Толкование Далласской семинарии
д. Притча о двух сестрах-прелюбодеицах (глава 23)
Перед нами еще одна притча, иллюстрирующая неверность Иудеи и неотвратимость наказания, грядущего на нее за это. Может показаться, что глава 23 повторяет главу 16. Заметим, однако, что в главе 16 в центре внимания пророка идолопоклонство Иудеи, тогда как в главе 23 Иезекииль, помимо этого главного греха ее, особо подчеркивает приверженность ее к неугодным Богу «международным союзам», т. е. упование ее как на чужих богов, так и на чужие народы.
1) Неверность сестер (23:1−21).
Иез 23:1−3. Прозрачная аллегория «двух сестер» подразумевает два царства — Израильское и Иудейское; ссылка пророка в этом контексте на Египет напоминает об образовании Израиля как народа в земле Египетской (20:4−12). Подчеркивается, что сестры пристрастились к блуду с ранней молодости. Откровенность «сексуальных параллелей» при описании их характера и поведения, которая может смутить читателя, на древнем Востоке не воспринималась как нечто шокирующее.
На примере этого текста вновь и вновь убеждаемся, что форма притчи исключала буквальное восприятие деталей. Так в Египте израильский народ не был еще «двумя сестрами», и цель стиха 3 подчеркнуть, что склонность к духовному блуду он как этническая общность, как подобие единого живого организма являл изначально.
Иез 23:4−10. Огола и Оголива, представлявшие соответственно Израиль (чьей столицей была Самария) и Иудею (столица — Иерусалим), символизировали народ того и другого царств. «Имена» сестер несли в себе таинственный смысл, до конца богословами не раскрытый, ибо первое означало «ее скиния», а второе — «моя скиния в ней». То-есть оба каким-то образом связаны были с идеей Божиего святилища, либо лжесвятилищ, которые евреи сооружали в честь своих идолов.
Хотя прямо о союзе (завете) Бога с двумя «неверными женщинами» тут не говорится, он подразумевается во фразе И были они Моими, и рождали сыновей и дочерей (стих 4). Грех старшей сестры — Оголы — ассоциируется с ассирийцами: известно, что неугодный Богу союз Самарии с ними в конце-концов привел ее к гибели (стих 10). Отношения Израильского царства с Ассирией хорошо документированы.
На так называемом черном обелиске ассирийского царя Салманассара III (датируемом примерно 841 годом до Р. Х.) упоминается об «Ииуе, сыне Амврия»; он изображен падающим ниц перед ассирийским монархом. В ту пору Израилю угрожала Сирия, вторгшаяся на его территорию в районе Трансиордании (4Цар 10:32−34).
С целью отразить эту угрозу Ииуй, царь Израиля, заключил союз с Ассирей и сделался ее вассалом. На упомянутом обелиске видим тот как раз момент, когда он и его слуги являются к ассирийскому царю с богатой данью. Вассалами ассирийцев оставались и два более поздних царя Израиля — Менаим и Осия (4Цар 15:19−20; 17:3−4).
Пророк Осия, живший примерно в 760−720 гг.до Р. Х.), гневно корил Израиль за то, что ставит себя в зависимость от Ассирии, вместо того, чтобы положиться на Господа (Ос 5:13−14; 7:11; 8:9; 12:1). Выпутаться из тенет Ассирии, вассалом которой стал, Израиль не мог. А когда наконец попытался, вступив с этой целью в коалицию с Сирией и Египтом (4Цар 17:4; Ис 7:1), то лишь навлек на себя гнев ассирийцев. Тот самый народ, к которому Самария обратилась за помощью, теперь угрожал ей гибелью.
За то и отдал ее (т. е. весь Израиль) Бог, говорит Иезекииль в стихе 9, в руки сынов Ассура, к которым она пристрастилась. В 722 г. до Р. Х. Самария пала (4Цар 17:5−6, 18−20). В стихе 8 подразумевается, что до самого своего падения Северное царство не переставало блудить с золотыми тельцами, установленными еще царем Иеровоамом; культ тельцов был навеян египетскими языческими представлениями. Подразумеваются здесь и возникавшие время от времени союзы израильских царей с египетскими фараонами.
Иез 23:11−18. Более чем о «старшей сестре» говорит пророк об Оголиве и ее судьбе. Отсюда и до стих 35 — ведь Иудея была ему ближе чем погибшее царство Израильское, и к нему он обращается лишь с целью подчеркнуть еще большую чем Оголы «развращенность» Оголивы. Ради этого и «высвечивает» он (не придерживаясь при этом строгой хронологии) ряд обстоятельств и фактов из истории Иудеи, излагая их все на том же языке образов и аллегорий. Остановимся на изображениях Халдеев, красивых мужчин, вырезанных и нарисованных, в которые влюбилась младшая сестра.
Аллегория строится на том, что женщинам Востока, жившим в затворничестве, «естественно» было влюбляться в мужчин по их изображениям. Иезекииль подразумевает, что народ Иудеи, до которого в разное время и разными путями доходили рисунки, а, может быть, устные «изображения» очевидцами великолепных дворцов, колесниц, одеяний ассирийцев и вавилонян, безмерно увлекался всем этим уже по одним изображениям.
Заметим, кстати, что обычаи, культура, искусство (так, в стихах 14−15 явно имеются в виду настенные фрески) халдеев были весьма схожи с таковыми у ассирийцев. Итак, иудеями все больше овладевало желание подражать великолепным халдеям, насколько возможно сблизиться с ними. Но до этого, сказано, Оголива «блудила» с сынами Ассуровыми (стих 12). Иезекииль мог иметь в виду роковой политический шаг царя Ахаза, который добровольно поставил Иудею в вассальную зависимость от Ассирии.
В то время Израиль и Сирия вступили между собой в союз против Ассирии и хотели присоединить к своему альянсу Иудею. Поскольку Ахаз отверг их предложение, они вместе напали на Южное царство в надежде свергнуть Ахаза, и, вместо него, возвести на иудейский трон царя более сговорчивого. Ахаз же, вместо того, чтобы в этой опасной ситуации положиться на Бога (как призывал его к этому пророк Исаия), обратился за помощью и защитой к ассирийскому царю. В результате этого Иудея и сделалась вассалом Ассирии на все следующее столетие (4Цар 16:5−9; Ис 7). На описанном политические интриги Иерусалима, однако, не прекратились. Оголива еще умножила блудодеяния свои, говорит Иезекииль.
Иерусалим обратился теперь к Вавилону (в стихах 14−15 — аллегория похотливого созерцания «младшей сестрой» изображений халдейских воинов). Она влюбилась в них по одному взгляду очей своих (стих 16). Иудея установила все более крепнувшие связи (торговые, политические) с могущественным Вавилоном, все более «увлекалась» она его идолами.
Какое именно «посольство» подразумевалось в окончании стиха 16, установить трудно, но фраза свидетельствует, что инициатива сближения исходила от Иудеи. Попробуем раскрыть смысл стиха 17. Краткой была «передышка» Иерусалима в его зависимости от чужеземной державы. Освобождения от Ассирии добился царь Иосия, но он был убит при попытке помешать вторжению в Иудею войска египетского фараона (4Цар 23:29−30). На следующие четыре года Иудея попала в вассальную зависимость от Египта. В это, вероятно, время и обратился за помощью к Вавилону новый иудейский царь — Иоаким.
И когда халдеи нанесли в 605 г. до Р. Х. поражение египтянам при Кархемисе, Иоаким добровольно «сделался подвластным» Навуходоносору. Но через три года «отложился от него», — читаем в 4Цар 24:1. Итак, «господа», которых избирала себе «младшая сестра», оказывались для нее один хуже другого, и отвратилась от них душа ее (стих 17). Но и душа Господа отвратилась… от Оголивы, как отвратилась… от сестры ее (стих 18), ибо чаша терпения Его переполнилась блудодеяниями ее.
Иез 23:19−21. Нарочито грубым языком (который, впрочем, как уже говорилось, не звучал столь грубо для иудеев) пользуется Иезекииль для описания неверности Оголивы Богу. Из-за нее лишилась она своего единственного истинного Защитника. Но судорожно продолжала искать человеческой помощи (умножала блудодеяния свои, как бы вспоминая, что «блудила» всегда, начиная с молодости своей в земле Египетской; стих 3, 19, 21).
В подтверждение слов Иезекииля проследим историю последних 14 лет Иудейского царства (600−586 гг.до Р. Х.). Решившись «отделиться» от Вавилона, Иудея ищет помощи в Египте. Царь Иоаким восстал против халдеев в 600 г. до Р. Х. — после того, как египтяне нанесли им поражение (4Цар 24:1). Тогда и стали иудеи «уповать» на пустые обещания поддержки со стороны египтян. Надеясь на них, и поднял свой последний злосчастный мятеж против Навуходоносора (588 г. до Р. Х.) царь Седекия (4Цар 25:1; Иер 37:5−8; Иез 29:6−7).
2) Наказание сестер (23:22−35).
Иез 23:22−27. В этом разделе содержатся предсказания, в центре которых предстоявший суд над Иерусалимом; каждое из них начинается со слов так говорит Господь (стих 22, 28, 32, 35). Оголива будет наказана руками тех ее любовников, от которых отвратилась душа ее. Уж они то, оскорбленные ею, не испытают к ней ни малейшей жалости.
Среди карателей названы не только «сыны Вавилона», но и «все халдеи», включая «сынов» трех, по-видимому, арамейских племен, живших близ устья р. Тигр, и «сынов Ассура»; все они, вероятно, символизируют «народонаселение» Халдейской империи и многонациональный состав ее армии. Они станут судить Оголиву своим судом, т. е. следуя своим крайне жестоким варварским обычаям.
Зверства их описаны в стихе 25. Обезображение лица у казнимого долгие столетия «практиковалось» на Востоке. Но примечательно, что в Египте известен был обычай отрезать нос у женщины, пойманной в прелюбодеянии (вероятно, с целью лишить ее всякой привлекательности на будущее). Пленение одних, гибель от меча и в огне других станут частью грядущего наказания «прелюбодейного» Иерусалима. Лишение Оголивы одежды и нарядов (стих 26) кажется в свете того, что произойдет, не столь уж страшным.
Но богатые наряды — одна из главных «примет» блудницы, кроме того, в этом контексте они символизируют богатства страны (завоеватели расхитят их). Пребывание в вавилонском плену в известном смысле действительно положило конец распутству Оголивы: она отошла от идолопоклонства, принесенного из земли Египетской.
Иез 23:28−31. Второе пророчество повторяет (в некотором отношении) сказанное (для усиления смысла его) в стихах 22−27. Поскольку Оголива (Иудея) упорно ходила тою же грешной дорогою, что и сестра ее (Огола-Израиль), ей предстоит испить ту же чашу скорби (стих 31).
Иез 23:32−34. В оригинале третье пророчество составлено в поэтической форме. Сильная скорбь и многие бедствия грядут на Оголиву — лишь в чашу… глубокую и широкую «вместятся» они. И позор усугубит их, но огромной вместительности будет чаша для Оголивы — та же, из которой пила сестра ее, Самария (стихи 32−33). В стихе 34 — образ «испитая» горя до дна, до последней капли. В грудь на Востоке били себя в знак скорби. «Блудница» же, груди которой служили ей орудием греха, истерзает их. Ибо так сказал… Господь Бог.
Иез 23:35. Стих 35 выделяют в краткое четвертое пророчество, так как в нем подчеркнута (как бы в подведение итога) главная причина предстоящего суда: она в том, что Иудея забыла Бога, отвернулась от Него. Лишившись Его защиты, она ныне обречена терпеть горе и мучения за беззаконие… и за блудодейство свои.
3) Заключение (23:36−49). В заключительном разделе главы Иезекииль вновь возвращается к проблеме греха уже обеих сестер и к описанию суда, как бы слитого воедино над обеими. Ибо и грех их (идолопоклонство, заключение неугодных Богу военных союзов) и суд как состоявшийся (над Оголой), так и грядущий (над Оголивой) — идентичны. В ходе повторения, казалось бы, сказанного прежде пророк добавляет некоторые подробности к опять и опять изображаемой им картине.
Иез 23:36−39. Хочешь ли судить Оголу и Оголиву? — спрашивает Господь пророка (сравните с 20:4). Для Иезекииля не имеет значения, что Огола уже погибла, ибо истинные пророчества не ограничены земными рамками времени и места.
Прелюбодействуя с языческими богами, Израиль и Иуда проливали кровь… сыновей своих, принося их в жертву идолам. (Примечательно, что для Бога это Его дети, ибо они рождались в народе, с которым Он связал Себя узами завета.) Из стиха 39 следует, что поклонение идолам израильтяне «совмещали» с поклонением Иегове, чем оскверняли святилище Его.
Иез 23:40−44. Если в предыдущих трех стихах — аллегория идолопоклонства, то здесь аллегорическое изображение авантюрной «внешней политики» как в свое время Израиля, так теперь и Иудеи. (Важно помнить, однако, что вследствие военно-политических союзов, в которые то и дело вступали «сестры», они все больше «увязали» и в идолопоклонстве; предметом увлечения Оголы были египетские, затем ханаанские божества, потом ассирийские, а Оголива включила в свой «пантеон» и халдейских богов.) Начиная со стихом 40, аллегория политического блуда (за людьми, приходившими издалека… отправляли послов; стих 40) как бы сливается с таковой блуда духовного (стих 41).
В стихе 41 иносказание трапезы, скорее всего, подразумевает жертвоприношения идолам; грехом в глазах Иеговы было и употребление священного елея и благовонных курений (фимиама и мирра) вне святилища (Исх 30:32, 33), тем более «предложение» их чужим богам. (Заметим, однако, что запрещение, записанное в книге Исход, нарушалось, видимо, с незапамятных времен, так как издревле вошло в обычай умащиваться благовониями на пиршествах; Ам 6:6; Пс 22:5; Лк 7:46 и др.) Стих 42, судя по другим переводам, правильнее читать так: «В среду народа, ликовавшего вокруг нее» (сестры-распутницы как бы сливаются здесь в одно; возможно, подразумевается Иерусалим, символизирующий еврейский народ в целом), вводимы были пьяницы из пустыни (или савеяне; соответствующее евр. слово может быть переведено и так и так; может быть, имелось в виду, что дикие савеяне, кочевавшие по пустыне, едва ли не всегда были пьяны).
Существует и такое толкование, что «пьяницами из пустыни» названы халдеи, которые известны были своей приверженностью к вину; Иудеи они могли достигнуть, только перейдя через сирийскую пустыню. Крайне неясным считается стих 43, и даже по смыслу он звучит в разных переводах неодинаково. Судя по русскому переводу, Господь выражал тут надежду, что «одряхлевшая в прелюбодействе» Оголива (которая «блудила» на 200 лет дольше Оголы), уймется наконец. Но… к ней продолжали приходить как приходят к жене блуднице (стих 44). Далее Оголива вновь отождествляется с «почившей» Оголой.
Иез 23:45−49. Трудно с уверенностью сказать, кого подразумевал Иезекииль под «мужьями праведными» в стихе 45 (на этот счет высказывались разные мнения). Но едва ли народы, с которыми «сестры» «прелюбодействовали» и руками которых они преданы были казни; скорее Иезекииль имел в виду Божиих пророков, как он сам, которым Бог влагал в уста обличения греха «сестер» и возвещение им суда. Пророки как бы выступали в роли старейшин, решавших судьбу людей, взятых в прелюбодеянии и блуде (Втор 22:13−21).
Наказанием за этот грех закон определил смерть (через побитие камнями; Лев 20:27; Ин 8:3−5). Город, предававшийся идолопоклонству, законом же обрекался огню и мечу (Втор 13:12−16). Отсюда картина казни «сестер» в стихе 47. Под «собранием» (согласно закону Моисея казни совершались публично) здесь понимаются народы, с которыми изменяли Огола и Оголива своему небесному Супругу. Да послужит эта кара предупредительным примером «всем женщинам», т. е. всему миру, да послужит обращению его к истинному Богу.