4 Царств 7 глава

Четвертая книга Царств
Синодальный перевод → Елизаветинская Библия

И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии.

И҆ речѐ є҆лїссе́й: слы́шите сло́во гд҇не, си́це гл҃етъ гд҇ь: ѩ҆́коже ча́съ се́й, ѹ҆́трѡ мѣ́ра мѹкѝ пшени́чны бѹ́детъ за сі́кль є҆ди́нъ, и҆ двѣ̀ мѣ҄ры ѩ҆чме́нѧ за сі́кль є҆ди́нъ во вратѣ́хъ самарі́и.

И отвечал сановник, на руку которого царь опирался, человеку Божию, и сказал: если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть? И сказал тот: вот, увидишь глазами твоими, но есть этого не будешь.

И҆ ѿвѣща̀ трїста́тъ, на є҆гѡ́же рѹкѹ̀ ца́рь почива́ше, и҆ речѐ и҆ є҆лїссе́ю: сѐ, а҆́ще ѿве́рзетъ гд҇ь и҆ хлѧ҄би небє́сныѧ, то̀ не бѹ́детъ глаго́лъ се́й. И҆ є҆лїссе́й речѐ: сѐ, ты̀ ѹ҆́зриши ѻ҆чи́ма твои́ма, и҆ ѿтѹ́дѹ не и҆́маши ѩ҆́сти.

Четыре человека прокажённых находились при входе в ворота, и говорили они друг другу: что нам сидеть здесь, ожидая смерти?

И҆ бѧ́хѹ четы́ре мѹ́жа прокаже́ни при вратѣ́хъ гра́да. И҆ речѐ мѹ́жъ ко и҆́скреннемѹ своемѹ̀: что̀ мы̀ сѣди́мъ здѣ̀ до́ндеже ѹ҆́мремъ;

Если решиться нам пойти в город, то в городе голод, и мы там умрём; если же сидеть здесь, то также умрём. Пойдём лучше в стан Сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрём.

а҆́ще рече́мъ: вни́демъ во гра́дъ, то̀ гла́дъ є҆́сть во гра́дѣ, и҆ ѹ҆́мремъ та́мѡ: а҆́ще же сѣди́мъ здѣ̀, то̀ и҆ та́кѡ ѹ҆́мремъ: и҆ нн҃ѣ и҆́демъ и҆ вни́демъ въ по́лкъ сѷрі́йскїй: а҆́ще живѧ́тъ ны̀, жи́ви бѹ́демъ: а҆́ще ли ѹ҆мертвѧ́тъ ны̀, то̀ ѹ҆́мремъ.

И встали в сумерки, чтобы пойти в стан Сирийский. И пришли к краю стана Сирийского, и вот, нет там ни одного человека.

И҆ воста́ша въ сѹмра́цѣ и҆тѝ въ по́лкъ сѷрі́йскїй и҆ внидо́ша средѣ̀ полка̀ сѷрі́йска, и҆ сѐ, не бѣ̀ мѹ́жа тѹ̀.

Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно, нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас.

И҆ гд҇ь слы́шанъ сотворѝ полкѹ̀ сѵрі́йскѹ гла́съ колесни́цъ и҆ гла́съ ко́ней и҆ гла́съ си́лы вели́кїѧ. И҆ речѐ мѹ́жъ ко бра́тѹ своемѹ̀: сѐ, нн҃ѣ наѧ́лъ є҆́сть на на́съ ца́рь ї҆и҃левъ царѝ хеттє́йски и҆ цари҄ є҆гѵ́пєтскїѧ прїитѝ на ны̀.

И встали и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя.

И҆ воста́ша, и҆ бѣжа́ша въ сѹмра́цѣ, и҆ ѡ҆ста́виша сѣ҄ни своѧ҄ и҆ ко́ни своѧ҄ и҆ ѻ҆слы̀ своѧ҄, ѩ҆́коже бы́ша во станѹ̀, и҆ бѣжа́ша дѹшѝ ра́ди своеѧ̀.

И пришли те прокажённые к краю стана, и вошли в один шатёр, и ели и пили, и взяли оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали. Пошли ещё в другой шатёр, и там взяли, и пошли и спрятали.

И҆ внидо́ша прокаже́ннїи сі́и до среды̀ полка̀, и҆ внидо́ша въ сѣ́нь є҆ди́нѹ, и҆ ѩ҆до́ша и҆ пи́ша, и҆ взѧ́ша ѿтѹ́дѹ сребро̀ и҆ зла́то и҆ ѻ҆дє́жды, и҆ ѿидо́ша, и҆ скры́ша: и҆ возврати́шасѧ, и҆ внидо́ша въ дрѹгѹ́ю сѣ́нь, и҆ взѧ́ша ѿтѹ́дѹ, и҆ ѿидо́ша, и҆ скры́ша.

И сказали друг другу: не так мы делаем. День сей — день радостной вести, если мы замедлим и будем дожидаться утреннего света, то падёт на нас вина. Пойдём же и уведомим дом царский.

И҆ речѐ мѹ́жъ ко и҆́скреннемѹ своемѹ̀: не та́кѡ мы̀ твори́мъ: де́нь се́й де́нь благоговѣ́щенїѧ є҆́сть, мы́ же молчи́мъ и҆ ме́длимъ до свѣ́та ѹ҆́треннѧгѡ, и҆ ѡ҆брѧ́щемъ беззако́нїе: и҆ нн҃ѣ прїи́демъ и҆ вни́демъ, и҆ возвѣсти́мъ въ домѹ̀ царе́вѣ.

И пришли, и позвали привратников городских, и рассказали им, говоря: мы ходили в стан Сирийский, и вот, нет там ни человека, ни голоса человеческого, а только кони привязанные, и ослы привязанные, и шатры, как быть им.

И҆ внидо́ша, и҆ возопи́ша ко вратѡ́мъ гра́да и҆ возвѣсти́ша и҆̀мъ, глаго́люще: внидо́хомъ въ по́лкъ сѷрі́йскїй, и҆ сѐ, не бы́сть тѹ̀ мѹ́жа, ни гла́са человѣ́ча, но то́кмѡ ко́ни привѧ́зани, и҆ ѻ҆слѧ́та, и҆ сѣ҄ни и҆́хъ ѩ҆́коже сѹ́ть.

И позвали привратников, и они передали весть в самый дворец царский.

И҆ возопи́ша вра́тницы, и҆ возвѣсти́ша въ домѹ̀ царе́вѣ внѹ́трь.

И встал царь ночью, и сказал слугам своим: скажу вам, что делают с нами Сирияне. Они знают, что мы терпим голод, и вышли из стана, чтобы спрятаться в поле, думая так: «когда они выйдут из города, мы захватим их живыми и вторгнемся в город».

И҆ воста̀ но́щїю ца́рь и҆ речѐ ко ѻ҆трокѡ́мъ свои҄мъ: возвѣщѹ̀ ва́мъ нн҃ѣ, ѩ҆̀же сотвори́ша на́мъ сѷрі́ане: разѹмѣ́ша, ѩ҆́кѡ гла́дни є҆смы̀, и҆ и҆зыдо́ша и҆з̾ ста́на, и҆ сокры́шасѧ на селѣ̀, глаго́люще: ѩ҆́кѡ и҆зы́дѹтъ и҆з̾ гра́да, и҆ и҆́мемъ ѧ҆̀ жи҄вы и҆ во гра́дъ вни́демъ.

И отвечал один из служащих при нём, и сказал: пусть возьмут пять из остальных коней, которые остались в городе (из всего ополчения Израильтян только и осталось в нём, из всего ополчения Израильтян, которое погибло), и пошлём, и посмотрим.

И҆ ѿвѣща̀ є҆ди́нъ ѿ ѻ҆́трѡкъ є҆гѡ̀ и҆ речѐ: да во́змѹтъ нн҃ѣ пѧ́ть ко́ней ѡ҆ста́вшихъ, и҆́же ѡ҆ста́шасѧ здѣ̀, сѐ, сѹ́ть ѹ҆ толи́кагѡ мно́жества ї҆и҃лева ѡ҆ста́вшїисѧ, и҆ по́слемъ та́мѡ, и҆ ѹ҆́зримъ.

И взяли две пары коней, запряжённых в колесницы. И послал царь вслед Сирийского войска, сказав: пойдите, посмотрите.

И҆ взѧ́ша два̀ вса́дника ко́ней: и҆ посла̀ ца́рь ї҆и҃левъ в̾слѣ́дъ царѧ̀ сѵ́рска, глаго́лѧ: и҆ди́те и҆ ви́дите.

И ехали за ним до Иордана, и вот, вся дорога устлана одеждами и вещами, которые побросали Сирияне при торопливом побеге своём. И возвратились посланные, и донесли царю.

И҆ и҆до́ша в̾слѣ́дъ и҆́хъ да́же до ї҆ѻрда́на, и҆ сѐ, ве́сь пѹ́ть и҆спо́лненъ ѻ҆де́ждъ и҆ ѻ҆рѹ́жїѧ, ѩ҆̀же поверго́ша сѷрі́ане, внегда̀ ѹ҆страши́тсѧ и҆̀мъ. И҆ возврати́шасѧ по́сланнїи, и҆ возвѣсти́ша царю̀.

И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню.

И҆ и҆зыдо́ша лю́дїе, и҆ разгра́биша ве́сь ста́нъ сѵ́рскїй. И҆ бы́сть мѣ́ра мѹкѝ пшени́чны за сі́кль є҆ди́нъ и҆ двѣ̀ мѣ҄ры ѩ҆чме́нѧ за сі́кль, по гл҃ѹ гд҇ню.

И царь поставил того сановника, на руку которого опирался, у ворот; и растоптал его народ в воротах, и он умер, как сказал человек Божий, который говорил, когда приходил к нему царь.

И҆ ца́рь приста́ви трїста́та, на є҆гѡ́же рѹцѣ̀ ца́рь почива́ше, ѹ҆ вра́тъ: и҆ попра́ша є҆го̀ лю́дїе во вратѣ́хъ, и҆ ѹ҆́мре, ѩ҆́коже глаго́ла человѣ́къ бж҃їй, и҆́же глаго́ла, є҆гда̀ по́сланный прїи́де къ немѹ̀.

Когда говорил человек Божий царю так: «две меры ячменя по сиклю, и мера муки лучшей по сиклю будут завтра в это время у ворот Самарии»,

И҆ бы́сть ѩ҆́коже речѐ є҆лїссе́й къ царю̀ глаго́лѧ: двѣ̀ мѣ҄ры ѩ҆чме́нѧ за сі́кль є҆ди́нъ, и҆ мѣ́ра мѹкѝ пшени́чны за сі́кль: и҆ бѹ́детъ ѩ҆́коже се́й ча́съ заѹ́тра во вратѣ́хъ самарі́и.

тогда отвечал этот сановник человеку Божию и сказал: «если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?» А он сказал: «увидишь твоими глазами, но есть этого не будешь».

И҆ ѿвѣща̀ трїста́тъ є҆лїссе́ю и҆ речѐ: а҆́ще гд҇ь ѿве́рзетъ хлѧ҄би небє́сныѧ, не бѹ́детъ глаго́лъ се́й. И҆ речѐ є҆лїссе́й: сѐ, ѹ҆́зриши ѻ҆чи́ма твои́ма, и҆ ѿтѹ́дѹ и҆ не и҆́маши ѩ҆́сти..

Так и сбылось с ним; и затоптал его народ в воротах, и он умер.

И҆ бы́сть та́кѡ, и҆ попра́ша є҆го̀ лю́дїе во вратѣ́хъ, и҆ ѹ҆́мре.

« 6 глава 8 глава »