б. Костер на берегу (28:1−6)
Существительное barbaroi переведено как «иноплеменники» в стихах 2 и 4, но перевод этого слова в АВ как «варвары» некорректен. Греки называли этим словом всех, кто не говорил на греческом языке. Жители острова проявили к потерпевшим кораблекрушение не малое человеколюбие, проявившееся в том, что ранним и дождливым утром они разожгли на берегу костер (2). И это указывает на то, что они были противоположностью грубым дикарям, то есть варварам. Павел также собрал «множество хвороста» для костра, но вдруг оттуда вышла гадюка, растревоженная жаром. Лука не говорит точно, что она укусила Павла, хотя, возможно, его утверждение о том, что она повисла на руке его (3) и они видели висящую на руке его змею (4) подразумевает именно это. Определенно иноплеменники посчитали само собой разумеющимся, что змея укусила Павла. Затем они решили, что он был убийцей, раз, избежав смерти во время кораблекрушения, теперь был отравлен богиней Дике, олицетворением справедливости и мести. Они видели, как Павел, стряхнув змею в огонь, не получил воспаления и не умер от яда. Луку явно забавляет то, что они сразу же меняют свое мнение и называют его богом. Как переменчива толпа, если в Листре Павла сначала боготворили, а затем закидали камнями (14:11−19), тогда как на Мальте сначала назвали убийцей, а затем провозгласили богом. Но ни в одной из этих крайностей не было истины. Павел не утонул во время шторма в море и не был отравлен богиней Дике, но защиту от обоих несчастий получил от Иисуса (Лк 10:19; ср.: Мк 16:18).
в. Исцеление на острове (28:7−10)
Земля близ побережья принадлежала человеку по имени Публий. Лука называет его protos острова, «начальником острова», его «первым», или самым выдающимся человеком, возможно, «главным официальным лицом» (НИВ), «главным магистром» (НАБ), или даже «правителем» (НЗА). Он принял «нас», говорит Лука, (видимо, какую-то группу из потерпевших кораблекрушение, а не всех), и в течение трех дней проявлял сердечное гостеприимство (7). Будучи у него в гостях, они узнали, что отец Публия был болен. Лука описывает его жалобы как «горячку и боль в животе», что доктор Лонгнекер определяет как «мальтийскую лихорадку», которая, добавляет он, «давно известна на Мальте, Гибралтаре и других средиземноморских территориях». Микроорганизм, возбудитель этой болезни, был обнаружен в 1887 году, а также был найден и источник — молоко мальтийских коз. Несмотря на то, что была разработана вакцина, эта лихорадка длится в среднем по четыре месяца, а иногда не проходит в течение двух или трех лет [Лонгнекер, «Деяния», с. 565.]. Но с отцом Публия все обстояло иначе. Через молитвы и возложение рук Павел исцелил его мгновенно (8).
Эта новость тут же разнеслась по всему острову, и вскоре один за другим к Павлу стали идти больные, приходили и были исцеляемы (9). Хотя Лука использует здесь другой глагол (therapeuo), являющийся медицинским термином, который он мог употреблять, говоря о своей работе врача, в его повествовании не содержится и намека на то, что только исцеление отца Публия представлено им как чудо, а другие исцеления относятся к области медицинских достижений. Сверхъестественные исцеления были частью служения Апостолов (ср.: 2Кор 12:12), и островитяне свою благодарность выражали тем, что оказывали нам много понести и при отъезде снабдили нужным (10).
5. Прибытие в Рим (28:11−16)
Потерпевшие кораблекрушение провели на острове три зимних месяца, возможно, с середины ноября до середины февраля. К тому времени навигация возобновилась, и они приготовились погрузиться на третий корабль, еще одно александрийское судно (ср.: 27:6), которое перезимовало в одной из безопасных бухт на Мальте. Его резной и разукрашенный нос представлял собой изображение Dioskouroi, то есть «братьев-близнецов» (ПНВ), или «божественных близнецов» (НЗА), а именно, Кастора и Полидевка (лат. Поллукс) (11), которые в греко-римский мифологии были сыновьями Юпитера (Зевса), богами навигации и покровителями мореплавателей.
Лука опять использует записи из своего судового журнала и делит последнюю часть путешествия в Рим, морем и сушей, на четыре этапа.
Во-первых, из Мальты они отправились в северо-восточном направлении к Сиракузам, столице Сицилии, и остановились там на три дня (12).
Во-вторых, они пошли дальше на север и прибыли в Ригию, расположенную на «носке» итальянского «сапога» (13а). Фраза «шли кругами» (ПНВ), или «шли вкруговую» (НАБ), возможно, означает, что ветры вынудили корабль идти зигзагообразным курсом, или «маневрировать».
В-третьих, далее они шли, подгоняемые попутным южным ветром, настолько успешно, что на следующий день прибыли в Путеол на берегу Неополитанского залива (13). Здесь они провели неделю в общении с братьями и сестрами во Христе, возможно, пока Юлий ждал последних распоряжений относительно своих узников.
Четвертый этап путешествия прошел по суше, а не морем. Всего лишь через несколько миль они вышли на знаменитую Аппиеву дорогу, которая вела строго на север, в Рим, и которую Уильям Лонгнекер назвал «самой старой, самой прямой и самой лучшей из всех римских дорог» [Лонгнекер, «Деяния», с. 568.]. Христиане в Риме, однако, узнали об их прибытии и выслали делегацию, чтобы встретить Павла и его товарищей.
Некоторые из них прошли более тридцати миль до Трех Гостиниц, а другие одолели еще с десяток миль и пришли в торговой городок, называемый Аппиевой площадью. НАБ дает их написание на латинском, как имен собственных, Tres Tabernae и Appii Forum (Три Гостиницы и Аппиева площадь). Павел пережил большое волнение, когда лично встретился с первыми жителями города своей мечты и первыми членами церкви, которой адресовал свой великий теологический и этический труд. Неудивительно, что, «увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился» (15б, ПНВ). Затем встречавшие проводили его в город по Аппиевой дороге, по которой пришли сами. По прибытии, как говорит нам Лука, Павел был представлен custodia militaris (военная комендатура), там он получил разрешение жить в арендованном доме, но под охраной римского воина, к которому Апостол был прикован правой рукой (16). Западный текст, однако, перед этим включает пояснение, что «сотник передал узников stratopedarch» [Мецгер, с. 501.], что БАГС переводит как «военачальник, комендант лагеря». Много было споров по поводу того, что это была за должность. Считалось, что stratopedarch был префектом-преторием (командиром, военачальником) преторианской (императорской) гвардии, который отвечал за узников из провинции. В то время этот пост военачальника занимал Афраний Бурр. Но, согласно Шервин-Уайту, «скорее всего… это… офицер, известный как princeps castrorum, главный администратор officium преторианской гвардии», ибо «этот чин полагался тому человеку, который осуществлял надзор над узниками, ожидавшими суда в Риме…»[Шервин-Уайт, с. 110.].
6. Евангелие для иудеев и язычников (28:17−31)
а. Павел обращается к иудеям (28:17−23)
Руководствуясь принципом, что Евангелие силы Божьей предназначено ко спасению, «во-первых, Иудею, потом и Еллину» (Рим 1:16), даже в языческой столице мира Павел сначала обратился к иудеям. Через три дня после своего прибытия (он позволил себе отдохнуть только три дня после такого трудного путешествия) он призвал к себе самых знатных представителей иудейской общины. Он сделал три важных заявления. Первое: он ничего не предпринимал ни против иудейского народа, ни против отеческих обычаев. Второе: он был арестован и предан в руки римлян (17), которые судили его и хотели освободить, потому что не нашли в нем никакой вины, достойной смерти (18). Третье: иудеи возражали против его освобождения, поэтому он был вынужден обратиться за справедливостью к кесарю, хотя не имеет ничего против своего народа (19). Итак, Павел не сделал ничего против иудеев, римляне не имеют ничего против него, а он не имеет ничего против (т. е. не обвиняет) иудеев. Он пригласил руководителей иудеев в Риме для того, чтобы разъяснить им эти три важных момента. Павел во всем был верным иудеем и, фактически, он стал узником из-за надежды Израилевой, надежды ожидания иудейским народом Мессии, что исполнилось в Иисусе (20).
В ответ приглашенные иудейские лидеры заявили, что из Иудеи не поступало никаких официальных сообщений и приезжавшие иудеи также ничего плохого о нем не рассказывали (21). Однако им хотелось побольше узнать о взглядах Павла, потому что все знали, что об этом учении (о Назорейской «секте») везде много спорят (22).
В назначенный день у Павла собралось еще больше народу. Целый день с утра и до вечера Павел говорил к людям, сосредоточившись на двух вопросах. Первое, он излагал им учение и христианское понимание Царства Божьего (противопоставлял ли он его царству кесаря?) и, второе, он пытался убедить их, что Иисус — это Тот, о Котором говорится в Писаниях (23). По-видимому, это означает, как и в предыдущих случаях, когда Павел обращался к иудеям, утверждение необходимости отождествления исторического Иисуса с библейским Христом.
б. Павел обращается к язычникам (28:24−28)
Убедительная проповедь Апостола привела к тому, что его слушатели разделились на две группы, как часто случалось и раньше. Некоторых убедили его рассуждения, остальные «остались скептически настроенными» (НАБ) или, проявив свою волю, «отказывались верить» (24). Другими словами, они разделились между собой и собрались уходить, но только после заключительных слов Павла, финальный триумф которого нельзя было не услышать. Он смело применил к ним слова, которые были обращены к их отцам Святым Духом в дни Исаии (Ис 6:9−10) и которые цитировал Иисус, говоря о Своих неверующих современниках (Мф 13:14−15; Мк 4:11−12), как впоследствии и Иоанн (Ин 12:37 и дал.). Эта цитата из Исаии проводит различие между слушанием и пониманием, видением и восприятием (26). Этими словами Павел объясняет непонимание людей, ибо ожесточились их сердца, уши не слышат, а глаза не видят, иначе они бы видели, слышали и понимали, обратились и были бы спасены (27). «В этом страшном процессе, — писал Дж. А. Александр, — выражены или явно подразумеваются три отчетливых действия — действие служения пророков, действие Бога Судьи и самоубийственное действие самих людей». Другими словами, если мы спросим, почему люди не понимают и не обращаются к Богу, их неверие можно объяснить (фактически, так оно объясняется в Писании) или проповедью благовестника, или Божьим судом, или упрямством самих людей. Далее Александр указывает, что первый случай наиболее ярко представлен в стихах Исаии, второй у Иоанна (12:40), а третий здесь, в Деяниях (28) [Александр, II, с. 493.]. Хотя нашему разуму трудно согласовать друг с другом эти три перспективы, поскольку действительно трудно одну и ту же ситуацию приписать воздействию одновременно трех факторов, и все же все три фактора воздействия являются истинными, и к ним должно относиться с равным доверием.
Из-за того, что иудеи намеренно отвергли Евангелие, Павел дает им понять, что Божье спасение ниспослано и для язычников и что язычники будут слушать и услышат, тогда как иудеи закрыли свои уши. Три раза упрямое противление иудеев заставляло Павла обращаться к язычникам — в Писидийской Антиохии (13:46), в Коринфе (18:6) и в Эфесе (19:8−9). Теперь, уже в четвертый раз, в столице мира Павел делает это вновь и более решительным образом (28). Стих 29 соотносится с Западным текстом и сообщает, что «Иудеи ушли, много споря между собою» [ИБ, стих 29.].
в. Павел приветствует всех, кто приходит к нему (28:30−31)
В этих последних двух стихах Книги Деяний нет упоминания ни об иудеях, ни о язычниках, как в предыдущем повествовании. Самым естественным объяснением может быть утверждение, что «все» включали в себя и тех, и других. Грозные стихи из Книги Пророка Исаии (6) не означали ни того, что иудеи не были обращены, ни того, что обращенные иудеи будут отвергнуты. И все же Лука напоследок делает акцент на язычников, приходивших к Павлу, так как они явились символом и предвестником огромного жаждущего языческого мира, ожидавшего Благой вести о спасении. Они и услышат!
Павел это предвидел (29). Они действительно услышали. Они приходили к Павлу в течение целых двух лет и слушали его, пока он оставался в Риме, живя в арендованном доме, или «на своем иждивении» (ПНВ, НАБ). Может быть, он вновь занялся изготовлением палаток, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Но когда к нему приходили люди, он откладывал работу в сторону и возвращался к благовествованию. О чем же он говорил им? Он опять проповедовал «Царствие Божие и учил о Господе Иисусе Христе» (как и в стихе 23), особенно в их взаимосвязи. Он «проповедовал» первое и «учил» о втором, говорит Лука. По-видимому, это означает, что он провозглашал вторжение Благой вести в человеческую историю Божьего благодатного правления через Иисуса, соединил это с «фактами о Господе Иисусе Христе» (НАБ), о которых он также учил, и с фактами о Его рождении и жизни, словах и деяниях, смерти и воскресении, вознесении и даре Духа. Именно через эти спасающие события наступил рассвет Царства Божьего. Может быть, излишне делать различие между «проповедью» и «учением» Павла, потому что его проповедь носила характер доктрины, тогда как учение имело евангельские цели.
Последние слова книги (неверно расставленные в НИВ) — это обстоятельственный оборот meta pases parresias, «со всяким дерзновением» и наречие akolutos, «невозбранно». Parresia является весьма характерным для Деяний словом с тех самых пор, когда Двенадцать проявили смелость и дерзновение и молились, прося дать им еще больше смелости (4:13, 31). Павел также просил эфесян молиться о том, чтобы ему было слово «открыто с дерзновением» (Еф 6:19−20). Parresia означает искреннюю речь (без сокрытия истины), ясную (без туманных выражений) и откровенную (без страха перед последствиями). «Невозбранно» означает то, что на деятельность Павла официальные власти не наложили запрета, хотя военные и продолжали вести за ним наблюдение. Его рука так и была связана, но уста были открыты для Иисуса Христа. Он был в узах, но для слова Божьего не существует уз (ср.: 2Тим 2:9). Два наречия Луки вместе описывают ту свободу, которой пользовалось благовестие, не имея ни внутренних, ни внешних ограничений. Как следствие, мы можем быть уверены, что многие обратились, включая и беглого раба Онисима (Флм 1:10).
Заключение: Божье провидение
Многие читатели Деяний, не находя никаких проблем в главе 28 (прибытие Павла в Рим и его служение там), обнаруживают массу сложностей в понимании главы 27 (морское путешествие Павла, шторм и кораблекрушение). Зачем же Лука столько внимания уделил этой, явно не назидающей истории? Правда, его репутация правдивого историка только выиграла от этого, да и портрет Павла, находившегося в критической ситуации, тоже весьма интересен для читателя. И все же длительность этого повествования явно не пропорциональна его ценности.
Эти-то ощущения и заставили некоторых исследователей искать в представленной истории более глубокий, духовный смысл. Одним из таких исследователей был Август ван Рин, родившийся в Нидерландах в 1890 году и ставший американским проповедником и учителем. В своем труде «Деяния Апостолов: незаконченный труд Христа» [Август ван Рин, «Деяния Апостолов: незаконченный труд Христа». — August van Ryn, Acts of the Apostles: The Unfinished Work of Christ (Loixeaux Brothers, New York, 1961).] он развивает сложную аллегорию. Корабль — это видимая церковь, а ее история разворачивается в морском путешествии с момента «ее первозданного совершенства» в Иерусалиме в день Пятидесятницы, через преодоление «множества противных ветров и яростных штормов» (преследования и лжеучения) в продвижении к «своему моральному и духовному крушению в Риме», то есть в римско-католической церкви.
На борту этого корабля-церкви находится великое множество людей. Одни похожи на сотника, доверившегося капитану и владельцу корабля (церковным лидерам) «в большей степени, чем словам, которые говорил Апостол Павел», в то время как другие даже во тьме штормов и страха слушают учение Павла и обретают спасение. Эти тоже бросают пшеницу в море, разбрасывая свой хлеб по водам, то есть распространяя семена Евангелия вглубь и вширь. Команда пытается укрепить судно, связав его (люди с добрыми намерениями, которые пытаются сохранить единство церкви, используя самые различные планы и схемы объединения). Но они не могут предотвратить ее крушения, и церковь раскалывается на тысячи осколков. Аллегория достаточно заумная, как признается ван Рин, но добавляет: «Лично мне нравится эта заумность». Надеюсь, моим читателям это не понравится. Беспринципные аллегории приносят Писаниям дурную славу, приводят в смущение, а не к просвещению.
В чем же тогда заключается главный урок, который мы должны извлечь из Деяний 27 и 28? Он касается провидения Божьего, где Бог является «совершающим все по изволению воли Своей» (Еф 1:11), когда Он заявляет, что «нет мудрости, и нет разума, и нет совета вопреки Господу» (Притч 21:30; ср.: Ис 8:10; Ис 54:17), и даже может допустить зло, ибо «любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим 8:28; ср.: Быт 50:20). Провиденческая деятельность Бога видна в этих главах в двух дополнительных образах, первое, в том, что Павел попал в Рим, свою желанную цель, и, второе, что он попал туда в узах — нежелательное условие. Совершенно неожиданное стечение обстоятельств: что же за этим кроется?
Прежде всего, Лука хочет, чтобы мы вместе с ним изумлялись тому факту, что Павел благополучно добрался до Рима. Не столько Павел сказал «я должен видеть и Рим» (19:21), сколько Иисус сказал ему «надлежит тебе свидетельствовать и в Риме» (23:11). И все же обстоятельства складывались таким образом, что посещение Рима, казалось, стало совершенно невозможно. Павел выражал свое намерение отправиться в Рим прямо из Иерусалима (Рим 15:25−29). Вместо этого в Иерусалиме его арестовали, подвергли бесконечным судебным разбирательствам, держали в заточении в Кесарии, и все время он находился под страхом смерти от руки иудеев. Затем он чуть не утонул в Средиземном море, чуть не погиб от руки воинов, решивших убить заключенных, и чуть не умер, отравленный ядом гадюки! Создается впечатление, что все происходившее имело единственную цель — чтобы Павел никогда не выполнил Богом намеченный план, никогда не добрался до Богом определенного назначения. Лука концентрирует наше внимание на море, а мы должны помнить, что море, олицетворяющее первоначальный хаос, являлось неизменным ветхозаветным символом злых сил, противящихся Богу. То были не силы природы (вода, ветер и змея) и не злоумышления людей (планы, заговоры и угрозы), направивших на Павла отравленные злом стрелы, но демонические силы в действии, работавшие через этих людей. Писания полны примеров того, как сатана ищет расстроить спасительную Божью волю, действующую через Его людей и Христа. Он пытался утопить младенца Моисея через действия фараона, через Амана уничтожить иудеев, через Ирода Великого убить младенца Иисуса в Вифлееме, а через синедрион задушить апостольское свидетельство и уничтожить церковь в самом ее начале. А теперь штормом в море он пытался остановить продвижение Евангелия в столицу мира.
Но Бог разрушил все эти планы. Лука делится с читателями своим секретом, а именно: Иисус заранее обещал Павлу, что он попадет в Рим (23:11). Поэтому мы с самого начала знаем, что он будет там. Но по мере развития действия, когда шторм становится еще более яростным, когда исчезает последняя надежда, мы задаемся вопросом, как же он спасется? Спасется ли? Да! Спасется! Он будет спасен божественным всемогуществом, о чем Лука ясно дает понять постоянным повторением слова «спасение» (Деян 27:20, 31, 43−44; Деян 28:1, 4).
Итак, Божьим провидением Павел добирается до Рима живым и здоровым. Но он находится в узах! В обещании Христа о том, что он будет благовествовать в Риме, ничего об этом сказано не было. Как же согласовать этот факт с провидением Божьим? Я считаю правомерным утверждать, что свидетельство Апостола ширилось и утверждалось именно благодаря его заточению в Риме в течение двух лет.
Во-первых, его свидетельство распространялось не только благодаря непрекращающемуся потоку людей к нему, но и в особенности потому, что он свидетельствовал о Христе в присутствии кесаря. Это, конечно, может быть оспорено. Хотя «во времена Нерона, — пишет Шервин-Уайт, — императоры сами слушали дела, подпадавшие под их cognitio, но в первые годы правления Нерон избегал личного участия в разрешении судебных дел, а принимал к рассмотрению дела лишь в особых случаях». Он обычно передавал другим лицам рассмотрение дел по обвинению в преступлениях, требующих смертной казни, несмотря на то что «позже он утверждал этот приговор» [Шервин-Уайт, с. 110−111.]. Было ли дело Павла исключительным случаем? Думаю, мы можем утверждать, что было. Исключая возможность считать избавление Павла «из львиных челюстей» ссылкой на его освобождение Нероном (2Тим 4:17), сильнейшим аргументом в пользу того, что Павел был судим самим кесарем, является обещание, которое дал Иисус Павлу на корабле в Средиземном море, «тебе должно предстать пред кесаря» (27:24).
Если Его первое обетование Павлу (о том, что он дойдет до Рима) было исполнено, стал бы Лука включать и Его второе обетование (предстояние пред кесарем), если бы точно не знал, что и оно исполнилось? Думаю, не стал бы. В этом случае мы может предположить, что узник, стоявший перед Феликсом, Фестом и Агриппой, стоял также и перед Нероном, и случилось это в самом престижном суде мира перед самым авторитетным человеком в мире, и там Павел свидетельствовал о Христе. Да, сам Нерон, этот артистичный, но кровожадный гений услышал Благую весть из уст Апостола язычников. Это было бы невозможно, если бы Павел не содержался в узах для суда.
Во-вторых, свидетельство Павла длилось два года. Нам трудно понять, как такой активный и энергичный Павел смог выдержать почти пять лет сравнительно пассивной жизни (два года заточения в Кесарии, два под домашним арестом в Риме и около шести месяцев между ними в путешествиях из Кесарии в Рим). Были ли эти годы потрачены впустую? Томился ли он в нетерпении и рвался ли на свободу, как горячий и вольнолюбивый конь? Нет, его тюремные послания источают атмосферу радости, мира, терпения и удовлетворения, потому что он верил во всемогущество Божье. Более того, сколько бы он ни стремился вырваться на свободу и посвятить себя служению церкви, результатом его двухлетнего удаления в Рим было его завещание последующим поколениям, оставленное в тюремных посланиях, содержавшее еще более богатое духовное наследие. Возможно, Павел тогда не знал и не понимал этого. Но мы это знаем.
Конечно же, не все письма Павел написал в заточении. Он писал галатам в разгар богословских споров по дороге в Иерусалим на собор; оба послания к Фессалоникийцам спустя несколько недель после окончания своего миссионерского служения в этом городе; он писал к коринфянам и римлянам во время неустанного миссионерского служения. Таким образом, он всегда находил время для написания писем, не дожидаясь появления свободного времени в заточении, чтобы заняться посланиями. И все же я считаю, что по Божьему предведению в этих тюремных посланиях есть что-то совершенно особенное. Дело не только в том, что теперь у него было больше времени для размышлений и молитв, но также и в том, что в содержании этих посланий во многом отразился его тюремный опыт. Ему предстояли судебные разбирательства, и, возможно, смерть, но он знал, что он уже воскрес со Христом. Он ожидал милости от императора, но знал, что высшим Авторитетом, Которому он поклонялся, был не государь и кесарь, но Господь Христос.
И тогда (когда Святой Дух использовал его заточение, чтобы очистить и усилить эту истину) его три главных тюремных послания (эфесянам, филиппийцам и колоссянам) провозгласили более властно, чем где-либо еще, высшее, неоспоримое и несравнимое господство Иисуса Христа. Личность и деяния Христа предстают в этих посланиях в космических пропорциях, ибо Бог создал все сущее через Христа и посредством Его примирил с Собою все. Полнота Божья, обитающая во Христе, также действовала через Него. Христос является тем Посредником, через Которого происходит работа Бога по созиданию и искуплению рода человеческого. Более того, унизив Его до креста, Бог вознес Его превыше всего. Все три тюремных послания говорят об этом. Бог «дал Ему имя выше всякого имени» (Флп 2:9). Он «все покорил под ноги Его» (Еф 1:22). Такова о Нем Божья воля, «дабы иметь Ему во всем первенство» (Кол 1:18). Разве не через это заточение у Павла открылись глаза на победу Христа и полноту жизни, силы и свободы, которые даются тем, кто уверовал во Христа? Воззрения Павла стали точными, его горизонт расширился, понимание прояснилось, а свидетельство обогатилось тюремным опытом.
В-третьих, его служение нашло подтверждение в его страданиях. Ничто так не доказывает искренность наших верований, как готовность пострадать ради них. Потому Павлу пришлось пострадать, и люди видели, что он страдает за то самое Евангелие, которое проповедует. Не только потому, что у Исаии служитель, несущий свет народам, должен страдать, не потому, что призыв к служению и страдания переплетены между собой, не потому, что свидетельство и мученичество суть одно (martys), не потому, что зерно только если «умрет, то принесет много плода» (Ин 12:24). Но еще и потому, что Павел страдал за «свое благовествование» (2Тим 2:8−9) и за ту «тайну», открытую ему, что иудеи и язычники были равными членами в Теле Христовом. Вот почему он мог писать о «моих ради вас скорбях» (Еф 3:13; Кол 1:24) и мог сказать о себе как об узнике Иисуса Христа «за вас язычников» (Еф 3:1; ср.: Кол 4:3). Арест Павла, его заточение, допросы и судебные заседания — все это произошло из-за его бескомпромиссного исповедания веры для язычников. Иудеи восстали против него в такой ярости именно из-за его свидетельства язычникам. Павел дорого заплатил за свободу и всеобщность благовестия. Но его призывы к церквам жить жизнью, достойной Евангелия, были тем более обоснованы, что он сам являлся узником ради Евангелия (напр.: Еф 4:1; 6:19−20). Он был готов умереть ради благовестия; они должны были жить ради процветания его.
Был ли Павел освобожден после того, как прошло «целых два года», о которых говорит Лука (30)? Павел явно ждал этого (Флп 1:19−26; Флм 1:22). Пасторские послания предоставляют нам сведения, судя по которым Павел был освобожден, ибо он возобновил и продолжал свои путешествия еще в течение двух лет, прежде чем его вновь арестовали, вновь судили, приговорили к смерти и казнили в 64 году от Р. X. К тому времени он мог написать, что подвигом добрым он подвизался, течение совершил, веру сохранил (2Тим 4:7). Теперь следующее поколение должно встать на его путь и продолжить его дело. Как Евангелие Луки заканчивается предвидением благовестия всем народам (Лк 24:47; ср.: Деян 1:8), так и Деяния заканчиваются предвосхищением миссионерского распространения Благой вести из Рима на весь мир. Слова Луки о проповеди Павла «с дерзновением» и «невозбранно» символизируют широко открытую дверь, через которую должны пройти и мы. Деяния святых Апостолов давно завершились. Но деяния святых последователей Иисуса будут продолжены до конца дней мира сего, и их слова будут распространяться даже до края земли.