2. Последний призыв (17:20−37)
На некоторое время мы пропустим первые девятнадцать стихов гл. 17 и перейдем к двум рассуждениям, похожим на притчи в гл. 16. Одно из этих рассуждений обращено к фарисеям, а другое — к ученикам, хотя в обоих затрагивается одна и та же тема. Это вопрос о том, «когда придет Царствие Божие» (17:20).
1) Фарисеям (17:20−21)
Пришествие Царства Божьего имеет два аспекта. Фарисеи полагали, что оно придет в будущем, и этот приход будет очевидным и несомненным. Такое ожидание само по себе, конечно же, правильно. Однажды настанет день, когда Царство Божье, «день, когда Сын Человеческий явится» (17:30), придет во всей своей полноте. И об этом дне Иисус рассказывает Своим ученикам (см. следующий абзац). Но каждое слово в устах фарисеев, даже когда они случайно говорят истину, выдает их намеренное непонимание послания Иисуса. Ибо в другом смысле Царство Божье уже настало, то есть власть Господа уже явилась в этот мир в лице Самого Иисуса (см.: 9:2; 10:9; 11:20; 16:16). Но означает ли сказанное в 17:21, что Царство Божье — это внутреннее состояние, а не политическое установление («внутри вас»), или что оно уже настало в лице Иисуса («посреди вас»), фарисеи не могли понять. А если они не могли разглядеть Царства Божьего, когда оно было прямо у них перед носом, то не было никакого смысла рассказывать им о последнем пришествии.
2) Ученикам (17:22−37)
Ученики же смогли распознать оба пришествия. Они приняли наставшее Царство Божье и пошли проповедовать его (9:2; 10:9), поэтому теперь Иисус может рассказать им кое-что о «днях Сына Человеческого» (17:26). Его возвращение произойдет в будущем (17:30), и Царство Божье настанет в полноте своей.
Как и в параллельном отрывке у Матфея (Мф 24:26, 37), здесь Иисус подчеркивает два факта, касающихся Его возвращения: то, что это произойдет несомненно, и то, что это будет неожиданно. Возгласы «вот, оно здесь» или «вот, там» были неуместны, когда царство пришло впервые, потому что не желающие его видеть, не видели его нигде (17:21); когда же царство придет окончательно, такие возгласы будут излишними, но по другой причине — его увидят все (17:23). Именно это, а не внезапность имел в виду Иисус, когда говорил о молнии. Чтобы показать внезапность и (для большинства людей) неожиданность грядущего пришествия, Он обращается к ветхозаветным историям о Ное и Лоте. Оно ворвется в привычную жизнь человека, как потоп или разрушение Содома.
Третий факт, касающийся этого великого события, преподносится Лукой необычном образом. Слова Иисуса, которые Матфей и Марк приводят в связи с разграблением Иерусалима, Лука связываете упоминанием о дне, «когда Сын Человеческий явится» (17:30−32). Хотя в последнем случае бегущие от приближающегося суда забудут о своем богатстве, все же будут и такие, для которых «вещи его в доме» будут важнее, чем Судья на пороге. «Вспоминайте жену Лотову», чей роковой взгляд назад показал, что действительно на самом деле было у нее на уме. Эти три слова, которые приводятся только Лукой, возвращают нас к притчам о неверном управителе и богаче и нищем Лазаре. Вместо того чтобы мудро использовать мирские ценности, думая о будущем, жена Лота превратила их в конечную цель.
Поэтому ее настиг суд (Быт 19:26). Так же придет суд в наш мир, как сообщают нам последние стихи главы. В то время как в отрывках, которые мы рассматривали в этом разделе, людей призывают использовать настоящие возможности с думой о будущих событиях, в данном отрывке внимание фокусируется на самих будущих событиях — на дне «Сына Человеческого».