Толкование Далласской семинарии
Песн 5:1. Слово жениха. Метафору этого стиха трудно воспринять иначе (и это логически следует из предыдущего стиха, которым заканчивается 4-ая глава) как завершающий аккорд первой супружеской близости новобрачных. Но в свете этого нелегко истолковать последнюю фразу в 5:1. Приглашает ли жених к брачному пиру своих гостей и друзей? Так склонны были понимать это место, в частности, 70 толковников, которые весь стих 1 в главе 5, за исключением последней его фразы, присоединили к 4:16, так что 5:1, составленный только этой фразой, по смыслу был ими отделен от главы 4, заканчивающейся на сугубо интимных нотах.
Предлагается и другое понимание этого трудного места («конструкция» текста остается при этом прежней). Последняя фраза в 5:1 принадлежит Богу. Любовь новобрачных — от Него, и Он благословляет ее на весь период предстоящего им супружества, продолжая ту же метафору Пиршества: Ешьте, друзья; пейте и насыщайтесь, возлюбленные. Сравните с благословляемой Богом полнотой супружеских отношений в Быт 1:28 и 2:24.
III. Любовь в браке (5:2 — 8:4)
А. Второй тревожный сон невесты; любящие вновь обретают друг друга (5:2 — 7:1)
Напомним о наличии в Песне Песней разных планов. Описываемое здесь, как и по ходу всей книги, толкуется, ближе к тексту, в плане любви жениха и невесты, и затем — чистой супружеской любви, но, по всей вероятности, имеет и духовный смысл, и, может быть, не один. Так, еврейская священная книга Мидраш предлагает понимать стих 2 в том духе, что это народ Израиля говорит к Богу: «Я сплю, не исполняя заповедей Твоих, но сердце мое бодрствует, потому что любовь к людям не дает ему уснуть; я сплю — не совершаю всех необходимых жертвоприношений, но сердце мое не спит, настроенное на молитвы», и т. д. и т. п.
Итак, новый раздел начинается с описания второго тревожного сна Суламиты, которая впервые будет названа «по имени» в 7:1. Во сне (сравните 3:1−4; толкование на эти стихи) сердце ее бодрствует, т. е., происходящее она воспринимает как реальность, и граница между сновидением и реальностью в повествовании действительно «размыта». Возможно, она проходит между стихами 8 и 9. Суламите снится, что ее возлюбленный исчез. (Заметим, что после бракосочетания они говорят друг о друге как о «возлюбленном» и «возлюбленной», однако, в надписях, облегчающих понимание текста, остаются «женихом» и «невестой».)
Песн 5:2−6. Во сне она слышит его голос, слышит, как он стучится и зовет ее, прося отворить ему дверь. Он называет ее сестрой (толкование на 4:9), возлюбленной, чистой своей голубицей…
Ночные росы в Палестине бывают очень сильными, и возлюбленный говорит, что голова его вся покрыта росою. Во сне она отвечает ему, что уже приготовилась к ночи: скинула хитон и вымыла ноги; одеваться ли ей снова, марать ли ноги, чтобы открыть возлюбленному? Ответ этот, как литературный прием, даже и образностью своей, перекликается с подобными в любовной поэтической лирике многих веков и народов. Возлюбленный стремится к любимой, и она тянется к нему всем своим существом (окончание стиха 4), но что-то стоит между ними.
Ее ли промедление (стих 3) повинно в том, что он внезапно исчезает? Она встала, чтоб отпереть возлюбленному, она отперла ему дверь, и с рук ее капала мирра… на ручки замка (мирра — знак и «спутница» любви; Притч 7:17; Песн 4:6; 5:13). Но он повернулся и ушел… (Не так ли «уходил» Бог от Израиля, когда тот «медлил» ответить на Его призыв?) Душа Суламиты замерла, когда он говорил, но где же он? Она ищет и не находит его, зовет, а он не откликается.
Песн 5:7. Городские стражи, встреча с которыми в первом сне Суламиты предшествует встрече ее с возлюбленным (3:3−4), на этот раз, сорвав с нее покрывало, избили и изранили ее. Приняли ли они ее за блудницу, бродящую по ночному городу? Образ этих стражей, врагов «возлюбленной», таинственен; боль, которую они причиняют ей, вероятно, символизирует боль ее от разлуки с любимым, которая во сне облекается в форму физического страдания и позора — все это угрожает ей, если любимый не позаботится о ней, если защитник оставит ее.
Песн 5:8. Обращение «возлюбленной» к «дшерям Иерусалимским» (сравните с 2:7 и 3:5) с мольбой сказать Соломону, если встретят его, что она изнемогает от любви к нему.
Песн 5:9. Вопрос «иерусалимлянок» к Суламите дает ей повод воспеть любимому гимн восхищения и хвалы.
Песн 5:10−16. «Гимн» этот, со всеми его сравнениями, аллегориями, гиперболами, составлен в чисто восточном духе, и лишь первый и последний его стихи (стих 10 и стих 16) могут быть восприняты «близко к тексту». Подразумеваемый здесь царь Соломон — не только жених и возлюбленный Суламиты, он — царь, олицетворяющий Израиль во славе его, и многие аллегории в стихах 11−15 следует воспринимать с учетом этого обстоятельства. Так, вероятная аллегория его незаурядного ума содержится в первой части стиха 11, как силы и величия его — в стихе 15, а неисчислимых богатств — в стихе 14.
Некоторые сравнения, взятые из области природы, могут быть объяснены довольно «конкретно». Так, сравнение глаз «возлюбленного» с «голубями, сидящими в довольстве», говорит о спокойствии и мягкости его взгляда, о выражении удовлетворенности в нем; даже и «цветовая гамма» этого образа может быть истолкована: разве не «соответствуют» серые или черные голуби… купающиеся в молоке, темным зрачкам в белом глазном яблоке?
Щеки возлюбленного ярки и ароматны, как цветник; губы его прекрасны и мягки, как лилии, с них сходят слова любви; касаясь губ возлюбленной, они зажигают в ней ответную любовь (символизируется миррой). Уста его — сладость, восклицает возлюбленная.