Галатам 2 глава

Послание к Галатам апостола Павла
Синодальный перевод → Серия комментариев МакАртура

Синодальный перевод

1 Потом, через четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою и Тита.
2 Ходил же по откровению, и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался.
3 Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться,
4 а вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас,
5 мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас.
6 И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лицо человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более.
7 Напротив того, увидев, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, —
8 ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, —
9 и, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им — к обрезанным,
10 только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности.
11 Когда же Пётр пришёл в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.
12 Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных.
13 Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечён их лицемерием.
14 Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живёшь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?
15 Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники;
16 однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть.
17 Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак.
18 Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником.
19 Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу,
20 и уже не я живу, но живёт во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня.
21 Не отвергаю благодати Божией; а если законом оправдание, то Христос напрасно умер.

Серия комментариев МакАртура

Апостольская поддержка

Потом, чрез четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою и Тита. Ходил же по откровению и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался. Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться. А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас. И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лицо человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более; напротив того, увидевши, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, — ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, — и узнавши о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнить в точности (Гал 2:1−10)

Как ясно показал Иисус в притче о пшенице и плевелах (Мф 13:24−30), где бы и когда бы ни сеялось доброе семя Божьей истины, сатана всегда сеет и свое семя лжи. Следовательно, неизбежно вслед за Павлом, верно и мощно сеявшим семя евангельской истины, пойдут лжеучителя, чтобы посеять ложь.

Павел наставлял ефесских пресвитеров внимать «себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею. Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян 20:28−30). Тимофея он предупреждал: «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, чрез лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей» (1Тим 4:1−2).

На протяжении всего своего длительного и обширного служения Павел боролся с эмиссарами сатаны, которые всегда стараются дискредитировать истину и ее глашатаев. В Гал 2:1−10 он продолжает защищаться от обвинения, что он — самозваный апостол, проповедующий собственное благовестие, отличающееся от того, которое доносят Петр и другие апостолы в Иерусалиме. Павел убедительно демонстрирует, что хотя он получил благовестие независимо от других апостолов, он проповедует то же самое, что и они, и что этот факт ими всецело признается. Он отличался от них в смысле получения откровения, но содержание его учения было идентичным.

Обращаясь к своей самой значимой поездке в Иерусалим, Павел показывает, что сам его приезд, выбор спутника, возложенное на него поручение и полученное одобрение свидетельствуют о приверженности одной истине и единодушии с остальными двенадцатью апостолами.

Приезд Павла

Потом, чрез четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою и Тита. Ходил же по откровению и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался (Гал 2:1−2)

Ранее Павел указал, что в первые годы после обращения у него не было почти никаких контактов с другими апостолами. Он не виделся ни с кем из них, пока не прошло три года после встречи с Господом на дороге в Дамаск, а затем общение было очень кратким. Он провел с Петром пятнадцать дней в Иерусалиме и встретился с Иаковом, двоюродным братом Иисуса (Гал 1:18−19; ср. Деян 9:26−28). Позднее он посетил Иерусалим второй раз, по-видимому, с еще более кратким визитом, о котором в этом послании не упоминается, поскольку он не имеет прямого отношения к вопросу об апостольстве. Это второе краткое посещение было связано с помощью Варнаве в сборе пособия от церкви в Антиохии для голодающих верующих в Иудее (Деян 11:27−30; Деян 12:24−25)»

Потом, чрез четырнадцать лет после первого посещения, когда он встретился с Петром и Иаковом, опять ходил я в Иерусалим. В течение семнадцати лет он проповедовал Евангелие без каких бы то ни было указаний со стороны человека, так как благовестие было получено им через прямое Божье откровение (Гал 1:11−12, 16−17).

Павел и Варнава вернулись из первого миссионерского путешествия (Деян 13:1 — 14:28) в Антиохию и сообщили о чудесах обращения язычников благодатью чрез веру. Еврейским легалистам в Иудее не понравилось, когда они узнали об этом, и они пошли в Антиохию учить, что язычник не может быть христианином, пока не станет иудеем.

Вполне вероятно, как считают многие богословы, что в этих словах Павла опять ходил в Иерусалим имеется в виду поездка на собор (Деян 15), собравшийся для решения этого вопроса, что опять не указывает лингвистически на второе посещение. (Подробное обоснование такой точки зрения на Деян 15 в сравнении с точкой зрения по поводу второго посещения Павлом Иерусалима в связи с голодом, о котором упоминается в Деян 11:27−30; Деян 12:24−25, см. в William Hendricksen’s New Testament Commentary: Exposition of Galatians [Grand Rapids: Baker, 1971], pp. 69−77.)

Как следует из Деян 15, эти еврейские христиане из Иудеи пришли в Антиохию, где проводили служение Павел и Варнава, и «учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись. Когда же произошло разногласие и не малое состязание у Павла и Варнавы с ними, то положили Павлу и Варнаве и некоторым другим из них отправиться по сему делу к Апостолам и пресвитерам в Иерусалим» (Деян 15:1−2). Спор надо было решить в Иерусалиме.

Кроме Павла и его близкого еврейского друга и соратника Варнавы, пошел также Тит — духовный сын и соработник Павла (Тит 1:4−5), бывший в числе «некоторых других», упомянутых Лукой. Тит — необрезанный язычник и плод того самого служения, с нападками на которое выступали иудействующие, — был вполне подходящим спутником для участия в соборе. В соответствии со своими лживыми и самонадеянными методами, иудействующие, по-видимому, утверждали, что они послали делегацию из Антиохии в Иерусалим для исправления учения Павла и Варнавы. Но из слов Луки и Павла явствует, что дело было не так. Лука пишет, что они были «провожены церковью» (Деян 15:3). Хотя Павел, возможно, относился к поручению отправиться в Иерусалим без особого энтузиазма, откровение Бога обязывало его к этому. Павел прямо говорит, что он пошел по откровению. Вполне вероятно, что пресвитерам церкви в Антиохии говорил Святой Дух, как и в случае, когда Павла и Варнаву отправили в первое миссионерское путешествие (Деян 13:2). Во всяком случае дело было решено, и Павел, получивший поручение свыше отправиться в Иерусалим, проявил послушание, а церковь в Антиохии подтвердила это поручение, дав свое благословение.

Прибыв в Иерусалим, он просто предложил (anatithemi — представить на рассмотрение) там... благовествование, которое он проповедовал язычникам, — благовествование спасения Божьей всемогущей благодатью чрез покаянную веру человека, полностью противоположное учению иудействующих о праведных делах, согласно которому «если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись» (Деян 15:1).

Там относится прежде всего к апостолам и пресвитерам местной церкви, в первую очередь к Петру, Иоанну и Иакову, двоюродному брату Господа, и затем ко всему церковному собранию в Иерусалиме, состоявшему из апостолов, пресвитеров, других членов церкви и, возможно, других верующих со стороны, помимо посланных из Антиохии (Деян 15:4). Павел и Варнава в общих чертах рассказали о том, «что Бог сотворил с ними», после чего «восстали некоторые из фарисейской ереси уверовавшие и говорили, что должно обрезывать язычников и заповедывать соблюдать закон Моисеев» (Деян 15:4−5).

Тогда апостолы и пресвитеры собрались для более внимательного рассмотрения этого вопроса. После долгих обсуждений Петр обратился к присутствующим и сказал, что Бог не проводит никакого различия между иудеями и язычниками, спасая тех и других по вере и даруя им Своего Духа, пребывающего в них. Что касается якобы необходимости обрезания и соблюдения закона Моисея, он сказал: «Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которое не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они» (Деян 15:10−11).

Резонно предположить, что приватная беседа состоялась раньше, и Павел хотел удостовериться в богословских взглядах иерусалимских лидеров, прежде чем выступать публично. До появления на соборе Павел и Варнава рассказали особо знаменитейшим «какие знамения и чудеса сотворил Бог чрез них среди язычников» (Деян 15:12). В полном соответствии со словами Петра Павел и Варнава заявили сначала в узком кругу, а затем публично, что Бог спасал язычников повсюду, где они проповедовали Евангелие, и что их благовествование и эти обращения подтверждались Самим Богом «знамениями и чудесами». Это вполне убедительное доказательство — ведь Бог не может удостоверять ложь.

Не существует более надежного доказательства, что проповедь соответствует Божьей истине и обращения совершаются силой Его Духа, чем подкрепление проповеди и обращения знамениями и чудесами Господа.

О том, что Иерусалимская церковь и, по-видимому, в значительной степени церковь в целом не была серьезно затронута еретическим учением иудействующих, свидетельствует факт, что на Иерусалимском соборе дело было решено быстро и убедительно. Когда Петр закончил свою речь, все собрание «умолкло», а сразу после выступлений Павла и Варнавы Иаков подвел итог и предложил разослать содержание сказанного ими всем церквам в качестве руководящего указания. После выступлений Петра, Павла и Варнавы дальнейшего обсуждения не было. Предложение Иакова показалось разумным апостолам, пресвитерам и всей церкви, и письмо с изложением принятого решения было отправлено «находящимся в Антиохии, Сирии и Киликии братиям из язычников» (Деян 15:12−23). Верующие в Антиохии, основательно обученные основам истинного Евангелия Павлом и Варнавой, «возрадовались о сем наставлении», когда им прочитали письмо собора (Деян 15:30−31).

В ссылке Павла на апостолов, с которыми он говорил в узком кругу, как на особо знаменитейших, отражалось общее отношение церкви к этим поставленным Христом лидерам. Такая характеристика обычно использовалась применительно к власть предержащим, подразумевая почетное положение. Но тот факт, что он ссылается на них подобным образом четыре раза в восьми стихах (Гал 2:2−9), наводит на мысль о присутствии сарказма, направленного не на апостолов, а на иудействующих, требовавших апостольского одобрения своих легалистских извращений Евангелия. В письме, отправленном собором, лживые иудействующие характеризуются как «некоторые, вышедшие от нас», которые привели в смущение церковь и «поколебали ваши души» (Деян 15:24).

Иудействующие не проповедовали Евангелие, которому учили Двенадцать, тем не менее они сознавали, что нуждаются в апостольской поддержке, чтобы их принимали всерьез. Поэтому они распространяли ложь, что их учение одобряется апостолами в Иерусалиме и что они входят в число их признанных представителей. Но эти утверждения были категорически опровергнуты апостолами и пресвитерами на соборе в Иерусалиме.

Павел, по всей видимости, писал галатам через несколько лет после Иерусалимского собора, и это показывает, что решение и воззвание собора не остановили иудействующих от проповеди ложного учения или от утверждений, что они пользуются поддержкой апостолов — особо знаменитейших. Совершенно очевидно, что Павел не входит в число знаменитейших, говорили они галатийским верующим, и его благовествование противоречит их собственному и апостольскому.

Но Павел, взявший с собой в Иерусалим Тита и представивший свое благовествование этим знаменитейшим, получил одобрение, а иудействующие подверглись осуждению. Павел не искал оправдания, так как он не сомневался в обоснованности своей проповеди. Он просто подчеркнул, что его благовествование основывается на прямом откровении от Бога и не нуждается ни в каком человеческом разъяснении или подтверждении (Гал 1:11−19). Он пришел в Иерусалим, чтобы доказать, что Евангелие, которое он проповедовал, не отличается от того, которое проповедовали другие апостолы, поскольку оно было раскрыто ему прямо, хотя и независимо Самим Господом Иисусом. Павел пришел для подтверждения апостольства не для себя, а для галатийских верующих, которых смущали и обманывали иудействующие.

Иудейские учения были не просто неправильным истолкованием или применением истинного благовестия, а прямым антитезисом его. Опасаясь, что они могут согласоваться с учением иудействующих и их извращенным Евангелием, Павел хотел сначала конфиденциально убедиться, что учителя в Иерусалиме принимают его откровение и не находятся под влиянием легализма. В противном случае могло оказаться, что он подобен спортсмену, который подвизается или подвизался напрасно и теперь обнаруживает, что все духовные усилия его служения в прошлом и настоящем тщетны и входят в противоречие с их мнением. Апостолы подтвердили благовествование Павла и не добавили к нему ничего (Гал 2:6). Это личное подтверждение подготовило почву для принятия решения на соборе. Было необычайно важно, чтобы верующие в Галатии и в других местах поняли, что Евангелие благодати соответствует учению других апостолов и что сатанинское учение иудействующих — извращение Божьей спасительной истины.

Спутник Павла

Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться. А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас (Гал 2:3−5)

Греческий текст этих стихов галатам был вполне понятен, но современным библеистам перевести его почти невозможно. Дж. Лайтфут назвал этот отрывок «обломками греческой грамматики». Возможно, Павел столь эмоционально защищал саму суть Евангелия, опасаясь, как бы его возлюбленная паства не поддалась на иудейскую ересь, что использовал сложные грамматические обороты и не закончил предложение.

Но общий смысл очевиден, и понять, что он хотел сказать, не составляет труда. Приводя конкретное доказательство, что апостолы в Иерусалиме были полностью согласны с ним, Павел пишет, что и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться в Иерусалиме (ср. Деян 15:10, 19). Истинный христианин Тит являл собой живое и неоспоримое доказательство, что обрезание и Моисеевы предписания не были необходимым условием спасения. Иерусалимский собор не согласился с требованием иудействующих, чтобы Тит и все другие языческие верующие подверглись обрезанию, и постановил, что не следует «затруднять обращающихся к Богу из язычников», принуждая их обрезаться (Деян 15:19; ср. Деян 15:28).

Следует отметить, что несколько лет спустя Павел обрезал Тимофея «ради Иудеев, находившихся в тех местах» (районе Галатии), но он сделал это потому, что Тимофей был наполовину евреем (Деян 16:1−3). Тем самым он не шел на уступки иудействующим, а укреплял связь Тимофея с евреями, среди которых они проводили служение. Тимофей был обрезан не как христианин, а как иудей. Его обрезание не имело никакого отношения к спасению, а просто позволяло ему посещать иудейские синагоги, в которые в противном случае он не имел бы доступа.

Тит же был в полной мере язычником, и его обрезание противоречило бы Евангелию благодати и сделало бы его памятником победы иудействующих. Павел мог намеренно привести Тита в Иерусалим, чтобы спутать карты иудействующим лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас. Павел был совершенно уверен в исходе Иерусалимского собора и понимал, что впоследствии у него будет сотоварищ, служащий личным свидетельством истинности Евангелия благодати, не зависящего от дел. Он был уверен, что Тит покинет Иерусалим необрезанным, каким он и пришел туда, с полным благословением апостолов и пресвитеров. Если языческих верующих не принуждают делать обрезание в Иерусалиме, который оставался опорным пунктом большинства апостолов, как можно требовать от них обрезания в родных странах? Таким образом, Тит стал живым подтверждением ложности учения, отвергнутого церковью.

Иудействующие названы лжебратиями (pseudadelphos) — словом, которое можно также перевести «лжехристиане» (NEB) или «псевдохристиане» (Phillips). Эти еврейские верующие исповедовали некий гибрид веры, чуждой как традиционному иудаизму (поскольку в ней заявлялось о приверженности Христу), так и апостольскому христианству (поскольку она требовала обрезания и соблюдения закона Моисеева для спасения).

Невозможно быть одновременно легалистом и христианином. «Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа, — пишет Павел ниже в этом послании. — Еще раз свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати» (Гал 5:2−4). Любая попытка совершить дела для получения спасения есть искажение благодати.

Некоторые иудействующие, без сомнения, искренне верили, что их легалистское Евангелие было верным, а сами они были единственными подлинными христианами. Но Павел пишет о скрытно приходивших подсмотреть за свободою истинных верующих, и в этих словах выражается мысль о врагах, проникающих в лагерь тайком с целью саботажа. Эти люди, возможно, не были честными иудействующими. Некоторые библеисты полагают, что они внедрялись в церковь фарисеями или священниками для устранения этой угрозы традиционному иудаизму. Во всяком случае главным подстрекателем обмана был, как всегда, сатана. Иудействующие выступали в первую очередь пособниками сатаны, какими бы ни были их человеческие связи или пристрастия.

Конкретной целью был подрыв свободы, которую истинные верующие имеют во Христе Иисусе, чтобы поработить их легализмом. Глагол katadouloo — сложное слово, в котором выражается мысль о тяжелом порабощении системой дел. Иудействующие не могли мириться с Евангелием, не связанным с законом Моисеевым и его обрядами, поскольку их точка зрения на спасение заключалась в том, что можно добиться благоволения Бога, полагаясь только на свою праведность, а не на то, что делает для них Бог.

Во Христе Иисусе верующие обретают свободу от закона как пути спасения и свободу от внешних обрядов и предписаний как образа жизни. Поскольку Иисус понес это проклятие (Гал 3:13), они обретают также свободу от проклятия за несоблюдение закона, повиновения которому Бог требует от всех, но который никто не способен исполнить полностью. Христиане находятся под совершенно иным законом — «законом духа жизни во Христе Иисусе [который] освободил меня от закона греха и смерти» (Рим 8:2).

Тема свободы часто повторяется в Новом Завете. Во Христе верующие, «умерши для закона, которым были связаны... освободились от него, чтобы нам служить (Богу) в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим 7:6), ибо «где Дух Господень, там свобода» (2Кор 3:17). «Если Сын освободит вас, — сказал Иисус, — истинно свободны будете» (Ин 8:36).

Христианская свобода — не вседозволенность. Становясь свободными во Христе, мы освобождаемся от греха, которому были раньше порабощены. Во Христе, «освободившись же от греха, [мы становимся] рабами праведности» (Рим 6:18). «К свободе призваны вы, братия, — наставлял Павел, — только бы свобода (ваша) не была поводом к угождению плоти» (Гал 5:13). Ту же самую истину Петр выражает словами: «[Поступайте] как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1Пет 2:16).

Павел ни на час не уступил и не покорился легалистскому рабству иудействующих, дабы истина благовествования сохранилась в вас — неиспорченных и чистых галатийских (и всех других) верующих. Сохранилась — перевод diameno в котором подчеркивается неизменность состояния. Что касается методов служения и вопросов, не имеющих духовного значения, Павел «для всех сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор 9:22). Но в вероучительных вопросах, особенно относящихся к сути Евангелия, он был бескомпромиссен. Он мог пойти на значительные уступки, чтобы помочь слабым христианам, но он ни на йоту не отошел бы от истины для примирения с лжехристианами. И лидеры Иерусалимской церкви были всецело согласны с благовествованием Павла, как на то указывают их заявления на соборе (Деян 15:13−21).

Поручение Павла

И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лицо человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более; напротив того, увидев, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, — ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, — и узнав о благодати, данной мне (Гал 2:6−9а)

Павел опять ссылается на апостолов как на знаменитых — по всей видимости, это было любимое выражение иудействующих. Говоря, что для него в них нет ничего особенного, он не умалял значение этих благочестивых людей. Он уважал их, иначе не стремился бы к конфиденциальной встрече с ними и к публичной поддержке с их стороны, чтобы люди знали, что он подвизается не напрасно. Он просто хотел ответить на умаление его собственного значения иудействующими, которые говорили о его несопоставимости с иерусалимскими апостолами и называли его ложным, самозваным и подчиненным апостолом. Здесь он хотел показать, что лично Иисус Христос поставил апостолами не только этих двенадцать человек, но и его самого. Он не нуждался в их одобрении, чтобы получить уверенность в себе, и не искал их поддержки, чтобы убедить самого себя, и в этом отношении, какими бы они ни были, для него и его служения в них не было ничего особенного. Он не сомневался в своем призвании и откровении.

Вполне возможно, что иудействующие пытались унизить Павла, напоминая ему, что в отличие от него Двенадцать были с Иисусом в течение всего времени Его земного служения (ср. Гал 1:19). Кроме того, Двенадцать руководили Иерусалимской церковью, которая, разумеется, пользовалась глубоким уважением христиан как первая и ведущая община. Но Павел далее говорит, что Бог не взирает на лицо человека, осознание чего было связано у Петра с определенными трудностями (Деян 10:9−48). Поэтому единственная привилегия двенадцати не делала их апостольство более законным и авторитетным, чем Павлово.

Павел не гордился и не хвалился, он просто говорил правду. Он знал, что все получил по Божьей благодати (Гал 2:9). Он называл себя первым из грешников (1Тим 1:15) и «наименьшим из Апостолов, [который] недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию» (1Кор 15:9). Но по Божьей благодати он стал равным всем другим верующим, а по призванию — всем остальным апостолам. Во 2Кор 11:5 он заявил: «Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов».

Двенадцать не возложили на Павла ничего более и ничего не добавили к его знанию или пониманию Евангелия или к его полномочиям проповедовать его. В течение семнадцати лет он проповедовал Евангелие без какого бы то ни было их участия в этом деле. Когда он наконец пришел в Иерусалим засвидетельствовать о своей проповеди, он сделал это не для ее одобрения или исправления, а просто для признания, причем не ради себя, а ради тех, кто был обманут ложными обвинениями в его адрес, распространявшимися иудействующими.

Напротив того, увидевши, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, апостолы в Иерусалиме признали, что ему поручена проповедь истинного Евангелия. Тем самым измышления иудействующих, что Павел проповедует не то благовестие, были отвергнуты раз и навсегда. Как пишет Лука, Иерусалимский собор не только одобрил учение Павла о благодати, не зависящей от дел, но и возложил на него основную ответственность за донесение решения собора до церквей в Антиохии, Сирии и Киликии, где его работа подвергалась ожесточенной критике со стороны иудействующих (Деян 15:22−24).

Поскольку в некоторых переводах, например в KJV, говорится о «благовестии необрезанных» и «обрезанных», многие либеральные толкователи (по этой и другим причинам) высказывают мысль, что Петр и Павел проповедовали разные Евангелия. Но такая трактовка опровергается текстом Гал 1:6−9, решением Иерусалимского собора и греческой грамматикой. Греческий артикль (tes) указывает здесь на объектный родительный падеж, выражающий не притяжательное определение, а направленность, как в данном и в большинстве современных переводов.

Ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных, продолжает Павел, содействовал и мне у язычников. Тот же Святой Дух (Содействовавший, от energeo — действовать, приносить результат) давал силу как Петру, так и Павлу, и у Духа только одно Евангелие. Когда Павел вернулся в Иерусалим несколько лет спустя, «братия радушно приняли [его и его спутников]», а когда он «рассказывал им подробно, что сотворил Бог служением его», Иаков и другие пресвитеры «прославили Бога» (Деян 21:17−20). После Иерусалимского собора вопрос о благовествовании или апостольстве Павла больше не возникал. В своем втором послании Петр высоко отозвался о Павле как о мудром и возлюбленном брате и поставил послания Павла в один ряд с «прочими Писаниями» (2Пет 3:15−16).

Узнав о благодати, данной Павлу, апостолы и церковь в целом пришли к единственно возможному выводу, что этот человек получил поручение свыше и был благословенным инструментом Бога. Только Божьей благодатью — Его свободным, мощным и незаслуженным благословением — можно было объяснить необычайное распространение Евангелия и рост церкви, которые Господь совершал посредством этого смертного.

Поддержка Павла

Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнить в точности (Гал 2:9б−10).

Павел в очередной раз ссылается на почетное положение Иакова и Кифы (Петра) и Иоанна, почитаемых столпами церкви (еврейский термин, использовавшийся в отношении великих учителей). Как уже отмечалось, в этой довольно саркастической характеристике насмешка была направлена не против них, а против иудействующих. Эти лжеучителя явно часто пользовались словом «столпы» (подчеркивая свою роль в становлении и укреплении церкви), и назвав столпами трех иерусалимских лидеров, Павел бросил этот эпитет прямо им в лицо. Он показал им и галатийским верующим, что они пытались обратить против него факт его пребывания в полнейшем вероучительном согласии с этими тремя столпами и со всеми остальными апостолами и пресвитерами в Иерусалиме.

Он находился с ними не только в вероучительном, но и личном согласии. Есть только одно Евангелие, и эти пятеро (написавшие 21 из 27 новозаветных книг) демонстрировали одну истину. Они подали мне и Варнаве руку общения, пишет затем Павел, опровергая измышления иудействующих. На Ближнем Востоке пожатием руки скреплялась торжественная клятва дружбы или общения. «Столпы» в Иерусалиме признали Павла не только истинным проповедником и учителем Евангелия, но и возлюбленным соработником в служении Христу. Поле деятельности их было различным: Павел и Варнава служили главным образом язычникам, а иерусалимские апостолы — обрезанным; но они возвещали одно Евангелие и служили одному Господу в силе Его Духа. Это подтверждение апостольского достоинства и благовествования Павла нанесло иудействующим сокрушительный удар. Апостольство Павла для язычников было признано равным апостольству Петра для евреев.

Единственное требование, предъявленное Павлу и Варнаве в Иерусалиме, состояло в том, чтобы они помнили нищих. Требование носило не вероучительный, а практический характер и служило напоминанием об особых нуждах верующих в Иудее, особенно в Иерусалиме. Еще до большого голода (см. Деян 11:28), для облегчения которого был послан Павел с пособием, Иерусалимская церковь сталкивалась с серьезной проблемой, связанной с пропитанием ее членов и попечением о них. Ее ряды пополнялись сотнями, а то и тысячами верующих, обращавшихся при посещении города, а затем заявлявших о желании остаться там и не возвращаться домой. Денег у многих не было, и вскоре они понимали, что в положении христиан им будет трудно найти работу. На раннем этапе существования церкви те, у кого были деньги и другое имущество, щедро делились со всеми нуждающимися (Деян 2:45). Но возможности быстро истощались по мере роста числа обращенных. Поэтому церковь в Иерусалиме оказалась в стесненном финансовом положении на многие годы.

Забота о нищих — не только практическая, но и духовная обязанность, ибо ее забвение равнозначно неповиновению Божьему Слову. «Но кто имеет достаток в мире, — писал Иоанн, — но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?» (1Ин 3:17). Иаков считал недостойным верующим человека, который, видя, что «брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания... скажет им: “идите с миром, грейтесь и питайтесь”, но не даст им потребного для тела» (Иак 2:15−16; ср. Исх 23:10−11; Исх 30:15; Лев 19:10; Втор 15:7−11; Иер 22:16; Ам 2:6−7; Лк 6:36, 38; 2Кор 8−9).

Поэтому Павел старался исполнить требование Иакова, Петра и Иоанна, как о том свидетельствуют многочисленные и постоянные сборы пожертвований для нищих в Иудее. Его заповедь «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2Фес 3:10) относится к лентяям, а не к беспомощным и нуждающимся. Он постоянно побуждал более зажиточных верующих оказывать финансовую помощь нуждающимся братьям и от всего сердца хвалил щедрых (Деян 11:29−30; Деян 24:17; Рим 15:25−26; 1Кор 16:1−4; 2Кор 8:1−6; 2Кор 9:1−5, 12). «Ибо, если язычники сделались участниками в их [иерусалимских святых] духовном, — писал Павел римлянам, — то должны и им послужить в телесном» (Рим 15:27).

Оправдание только верой

Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники; однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, — то неужели Христос есть служитель греха? Никак! Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу. И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер (Гал 2:11−21)

Чувство вины — общая беда греховного человечества. Виновным чувствует себя каждый. Поэтому каждый стремится как-то смягчить свою вину. В первобытных племенах люди пытались снять с себя вину умиротворением воображаемых богов, которые, как считалось, гневались на них. Культурные образованные люди находят обходные пути в психоанализе или в каких-то других формах консультаций со специалистами. Одни пытаются успокоить совесть рациональным мышлением и самоуверенным образом жизни с потаканием своим желаниям. Другие находят выход в сексе, алкоголе или наркотиках.

За тысячелетия до пришествия и смерти за человеческие грехи Иисуса Христа Бог предвосхитил Его совершенную жертву приношением жертвенных животных. Он научил еще Адама приносить жертвы с кровью как символы истинного и плодоносного пролития крови Христа на кресте. Жертвоприношение овна, козла, агнца или другого животного не имело силы для прощения и очищения греха, да это и не имелось в виду. Такие жертвоприношения были лишь внешними символическими проявлениями послушания, и если они не сопровождались смирением и покаянием в сердце, угодить ими Богу было невозможно. Без благоговейной веры в Бога, Которому приносились жертвы, приносящий просто совершал бессмысленный ритуал.

Принеся Богу дар в виде плодов земли, Каин согрешил двояко — он сделал не то приношение и представил его в неподобающем духе. Вместо того, чтобы предложить Богу животное жертвоприношение, как Бог ясно заповедал, он принес плоды своих трудов, самонадеянно полагая, что это приношение в духе непослушания будет столь же угодным Богу, как и предписанное Им. Это была первая попытка добиться праведности делами — предвестник всех таких дел. С тех пор все дела или задуманные человеком религиозные предписания следовали в этом русле неверия и отвержения благодати, проложенном Каином. Отвергнув предписанное Богом животное жертвоприношение, Каин отверг Божье провидение заместительного спасения в Своем Сыне, на которое указывало приношение крови.

Авель же, послушно представивший с верой приношение крови, которого требовал Бог, прошел через века и достиг креста. Бог принял его жертву не потому, что в ней была какая-то духовная польза, а потому, что она была представлена с верой и послушанием.

С этого времени религиозная жизнь человека характеризуется двумя противоположными направлениями, которые олицетворяются Каином и Авелем. Тот, кто идет по пути человека, каким бы он ни был, следует обману сатаны и идет по пути Каина. Тот, кто идет по Божьему пути, идет по пути Авеля, по пути благодати и прощения.

Эти два подхода к Богу можно видеть на протяжении всего Ветхого Завета. Строители Вавилонской башни пошли по пути неверия и бунта Каина, а Ной и его семья — по пути веры и послушания Авеля. Подавляющее большинство в древнем мире шло по нечестивому пути Каина, но Авраам и его домашние избрали благочестивый путь Авеля. В народе Израиля тоже всегда проявлялись эти два направления — основывающиеся на человеческих достижениях или на совершенстве Бога, на вере в то, что человек может сделать для Бога, или на вере в то, что Бог делает для человека. Идущие по узкому пути веры всегда в меньшинстве, но для верного остатка Божьи благословения никогда не прекращаются и Его обетования никогда не теряют силы.

Ко времени рождения Иисуса в число верного остатка входили Мария, Иосиф, Елисавета, Захария, Анна, Симеон и многие другие, имена которых нам не известны. Свое спасение они вверяли Богу Израиля и считали Ветхий Завет раскрытым свыше Словом. Они верно и с готовностью сообразовывали свое поведение с предписанными Богом обрядами и нормами, демонстрируя в то же время, что они полагаются на Самого Господа, а не на соблюдение этих обрядов и норм, имевших по Ветхому Завету значение внешнего свидетельства послушания.

Но когда родился Иисус, подавляющее большинство израильтян, как в Палестине, так и в других частях Римской империи, продолжали извращать Ветхий Завет, добавлять к нему собственные откровения и полагаться на себя, стараясь своей благостью и своими делами завоевать благоволение Бога. Раввинские предания в значительной степени основывались на делах праведности, на представлении о необходимости заслужить награду пред Богом строгим соблюдением почти бесконечного списка придуманных человеком правил и обрядов. Большинство в иудейской верхушке, которую олицетворяли лицемерные книжники и фарисеи, самонадеянно верили, что своими религиозными делами они заслуживают особого благоволения Бога и получают прощение грехов.

Именно из этой большой группы иудейских легалистов вышли иудействующие, заявлявшие о своей вере в Христа, но проповедовавшие учение о том, что язычнику надо сначала обрезаться и соблюдать закон Моисея, прежде чем он сможет получить спасение, и что все верующие, будь то иудеи или язычники, должны продолжать следовать этому закону для поддержания общения с Богом. Их учение извращало не только Евангелие, но и содержание Ветхого Завета, в котором путь к спасению связывается всегда и исключительно с верой в Бога. Никогда в истории человек не спасался собственными заслугами. До и во время Моисеева завета люди спасались только верой. По вере спаслись Авель, Енох, Ной, Авраам, Сарра, Исаак, Иаков, Иосиф, Моисей, Раав, благочестивые судьи, цари, пророки и другие ветхозаветные святые. Все они, мужчины и женщины, иудеи и язычники, были «свидетельствованными в вере» (ср. Евр 11:1−39).

Следовательно, иудействующие проповедовали не учение Ветхого Завета, а наиважнейшее учение сатаны о том, что человек своей благостью и делами может добиться благоволения у Бога. Вот почему Павел сравнивал иудействующих с «псами... злыми делателями... лжеобрезания» (Флп 3:2). «Лжеобрезание» — перевод katatome, слова, которое в Новом Завете употребляется только здесь и обозначает нанесение полового увечья, практиковавшегося язычниками. Павел хотел сказать, что для неверующего, какими бы ни были его иудейское происхождение и достижения, обрезание равнозначно языческому нанесению увечья. «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве» (Рим 2:28−29). После пришествия Христа «обрезание в сердце» только у христиан. «Обрезание — мы, — объяснял Павел филиппийским верующим, — служащие Богу духом, и хвалящиеся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся» (Флп 3:3).

В то время ни у кого не было больше оснований, чем у Павла, хвалиться своим иудейским наследием и достижениями в иудаизме. Он был «обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей... по правде законной — непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая чрез веру во Христа, с праведностью от Бога по вере (Флп 3:5−9).

Иудействующие признавали Иисуса Мессией, но вследствие искаженного представления о Мессии, таким же у них было представление об Иисусе. Они видели в Мессии не Агнца Божьего, Который удалит их грехи, так как не считали, что их грехи требуют принесения такой жертвы для прощения. Будучи обрезанными, соблюдавшими обряды иудеями, они полагали, что уже пользуются полным благоволением Бога и в духовном и нравственном плане угодны Ему такими, как они есть. Эта распространенная иудейская точка зрения находит отражение в Послании к евреям, в котором автор прилагает большие усилия, чтобы убедить еврейских читателей, что Мессия (Христос) выше пророков, ангелов и даже Моисея (Евр 1:1 — 3:6). Он был не просто еще одним великим еврейским вождем. Он был личностью совершенно иного порядка — Самим Сыном Божьим и Спасителем мира, искупительная жертва Которого была необходима всякому, чтобы стать благоугодным Богу.

В Гал 2:11−21 действие перемещается из Иерусалима и прошедшего там собора в Сирийскую Антиохию, где образовалась первая в языческой области церковь и где пасторское служение проводили Павел и Варнава с помощью еще троих людей (см. Деян 13:1). Павел продолжает отстаивать свои апостольские полномочия, ссылаясь на случай, когда он воспользовался своей властью в отношении Петра, которого большинство верующих в ранней церкви считали первым среди апостолов. Павел без колебаний поправил его, когда он отошел от истины. Сначала он кратко излагает суть уклонения Петра от Евангелия, а затем с этих позиций показывает, какое оно есть на самом деле.

Уклонение Петра

Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием (Гал 2:11−13)

Противостояние

Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию (Гал 2:11)

Инцидент, упомянутый в этом стихе, особенно показателен в свете заявлений иудействующих галатийским верующим, что Павел не был истинным апостолом. Павел не только был равным другим апостолам, но в данной ситуации даже сделал замечание Петру, считавшемуся ведущим апостолом среди Двенадцати. Петр и Павел оба познали на себе спасение благодатью чрез веру, оба были избраны апостолами непосредственно воскресшим Иисусом Христом и оба мощно использовались Святым Духом в деле становления и назидания церкви. Книгу Деяний можно разделить на две части с рассказом о периоде истории ранней церкви, в центре которого стоял Петр (Деян 1−12), и периоде, в центре которого стоял Павел (Деян 13−28). Но в Антиохии эти два Божьих человека вошли в прямое столкновение.

Противостал — перевод anistemi, слова, означающего «воспрепятствовать» или «не позволить» и обычно связывавшегося с оборонительными мерами. Своим отходом от язычников Петр, по сути, примкнул к иудействующим, пытавшимся принизить вдохновенное учение Павла, в частности учение о спасении Божьей благодатью только чрез веру. Петр хорошо это знал, и Павел лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.

Петр подвергался нареканию не в смысле потери спасения, а в смысле виновности в грехе поддержки позиции, которая, как он знал, была неверной. Он также, несомненно, подвергался нареканию как грешник в глазах языческих верующих в Антиохии, которые, приняв основы Евангелия благодати, недоумевали и чувствовали себя глубоко уязвленными его остракизмом по отношению к ним.

Компромисс Петра с иудействующими мог нанести серьезный ущерб Антиохийской церкви, поэтому Бог использовал Павла для пресечения этого греха в корне. Тем самым Он также предоставил Павлу возможность продемонстрировать самое, пожалуй, убедительное доказательство своего апостольского авторитета. Бог добивается цели даже в самых неблагоприятных обстоятельствах, и то, что могло обернуться трагедией, Он использовал во славу Свою и для укрепления Своей церкви.

Причина

Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных (Гал 2:12)

Петр какое-то время находился в Антиохии до прибытия некоторых от Иакова и ел вместе с язычниками. Некоторые были иудействующими, утверждавшими, что они пришли в Антиохию от Иакова, но на самом деле это было не так. Иаков (двоюродный брат Господа) кратко резюмировал суть решения собора в отношении иудействующих, сказав: «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников» (Деян 15:19). Пришедшие были сторонниками обрезания и не только проповедовали ложное Евангелие, но и выступали с лживыми заявлениями, что их поддерживают иерусалимские апостолы и пресвитеры. Как и Петру, Иакову было трудно отказаться от соблюдения Моисеевых обрядов и предписаний, которым он следовал всю жизнь (см. Деян 21:18−26), и у него, возможно, оставалось еще какое-то предубеждение против язычников. Но он вряд ли послал бы делегацию еретиков в Антиохию, чтобы подорвать истинное благовествование и вызвать в церкви неурядицы. Он никогда не позволил бы себе стать причиной разногласий и хаоса, если была возможность прийти к согласию и единству под водительством Духа.

Несовершенное время греческого глагола указывает, что Петр ел вместе с язычниками постоянно, то есть это было привычным и регулярным занятием в течение какого-то периода времени. Он ел все, что поставят перед ним, и со всеми, кто сидят рядом с ним. Он, несомненно, участвовал в многочисленных вечерях любви с языческими верующими и разделял с ними вечерю Господню. До прибытия некоторых от Иакова в Антиохию он участвовал в образцовом общении еврейских и языческих верующих, свободно выражавших и глубоко ценивших любовь и свободу во Христе.

Не будет большим отступлением от нашей широкой темы сказать, что христианская церковь не может быть тем, чем она призвана быть, если ее члены разделяются по обрядовым, расовым, классовым и другим признакам. Ярлыки, которые люди вешают друг на друга, не имеют значения для Бога и не должны иметь значения для Его народа. До спасения все люди в равной степени отделены от Бога, а после спасения все они в равной степени примиряются с Богом. Все верующие — «сыны Божии по вере во Христа Иисуса... Нет уже ни Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все [они] одно во Христе Иисусе» (Гал 3:26, 28). Будучи чадами Божьими, они — братья и сестры без каких-либо исключений и разделений.

Заявления некоторых христианских групп, что Библия не допускает расового смешения, лишены всякого основания и наносят вред церкви. Это грех пред Богом и позор пред миром. Это антитезис новозаветного учения. Будь Павел жив сегодня, он бы выступил против этой вредной небиблейской теории с такой же силой, с какой он противостал Петру и другим в Антиохии, позволившим своими предубеждениями и страхами скомпрометировать Божью истину.

Петр лучше любого другого апостола должен был знать, что во Христе любая пища чистая и все верующие равны. Он слышал от Иисуса, что «ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его. Потому что не в сердце его входит» (Мк 7:18−19). Он пережил уникальное и яркое видение нечистых животных и связанную с ним встречу с язычником Корнилием, после которой заявил: «Истинно познаю, что Бог нелицеприятен» (Деян 10:34). На Иерусалимском соборе Петр решительно противостал иудействующим, сказав: «И Сердцеведец Бог дал им [язычникам] свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам, и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их. Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они» (Деян 15:8−11).

Тем не менее, когда в Антиохию пришли иудействующие, Петр стал таиться и устраняться от язычников, опасаясь обрезанных. Таиться — перевод hupostello, термина, использовавшегося применительно к выходу из боя как тактическому маневру. Полибий употреблял его при описании отхода войск от противника в укрытие и безопасное место. Несовершенное время, возможно, указывает, что Петр устранялся постепенно, и если это так, здесь подразумевается трусливое отступление. Заняв соглашательскую позицию и пойдя на уступки обрядовым и расистским требованиям иудеев, он начал отдаляться от языческих братьев и перестал принимать приглашения на трапезы. Он находил предлоги, чтобы не участвовать с ними и в других делах, и в конце концов устранился от них полностью.

На первый план снова вышел прежний Петр — слабый, боязливый и нерешительный. Это тот самый Петр, который по Божьему вдохновению заявил, что Иисус есть «Христос, Сын Бога Живого», а вскоре после этого стал попрекать Господа за слова, что Ему надлежит пострадать и умереть (Мф 16:16, 22). Это тот самый Петр, который смело заявил, что он лучше умрет, чем отречется от Господа, но еще до исхода ночи трижды отрекся от Него (Мк 14:29−31, 66−72). Это тот самый Петр, который был призван проповедовать, но вместо этого пошел ловить рыбу даже после встречи с воскресшим Христом (Ин 21:3).

Петр опасался обрезанных не потому, что они могли представлять угрозу для его жизни или свободы. Иудействующие называли себя христианами и потому явно не располагали полномочиями от синедриона арестовывать, заключать в темницу или предавать смерти, как люди, побившие камнями Стефана, и как это когда-то делал сам Павел. Самое большее, что иудействующие могли сделать Петру, так это оклеветать его в Иерусалиме, как другие иудействующие позднее клеветали на Павла в Галатии. Петр боялся именно этого — утраты популярности и престижа из-за группы самодовольных лицемеров, проповедовавших еретическое учение и прибегавших к тактике лжи.

Петр не отличался от большинства христиан, и ему было трудно проявлять последовательность в духовных вопросах. Он мог демонстрировать необычайное мужество и убежденность, а затем оступаться. Он мог стойко защищать веру, а затем пойти на компромисс. В Антиохии он стал игрушкой в руках иудействующих, которые, должно быть, ликовали, что привлекли в свой лагерь великого апостола, если не по убеждениям, то во всяком случае практически.

Христиане, отказывающиеся разделять трапезу Господню с другими верующими из страха или предубеждения, совершают такую же духовную ошибку, как Петр в Антиохии. И тем самым они нарушают Божественное единство Тела Христова — церкви.

Следствие

Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием (Гал 2:13)

Петр не только устранился от языческих верующих сам, но и своим примером увлек прочих Иудеев, которые начали лицемерить. Разделение стало настолько широким и всеохватывающим, что даже благочестивый Варнава, в то время один из пастырей в Антиохии, был увлечен их лицемерием. Павел и Варнава недавно вместе совершили плодотворное миссионерское путешествие, вместе были на Иерусалимском соборе (см. предыдущую главу) и проводили теперь совместное пасторское служение в Антиохии. Они учили вместе, молились вместе, служили вместе и страдали вместе. Они были близкими друзьями и глубоко любили друг друга. Именно Варнава первым помог Павлу и вступился за него, когда он пришел в Иерусалим вскоре после обращения (Деян 9:27). Варнава много раз слышал, как Павел проповедует Евангелие спасения только верой, и много раз сам проповедовал его. Но даже он был увлечен легалистским лицемерием Петра и других. Вполне возможно, что именно с лицемерия Варнавы в этой ситуации началась его размолвка с Павлом, приведшая позднее к их разобщению, когда Варнава отправился в следующее путешествие с Иоанном Марком (Деян 15:37−40).

Петр был по природе лидером и всегда увлекал за собой других. Когда он действовал по своему разумению, результат оказывался трагическим, а когда на него как на человека полагались другие верующие, трагедия принимала более широкие масштабы. Последствия в Антиохийской церкви были плачевными.

Греческое слово, означающее лицемерие, первоначально связывалось с игрой актера в маске, символизирующей определенное настроение или определенный склад характера. Лицемер — это человек, который, подобно греческому актеру, скрывает свою истинную сущность.

Петр и другие отошедшие с ним еврейские верующие знали, что поступают неправильно, но, опасаясь иудействующих, пошли против своих убеждений и своей совести. Стремясь угодить лицемерам, они сами стали лицемерами и причинили тем самым душевную боль своим языческим братьям и Господу.

Из провала Петра в Антиохии можно извлечь несколько важных уроков. Во-первых, даже чрезвычайно одаренные служители Евангелия могут совершать серьезные прегрешения и даже становиться виновными в тех самых ошибках и грехах, которые они сами решительно порицали.

Для подтверждения догмата непогрешимости папы, которого в римской системе представляют преемником Петра, некоторые католические богословы утверждают, что в Антиохии был не апостол Петр. Но это был тот же самый Петр, который в силе Святого Духа произнес проповедь на Пятидесятницу и исцелил хромого у входа в храм. Несмотря на Божественное призвание и одаренность, он стоял на глиняных ногах.

Во-вторых, верность требует не только веры в истинное учение. Следование истинному учению без праведного поведения всегда ведет к лицемерию.

В-третьих, истина важнее внешнего согласия и мира. Христианское братство и единство строятся на истине и никогда не могут основываться на лжи. Какими бы заманчивыми с человеческой точки зрения ни казались его перспективы, компромисс не может привести ни к чему, кроме ослабления церкви. Мир, достигнутый в результате отхода от Божьей истины, выливается в мирской псевдомир и не имеет ничего общего с Божьим миром. «Союз мира» (Еф 4:3) — это не мир любой ценой, но мир, основанный на Божьем Слове и сохраняющийся в Его Духе.

В-четвертых, ситуационную этику ни в коем случае нельзя считать праведной. Различие между правдой и неправдой определяется Божьим Словом, а не конкретной ситуацией. Истину устанавливают не христиане, и вред наносит любая группа верующих, какой бы большой и влиятельной она ни была, — даже если в нее входят апостолы, — если она занимает неправильную позицию или совершает дурные дела. Истина и праведность никак не зависят от соображений целесообразности, ложно понимаемой любви или голосования большинства.

В-пятых, ко лжи нельзя относиться безразлично, независимо от результатов, которые может принести противоборство ей. Решительное противодействие тем более необходимо, когда ложь затрагивает саму суть Евангелия, как в случае с иудействующими. Обличать «пред всеми, чтоб и прочие страх имели» надо даже «согрешающих» выдающихся христиан (1Тим 5:20).

Учение Павла

Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники; однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, — то неужели Христос есть служитель греха? Никак! Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу. И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер (Гал 2:14−21)

В действиях Петра, Варнавы и других еврейских верующих в Антиохии выражалось не просто личное лицемерие. Их капитуляция перед иудействующими, если не в вероучительном, то во всяком случае в практическом плане, раскалывала церковь. Дело принимало тем более дурной оборот, что Петр и Варнава были духовными лидерами. Они годами проповедовали учение о спасении только верой и олицетворяли это учение своей жизнью. Антиохийская церковь была образцом еврейско-языческого братства и согласия, и вот, почти внезапно, она стала полной противоположностью.

Его реакция

Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники (Гал 2:14−15)

Как уже отмечалось, отход еврейских верующих от язычников был, по всей видимости, постепенным; но как только Павел осознал происходящее, он сразу же отреагировал. Когда [он] увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сделал резкий выговор Петру. Основную ответственность нес Петр как апостол, и именно его пример увлек других к пагубному лицемерию.

Прямо — производное от orthopodeo сложного слова, состоящего из orthos (прямой) и pous (нога) и означающего «идти прямо». Один библеист перевел эту фразу так: «Они не шли по прямому пути к евангельской истине». Устранившись от языческих братьев, Петр и другие перестали жить в соответствии с Божьим Словом и идти по прямому духовному пути.

Поскольку Петр совершил прегрешение публично, Павел сделал ему выговор при всех, раскрыв его лицемерие всей общине. Все верующие, как и многие неверующие в Антиохии, узнали, что Петр утратил связь с язычниками, с которыми он однажды связал себя свободно и открыто. Августин сказал: «Нет никакой пользы делать замечание наедине, если ошибка совершена прилюдно». Если грех, совершенный верующим открыто, не обличается открыто, люди думают, что церковь не принимает грех всерьез и тем самым молчаливо одобряет его. Церковь, не призывающая к порядку своих согрешающих членов (в том числе и самых видных), теряет доверие, так как не относится серьезно к собственным учениям и нормам. Ребенок, которого не наказывают за неподобающие поступки, начинает думать, что жизненные принципы родителей не имеют особого значения, так как они ничем не подкрепляются.

Павел писал Тимофею, что после подтверждения обоснованности обвинения против пресвитера несколькими свидетелями его надо обличать «пред всеми, чтоб и прочие страх имели» (1Тим 5:20). Выговор Павла Петру показывает, что избегать церковного наказания не должен ни один христианский лидер, какое бы положение он ни занимал. Публично совершенный грех требует публичного обличения.

«Если ты, будучи Иудеем, — сказал Павел, — живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски?» В отличие от лицемерия Петра обличение Павла было прямым. Он просто указал на очевидную непоследовательность поведения Петра в Антиохии. Он напомнил ему, что по прибытии туда Петр свободно общался с языческими верующими и ел с ними (ст. 12). Он открыто посещал их дома и участвовал с ними в трапезах любви и в причащении, не выказывая никаких признаков легализма или предубеждения. Он жил как язычник, а не как иудеи, известные своим стремлением к обособленности.

Иосиф Флавий пишет, что мадианитянка, пытавшаяся соблазнить израильтян, сказала им: «У вас особенная пища и напитки не такие, как у всех». Иудеи веками отличались строгими законами и обособленностью от язычников. По ветхому завету Бог установил определенные законы и ограничения в области питания, чтобы предотвратить смешение Своего избранного народа с язычниками и удержать его от разложения их идолопоклонством и аморальным поведением. Но во время и после исхода раввинские предания породили бесчисленные добавления и поправки к библейским предписаниям. Например, евреям разрешалось покупать мясо на языческом рынке, только если животное было убито иудеем и не использовалось в языческом религиозном обряде.

После видения нечистых животных и встречи с Корнилием Петр уже не жил по-Иудейски, придя к осознанию, что установленное Богом обрядовое отделение, которому учил Ветхий Завет, больше не действует. Но под влиянием иудействующих в Антиохии он дрогнул и вернулся на старые пути. Когда подули ветры легализма, он приспособил свои паруса соответствующе и поплыл, подгоняемый ими.

У Павла не было желания помыкать Петром или строить свою репутацию за счет другого апостола. Он стремился не унизить Петра, а исправить совершенную им серьезную ошибку, послужившую причиной преткновения для многих верующих. Он не мог мириться ни с чем, что представляло угрозу для чистоты Евангелия, особенно, если такая угроза исходила от видного и влиятельного лидера, каким был Петр.

Его позиция

Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники; однако же, узнавши, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть (Гал 2:15−16)

Суть духовной дилеммы человека заключается в том, что он не способен побороть греховность, отделяющую его от святого Бога. Друг Иова Вилдад вопрошал: «Как человеку быть правым пред Богом?» (Иов 25:4). Как виновный и осужденный грешник может стать праведным и угодным Богу? Ответом Бога на эту дилемму и потребность служит предоставление оправдания верой.

Обличение Павлом Петра достигло кульминации в одном из самых ярких в Новом Завете исповеданий учения об оправдании — того самого учения, от которого Петр и другие, по сути, отказывались своим лицемерным отделением от язычников. На самом деле Павел говорил: «Петр, я осуждаю тебя за то, что ты нарушаешь основополагающую истину христианства. Своим поведением ты демонстрируешь терпимость к легалистской системе спасения делами, противоречащей даже завету Моисея, не говоря уже о новом завете, который дал Господь Иисус Христос».

Излагая учение об оправдании, Павел сначала показывает, что оно собой представляет (ст. 15−16), а затем отстаивает его (ст. 17−21). Как отмечалось в предыдущей главе, глубокая и эмоциональная озабоченность Павла чистотой Евангелия и духовным здоровьем галатийских верующих приводит к тому, что грамматические обороты в этом послании порой трудны для восприятия, а за логикой бывает трудно уследить, хотя смысл всегда понятен.

«Мы» повторяется в ст. 15−17 три раза и относится к Павлу, Петру и всем остальным еврейским христианам. В первой части своей аргументации он заявляет, что даже мы по природе Иудеи... уверовали во Христа Иисуса. «Будучи иудеями, — говорит он, — мы лучше всех знаем, что такое жить по системе закона. Мы знаем закон как образ жизни и знаем, что значит постоянно находиться под гнетом религиозных обрядов и предписаний. И даже мы оправдались верой в Иисуса Христа, а не делами закона. И если мы, будучи Иудеями, не можем оправдаться законом, как же можно рассчитывать, что оправдаются из язычников грешники?»

Говоря о язычниках как о грешниках, Павел употребляет это выражение не в поведенческом смысле, связанном с аморальностью в общественной жизни (как это часто делается в Евангелиях), а в правовом смысле, в котором оно часто использовалось иудеями. В представлении большинства иудеев язычники были грешниками по самой своей природе, поскольку они не имели закона, который направлял бы их к праведной жизни, угодной Богу. Но с законом или без него, говорит Павел, никто не оправдывается иначе, как верою в Иисуса Христа.

На Иерусалимском соборе Петр в ответ иудействующим высказал ту же самую истину: «Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они» (Деян 15:10−11).

Мартин Лютер сказал, что в случае утраты догмата об оправдании верой будет утрачено все христианское учение. В последнем разделе главы 2 Павел излагает это важнейшее учение, которое он множество раз проповедовал и объяснял галатам. Он четыре раза использует глагольную форму оправдания (dikaioo) в ст. 16−17 и один раз имя существительное (dikaiosune) в ст. 21. В Новом Завете эти и другие формы греческого слова переводятся на английский язык как «оправдать», «оправдание», «праведность», «праведный» и «оправданный».

Это слово изначально использовалось как судебный термин в смысле объявления судьей человека невиновным и чистым перед законом в противоположность признанию виновным и подлежащим наказанию. В Писании оправдание означает освобождение Богом грешника от вины на основании веры в Него. Это добровольный и милостивый выбор, которым Бог объявляет грешника чистым пред Собой, прощая, восстанавливая и принимая его на основании только веры в Своего Сына Иисуса Христа и в Его дела.

Узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, продолжает Павел, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть.

Человек не станет праведным, сколько бы он ни соблюдал закон, ибо греховность коренится в сердце человека, а не в его делах. Основная проблема человека связана с тем, какой он есть, а не что он делает. Греховные дела служат лишь внешним выражением его падшей природы, которая характеризуется греховными мыслями. Человек, испытывающий чувство ненависти, внутренне уже убийца, независимо от того, лишил ли он жизни другого человека или нет (Мф 5:22). Человек, которого преследуют порочные мысли о женщине, уже прелюбодей, независимо от того, совершил ли он акт прелюбодеяния или нет (Мф 5:28).

Следовательно, сколько бы дел закона человек ни совершил, это не может спасти его, так как даже самые праведные дела не могут изменить его природу. «Но мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть» (Рим 3:19−20). Закон играет роль зеркала, показывающего нашу греховность, но он может только раскрыть грех, а не удалить его. «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия чрез веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих; ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе... Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо отдел закона» (Рим 3:21−24, 28).

Только вера в Иисуса Христа может принести человеку милостивый дар праведности, которым сопровождаются прощение и спасение. Вера во Христа — не просто продиктованное разумом признание факта, что Иисус умер и воскрес за грехи человека, но вера в то, что Его смерть удаляет и прощает личные грехи. Это полная готовность покориться Ему как Господу (ср. Иак 4:7).

В Гал 2:16 Павел трижды заявляет, что спасение дается только верой во Христа, а не законом. Первое заявление носит общий характер: человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа. Второе — более личное: и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона. Третье — всеохватывающее: делами закона не оправдается никакая плоть. Во всех трех заявлениях выражается одна и та же великая истина.

Любое утверждение, что спасение дается чрез веру в Иисуса Христа и благодаря чему-то еще, представляет собой кощунственную и сатанинскую ложь. У работы Христа не может быть никакого действенного или приемлемого дополнения. В этом отрывке дано самое ясное и недвусмысленное определение учения о спасении только верой, которое можно найти в Писании. Во-первых, Павел устанавливает его на основании своего апостольского авторитета. Во-вторых, он устанавливает его на основании своего опыта. В-третьих, он устанавливает его на основании Божьего Слова в Ветхом Завете.

Его обоснование

Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, — то неужели Христос есть служитель греха? Никак! Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу. И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер (Гал 2:17−21)

Своим поведением Петр и другие еврейские христиане в Антиохии фактически признали справедливость позиции иудействующих: язычнику необходимо соблюдать иудейские обряды, чтобы стать христианином. Обоснованием оправдания верой в ст. 17−21 Павел продолжает опровергать домыслы иудаистских легалистов, которым поддались Петр и другие.

Важно понимать, что, как и в двух предыдущих стихах, мы относимся к еврейским христианам. Если же, ища оправдания во Христе, мы (то есть еврейские христиане) и сами оказались грешниками, задает риторический вопрос Павел, то неужели Христос есть служитель греха?

В качестве первого аргумента Павел приводит факт, что если иудействующие правы и верующие спасаются отчасти соблюдением обрядового закона Моисея, оставаясь связанными этим законом для сохранения спасения, тогда еще до прибытия иудействующих в Антиохию Петр, Варнава и другие еврейские верующие, включая и Павла, вернулись в категорию грешников, потому что ели и общались с языческими христианами.

Второй аргумент еще более сокрушительный. «Если человек становится грешником из-за общения с языческими братьями, — подразумевается далее, — тогда Сам Христос становится служителем греха». Почему? Иисус ясно учил, что никакая пища не может духовно осквернить человека, потому что она не входит в сердце (Мк 7:19). Видением нечистых животных, впечатляющим обращением и помазанием Корнилия Господь представил Петру ясное доказательство, что языческие верующие во всех отношениях равны еврейским верующим (Деян 10). Во многих других случаях и многими другими путями Иисус учил, что все принадлежащие Ему составляют одно целое с Ним и, следовательно, друг с другом. Незадолго до ареста, суда и распятия Иисус искренне молился Отцу, чтобы верующие в Него были «все едино; как Ты, Отче, во Мне, Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино... да будут едино, как Мы едино, Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино» (Ин 17:21−23).

Но если правы иудействующие, указывал Павел, тогда не прав Иисус; если они учат истине, Он учит лжи и тем самым становится служителем греха! Такое обвинение должно было потрясти Петра до глубины души. То, что его назвали лицемером, уже было достаточно болезненным, его характеристика как грешника казалась немыслимой, но обвинение в превращении Иисуса в служителя греха было возмутительным и чудовищным. Тем не менее логика аргументации Павла была безукоризненной. Своими действиями Петр действительно порицал Иисуса Христа. Поэтому ему следовало либо отказаться от иудаистских пристрастий, либо продолжать изображать Господа лжецом.

На свой вопрос Павел сразу же отвечает: Никак! Павлу должно было быть крайне неприятно высказывать мысль, пусть даже гипотетически, что Христос может участвовать в грехе и тем более распространять его. Но опасность со стороны иудействующего легализма требовала использования таких из ряда вон выходящих логических построений. Он не видел никакого иного способа привести Петра и других в чувство.

Употреблением местоимения мы в предыдущих стихах Павел проявлял снисходительность, до некоторой степени отождествляя себя с соглашателями. Но с еще большей снисходительностью и любовью он смягчает удар по своим друзьям, приводя самого себя в качестве гипотетического примера. Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, говорит он, то сам себя делаю преступником. Иными словами, если кто-то, в том числе он сам, пытается снова созидать разрушенную им же систему легализма верой и проповедью Евангелия Божьей могущественной благодати и человеческой греховной беспомощности, он тем самым делает преступником себя, а не Христа. Отходом от благодати к закону он выставляет себя лицемером и грешником.

«Я никогда не сделал бы ничего подобного, — продолжает Павел, — ибо законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Легализм входит в противоречие с ясной истиной Бога и с моими глубочайшими убеждениями. Теперь, когда я принял благодать и умер для закона, я никогда не смогу вернуться к его системе обрядов и предписаний. Иначе я не смогу жить для Бога». Владыка верующего — не закон, а Бог. Его спасает связь не с законом, а с Богом.

«Разве вы не знаете, братия, — обращался Павел к верующим в Риме, — что закон имеет власть над человеком, пока он жив? Замужняя женщина привязана законом к живому мужу; а если умрет муж, она освобождается от закона замужества... Так и вы, братия мои, умерли для закона Телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу» (Рим 7:1−2, 4).

Что же скажем? оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак. Мы умерли для греха: как же нам жить в нем? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскресши из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха, а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем.
Итак да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не предавайте членов ваших греху в орудие неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мертвых, и члены ваши Богу в орудия праведности. Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатию
(Рим 6:1−14).

Как в Римлянам, так и в Галатам Павел имеет в виду, что, исповедуя веру в Господа Иисуса Христа, человек входит в трансцендентное духовное единство с Христом, соединяясь с Ним в историческом событии Его смерти и воскресения, когда Он сполна заплатил за грех.

Если человеку выносится и приводится в исполнение смертный приговор, закон, разумеется, не имеет больше над ним власти. Он уже уплатил свой долг обществу. Поэтому, даже если он воскреснет, он будет невиновен пред законом, который не может предъявлять претензий к его новой жизни. То же самое относится к верующему, который умирает во Христе и воскресает для новой жизни. Он становится свободным от всяких притязаний на него закона. Умерев во Христе, он исполнил требование закона. Его физическая смерть — не наказание, а лишь освобождение для обретения славы, которую предоставляет союз с Христом.

Самое пагубное последствие легализма состоит в том, что он сводит на нет значение креста. Я сораспялся Христу, свидетельствует Павел, и уже не я живу, но живет во мне Христос. Возвращение к закону равнозначно разрыву союза с жертвой Христа на кресте и тем самым возвращению к греху.

Я умер для закона, разъясняет Павел, так как сораспялся Христу, и уже не я живу. Ветхий человек умирает, распятый с Христом, и облекается в нового (ср. Кол 3:9−10). Я живу для Бога, потому что живет во мне Христос (ср. Рим 8:9). В жизни, которую я получил, я живу верою. Греческий глагол живу стоит в совершенном виде, указывая на законченное действие с продолжающимися последствиями. Полагаясь на Христа в своем спасении, верующий духовно соучаствует с Господом в Его распятии и Его победе над грехом и смертью.

Вот почему, продолжает апостол, если ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия. Истинная христианская жизнь — не столько жизнь верующего для Христа, сколько жизнь Христа в верующем. Во Христе «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9), поэтому полнота Бога обитает и во всех верующих как в «причастниках Божеского естества» (2Пет 1:4).

Такую жизнь и такую высокую честь пребывания во мне живого всемогущего Сына Божьего я получил не благодаря своим делам или заслугам, а только потому, что Он возлюбил меня и предал Себя за меня.

Поэтому первостепенным стимулом духовного благочестия и послушания служит благодарность всемогущему милостивому Господу. В словах возлюбившего меня выражается движущая сила Божьей спасительной благодати. Эта великая истина показана во многих местах Нового Завета (см., напр., Ин 3:16; Рим 5:8; Еф 2:5). Дар любви нельзя получить от Христа собственными силами, Он Сам предал Себя за меня, пишет апостол. Это созвучно со словами Господа в Ин 10:17−18: «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее; никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее: имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее».

Вся эта спасительная работа Бога — дар Божьей всемогущей благодати. На этом основании Павел подводит итог: Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер. По сути он говорит Петру: «Устранившись от общения с языческими братьями, ты занял позицию с иудействующими и против Бога. Ты отверг благодать Божию отрицанием необходимости смерти Христа, как и в случае, когда ты порицал Господа за слова, что Он должен пострадать, умереть и воскреснуть на третий день» (Мф 16:21−22).

Евангелие стоит на двух столпах — благодати Божией и смерти Христа, и именно эти два столпа самой своей сутью разрушает легализм. Человек, утверждающий, что может получить спасение собственными усилиями, подрывает само основание христианства и сводит на нет значение драгоценной смерти Христа за нас.



2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.