, когда он принадлежал только Ему!» Божье изобилие должно сочетаться с трудом человека. Молитва, как и вера без дел, мертва. Вознося это моление, мы узнаем две фундаментальные истины: без Бога мы не можем сделать ничего, и без наших усилий Бог ничего не может сделать для нас.

5. Мы должны отметить, что Иисус не учил нас молиться: «Дай мне хлеб мой насущный». Он учил нас молиться: «Дай нам хлеб наш насущный». Дело не в том, что в мире не достает чего-либо; в мире достаточно всего и даже есть излишки. Дело даже не в обеспечении всем необходимым для жизни, а в их распределении. Эта молитва учит нас не быть эгоистичными в наших молитвах. Эта молитва не только о том, чтобы мы получили хлеб свой насущный, но и о том, чтобы мы могли поделиться своим насущным хлебом с другими.

ПРОЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ И НЕБЕСНОЕ (Мф 6:12, 14−15)

Чтобы честно возносить это прошение из молитвы Господней, человек должен сперва осознать, что она ему действительно нужна. Другими словами, прежде чем возносить это моление, он должен почувствовать, что грешен. Люди же чаще возмущаются, если их называют или обращаются с ними, как с грешниками. Проблема заключается в том, что большинство людей имеют неправильное представление о грехе. Они с готовностью согласятся, что вор, пьяница, убийца, прелюбодействующий, сквернословящий — грешники. А вот они сами не грешат этим. Они ведут приличную, нормальную, респектабельную жизнь и им даже никогда не грозила опасность попасть под суд, или в тюрьму, или в газету. И, потому, считают они, грех не имеет к ним никакого отношения.

В Новом Завете употребляются пять разных слов в значении грех:

1. Самое типичное слово хамартиа. Сперва это слово относилось к сфере стрельбы из лука и значило не попасть в цель. Неспособность попасть в цель — это и есть хамартиа; и потому грех — это неспособность быть тем, кем мы могли и должны были бы быть.

У английского писателя Чарльза Лэма (1775−1834 гг.) есть рассказ о некоем Сэмюеле Легрисе. Этот блестящий молодой человек никогда не мог выполнить возлагавшихся на него надежд. Жизнь его состояла их трех этапов. Сперва о нем говорили: «Он чего-нибудь добьется в жизни». Потом о нем говорили: «Он может чего-нибудь добиться, если захочет». И наконец о нем стали говорить: «Он мог бы добиться чего-нибудь, если бы захотел». Эдвин Муир пишет в своей автобиографии: «В каком-то возрасте всех нас — хороших и плохих — охватывает печаль по тем силам внутри нас, которые мы не использовали как того следовало; другими словами, потому что мы не стали тем, кем мы должны были стать». И вот именно это и есть хамартиа, и именно в таком положении находимся и мы. Разве мы такие хорошие мужья и жены, какими мы могли бы быть? Разве мы такие хорошие сыновья и дочери, какими мы могли бы быть? Разве мы такие хорошие рабочие или начальники, какими мы могли бы быть? Есть ли такой человек, который осмелится утверждать, что он сделал все, что он мог сделать? Когда мы начинаем понимать, что грех — это неспособность попасть в цель, неспособность стать всем тем, кем мы могли стать и должны были стать, то становится ясно, что каждый из нас — грешник.

2. Второе слово со значением грех — папабасис, что значит переступание, преступление. Грех — это преступление границы между правым и неправым, добрым и злым.

Всегда ли мы стоим на правильной стороне черты, разделяющей честь и бесчестье? Нет ли в нашей жизни какой-нибудь мелкой недобросовестности? Всегда ли мы стоим на правильной стороне черты, разделяющей истину и ложь? Действительно ли мы никогда не извращаем и не искажаем, и не избегаем истины, будь-то словами или молчанием?

Всегда ли мы стоим на правильной стороне черты, отделяющей доброту и учтивость от эгоизма и грубости? Нет ли в нашей жизни недобрых поступков или неучтивых слов?

Если подумать так, то никто из нас не может утверждать, что всегда оставался на правильной стороне черты.

3. Третье слово — параптома, что значит поскользнуться, как человек поскальзывается на скользкой или покрытой льдом дороге. Это не столь преднамеренное действие, как парабасис. Мы часто говорим, что слово выскользнуло, что нас толкнула и унесла страсть или порыв, на мгновение захватившие контроль над нами и заставившие нас потерять контроль над собой. Лучший из нас может поскользнуться и согрешить, когда мы на мгновение забываем об опасности.

4. Четвертое слово со значением грех — аномиа, что значит необузданность, беззаконность. Аномия — это грех человека, знающего, что правильно, но поступающего неправильно; это грех человека, знающего закон и нарушающий его. Первый инстинкт человека — поступить так, как ему хочется, а потому наступают в жизни каждого человека моменты, когда ему хочется взбунтоваться и игнорировать закон; сделать или взять запретное. Даже если есть такие люди, которые могут сказать, что они не преступали ни одной из десяти заповедей, но нет ни одного, который мог бы сказать, что никогда не хотел преступать хоть одну из них.

5. Пятое слово со значением грех — офейлема, что значит долг. Это значит неспособность уплатить то, что причитается; неспособность выполнить свой долг. Нет ни одного человека, который решился бы утверждать, что он отлично выполнил свой долг перед людьми и перед Богом; такого совершенства нет среди людей. Таким образом, увидев, что такое в действительности грех, мы видим, что это — распространенная болезнь, которой болен каждый человек. Внешняя порядочность в глазах людей и внутренняя греховность в глазах Бога могут вполне идти рука об руку, но, сознавая это, просьбу молитвы Господней должен возносить каждый человек.

ПРОЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ И БОЖЕСТВЕННОЕ (Мф 6:12, 14−15 (продолжение))

Человек не только должен осознать, что он должен возносить эту просьбу из молитвы Господней, он также должен понимать, что он делает, вознося ее. Из всех молений молитвы Господней эта внушает самый большой ужас. «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должников наших». Буквальный смысл этого моления таков: «Прости нам грехи наши в той же мере, в какой мы прощаем согрешивших против нас». В Мф 6:14−15 Иисус самым ясным языком говорит, что если мы прощаем других, Бог простит и нас, но если мы отказываемся прощать других, Бог откажется простить нас. Из этого совершенно ясно, что если мы возносим это моление, когда у нас на сердце какой-то надрыв, неулаженная ссора, то мы молим Бога не прощать нас.

Если мы говорим: «Я никогда не прощу ему то, что он сделал мне», а потом вкладываем эту молитву в свои уста, мы совершенно сознательно просим Бога не прощать нас. Как выразился кто-то: «Прощение, как и мир, едино и неделимо». Человеческое прощение и Божественное прощение неразрывно связаны друг с другом. Наше прощение наших собратьев нельзя отделить от прощения Богом наших грехов: они взаимосвязаны и взаимозависимы. Если бы мы помнили, что делаем, вкладывая эту мольбу в свои уста, то мы часто просто не осмелились бы произнести ее.

Когда автор «Остров сокровищ» Роберт Льюис Стивенсон жил на островах Самоа в Тихом океане, он проводил по утрам богослужение для своих домашних. Однажды утром посредине молитвы Господней он встал с колен и вышел из комнаты. У него всегда было неважно со здоровьем, — туберкулез и заставил его сменить Шотландию на Самоа, — и потому жена его тоже последовала за ним, полагая, что ему стало плохо. «Что-нибудь случилось?» — спросила она. «Просто я сегодня не готов возносить молитву Господню», — ответил Стивенсон. Никто не может возносить молитву Господню, когда в сердце его витает дух непрощения. Если человек не уладил дела со своими собратьями, он не может уладить их с Богом.

Чтобы получить христианское прощение в нашей жизни, необходимы три условия.

1. Мы должны научиться понимать. У человека всегда есть причина на все, что он делает. Если он груб и невежлив, если у него плохое настроение, — может быть он волнуется, или у него болит что-нибудь. Если он относится к нам подозрительно и нелюбезно, — может быть он что-нибудь неправильно понял, или его неправильно информировали о том, что мы сказали или сделали. Может это влияние его окружения или наследственности. Может из-за его темперамента у него трудности в жизни и в отношениях с людьми. Нам было бы много проще простить людей, если бы мы попытались понять, прежде чем начать осуждать.

2. Мы должны научиться забывать. Пока мы носимся с причиненной нам обидой или оскорблением, не приходится думать о прощении. Мы так часто говорим: «Не могу забыть все, что он причинил мне», или: «Никогда не забуду, как он обращался со мной или как со мной обращались там». Это опасные слова, ибо, в конечном счете, мы не сможем по-человечески забыть. Мы можем неизгладимо запечатлеть эту память в своем мозгу.

Однажды, один известный шотландский писатель Эндрю Лэнг написал очень хорошую, положительную рецензию на книгу одного молодого поэта, а молодой человек ответил резкими и оскорбительными нападками. Через несколько лет другой поэт, Роберт Бриджес, увидел Лэнга, читавшего какую-то книгу. «Да это же еще одна книга того неблагодарного молодого человека, который так бессовестно обращался с тобой, — сказал Бриджес. К своему удивлению он обнаружил, что Лэнг вовсе ничего не помнил обо всем этом деле. Он совершенно забыл резкие и оскорбительные нападки. «Прощать, — говорил Бриджес, — признак великого человека, но забыть — в этом есть нечто возвышенное». Лишь очистительный дух Христов может убрать из нашей памяти старую горечь, которую мы должны забыть.

3. Мы должны научиться любить. Мы уже видели, что христианская любовь, агапе, это та непобедимая благожелательность, непобедимая добрая воля, которые ищут лишь высшего блага для других, независимо от того, как они ведут себя по отношению к нам и чтобы они нам ни причинили. Такая любовь может прийти к нам лишь тогда, когда Христос, Который и есть та любовь, поселяется в нашем сердце, а Он может прийти лишь тогда, если мы приглашаем Его.

Чтобы получить прощение, мы должны прощать, а сделать нас способными к этому могут лишь сила и власть Христа.

ИСПЫТАНИЕ ИСКУШЕНИЕМ (Мф 6:13)

Прежде, чем приступить к изучению этой просьбы, необходимо остановиться и разобрать две важные идеи:

1. В ушах современного слушателя слово искушать всегда звучит как нехорошее слово. Оно значит постараться совратить кого-то ко греху, а в Библии слово пейразейн было бы лучше перевести словом испытать, нежели словом искушать. В Новом Завете искушать человека употребляется не столько в смысле совратить человека ко греху, сколько в смысле испытать его силу, его верность, его способность к служению.

В Ветхом Завете мы читаем историю о том, как Бог испытывал Авраама требованием принести в жертву своего единственного сына Исаака. В Библии история начинается так: «И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама (Быт 22:1). Совершенно очевидно, что здесь слово искушать не может иметь значение пытаться соблазнить ко греху, ибо уж этого-то Бог никогда не стал бы делать. Он скорее может подвергнуть испытанию верность и покорность. Когда мы читаем историю искушений Иисуса, она начинается так: «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола» (Мф 4:1). Если здесь принять слово искушать в смысле совращения ко греху, значит сделать вывод, что Дух Святой был соучастником в попытке принудить Иисуса согрешить. Мы неоднократно видим, что в Библии слово искушать имеет, по крайней мере, настолько же значение испытывать, сколько и значение пытаться совратить ко греху.

И в этом великая и драгоценная истина относительно искушения. Искушение не направлено на то, чтобы привести нас к падению. Искушение должно сделать нас лучше и сильнее. Искушение не должно сделать нас грешниками, оно должно сделать нас более сильными. Мы можем не выдержать испытание или искушение, но это вовсе не значит, что так было запланировано; предполагается, что мы выйдем из него сильнее и лучше (ср. 1Пет 1:6−7). Металл, который будет использован в большом техническом проекте, должен подвергнуться намного большему испытанию на напряжение и давление, нежели те, которые им придется выдерживать. Так и человек должен быть испытан, прежде чем Бог может использовать его в Своем служении.

Все это истина, но также истина и то, что Библия никогда не оставляет сомнения в том, что в мире существует злая сила. Библия — это не спекулятивная книга и в ней нет рассуждений на тему, откуда появилась эта злая сила, но она знает, что в мире есть такая сила зла. Именно поэтому эта просьба из молитвы Господней переведена в русской Библии как «избави нас от лукавого», а не «избави нас от зла», как оно переведено в английской Библии, или «избави нас от силы зла», как оно переведено в немецкой. Библия знает зло не как абстрактный принцип, или как абстрактную силу, а как активную, личную силу, противостоящую Богу.

Развитие идеи сатаны в Библии представляет огромный интерес. В древнееврейском сатан значит просто противник. Это слово часто можно употреблять по отношению к человеку. Противником каждого человека является его сатан. В Первой книге Царств филистимляне просят отпустить Давида. Они боятся, чтобы он не сделался их сатан, их противником (1Цар 29:4). Царь Соломон заявляет, что Господь даровал ему покой и нет противника, сатан (3Цар 5:4). Давид видит в Авессе своего сатан, наветника (2Цар 19:22). Во всех этих случаях сатан значит противник, враг. Потом слово сатан получило значение истец, тот, кто обращается в суд истцом против кого-то. Потом это слово оставляет землю и как бы восходит на небо. У иудеев было представление, что на небе есть такой ангел, который выдвигает обвинение против человека, своего рода ангел-прокурор; и таким ангелом стал сатана. На этом этапе сатана еще не был злой силой, он — часть аппарата небесного суда. В Иов 1:6 сатана перечислен в числе сынов Божиих: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа, между ними пришел и сатана». На этой стадии сатана — небесный обвинитель человека.

Но от того, чтобы возбуждать дело против человека, недалеко до того, чтобы состряпать дело против человека. И вот тут был сделан следующий шаг. У сатаны есть еще одно имя — дьявол, а дьявол происходит от греческого диаболос, что значит клеветник. Итак, сатана стал дьяволом, клеветником, врагом, противником человека; силой, цель которой — сорвать планы и цели Бога и уничтожить человечество. Сатана отныне символизирует все то, что против человека, и все, что против Бога. Иисус учит нас молиться об избавлении именно от этой разрушающей силы. Он не вдается в происхождение этой силы: на эту тему нет никаких рассуждений. Как выразился кто-то: «Если человек просыпается и видит, что дом его горит, он не садится в кресло и не пишет труд о происхождении и возникновении пожара в индивидуальных домах; он тут же начинает пытаться гасить огонь и спасать свой дом». И потому Библия не теряет времени на рассуждения о происхождении зла; она снаряжает человека на борьбу со злом, которое совершенно определенно находится в мире.

ПРИСТУП ИСКУШЕНИЯ (Мф 6:13 (продолжение))

Жизнь всегда испытывает нападки искушения, но враг не может начать наступление до тех пор, пока он не найдет для этого плацдарм. А где находит этот плацдарм искушение? Откуда идут наши искушения? Быть заранее предупрежденным, значит быть заранее вооруженным, и если мы знаем, откуда будет атака, то сможем лучше отразить ее.

1. Иногда эта атака искушений идет на нас извне. Некоторые люди оказывают на нас плохое влияние; в присутствии одних людей даже невозможно представить себе предложить сделать позорное дело, а в присутствии же других очень просто делать нехорошие вещи. Известный шотландский поэт Роберт Берне отправился в юности из родной деревни учиться обработке льна. Он столкнулся с неким Робертом Брауном — обворожительным и властным человеком, повидавшим мир и многое на своем веку. Берне восхищался им и стремился во всем ему подражать: «Это был единственный человек, который был большим дураком, чем я, когда путеводной звездой была женщина... Он легкомысленно говорил о некоторых слабостях и недостатках, на которые я до этого смотрел с ужасом... В этом его дружба причинила мне вред». Бывает, что дружба или товарищество приносит вред или зло. В мире, полном искушений, нужно быть осторожным в выборе друзей и общества. Нужно давать как можно меньше шансов искушениям, которые идут на нас извне.

2. Как это ни трагично, но приходится констатировать, что искушение может идти от тех, кто нас любит; и из всех искушений этому труднее всего противостоять, потому что оно идет от людей, которые любят нас и вовсе не желают нам вреда.

А происходит вот что: человек знает, как он должен поступить; он, может быть, хочет избрать какую-то профессию и жизненный путь, но тогда он может навлечь чью-то нелюбовь и рискует чем-то; ему, может быть, придется оставить все то, что мир считает успехом. И вот в этих обстоятельствах любящие его люди пытаются из любви к нему отговорить его от намеченного им в жизни пути. Они советуют быть осторожным, благоразумным, предусмотрительным; они хотели бы, чтобы любимый ими человек поступал в своих интересах, как это понимает мир; они не хотят, чтобы он упустил свои возможности и пытаются уберечь его от того, что он считает для себя правильным.

Так ведь случилось и с Иисусом. «И враги человеку — домашние его» (Мф 10:36). Они пришли и попытались увести Его домой, потому что они говорили, что Он вышел из себя (Mк 3:21). Им казалось, что Он разбрасывается Своей жизнью и успехом в жизни; им казалось, что Он делает глупость; они пытались остановить Его. Иногда самое сильное искушение приходит к нам с голосом любви.

3. Иногда искушение приходит, по крайней мере, к молодым людям, очень странным образом. Во многих из нас есть такое любопытное желание казаться, по крайней мере, в определенных компаниях, хуже, чем мы есть на самом деле. Мы не хотим казаться мягкими и набожными, сентиментальными и святыми. Пусть лучше думают, что мы ужасные головорезы-авантюристы, умудренные опытом жизни, а вовсе не целомудренные. В «Исповеди» Августина есть знаменитый отрывок: «Мне было стыдно быть среди равных мне менее бесстыдным, когда я слышал, как они хвалятся своей порочностью... И я наслаждался не только удовольствием, которое приносили поступки, но и похвалой... Я делал себя хуже, чем я был на самом деле, чтобы меня не укоряли, и, если в чем-нибудь я не согрешил, как самые распутные, то я говорил, что я сделал то, чего я и не делал, чтобы мне казаться достойным презрения».

Многие начали потворствовать своим слабостям или обвязались новыми привычками, чтобы не казаться менее искушенными в мирских делах, чем компания, в которой тогда вращались. Лучшая форма защиты против искушений — иметь смелость быть хорошим.

ПРИСТУП ИСКУШЕНИЯ (Мф 6:13 (продолжение))

4. Но искушение приходит к нам не только извне: оно идет также изнутри нас. Если бы в нас не было ничего такого, к чему могут вызвать искушения, им было бы невозможно побеждать; у каждого из нас есть свое слабое место, и в этом слабом месте искушение начинает свой приступ.

Эта слабая точка у всех разная; что для одного является страшным искушением, оставляет другого нетронутым, а что вовсе не трогает одного, оказывается неотразимым искушением для другого.

У каждого человека есть свое слабое место, которое, если он не будет настороже, погубит его. В каждом человеке где-то есть эта щель, отрицательная черта характера, которая может погубить всю жизнь; какой-то столь сильный инстинкт, или столь сильная страсть, что они могут в любой момент сорваться с привязи. Мы должны знать об этом и быть настороже.

5. Но, как это ни странно, иногда искушение идет не от нашего слабого места, а от самого сильного. Если мы с привычкой говорим: «Уже этого-то я никогда не сделаю», то именно там мы должны быть настороже. История полна рассказов о замках, в неприступности которых их защитники были настолько уверены, что не считали даже нужным выставлять охрану. Такая самоуверенность как ничто иное облегчает искушению его черное дело. Мы всегда должны быть на страже, как в самом слабом, так и в самом сильном своем месте.

ЗАЩИТА ОТ ИСКУШЕНИЯ (Мф 6:13 (продолжение))

Мы рассуждали о приступах искушения, а теперь мобилизуем против искушения нашу защиту.

1. Самая простая защита — чувство собственного достоинства. Когда жизнь Неемии была в опасности, ему предложили оставить свою должность и свою работу и запереться в храме до тех пор, пока не минует опасность. Неемия ответил на это: «Может ли бежать такой человек, как я? Может ли такой, как я, войти в храм, чтобы оставаться живым? Не пойду» (Неем 6:11). Человек может бежать от многого, но он не может бежать от себя. Человек должен жить со своими воспоминаниями, а если он потерял чувство собственного достоинства, жизнь становится невыносимой. Однажды двадцатому президенту США Джеймсу Гарфилду предложили выгодный, но бесчестный образ действий. «Никто никогда ничего знать на будет», — заверили его. «Но президент Гарфилд будет знать, а мне надо спать с ним», — ответил Гарфилд. Когда к человеку приходит искушение, он вполне может защититься, сказав: «Разве может такой человек, как я, сделать такое?»

2. Другое средство защиты — традиция. Никто не может запросто нарушить унаследованные им традиции, которые создавались в течении многих поколений. Отправляясь выступать в народное собрание, величайший из государственных деятелей Афин Перикл всегда говорил себе: «Перикл, помни, что ты афинянин и что ты идешь говорить к афинянам».

Одна из ярких страниц истории Второй мировой войны — защита английскими войсками в апреле-декабре 1941 г. города Тобрука в Ливии (Северная Африка), осажденного немецко-итальянскими войсками. Из двух батальонов гвардейцев живыми вырвались лишь две сотни бойцов и офицеров, да и они были похожи скорее на тени людей. Они попали в авиационный госпиталь, и один офицер-летчик заметил в разговоре: «Да, как пешей гвардии вам ничего другого не оставалось, как идти», а другой заметил: «Должно быть, служба в гвардейской бригаде — это трудная штука, потому что традиция обязывает тебя держаться в любой обстановке».

Традиция — одна из самых властных сил в мире. Каждый из нас является членом какой-то страны, школы, семьи, церкви. Все, что делаем мы, откладывает отпечаток на нашей стране, школе, семье, церкви. Мы не можем легкомысленно предать традиции, которые перешли к нам и в которые мы верили.

3. У нас есть защита тех, кого мы любим и кто любит нас. Многие согрешили бы, если бы наказание грозило лишь им одним, но они не грешат, потому что не смогли бы вынести боль, которую они увидят в глазах других, если сами погубят свою жизнь.

Есть одна такая притча:

«Сидел человек у двери своего дома и курил трубку, а его сосед сидел рядом с ним и искушал его: «Ты беден, — говорил он, — и у тебя нет работы, а это простой способ поправить свои дела. Это несложное дело и оно принесет деньги и в этом нет ничего предосудительного; такие вещи каждый день делают приличные люди. Дурак ты будешь, если упустишь такую возможность. Пойдем и сейчас же все сделаем». И человек слушал эти речи, но тут из дома вышла его молодая жена с ребенком на руках. «Подержи-ка минутку ребенка, — сказала она, — он раскапризничался, а мне надо повесить сушить белье». Человек взял ребенка и положил его к себе на колени; а ребенок поднял на отца глаза и глаза его говорили: «Я — плоть от плоти, кровь от крови твоей. Куда ты пойдешь, туда пойду и я. Показывай дорогу, отец. Мои стопы следуют по твоим». И тогда сказал этот человек своему соседу: «Иди, и не приходи сюда больше».

Человек может быть готов заплатить за свой грех, если цена за него затронет лишь его самого. Но если он вспомнит, что грех его разобьет чье-то сердце, у него будет сильная зашита против искушения.

4. У нас есть защита в присутствии Иисуса Христа. Иисус — не герой книги; Он постоянно присутствует везде. Иногда мы задаем вопрос: «Что бы ты сделал, если бы вдруг увидел стоящего рядом Христа? Как бы ты жил, если бы у тебя дома был гостем Иисус Христос?» Но весь смысл христианской веры заключается в том, что Иисус всегда находится рядом с нами, и что Он присутствует как гость в каждом доме. Присутствие Его неотвратимо, и потому мы должны жить так, чтобы Он мог видеть нашу жизнь. Сильной защитой от искушения является наша неугасимая память об Иисусе Христе.

КАК НЕЛЬЗЯ ПОСТИТЬСЯ (Мф 6:16−18)

И сегодня пост представляет собой важный элемент религиозной жизни на востоке. Мусульмане строго соблюдают пост в Рамадан, выпадающий на девятый месяц мусульманского календаря и установленный в память первого откровения, данного Магомету. Пост длится от сумерек, когда можно отличить белую нить от черной, до захода солнца. Запрещено купаться, пить, курить, вдыхать запах духов, кушать; разрешено только самое необходимое. Исключение составляют лишь медицинские сестры и беременные женщины. Могут нарушить пост солдаты и путешественники, но они должны поститься столько же дней в другое время. Если для сохранения здоровья человека требуется пища, он должен восполнить свое нарушение закона раздачей милостыни бедным.

Точно такие обычаи поститься и были у древних иудеев. Следует отметить, что, как мы уже говорили, пост длился с утренних сумерек до захода солнца, да и после этого времени можно было нормально поесть. Во времена Иисуса у иудеев был только один обязательный пост — в день очищения. В этот день с утра до вечера все должны были «смиряться» (Лев 16:31). В иудейском законе книжников сказано: «в день очищения запрещено есть, пить, купаться, помазываться маслом, носить сандалии, а также физическая близость». Даже маленьких детей приучали, до некоторой степени, к посту в день очищения, с тем, чтобы, когда они вырастут, они были готовы принять участие в народном посте.

Но, хотя был только один всеобщий обязательный день поста, иудеи широко практиковали индивидуальные посты.

Был пост, связанный с трауром. Носящие траур должны были воздерживаться от мяса и вина в период между смертью и похоронами близкого человека. Был пост во искупление какого-нибудь греха. Говорят, Рувим постился семь лет во искупление своей доли вины за продажу в рабство Иосифа: «Он не пил ни вина, ни других напитков, мясо не входило в уста его и он не вкушал никакой вкусной пищи» («3авет Рувима» 1:10). По этой же причине «Симеон два года смирял душу свою постом, потому что он ненавидел Иосифа» («3авет Симеона» 3:4). Сказано, что в покаяния за свой грех с Тамар Иуда до глубокой старости «не принимал ни мяса, ни вина, и не видел удовольствияе («3авет Иуды» 15:4). Справедливо будет сказать, что иудейские мыслители не видели никакого смысла в посте, которому не предшествовало раскаяние. Пост рассматривался лишь как внешнее проявление внутреннего сожаления. Автор книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова (34:26) пишет: «Так человек, который постится за грехи свои, и опять идет, и делает то же самое: кто услышит молитву его? И какую пользу получит он от того, что смирялся?» Во многих случаях пост был актом всенародного раскаяния. Так, весь народ постился после поражения в междоусобной войне с Вениамином (Суд 20:26). Самуил распорядился, чтобы весь народ постился, потому что они ушли за Ваалом (1Цар 7:6). Неемия тоже повелел народу поститься и исповедать грехи их (Неем 9:1). Народ неоднократно постился в знак всенародного раскаяния и покаяния перед Богом.

Иногда пост служил подготовкой к получению откровения. Моисей постился в горах в течении сорока дней и ночей (Исх 24:15). Даниил постился в ожидании слова Божия (Дан 9:3). Иисус Сам постился в ожидании тяжелого испытания (Мф 4:2). Это было логично, потому что тогда, когда тело очень хорошо дисциплинированно, духовные и интеллектуальные способности тоже очень бдительные.

Иногда пост был призывом к Богу. Если, например, не было дождей и урожаю грозила опасность погибнуть, призывали к всенародному посту, чтобы воззвать к Богу.

Иудеи связывали пост с тремя главными идеями.

1. Пост был сознательной попыткой привлечь внимание Бога к постящемуся. Это была, в общем-то, очень простая идея. Пост должен был привлечь внимание Бога и побудить Его заметить смиряющегося человека.

2. Пост был сознательной попыткой доказать, что человек искренне раскаялся. Пост являлся гарантией искренности слов и молитв. Сразу заметно, что за этим скрывалась и опасность, ведь то, что должно было быть гарантией раскаяния, могло стать подменой раскаяния.

3. Но в большой степени пост носил подменный характер и в другом смысле. Он должен был служить не столько спасению души отдельного человека, сколько побудить Бога вызволить весь народ Израиля из его мучительного положения. Все выглядело так, как будто особо верующие люди говорили: «Простые люди не могут делать этого; они слишком затянуты своими мирскими делами. Мы же сделаем это особенное, чтобы уравновесить необходимый недостаток в набожности других». Вот таковы были теория и практика поста у иудеев.

КАК НЕЛЬЗЯ ПОСТИТЬСЯ (Мф 6:16−18 (продолжение))

Какими бы высокими не были иудейские идеалы о посте, их осуществление на практике было связано с определенными опасностями, и опаснее всего было то, что люди могли поститься для того, чтобы показать и доказать всем свое недосягаемое для других благочестие; то есть, чтобы доказать людям, а не Богу, свою набожность и дисциплинированность. И вот именно это и осуждал Иисус. Он осуждал тех, кто использовал пост для показной и торжественной демонстрации своего благочестия. Иудеи постились по понедельникам и четвергам. Это были базарные дни, и в города и в деревни, а особенно в Иерусалиме, собирались люди со всех сельских местностей, и потому постившиеся в эти дни получали «большую публику», видевшую их благочестие и восхищавшуюся им. Многие умышленно делали все так, чтобы другие обязательно увидели, как они постятся. Они расхаживались по улицам с рассчитано обнаженными головами и растрепанными волосами, в рассчитано испачканной и небрежной одежде; они даже умышленно набеливали себе лица, чтобы подчеркнуть свою бледность. Это был не акт смирения, а рассчитанное проявление духовной гордыни и хвастовства.

Мудрейшие из раввинов осуждали это так же беспощадно, как это сделал Иисус. Раввины хорошо понимали, что пост, как самоцель, не имеет никакого смысла. Они говорили, что обет воздержания подобен железному воротнику, который одевали узникам, а кто дает обет воздержания похож на человека, увидевшего лежащий без присмотра такой воротник и засунувшего в него по ошибке голову, и тем самым добровольно принявшего рабство. У раввинов была прекрасная поговорка: «В судный день человек должен будет дать отчет о каждом добром деле, которое он мог сделать, но не сделал».

Есть один такой рассказ, который иллюстрирует неправильное понимание поста. В Скалистых горах один путешественник столкнулся с католическим священником; он очень удивился, увидев столь пожилого человека, преодолевающего скалы и обрывы и крутые подъемы и спросил его: «Что вы делаете здесь?» «Я ищу красоту мира,» — ответил старик. «Но, — сказал путник, — вы уж слишком поздно оставили ее». И тогда старик рассказал ему свою историю. Он провел всю свою жизнь в монастыре и никогда не покидал его пределов. Однажды он тяжело заболел и у него было видение: у его постели стоял ангел. «Зачем ты пришел,» — спросил он ангела. «Чтобы отвести тебя домой,» — сказал ангел. «А я пойду в очень прекрасную страну?» — спросил снова старик. «Ты покидаешь очень прекрасную страну,» — ответил ангел. «И тогда, — сказал старик, — я вспомнил, что не видел ничего, кроме полей и деревьев вокруг монастыря, и сказал ангелу: «Но я так мало видел в этом мире, который я покидаю». «Тогда, — сказал ангел, — боюсь, что ты найдешь мало прекрасного в мире, в который ты отправляешься». «Мне стало горько, — добавил старик, — и я попросил у ангела разрешение остаться еще на два года. Моя мольба была услышана и я трачу то немногое накопленное мною золото и все свое время в поисках земных красот — и мне все это очень нравится!»

Человек обязан видеть земные красоты и наслаждаться ими, а не отвергать их. С религиозной точки зрения пост, как самоцель, или как показная демонстрация своего необычайного благочестия, не имеет никакой ценности.

НАСТОЯЩИЙ ПОСТ (Мф 6:16−18 (продолжение))

Хотя Иисус и осуждает неправильный пост, слова Его заставляют предположить, что есть и мудрый способ поститься, которого, как Он ожидал, будут придерживаться и христиане. А вот об этом вообще думают лишь немногие из нас. Лишь немногие простые люди относятся серьезно к посту. А мудрый пост, тем не менее, — отличная вещь, и этому есть много причин.

1. Пост полезен для здоровья. Многие ведут такой образ жизни, что могут стать болезненными и слабыми. Некоторые и живут лишь для того, чтобы есть, а не едят для того, чтобы жить. Большому числу людей было бы очень полезно поститься чаще, чем они это делают.

2. Пост полезен для самодисциплины. Очень нетрудно потворствовать себе почти во всем. Наступает время, когда мы не отказываем себе ни в чем, что мы можем достать и за что мы можем заплатить. Хорошо, если бы большинство людей каждую неделю хоть на какое-то время не позволяли своим желаниям быть над собой хозяевами, и развивать в себе как противоядие строгую самодисциплину.

3. Пост предохраняет нас от того, чтобы мы стали рабами своих привычек. Многие из нас потворствуют своим привычкам лишь потому, что они не могут бросить их. Эти привычки стали столь существенной частью их жизни, что они не могут бросить их; некоторые люди испытывают такую страсть к некоторым вещам, что то, что должно бы приносить наслаждение, становится необходимостью, а если их лишают, жизнь становится для них адом. Для того, кто мудро постится, ничто не может стать цепью, и никакая привычка не станет господином. Мы стали бы господами наших наслаждений, а не они — нашими господами.

4. Пост развивает способность обходиться без определенных вещей. Важным критерием жизни человека являются те вещи, которые он считает важными и необходимыми. Совершенно очевидно, что чем меньше вещей мы считаем необходимыми, тем более независимыми и свободными мы будем. Когда необходимыми становятся всевозможные вещи, мы оказываемся во власти роскоши. Хорошо, когда человек может пройти по улице, вглядываясь в витрины магазинов и отмечая про себя, что без всего этого изобилия он может обойтись.

Некоторые формы поста помогают людям обрести способность обойтись без вещей, которые не должны стать совершенно необходимыми.

5. Пост заставляет нас еще больше ценить вещи. В жизни бывают моменты, когда какое-либо наслаждение становилось такой редкостью, что действительно доставляет удовольствие, когда удается вкусить ее. Нынче аппетит и вкус у многих притупился. То, что когда-то приносило большое наслаждение, стало опиумом, без которого нельзя обойтись. Пост сохраняет остроту наслаждения, поддерживая его новизну и свежесть.

Пост почти совершенно исчез из жизни простых людей. Иисус осуждал неправильные формы поста, но Он никогда не полагал, что пост совершенно исчезнет из жизни. Хорошо, если бы каждый постился по-своему, по своим потребностям. А причина этого заключается в том, чтобы земное наслаждение служило нам путеводителем, а не становилось оковами.

ПОДЛИННОЕ СОКРОВИЩЕ (Мф 6:19−21)

В будничной жизни считается, что очень мудро собирать такие вещи, которые можно держать долго. Будь-то покупка костюма или автомашины, ковра или мебельного гарнитура, благоразумно выбрать не хлам, а солидные, долговечные и хорошо сработанные вещи. Именно это и говорит здесь Иисус: мы должны обращать внимание на вечное и непреходящее.

Иисус вызывает в памяти три важных источника и признака богатства в тогдашней Палестине:

1. Он повелевает людям избегать сокровищ, которые может истребить моль. На востоке часть богатств человека часто была вложена в красивые и изысканные одежды. Гиезий, слуга Елисея, решивший извлечь незаконную прибыль от Неемана, исцеленного его хозяином, запросил один талант серебра и две перемены одежд (4Цар 5:22). Среди других вещей, побудивших Ахана согрешить, была прекрасная сеннаарская одежда (Нав 7:21).

Не нужно направлять все свои помыслы на такие вещи, потому что до них может добраться моль, когда они убраны, и тогда пропадут вся их красота и ценность. Уж очень непостоянны сокровища.

2. Иисус повелевает людям избегать сокровищ, которые может разрушить ржавчина.

В греческом тексте вместо рука стоит слово бросис, что буквально значит съесть, сожрать, но это слово нигде больше не употреблено в смысле ржавчина. Вероятнее всего, за этим стоит такая картина. На востоке сокровище и богатство многих заключается в зерне и хлебе, хранящемся в больших амбарах. Но до этого зерна могут добраться вредители, черви, крысы и мыши, и совершенно уничтожить или засорить зерно.

И в таких сокровищах нет долговечности и обеспеченности.

3. Иисус повелевает людям избегать сокровищ, которые могут унести воры, которые подкапывают и крадут. В греческом оригинале вместо подкапывают стоит диоруссейн. В Палестине большинство домов строили из обожженной глины, и воры действительно забирались в дом, прокопав дырку в стене. Иисус намекает на человека, спрятавшего в доме толику золота, и однажды, придя домой, видящего, что воры прокопали дырку в хилой стене и унесли его сокровище. Нет твердости и надежности в сокровище, которое всегда может попасть в руки предприимчивых воров.

Таким образом, Иисус предостерегает людей от трех видов наслаждения и собственности.

1. Он предостерегает от наслаждений, которые изнашиваются и стираются, подобно предметам одежды. Прекраснейшие в мире одежды, будь моль или не будь никакой моли, в конце концов рассыплются в прах. Все чисто физические наслаждения имеют тенденцию терять свою чистоту и остроту. С каждым разом волнение, которое человек получает от этого наслаждения, становится меньше, и для получения прежнего удовлетворения этих наслаждений нужно все больше и больше. Наслаждение подобно наркотику и лекарству, которые от долгого применения теряют свою первоначальную силу и становятся все менее и менее действенными. Глуп человек, который ищет наслаждение в вещах, которые со временем дают все меньшее и меньшее удовлетворение.

2. Иисус предостерегает от наслаждений, которые со временем теряют свою привлекательность и улетучиваются. Зерно в амбаре становится добычей мелких хищников — крыс и мышей, портящих и поедающих зерно. Некоторые наслаждения неизбежно теряют свою привлекательность, по мере того, как человек взрослеет. Может он уже физически неспособен предаваться им; может быть они больше не удовлетворяют его развивающийся ум. Человек никогда не должен предаваться наслаждениям, которые со временем станут недоступными; он должен искать наслаждение в тех вещах, прелесть и привлекательность которых не увядает со временем.

3. Иисус предостерегает от наслаждений, которые могут быть украдены. Сюда относятся все материальные ценности — все они ненадежны и недолговечны. Человек, строящий на них свое счастье, строит на очень непрочном фундаменте. Допустим, что человек строит свою жизнь так, что все счастье его зависит от денег, и, если произошло какое-то непредвиденное обстоятельство, и все его деньги пропали, тогда одновременно с богатством он теряет свое счастье. Мудрый человек будет строить свою жизнь на вещах, которые невозможно потерять, которые не зависят от перемен.

Человек, счастье которого зависит от таких вещей, обречен на разочарование. Человек, связывающий свое счастье с материальными вещами, обязательно потеряет свое сокровище, ибо в вещах нет постоянства и ни одна из них не пребывает вечно.

СОКРОВИЩА НА НЕБЕ (Мф 6:19−21 (продолжение))

Иудеям была хорошо знакома фраза сокровища на небе. Они связывали такие сокровища с двумя вещами.

1. Они говорили, что добрые дела, совершенные человеком на земле, становятся сокровищами на небе. У иудеев была знаменитая история о некоем царе Монобазе из Адиабене, обратившемся в иудаизм. В голодный год Монобаз раздал все свои сокровища бедным. Братья его послали к нему сказать: «Отцы твои собирали сокровища и прибавляли это к сокровищам отцов своих, а ты разбросал их и свои сокровища». На это Монобаз ответил им: «Отцы мои собирали сокровища для поднебесного, я же собрал сокровища для небесного мира; они хранили сокровища в местах, над которыми властна рука человека, я же поместил сокровища там, где не властна рука человека; отцы мои собирали сокровища, которые не приносили никакой выгоды; я же собрал сокровища, которые приносят выгоду; отцы мои собирали денежные сокровища, я же собрал душевные сокровища; отцы мои собирали сокровища для других, я же собрал сокровища для себя; отцы мои собирали сокровища в этом мире, я же собрал сокровища для мира грядущего».

Иисус и иудейские раввины тоже были уверены в том, что все то, что накоплено в чисто эгоистических целях, потеряно, а то, что щедро отдано другим, создает сокровища на небесах.

Впоследствии это стало также принципом христианской Церкви. Ранняя Церковь всегда любовно заботилась о бедных, больных, опечаленных, беспомощных, и о тех, о ком никто не заботился. В дни страшного гонения в Риме, солдаты ворвались в христианскую церковь в поисках сокровищ, которые, как они полагали, должны там быть. Римский градоначальник потребовал у диакона Лаврентия: «Сейчас же покажи мне ваши сокровища». Лаврентий показал на вдов и сирот, которых в этот момент кормили в церкви, на больных, за которыми ухаживали, на бедных, которым оказывали помощь: «Вот, — сказал он, — это сокровища и богатство Церкви».

Церковь всегда считала, что «то, что мы удерживаем при себе, мы теряем, а то, что мы тратим — мы имеем».

2. Иудеи всегда связывали фразу сокровище на небе с характером человека. Когда раввину Иосе бен Кисме предложили жить в языческом городе, при условии, конечно, что ему будут хорошо платить, он ответил, что не стал бы жить где бы то ни было, за исключением там, где исполняется закон, «потому что, — сказал он, — в час, когда человек отправится в мир иной, за ним не следует ни серебро, ни золото, ни драгоценные камни, а лишь его знание закона и его добрые дела». Как гласит мрачная испанская поговорка: «У савана нет карманов».

В мир грядущий человек может взять с собой из этого мира лишь самого себя, и чем прекраснее это «я», которое он может взять с собой, тем больше сокровищ у него будет там.

3. Иисус заканчивает этот отрывок словами о том, что сердце человека находится там же, где находится его сокровище. Если человек ценит только земное и стремится только к земному, то у него не будет никакой заинтересованности в каком-либо ином мире; если же человек всю свою жизнь устремляет взор к вечности, то он не будет высоко ценить предметы мира сего. Если человек ценит только земное, то он с сожалением покинет этот мир; если же мысли человека всегда были в мире грядущем, он с радостью оставит этот мир, потому что, наконец, он идет к Богу.

Иисус никогда не говорил, что этот мир не имеет никакого значения, но Он сказал и неоднократно подразумевал, что это значение заключается не в нем самом, а в том, в который он ведет. Этот мир еще не конец всей жизни; это всего лишь один этап на пути, и потому человек никогда не должен отдавать свое сердце ему и находящимся в нем предметам; глаза его должны быть всегда устремлены к потустороннему.

ИСКАЖЕННЫЙ ВЗГЛЯД (Мф 6:22−23)

За этим стоит идея, понятная даже ребенку. Глаз — это окно, через которое свет проникает во все тело. От состояния, в котором находится окно, зависит, какой свет проникает в комнату. Если окно чисто, ясно и не разбито, свет заливает комнату и освещает каждый ее уголок. Если окно замерзло или застеклено цветным стеклом, грязно, разбито или темно, — свету трудно входить, и комната не будет освещена.

Количество света, поступающего в комнату, зависит от состояния окна, через которое он проходит. И потому Иисус говорит, что количество света попадающего в сердце, душу, и вообще в человеческое существо, зависит от духовного состояния глаза, через который проходит свет, потому что глаз — окно для всего тела. Впечатление, которое на нас производят люди, зависит от того, какой у нас глаз. Некоторые вещи могут ослеплять наш глаз и искажать взгляд.

1. Предрассудки могут искажать наш взгляд. Ничто не искажает так наш взгляд, как предрассудки. Они мешают ему создать ясное, разумное и логическое суждение, которое должен сделать для себя каждый человек. Они мешают ему видеть как сами факты, так и их значение.

Почти все научные открытия должны были пробивать себе путь сквозь глупые предрассудки. Когда были открыты преимущества хлороформа, открывшему его Джеймсу Симпсону пришлось долго бороться с медицинскими и религиозными предрассудками того времени. Его биограф пишет: «Предрассудки, отвратительная установка ходить избитыми путями и избегать новых дорог, выступили против него и сделали все возможное, чтобы задушить это новое благо». «Многие представители духовенства считали, что избавление женщин от родовых мук является преступлением против Божественного закона».

Один из самых важных компонентов жизни — бесстрашный самоанализ, который позволяет увидеть, когда мы поступаем правильно и когда мы являемся жертвой наших неразумных и глупых предрассудков. У человека, погрязшего в предрассудках, глаза затуманены, а взгляд искажен.

2. Ревность может искажать наш взгляд. Классический пример этого дан в трагедии Шекспира «Отелло». Мавр Отелло достиг славы своими героическими делами и женился на Дездемоне, любившей его преданно и самозабвенно. Будучи командующим венецианской армии, Отелло дал Кассию продвижение по службе и обошел, тем самым, Яго. Ревность пожирала Яго и, искусно подтасовывая факты, он посеял в уме Отелло подозрение, что Кассий находится в любовной связи с Дездемоной. Яго предоставил доказательство в подтверждение этого и раздул в Отелло такую страстную ревность, что тот в конце концов задушил Дездемону. Один литературный критик пишет в связи с этим: «Такая ревность, как у Отелло, создает хаос в человеческой натуре и пробуждает в человеке зверя».

Часто брак и дружеские отношения разбиваются о камни ревности, которая обращает совершенно безвинные обстоятельства в пагубные действия и закрывает человеку глаза на истину и факты.

3. Самомнение может искажать человеку видение мира, ибо оно лишает его способности видеть себя, а также других такими, какими они в действительности есть. Человек, уверенный в своей необычайной мудрости, никогда не поймет, насколько он глуп; а если он видит только свои добродетели, он никогда не увидит свои недостатки. Когда бы он ни сравнивал себя с другими, он всегда будет считать, что он лучше их, а они хуже. Он навсегда лишится способности критически взглянуть на себя, следовательно, и не улучшится. Свет, в котором он видит себя и других — тьма.

НЕОБХОДИМОСТЬ ИМЕТЬ ВЕЛИКОДУШНЫЕ ГЛАЗА (Мф 6:22−23 (продолжение))

Но Иисус говорит здесь об одном особом качестве, которое наполняет глаз светом и о качестве, которое наполняет глаз тьмой. В русском переводе Библии говорится о чистом оке и о худом оке. Слова чистый и худой употреблены здесь в особом смысле, довольно типичном для греческого, на котором написано Писание.

В греческом тексте употреблено слово хаплоус, соответствующее существительное хаплотес. Это слово переведено как чистый, и в других местах в Новом Завете как простой, радушный, но буквально значит единый, неделимый. В греческом, которым написана Библия, это слово имеет значение щедрый, щедрость. Иаков говорит о Боге, Который дает просто и без упреков (Иак 1:5); при этом он употребил наречие хаплос. И в Рим 12:8 Павел побуждает своих друзей раздавать в простоте (хаплос). В другом месте (2Кор 8:2) Павел напоминает коринфской церкви о радушии (хаплотес) церквей македонских и говорит об их, коринфском, богатстве на щедрость ко всем людям (2Кор 9:11). Иисус восхваляет здесь именно щедрость.

Слово, которое в Библии переведено как дурной, это в греческом тексте понерос. И действительно, таково его обычное значение, но и в Новом Завете и в Септуагинте понерос обычно значит скупой, скаредный, жадный. Во Второзаконии говорится о необходимости давать взаймы нуждающемуся брату. Но все дело осложнялось тем, что в седьмой год, в год прощения, отпускались все долги. И потому могло вполне случиться, что ввиду скорого наступления седьмого года, осторожный человек мог отказаться помочь, чтобы человек, которому он должен помочь, не воспользовался этим с тем, чтобы не возвращать долг вообще. И потому в законе сказано: «Берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль: «приближается седьмый год, год прощения», и чтобы от того глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему» (Втор 15:9). Совершенно очевидно, что понерос здесь имеет значение жадный, скупой, скаредный, невеликодушный. Притчи советуют: «Не вкушай пищи у человека завистливого» (Притч 23:6), что значит: «Не ходи в гости к человеку, который считает каждый съеденный тобой кусок». Другая притча гласит: «Спешит к богатству завистливый человек» (Притч 28:22).

Таким образом, Иисус говорит: «Лишь великодушие и щедрость обеспечат тебе ясный и неискаженный взгляд на жизнь и на людей, и лишь жадность и скупость искажают твой взгляд на жизнь и на людей».

1. Мы должны быть великодушны в наших суждениях о других. Человеку свойственно думать самое плохое и находить подлинное наслаждение в том, чтобы вновь и вновь повторять самое плохое. Каждый день люди, суждения которых пропитаны ядом, губят за чашкой чая репутации совершенно невинных людей. Мир был бы избавлен от массы трагедий, если бы мы видели в поступках людей лучшие, а не худшие побудительные мотивы.

2. Мы должны быть великодушны в наших действиях. В биографии Марка Рутерфорда так описываются первые дни его пребывания в Лондоне: «Приблизительно в это время можно отметить в нем начало того нежного сострадания к душам людей, которое стало так типично для него... Его постоянно преследовал вопрос: «Что я могу сделать? Чем я могу помочь?» и волновала судьба многих жителей его квартала. Как и всегда, ему казалось, что любые действия все же лучше, чем самое страстное негодование, которое проявляется только в речах». В то время там же жила Джордж Элиот, или лучше, Мэри Эн Эванс, как ее в действительности звали. На Марка Рутерфорда произвела большое впечатление такая вещь: «Она была бедна. У нее был совсем небольшой доход, но она думала зарабатывать на жизнь как писательница; будущее ее было совершенно неопределенным. Но она была необычайно щедра. Она всегда помогала хромым собакам взбираться по ступенькам, и чужая бедность производила на нее большее впечатление, чем собственная. Она больше горько плакала над тем, что не может надлежащим образом помочь в нужде сестре, чем о своих лишениях».

Когда мы начинаем чувствовать так, вот тогда мы начинаем ясно видеть людей и вещи; тогда наши глаза наполняются светом.

Скупость, скаредность, жадный глаз являются источниками трех зол.

1. Она делает нам невозможной жизнь с самим собой. Человек, который всегда завидует успеху других, который завидует чужому счастью и готов отнять его, который закрывает сердце свое для нужд других людей, достоин самого большого сожаления. В нем зреет горечь и чувство обиды, лишающее его ощущения счастья, и разрушающее его чувство удовлетворения.

2. Она делает невозможной жизнь с другими людьми. Скрягу ненавидят все; все презирают скупого и жадного; милосердие искупает многие грехи, а скупость делает многие добродетели бесполезными. Каким бы плохим ни был щедрый человек, его всегда кто-то любит, но каким бы хорошим ни был скряга, к нему все питают отвращение.

3. Она делает невозможной жизнь с Богом. Нет никого щедрее Бога, и, в конечном счете, не может быть дружбы между людьми, строящими свою жизнь на противоположных принципах. Не может быть дружбы между Богом, сердце Которого пылает любовью, и человеком, сердце которого сковала скупость.

Завистливое око искажает наше видение мира; лишь великодушное око видит ясно, ибо лишь оно видит так, как видит Бог.

ОСОБОЕ СЛУЖЕНИЕ (Мф 6:24)

На человека, воспитанного в античном мире, это высказывание должно было произвести еще большее впечатление, чем на нас. В Библии стоит: «Никто не может служить двум господам», но по силе это далеко уступает оригиналу. Слову, переведенному в Библии как служить, в оригинале соответствует доулеуейн; доулос — это раб, и доулеуейн значит быть рабом кому-то. Слово же, переведенное в Библии господин, в оригинале это кириос, а кириос — это слово со значением абсолютной принадлежности. Значение фразы будет передано правильнее, если ее перевести так: никто не может быть рабом двух хозяев.

Чтобы понять все, что это значит и все, что здесь подразумевается, надо помнить две вещи о положении рабов в античном мире. Во-первых, в глазах закона раб был не человеком, а вещью: у него не было абсолютно никаких прав. Хозяин его мог поступить с ним так, как ему заблагорассудится. В глазах закона раб был живым орудием. Хозяин мог предать его, мог бить его, выбросить и даже убить. Он был такой же полной собственностью хозяина, как и любая вещь. Во-вторых, в древности у раба не было своего времени; каждое мгновение его времени принадлежало хозяину. Сегодня человек должен отработать определенное количество часов, а потом может делать со своим временем все, что захочет. Сегодня человек может находить свой жизненный интерес вне рабочего времени. Он может работать днем служащим в конторе, а вечером играть на скрипке в оркестре, и, может быть, именно в музыке он находит свой жизненный интерес. Он может днем работать на верфи или на фабрике, а вечером содержать молодежный клуб и, может быть, именно это отвечает его главным интересам и там действительно раскрывается его личность. С рабом же все обстояло совсем не так. У раба в буквальном смысле не было ни мгновения своего времени. Каждый момент принадлежал хозяину, а он сам находился в его распоряжении.

И таково, значит, наше отношение с Богом; в отношениях с Ним у нас нет никаких собственных прав; Бог должен быть неоспоримым Господином нашей жизни. Мы никогда не должны задаваться вопросом: «Что я хочу сделать?», а должны спрашивать себя: «Что хочет Бог, чтобы я сделал?» У нас нет своего личного времени. Мы не можем иногда сказать: «Я сделаю все, что Бог от меня хочет», а в другой раз: «Я сделаю, как я хочу». У христианина нет времени, когда он свободен от того, чтобы быть христианином; нет такого времени, когда он может ослабить свои христианские стандарты, вроде свободен от работы. Богу нельзя служить лишь временами или вполсилы. Быть христианином — это постоянная работа на полную ставку. Нигде больше в Библии не изложено так ясно, как здесь, что мы должны служить только Богу.

«Не можете служить Богу и маммоне», — продолжает Иисус.

Правильным было бы написание с одним «м». Мамон — слово, обозначавшее в древнееврейском материальную собственность. Первоначально это слово вовсе не было ругательным. У раввинов, например, была поговорка: «Пусть мамон твоего соседа будет тебе так же дорог, как и твой». Другими словами, имущество соседа должно быть для человека так же священно, как его собственное. Но у слова мамон чрезвычайно интересная и многозначительная история. Происходит оно от корня со значением вверять, поручать, и мамон было то, что человек поручал или вверял банкиру или человеку на хранение. Мамон была ценность или сокровище, которые человек вверял кому-нибудь для надежного хранения. Но со временем слово мамон стало обозначать не то, что человек вверяет или доверяет, а то, во что он верит, или на что он полагается. В конце концов слово мамон стали писать с большой буквы и в нем стали видеть бога.

История этого слова ясно показывает, как материальные вещи могут незаконно занять место, которое им никогда не должно было принадлежать. Первоначально это было то, что человек вверял кому-нибудь для надежного сохранения; а в конце концов это стало тем, чему человек доверяет себя, на что он полагается. Невозможно дать лучшее определение для бога человека, нежели сказать, что его бог — это та сила, в которую он верит; а если человек доверяет материальным вещам, то значит, эти вещи становятся не его опорой, а его богом.

МЕСТО МАТЕРИАЛЬНЫХ БЛАГ (Мф 6:24 (продолжение))

Это высказывание Иисуса должно обратить наши мысли к тому месту, которое материальные блага действительно должны занимать в жизни человека. В основе учения Иисуса о материальной собственности лежат три важных принципа.

1. В конечном счете все вещи принадлежат Богу. В Писании об этом говорится ясно. «Господня — земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней.» (Пс 23:1). «Ибо Мои все звери в лесу, и скот на тысяче гор... Если бы я взалкал, то не сказал бы тебе: ибо Моя вселенная и все, что наполняет ее» (Пс 49:10, 12).

В учении Иисуса господин дает своим слугам деньги (таланты) (Мф 25:15), а домовладелец, насадив виноградник, отдает его виноградарям (Мф 21:33). Этот принцип влечет за собой далеко идущие последствия. Люди могут покупать и продавать вещи; люди могут, до некоторой степени, изменять вещи; но человек не способен создавать вещи. В конечном счете все вещи являются собственностью Бога. В этом мире нет ничего, о чем человек мог бы сказать: «Это мое». Обо всем человек может лишь сказать: «Это принадлежит Богу, и Бог дал это мне в пользование».

И отсюда вытекает этот фундаментальный принцип жизни. В этом мире нет ничего, о чем человек мог бы сказать: «Это мое и потому я буду делать с ним все, что захочу». Обо всем человек должен сказать: «Это принадлежит Богу и я должен использовать это так, как бы этого хотел его Хозяин». Есть такой рассказ о городском ребенке, которого взяли на неделю в деревню. Впервые в жизни девочка увидела колышущиеся на ветру колокольчики; она повернулась к учителю и сказала: «Как вы думаете, Бог будет иметь что-нибудь против, если я сорву один из Его цветочков?» Вот это правильное отношение к жизни и ко всем вещам в этом мире.

2. Второй принцип заключается в том, что люди всегда важнее, чем вещи. Если вещи приходится приобретать, накапливать деньги и собирать состояние за счет того, чтобы обращаться с людьми как с вещами, тогда это неправедно нажитое богатство. Там, где этот принцип забывают, игнорируют или извращают, это всегда и везде ведет к серьезным последствиям.

Так, в области индустриальных отношений, Англия еще сегодня страдает от того, что в эпоху промышленной революции к людям относились как к вещам. В книге «Английская сага» Артур Брайант приводит некоторые сведения из тогдашних отношений. В шахтах использовали труд семи-восьми летних детей — существует даже зарегистрированный случай с трехлетним ребенком. Одни из них тащили вагонетки по штрекам на всех уровнях; другие качали воду, стоя по 12 часов по колено в воде; одни из них открывали и закрывали вентиляционные люки в штреки и были по 16 часов в день заперты в вентиляционных камерах. В 1815 г. дети работали в шахтах с пяти часов утра до восьми часов вечера, даже в субботу, с двумя получасовыми перерывами на завтрак и на обед. В 1833 г. в Англии работало на фабриках 84 000 детей в возрасте до четырнадцати лет. Существует также зарегистрированный случай, когда для детей не было работы, их в буквальном смысле выставили на улицу и оставили на произвол судьбы. Работодателям не понравилось выражение, «оставили на произвол судьбы» и они сказали, что «дети были выпущены на свободу». Они были согласны с тем, что детям, может быть, придется трудно. «Им придется побираться или что-нибудь вроде этого». В 1842 г. ткачи и горняки получали нищенскую плату. Были и тогда люди, которые видели преступное непонимание ситуации со стороны работодателей и властей. Английский публицист, историк и философ Томас Карлейль заявлял: «Если ткацкая промышленность построена на телах детей-рахитиков, то такая промышленность должна исчезнуть; если на вашей фабрике поселился дьявол — закройте фабрику». Работодатели утверждали, что дешевый труд нужен для того, чтобы удержать производственные расходы на низким уровне. Колеридж ответил на это: «Вы говорите, что снижаете, тем самым, рыночную стоимость (и повышаете конкурентоспособность) этого английского товара, но, может быть вы, тем самым, ослабили свою страну против внешнего врага; может быть вы, тем самым, оказали деморализующее влияние на тысячи наших сограждан и посеяли зерно раздора между классами; тогда ваш продукт, в конце концов, дорого стоит».

Сегодня, конечно, все обстоит иначе, но существует такая вещь, как расовая память. Где-то в глубоком подсознании людей все это неизгладимо отпечаталось. Когда с людьми обращаются как с вещами, как с инструментами для производства такого-то количества труда и для обогащения тех, кто их эксплуатирует, то за этим неизбежно, как ночь за днем, следует несчастье. Народ на свою беду забывает, что люди важнее вещей.

3. Третий принцип заключается в том, что богатство всегда играет лишь второстепенную роль. Библия не говорит, что: «Деньги — источник всех зол», а написано что: «Корень всех зол есть сребролюбие» (1Тим 6:10). Некоторым может показаться, что они нашли в вещах, так сказать, «второе спасение». Человек может подумать, что, если он теперь богат, то он может купить все, может купить себе выход из любого положения. Богатство может стать для него мерилом всех вещей; богатство может стать для него единственным орудием, которым он противостоит жизни. Хорошо, если человек стремится к деньгам для того, чтобы обрести почетную независимость, чтобы помочь своим близким и сделать что-нибудь для своих собратьев; но плохо, если они нужны ему только для того, чтобы доставлять себе новые и новые наслаждения, и утопать в роскоши, если богатство стало единственной целью его жизни, за которой он только и живет. Тогда богатство перестало играть второстепенную роль и заняло место, которое должно принадлежать только Богу.

Из этого вытекает следующее: владеть богатством, деньгами, материальными благами — это не грех, а большая ответственность. Человека, обладающего большим богатством, нужно не столько поздравлять и чествовать, скорее нужно за него молиться, чтобы он использовал его так, как это сделал бы Бог.

ДВЕ ПРОБЛЕМЫ, ВСТАЮЩИЕ В СВЯЗИ С СОБСТВЕННОСТЬЮ (Мф 6:24 (продолжение))

В связи с собственностью встают два вопроса, и от их ответов все и зависит.

1. Как человек обрел свою собственность? Обрел ли он ее способом, который он всегда рад показать Иисусу Христу?

Человек может обрести собственность ценой своей совести и своей чести. Есть такая повесть о деревенском лавочнике, который со временем очень разбогател. Отмеряя ткань, он прибавлял к аршину два своих больших пальца, так что аршин всегда мерился меньше. Как говорится, он брал от своей души и клал это в мошну. Человек может увеличить свой банковский счет, обедняя, тем самым, свою душу.

Человек может обрести собственность, сознательно погубив своего более слабого соперника. Успех многих построен на разорении другого. Многие достигали преуспевания и продвижения, оттолкнув кого-нибудь со своей дороги. Трудно представить себе, как может человек, добившийся процветания таким образом, спокойно спать по ночам.

Человек может обрести собственность, пренебрегши более высокими обязанностями. Редактор Робертсон Николл родился в семье шотландского пастора, которым владела одна страсть — покупать и читать книги. Он, конечно, получал не много денег, но собрал крупнейшую частную библиотеку в Шотландии — около 17 тысяч книг. Он не использовал их для подготовки к проповедям, а просто собирал их, читал их, владел ими. В сорок лет он женился на молодой девушке двадцати четырех лет; она умерла через восемь лет от туберкулеза; из пятерых детей лишь двое дожили до двадцати лет. Книги разрастались, как раковая опухоль, заполняя все комнаты и все коридоры дома. Может быть, они доставляли удовольствие хозяину дома, но они убивали его семью.

За такую собственность нужно платить слишком большую цену. Человек должен спросить себя: «Как я приобретаю те вещи, что у меня есть?»

2. Как употребляет человек свое имущество и свое состояние? Человек может по-разному использовать вещи, которые он приобрел.

Он может вообще не использовать их. Им может двигать страсть приобретения. Он может находить удовольствие уже в том, что владеет вещами. Его собственность может быть совершенно бесполезной, а бесполезность всегда накликает беду и гибель.

Он может использовать их исключительно для себя, эгоистически. Человек может желать повышения зарплаты лишь потому, что ему хочется купить машину побольше, новый телевизор, более роскошно провести отпуск. Он может думать о собственности исключительно для того, что она может дать ему.

Он может использовать их злонамеренно. Человек может употребить свое состояние на то, чтобы побудить кого-то сделать вещи, которые тот вообще не имеет права делать, или продавать вещи, которые тот не имеет права продавать. Многих молодых людей ослепили и совратили грехи чьими-то деньгами. Богатство дает власть и силу, и развращенный человек может употребить свое состояние на то, чтобы развратить других, а это в глазах Божиих очень страшный грех.

Человек может употребить свое состояние для того, чтобы обрести личную независимость и обеспечить счастье других. Для этого не нужно даже иметь большое состояние, потому что человек может быть одинаково щедрым и с полтинником в кармане, как с парой тысяч рублей. Человек сделает неплохо, если он употребит свое состояние на то, чтобы посмотреть, сколько счастья он может принести другим. Павел приводит высказывание Иисуса, о котором забыли все другие: «Блаженнее давать, нежели принимать» — (Деян 20:35). Бога отличает как раз то, что Он дает, и, если мы в своей жизни ставим давать выше, чем получать, то мы правильно употребим свое состояние, каким бы большим или каким бы малым оно ни было.

ЗАПРЕЩЕННЫЕ ЗАБОТЫ (Мф 6:25−34)

Мы начнем изучение этого отрывка с того, что установим, что же Иисус запрещает и что же он требует от нас. В Библии заповедь Иисуса переведена так: «Не заботьтесь о завтрашнем дне». Английский реформатор Джон Уиклиф (1330−1384 гг.) перевел ее так: «Не будьте беспокойными (суетливыми) по отношению к своей жизни». В других английских переводах Библии шестнадцатого века Тиндейля, Кранмера и Женевском, — эта заповедь переведена так: «Не заботься о своей жизни». Более старые переводы были более точными. Иисус запрещает не обычную благоразумную предусмотрительность, которая подобает каждому человеку, а беспокойство, тревогу, суету. Иисус вовсе не оправдывает беспомощное, безрассудное, бездумное, непредусмотрительное, расточительное отношение к жизни; Он запрещает предаваться изматывающему, мучительному страху, отнимающему всякую радость жизни.

В оригинале употреблено слово меримнан, что значит с тревогой беспокоиться, мучиться. Соответствующее существительное меримна, что значит беспокойство, мучение. В дошедшем до нас письме-папирусе жена пишет своему отсутствующему мужу: «Не могу спать ни днем, ни ночью из-за моего беспокойства (меримна) о твоем благополучии». Мать, услышав о хорошем здоровье и процветании своего сына, пишет ему в ответ: «Только об этом я и молюсь и беспокоюсь (меримна)». В греческом это слово употребляется для передачи волнения, беспокойства, заботы.

И иудеям было свойственно такое отношение к жизни. Великие раввины учили, что человек должен сочетать в жизни предусмотрительность, ясность и безмятежность. Они, например, настаивали на том, что каждый человек должен научить своего сына ремеслу, потому что, говорили они, не научить ремеслу — это все равно, что научить его красть. Таким образом, они полагали, что это и есть необходимые шаги при предусмотрительном отношении к жизни. Но вместе с этим они также говорили: «Человек, у которого в корзине булка хлеба, а он еще говорит: «Что же я буду есть завтра?» — маловер».

Иисус преподает здесь хорошо известный Его землякам урок о сочетании благоразумия, предусмотрительности, безмятежности и доверия.

БЕСПОКОЙСТВО И ЕГО ИСЦЕЛЕНИЕ (Мф 6:25−34 (продолжение))

В этих десяти стихах Иисус приводит семь различных доводов против беспокойства.

1. Он начинает (Мф 6:25) с заявления, что Бог дал нам жизнь и, коль скоро Он дал нам жизнь, мы, конечно же, можем полагаться на Него и в менее важных делах. Коль скоро Бог дал нам жизнь, мы, конечно же, можем довериться Ему в том, что Он даст нам и пищу для поддержания жизни. Коль скоро Бог дал нам тело, мы, конечно же, можем довериться Ему в том, что Он даст нам одежду, чтобы одеться. Если кто-то дарит нам подарок, которому нет цены, то мы можем быть уверены в том, что такой человек не может быть низким, скупым, жадным, беззаботным, и что он не забудет менее ценные дары. Таким образом, Иисус говорит: если Бог дал нам жизнь, мы можем довериться Ему в отношении всего, что необходимо для поддержания жизни.

2. Потом Иисус говорит о птицах (Мф 6:26). Они ни о чем не беспокоятся и ничем себя не мучают; они не пытаются накапливать вещи для непредвиденного и неизвестного будущего, а они, тем не менее, живут. Многие иудейские раввины были очарованы жизнью животных. «В жизни своей, — говорил раввин Симеон, — не довелось мне видеть оленя, сушащего инжир, или льва, носящего тяжести, или лису, торгующую различными товарами, а все они насыщены без всяких забот и волнений. Если те, кто создан, чтобы служить мне, насыщены без всяких волнений, то уж я — тот, который создан для того, чтобы служить моему Господу, и подавно должен быть насыщен без всяких волнений и забот; но я извратил свой образ жизни и тем самым страдал». Иисус подчеркивает не тот факт, что птицы не работают и не трудятся; кто-то сказал, что никто не работает так тяжело, как воробей, чтобы заработать себе на жизнь. Иисус подчеркивает, что они не беспокоятся и не волнуются. В них нет человеческого напряжения увидеть будущее, которое им не дано видеть, и человеческого стремления найти безопасность и надежность в вещах, собранных и заготовленных на будущее.

3. В Мф 6:27 Иисус продолжает доказывать, что нет ничего такого, ради чего следовало бы беспокоиться и волноваться. Этот стих может иметь два значения. Он может значить, что волнением и беспокойством человек не может прибавить себе роста ни на локоть; но локоть — это 45 см и, конечно же, никто не может и помыслить о том, чтобы прибавить себе 45 см роста! Он не может волнением и беспокойством прибавить хоть сколько к своей жизни, и такое значение наиболее вероятно. Иисус утверждает, что волноваться и беспокоиться в любом случае бессмысленно.

4. Иисус говорит далее о цветах (Мф 6:28−30) как человек, любящий цветы. Полевые лилии — это красные маки и анемоны. Они цвели один день на склонах холмов Палестины, но и эту короткую свою жизнь они одеты были в красоту, которая превосходила красоту царских одежд. Завядшие цветы использовали на топку. Печи в Палестине делались из глины; это был, так сказать, глиняный ящик, поставленный на кирпичах над огнем. Для быстрого подъема температуры в печи бросали в нее сухую траву и увядшие и засохшие цветы и зажигали. Цветы жили только один день, а потом они помогали женщине разогреть печь, когда ей нужно было быстро испечь хлеб, и все же Бог одевает их в одежду, которой человек не может и подражать. Коль скоро Бог дает такую красоту цветам-однодневкам, то сколь больше Он заботится о человеке? Конечно же, щедрость, дающая так расточительно цветам-однодневкам, не забудет и о человеке, который является венцом творения.

5. А потом Иисус выдвигает очень важный аргумент против волнения и беспокойства: это свойственно язычникам, а не тому, кто знает каков Бог (Мф 6:32). Беспокоиться и волноваться значит не доверять Богу; такое недоверие еще можно понять у язычника, который верит в ревнивого, капризного, непонятного в своих поступках бога; но оно совершенно непонятно в том, кто называет Бога Отцом. Христианин не может беспокоиться и тревожиться, потому что он верит в любовь Божью.

6. Иисус указывает на два способа преодоления беспокойства. Первый из них заключается в том, чтобы превыше всего искать Царствия Божия. Мы уже видели, что быть в Царствии Божием — это то же, что исполнять волю Божью (Мф 6:10). Концентрировать свои силы на исполнении и принятии воли Божьей — вот путь, на котором можно преодолеть чувство беспокойства. Мы сами по собственному опыту знаем, что большая любовь может изгнать из жизни всякое другое беспокойство. Такая любовь может вдохновить работу человека, повысить интенсивность учебы, очистить его жизнь, овладеть всем его существом. Иисус убежден в том, что все беспокойства и тревоги уйдут из нашей жизни, когда Бог станет в ней господствующей силой.

7. И, наконец, Иисус говорит, что беспокойство и тревога могут быть преодолены, если научиться жить только сегодняшним днем (Мф 6:34). У иудеев была поговорка: «Не беспокойся о завтрашней беде, потому что ты не знаешь, что тебе принесет сегодняшний день. Может быть, завтра ты уже не будешь жив, и тогда окажется, что ты беспокоился о мире, который тебе не принадлежит». Если каждый день жить по мере того, как он приходит, и каждую задачу решать по мере того, как она встает перед нами, тогда и результат всех прожитых дней будет добрым. Иисус требует, чтобы мы разрешали заботы каждого дня, по мере того, как он приходит, не беспокоясь о неведомом нам будущем и о том, что может быть никогда не сбудется.

БЕЗРАССУДСТВО БЕСПОКОЙСТВА (Мф 6:25−34 (продолжение))

Попробуем теперь подытожить доводы Иисуса против беспокойства, тревог и волнения:

1. Беспокойство никчемно, бесполезно и приносит настоящий вред. Беспокойство не может оказать никакого влияния на прошлое, потому что оно прошло.

Прожитое прошло. Дело не в том, что человек может или должен совершенно порвать со своим прошлым; он должен использовать прошлое как шпоры и как узду для лучших действий в будущем, а не как предмет, над которым нужно раздумывать до тех пор, пока его не охватит смертельный страх вообще что-нибудь делать.

Бесполезно также волноваться о будущем. В одной проповеди говорится о лондонском враче. Он был парализован и прикован к постели, но был почти возмутительно весел, а его улыбка была такая смелая и светящаяся, что все забывали выразить ему свое соболезнование. Его дети обожали его, и когда один из его сыновей покидал отчий дом, чтобы окунуться в перипетии жизни, отец дал ему хороший совет: «Джонни, ты должен все выдержать как джентльмен, и помни, что самые большие проблемы — это те, которые так никогда и не встанут». Волноваться и беспокоиться о будущем — это напрасная потеря сил; будущее редко бывает таким плохим, как мы этого боялись.

Но беспокойства не просто бесполезны, они оказывают вредное влияние. Самыми типичными заболеваниями нашего времени являются рак желудка и тромбоз кровяных сосудов, и в большинстве случаев они являются результатом беспокойств и волнений. Медицина знает, что дольше всех живет тот, кто больше всех смеется. Заботы и волнения изматывают ум и изматывают тела. Волнения и беспокойство оказывают влияние на суждение человека, ослабляют его готовность и способность принимать решения, а со временем делают его вовсе неспособным жить. Пусть человек делает все от него зависящее в каждой ситуации, — больше ведь он не может, — а остальное предоставит Богу.

2. Беспокойство ослепляет. Беспокойство лишает нас способности понимать законы природы. Иисус просит людей посмотреть на птиц и увидеть щедрость природы и довериться любви, которая стоит за этой щедростью. Беспокойство препятствует понимать законы истории. Псалмопевец ободрял себя уроками из истории: «Унывает во мне душа моя; посему я воспоминаю о Тебе с земли Иорданской, с Ермона, с горы Цоар» (Пс 41:7; ср. Втор 3:9). Когда он встречал трудности, он утешался воспоминаниями о том, что совершил Бог. Человек, напитавший сердце свое писаниями о том, что Бог совершил в прошлом, никогда не будет беспокоиться о будущем. Беспокойство отказывается учить уроки жизни. Мы все еще живы и мы все еще держимся на воде, но если бы в прошлом кто-нибудь предсказал, что нам придется пройти через то, что мы уже прошли, мы бы просто этому не поверили. Жизнь учит нас, что мы как-то уже смогли вынести невыносимое, сделать возможным невозможное и пройти гибельную точку и не погибнуть. Жизнь учит, что беспокоиться не нужно.

3. Беспокойство по сути своей является неверием. Беспокойство вызвано не внешними обстоятельствами. В одних и тех же обстоятельствах один человек может быть совершенно спокойным, а другой до смерти переволноваться. Но волнение и спокойствие вызваны не обстоятельствами, а они идут от сердца. Немецкий мистик, проповедник и ученый Иоганн Таулер (1300−1361 гг.) рассказывает, что однажды он встретил нищего. «Дай тебе Бог хороший день, друг мой», — сказал он ему. «Слава Богу, у меня никогда не было плохих», — ответил нищий. «Да пошлет тебе Бог счастливую жизнь», — сказал Таулер. «Слава Богу, — ответил нищий, — я никогда не был несчастлив». Пораженный Таулер спросил: «Что ты хочешь этим сказать?» «Ну, — ответил нищий, — когда все прекрасно и погода тоже, я благодарю Бога; когда идет дождь — я благодарю Бога; когда у меня довольно еды — я благодарю Бога; ну, а коль скоро воля Божья — это моя воля, и все, что нравится Ему — нравится мне, разве я могу сказать, что я несчастлив тогда, когда я счастлив?» Таулер в изумлении смотрел на нищего. «Кто ты такой?» — спросил он. «Я король», — сказал нищий. «А где твое царство?» — спросил Таулер. И нищий спокойно ответил: «В моем сердце».

Пророк Исайя сказал когда-то: «Твердого духом Ты хранишь в совершенном мире; ибо на Тебя уповает он» (Ис 26:3). Как сказала северянка: «Я всегда счастлива и мой секрет — всегда уходить в море и всегда оставлять сердце в порту».

Могут быть более страшные грехи, чем беспокойство, но, вне всякого сомнения, ни один из них не лишает так человека способности делать что-либо. «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне» — вот заповедь Иисуса, и это путь не только к покою, но и к силе.

Примечания:

 
Синодальный перевод
10 приидет — придёт.
30 кольми паче — насколько больше, сильнее; более чем.
 
 


2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.