ЛИЦЕПРИЯТИЕ (Иак 2:1)
Братия мои! имейте веру в Иисуса Христа нашего Господа славы, не взирая на лица.
Лицеприятие — это употребляемое в Новом Завете выражение, означающее чрезмерное и несправедливое предпочтение одних перед другими из-за их богатства, влияния или известности. Новый Завет последовательно осуждает и клеймит этот порок. Уж в этом-то иудейские ортодоксальные руководители не обвиняли Иисуса, даже они вынуждены были признать, что Он поступает и говорит нелицеприятно (Лк 20:21; Мк 12:14; Мф 22:16). После посетившего его видения Петр познал, что Бог нелицеприятен (Деян 10:34). Павел был убежден в том, что Бог одинаково судит и язычников и иудеев, потому что нет лицеприятия у Бога (Рим 2:11). И в этом Павел вновь и вновь убеждает своих читателей (Еф 6:9; Кол 3:25).
У греческого слова просополемпсиа интересное происхождение. Оно происходит от выражения просопон ламбанейн. Просопон означает лицо, а ламбанейн имеет значение поднимать, возвышать, давать повышение. Греческое выражение является буквальным переводом древнееврейской фразы. Возвышение человека проявляется в особом отношении к нему и, соответственно — противоположно унижению кого-либо. Первоначально это слово не имело никакой негативной окраски; оно попросту означало приятие человека с почетом, с особым уважением. Пророк Малахия спрашивает, будет ли князь доволен и благосклонно ли примет людей, если они принесут ему в жертву животное с физическими недостатками (Мал 1:8, 9)? Слово лицеприятие очень скоро приобрело плохой смысл. Лицеприятием стали называть возвышение кого-либо, исходящее исключительно из социального положения этого человека, престижа, которым он пользуется, его власти или богатства. Бог обвиняет людей в том, что они не соблюдают путей Его и лицеприятствуют при отправлении правосудия (Мал 2:9). Величайшей особенностью Бога как раз и является Его нелицеприятие, равное отношение ко всем. В законе было записано: «Не делайте неправды на суде, не будь лицеприятен к нищему, и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего» (Лев 19:15). Здесь следует отметить еще вот что: человек может быть несправедлив, заискивая перед богатым, но может быть также несправедлив, окружая ореолом бедного. «Господь, — говорит Иисус, сын Сирахов, — есть судия, и нет у Него лицеприятия» (Сир 35:12).
Ветхий и Новый Заветы едины в осуждении лицеприятия в системе правосудия и предпочтительного отношения к одним перед другими, являющегося результатом раболепия перед человеком, его общественным положением, богатством или мирским влиянием. И этим пороком страдают более или менее почти все люди. «Богатый и бедный встречаются друг с другом, — говорится в книге Притчей Соломона, — того и другого создал Господь» (Притч 22:2). «Несправедливо, — говорит Иисус, сын Сирахов, — обеспечить разумного бедного, и не должно прославлять мужа грешного, если он богат» (Сир 10:26). Надо помнить, что пресмыкание перед толпой есть такое же лицеприятие, как и пособничество тирану.
ОПАСНОСТЬ СНОБИЗМА ВНУТРИ ЦЕРКВИ (Иак 2:2−4)
Иаков предупреждает, что в Церковь может вкрасться снобизм, чувство превосходства одних над другими. Он описывает, как в христианскую общину входят два человека. Один из них хорошо одет, пальцы его украшены перстнями. Хвастливые люди в древности носили перстни на каждом пальце, за исключением среднего, и даже по несколько перстней на одном пальце. Они даже брали перстни у других и надевали их, когда хотели произвести на кого-либо впечатление своим богатством. «Мы украшаем наши пальцы кольцами, — говорит Сенека, — и на каждый сустав надеваем по драгоценному камню». Климент Александрийский рекомендует христианам носить лишь один перстень, на мизинце. На нем должна быть какая-нибудь религиозная эмблема: голубка, рыба или якорь. Ношение перстня оправдывалось тем, что его можно было использовать как печать.
Так вот, в христианскую общину входит один человек, элегантно одетый, с многочисленными перстнями, а другой вошедший — бедный, в простой одежде, потому что ему нечего больше надеть, и без всяких украшений и драгоценных камней. Богатого встречают со всякими любезностями и уважением и проводят на особое почетное место, а бедного просят постоять или устроиться на полу, около скамеечки для ног богатого.
Следует отметить, что нарисованная Иаковом картина вовсе не была преувеличением — это видно из инструкций в современных ему молитвенниках. Вот один типичный отрывок из эфиопского списка «Статуса Апостолов»:
«Если войдут какие иные мужчина или женщина в прекрасных одеждах, братья из церковного прихода или из соседнего прихода, ты, священник, пока ты говоришь о Слове Божием, или слушаешь или читаешь, не лицеприятствуй и не прерывай проповедь для того, чтобы указать им места их, но оставайся спокойным, ибо братья примут их, и если для них не будет свободных мест, из низших братьев или сестер кто поднимется со своего места и освободит место для них... А если войдет бедная женщина или бедный мужчина из церковного прихода или из соседнего прихода и для них не будет свободного места, ты, священник, со всем радушием приготовь место таким людям, даже если тебе придется усесться на землю, ибо ты воздаешь уважение не человеку, а Богу».
И вот Иаков рисует подобную картину. Более того, он допускает, что проповедующий может приостановить службу при входе богатого человека и проводить его на особое место.
Вне всякого сомнения, в раннехристианской Церкви должны были возникнуть проблемы социального характера: ведь Церковь была единственным местом в древнем мире, где не существовало социальных различий. Должно быть, хозяин чувствовал себя не очень удобно, если ему приходилось сидеть рядом со своим рабом, или, если он приходил на богослужение, которое вел его раб. Пропасть между рабом, бывшим по закону всего лишь живым орудием, и хозяином, была настолько большой, что это могло вызвать трудности в сближении с обеих сторон. Кроме того, в эпоху своего зарождения Церковь была преимущественно бедной и простой, и поэтому, если богатый человек обращался ко Христу и примыкал к христианскому братству, у людей могло возникнуть желание сделать из него нечто особенное и видеть в нем особое приобретение для Христа.
Церковь должна быть тем местом, где стерты все различия. Когда люди встречаются в присутствии Царя славы, различия в чинах и заслугах должны исчезать. В присутствии Бога все земные различия значат меньше, чем прах, а земная праведность — меньше, чем презренные лохмотья. В присутствии Бога все люди равны.
Стих 4 представляет трудность для перевода. Греческое слово дискрифете имеет два значения:
1. Оно может значить: «Вы неустойчивы в ваших суждениях, если вы так поступаете», другими словами: «Если вы оказываете особые почести богатым, вы не видите разницы между мирскими мерилами и мерилами Божьими и не можете решить, которым же следовать».
2. Оно может значить: «Вы повинны в том, что признаете классовые различия, которых в христианском братстве не должно быть».
Нам представляется более уместным второе значение, потому что Иаков говорит далее: «Если вы так поступаете, вы становитесь судьями с худыми мыслями». Другими словами: «Вы нарушаете завет Того, Кто сказал: «Не судите, да не судимы будете» (Мф 7:1).
СОКРОВИЩА НИЩЕТЫ И НИЩЕТА БОГАТСТВА (Иак 2:5−7)
«Бог, — говорил Авраам Линкольн, — должен любить простых людей, потому что он создал их». Христианство всегда несло особую весть бедным. В Своей первой проповеди в синагоге Назарета Иисус сказал: «Он помазал Меня благовествовать нищим» (Лк 4:18). На трудный вопрос Иоанна Крестителя Тот ли Он, Который должен прийти, Помазанник Божий, Иисус ответил: «Нищим проповедуется благая весть» (Мф 11:5). Первое из блаженств: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф 5:3). А у Луки это выражено еще более определенно: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк 6:20). Когда Иисус был изгнан из синагог и проповедовал благую весть по большим дорогам, на горах и у берега моря, Он обращался к толпам простых людей. И в эпоху зарождения христианской Церкви бродячие проповедники обращали свои проповеди в первую очередь к массе простых людей. Христианская благая весть, в сущности, заключается в том, что тот, кто ни для кого ничего не значит, имеет большое значение для Бога. «Посмотрите, братия, кто вы призванные, — писал Павел, — не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных» (1Кор 1:26).
Евангелие так много давало бедным, а от богатых столь много требовало, что в Церковь пришли как раз толпы бедных. Ведь именно простые люди с радостью слушали Иисуса, а богатый молодой человек ушел опечаленный, потому что был обладателем больших богатств. Иаков вовсе не закрывает двери Церкви перед богатыми, но он говорит, что Христова Благая Весть особенно дорога бедным людям. Она обращена к тем, к которым никто не обращается, и поэтому ей, прежде всего, внимают те, которых мир не ставит и в грош.
В обществе, в котором жил Иаков, богатые угнетали бедных. Они подавали на бедных в суд за их долги. Люди, стоявшие в самом низу социальной лестницы, были настолько бедны, что им едва хватало на жизнь, а заимодавцев было много и деньги они давали под грабительские проценты. В античном мире человека можно было арестовать без всякого ордера или постановления суда. Кредитор мог, встретив на улице своего должника, схватить его и, в буквальном смысле слова, «тащить» в суд. Вот так богатые и поступали по отношению к бедным; у них не было никакого сочувствия к людям, но только одна цель: отнять у человека последний грош. Иаков ненавидит поведение богача: такой богач бесчестит имя, которым называют христиан.
Христианами впервые стали в насмешку называть последователей Христа в Антиохии, может быть, потому что в день крещения над христианином произносили имя Христа. Иаков при этом употребляет слово еписалеисфаи, переведенное в Библии: называетесь, причем этим словом у греков обозначался факт принятия вышедшей замуж женщины имени ее мужа. Это же слово употреблялось тогда, когда ребенку давалось имя отца. Христианин принимает имя Христа крещением во имя Его. Крещение подобно вступлению в брак со Христом или же рождению и крещению в семью Христову. У богатых людей и господ должно было быть много причин бесславить имя христиан: раб, ставший христианином, обретал новую независимость; он больше не чувствовал трепета перед властью хозяина, наказания больше не пугали его и он смотрел в лицо хозяину, облаченный новым мужеством.
Он обретал новую честность. Он становился лучшим слугой, но, вместе с тем, он не хотел более служить орудием в мошенничествах и мелких интригах своего хозяина; он обретал новое чувство почитания Бога и настаивал на том, чтобы оставить работу в воскресенье, с тем, чтобы иметь возможность вместе с другими божьими людьми поклоняться Богу. У хозяина-рабовладельца, действительно, было достаточно поводов бесчестить имя христиан и проклинать имя Христа.
ЦАРСКИЙ ЗАКОН (Иак 2:8−11)
Иаков осуждал тех, кто оказывает особое внимание принявшему христианство богачу. «Но, — могут возразить Иакову, — закон учит меня любить ближнего, как самого себя, и потому мы обязаны приветствовать человека, входящего в церковь». «Отлично, — отвечает Иаков, — если вы действительно приветствуете такого человека потому, что любите его как самого себя, и оказываете такой же радушный прием, какой хотели бы встретить сами, это прекрасно. Но если вы оказываете ему особое радушие только потому, что он богат — это лицеприятие, грех и нарушение закона. Здесь нет ничего общего с соблюдением закона. Вы вовсе не любите своего ближнего, иначе бы вы не относились так пренебрежительно к бедняку. Так любят богатство, а закон против этого.
Великую заповедь «возлюби ближнего как самого себя» Иаков называет царским законом. Это выражение может иметь несколько значений. Оно может иметь значение закон высшего качества; оно может иметь значение закон, данный Царем царей; оно может иметь значение царь всех законов; оно может иметь значение закон, делающий людей царями и пригодный для царей. Исполнение этого величайшего закона делает человека царем над собой и царем среди людей. Это закон для царей и этот закон может сделать человека царем.
Далее Иаков излагает величайший принцип относительно закона Божия: нарушение любой части закона есть нарушение всего закона. Иудеи были вполне склонны видеть в законе ряд несвязанных между собой заповедей. Соблюдение одной засчитывается человеку в плюс, нарушение другой засчитываются ему в минус. Человек, по мнению иудеев, мог соблюдать одни заповеди и заслужить за это похвалу, в то время как несоблюдение других заповедей увеличивало, так сказать, его «штрафные очки». Сложив одни и вычтя другие, человек, по мнению некоторых учителей, мог оказаться в выигрыше. Существовала такая раввинская поговорка: «Благо тому, кто соблюдает один закон; дни его будут продлены и он унаследует землю (обетованную)». Многие раввины также считали, «что заповедь о субботе значит больше, чем все остальные» и потому соблюдение субботы отождествлялось с соблюдением закона.
Иаков же видит волю Божию во всем законе; нарушение любой его части есть преступление этой воли и, следовательно, грех. И это совершенно верно: человек, нарушивший любую часть закона, попросту становится грешником. Даже по человеческим нормам человек, нарушивший один закон, становится преступником. И потому Иаков утверждает: «Какими бы хорошими вы ни были в других отношениях, если относитесь к людям лицеприятно, вы поступаете против воли Божией и являетесь грешником».
В этом великая истина, которая и сегодня имеет такой же вес, как и в старину. Человек может быть хорошим почти во всех отношениях, но погубить свою добродетель одним проступком. Человек может быть высоконравственным в своих делах, чистым в своих речах и щепетильным в своей преданности, но если он при этом суров, самоуверен, негибок и черств, то добродетель его погублена.
И поэтому не будем забывать, что, хотя мы и можем утверждать, будто мы сделали много хороших дел и устояли против многих плохих, но в нас может быть нечто, что испортит все.
ЗАКОН СВОБОДЫ И МИЛОСЕРДИЕ (Иак 2:12−13)
Заканчивая свою мысль, Иаков обращает внимание своих читателей на два важных факта христианской жизни:
1. Христианин живет по закону свободы и судим он будет по закону свободы. Под этим Иаков подразумевает следующее: в отличие от фарисея и ортодоксального иудея христианин живет не по комплексу давящих на него извне норм и требований, а по внутренним требованиям любви; он идет по правильному пути — по пути любви к Богу и к людям вовсе не потому, что его принуждает к этому какой-то внешний закон или из страха наказания, а потому что пребывающая в нем любовь Христа побуждает его к этому.
2. Христианин должен всегда помнить, что на милосердие может уповать лишь тот, кто сам проявляет милосердие. Этот принцип проходит красной нитью через Священное Писание. Иисус, сын Сирахов, писал: «прости ближнему твоему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся грехи твои. Человек питает гнев к человеку, а у Господа просит прощения; к подобному себе человеку не имеет милосердия, и молится о грехах своих. Сам, будучи плотию, питает злобу: кто очистит грехи его?» (Сир 28:2−5). Иисус Христос говорил: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф 5:7). «Ибо, если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф 6:14−15). «Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы» (Мф 7:1−2). Иисус рассказал о наказании, постигшем раба, не захотевшего простить своего должника, и закончил притчу такими словами: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его» (Мф 18:35).
Писание единодушно в том, что человек, рассчитывающий на милосердие, сам должен быть милосердным. А Иаков идет даже дальше этого, заявляя в конце, что милосердие торжествует над правосудием; под этим он подразумевает, что в судный день человек, проявивший милосердие, осознает, что его милосердие изгладило даже грехи его.
ВЕРА И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ДЕЛА (Иак 2:14−26)
Прежде, чем мы приступим к детальному изучению этого отрывка, мы должны рассмотреть его целиком, потому что этот отрывок часто используют для того, чтобы показать будто Иаков и Павел по-разному смотрели на один и тот же вопрос. Совершенно очевидно, что Павел делает ударение на том, что человек будет спасен лишь верой одной, и что свершения его при этом вовсе не будут иметь никакого значения. «Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим 3:28). «Человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа...ибо делами закона не оправдается никакая плоть» (Гал 2:16). Часто утверждают, будто Иаков не просто высказывает другую точку зрения, а прямо возражает Павлу. Вот это-то мы и должны рассмотреть.
1. Для начала отметим, что Иаков ставит те же акценты, которые можно встретить во всем Новом Завете. Уже Иоанн Креститель проповедовал, что человек может доказать подлинность своего раскаяния лишь достойными свершениями (Мф 3:8; Лк 3:8). Иисус Христос проповедовал, что человек должен жить так, чтобы все видели его добрые дела и прославляли Отца Небесного (Мф 5:16). Иисус настаивал на том, что человек узнается по плодам его и что веру, выраженную лишь в словах, никаким образом нельзя поставить вровень с верой, выраженной в делах, в исполнении воли Божией (Мф 7:15−21). Да и Павел не оставлял этот аспект без внимания. Какие бы общетеоретические и богословские проблемы Павел ни рассматривал в своих посланиях, он всегда настаивал на том, что христианство проявляется в делах. Кроме того, Павел неоднократно подчеркивал значение добрых дел в христианской жизни. Он говорит, что Бог каждому воздаст по делам его (Рим 2:6), что каждый из нас за себя должен дать отчет Богу (Рим 14:12). Он призывает людей отвергнуть дела тьмы и облечься в оружие света (Рим 13:12). «Каждый получит свою награду по своему труду» (1Кор 3:8); все должны явиться пред судилище Христово и каждый получит соответственно по тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2Кор 5:10). Христианин должен избавиться от своей старой природы и всех ее дел (Кол 3:9).
Мысль о том, что христианство человека должно проявляться в его поведении, как часть его христианской веры, проходит красной нитью через весь Новый Завет.
2. И, тем не менее, читая послание Иакова, складывается впечатление, что он придерживается иного, чем Павел, мнения, ибо, несмотря на приведенные нами мотивы, Павел делает главное ударение на благодати и вере, а Иаков — на делах и свершениях. Но надо отметить вот что — Иаков осуждает не точку зрения Павла, а ее извращение. Позиция Павла, сведенная к одному предложению, была следующей: «Веруй в Иисуса Христа и спасешься» (Деян 16:31). Но совершенно очевидно, что содержание этой фразы полностью зависит от содержания вкладываемого в слово «веруй». Веровать можно по-разному.
Вера может быть чисто умозрительной. Так, например, я верю, что квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равен сумме квадратов катетов, и, если надо, я могу доказать это, но в моей жизни от этого ничего не меняется, я принимаю это, но это не оказывает никакого влияния на мою жизнь и на мои поступки. Но есть и другая вера: я верю, что 5+5=10 и не заплачу более десяти рублей за две плитки шоколада стоимостью пять рублей каждая — я не просто понимаю и помню этот факт, а поступаю соответственно.
Иаков возражает против веры первого типа, против того, чтобы приняв факт, не позволять ему оказывать какое-либо влияние на свою жизнь. Бесы в своем уме убеждены в существовании Бога; они даже приходят в дрожь от мысли о Нем, но их вера ничего не меняет в них. Павел же имел в виду веру второго типа. Для него вера в Иисуса значила переводить эту веру во все сферы жизни и жить соответственно.
Нетрудно извратить точку зрения Павла и выхолостить подлинное значение слова вера. Иаков ополчается не против учения Павла, а против извращающего ее варианта. Он осуждает вероисповедание, не проявляющееся в будничной жизни, а такое осуждение вполне поддержал бы и Павел.
3. Но даже с учетом этого, надо подчеркнуть еще одно различие между Иаковом и Павлом — они начинали в различные эпохи становления христианской жизни. Павел, стоявший у истоков, утверждал, что ни один человек не может заслужить Божьего прощения: инициатива должна исходить от добровольной благодати Божией, человек может лишь принять прощение, предложенное ему в Иисусе Христе.
Иаков же начинал много позже, в эпоху исповедующих христиан, людей, утверждавших, что они уже получили прощение и вступили в новые отношения с Богом. Такие люди, справедливо говорит Иаков, должны вести новый образ жизни, потому что они новые создания. Они прощены, теперь они должны показать, что стали святыми. А с этим Павел был бы совершенно согласен.
Но остается фактом, что никто не может спастись делами рук своих, но точно также никто не может спастись, не совершая добрых дел. Лучшей аналогией здесь может служить человеческая любовь. Любимый человек всегда уверен в том, что он не достоин быть любимым, и, в то же время, он уверен в том, что должен посвятить этому свою жизнь — стать достойным этой любви.
Различие между Иаковом и Павлом сводится к различию в отправной точке. Павел начинает с фундаментального факта. Ни один человек не может заработать или заслужить прощения Божьего, говорит он. Иаков же отталкивается от исповедующих христиан и настаивает на том, что человек должен показать и доказать свое христианство своими делами. Мы спасаемся не делами, мы спасены для дел — вот двойная истина христианской жизни. Павел делает ударение на первой, а Иаков — на второй половине. Они, в сущности, не противоречат друг другу, а дополняют друг друга; весть каждого из них имеет громадное значение для христианской веры. Пусть каждый, у кого есть такая вера и надежда, воплотит их в дела.
ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ И ЖИЗНЕННАЯ ПРАКТИКА (Иак 2:14−17)
Иаков не принимает вероисповедания, которое не проявляется в жизненной практике. В подтверждение своей мысли, он приводит яркую иллюстрацию: предположим, что у человека нет одежды, которая защищала бы его от холода, нет пищи для пропитания, а его друг выражает ему свое искреннее сочувствие и этим ограничивается, не попробовав даже облегчить положение несчастного. Какая от этого польза? Какой смысл в сочувствии, если оно не подкреплено стремлением воплотить его в практические дела? Вера без дел мертва. Этот отрывок особенно много говорил иудею.
1. Благотворительность была для иудея делом первостепенной важности, настолько важным, что благотворительность и праведность значили для него одно и то же. Считалось, что, когда человек придет на суд Божий, он сможет в качестве защиты и самооправдания сослаться только на оказанную им при жизни благотворительность. «Вера угасит пламень греха, — писал Иисус, сын Сирахов, — и милостыня очистит грехи» (Сир 3:30). В книге Товит читаем: «Ни от какого нищего не отвращай лица твоего, тогда и от тебя не отвратится лице Божие» (Тов 4:7). Когда руководители Иерусалимской церкви одобрили обращение Павла к язычникам, они дали ему только один наказ: не забывать бедных (Гал 2:10). Этот призыв оказывать практическую помощь людям стал одной из самых великих и прекрасных сторон иудейской набожности.
2. Греческая религия не содержала особо выраженного пафоса сочувствия и благотворительности: греческие стоики стремились к апатии, полному отсутствию всяких чувств; целью их жизни была безмятежность; путь к совершенному спокойствию стоики искали в полном уходе от всех чувств; в жалости стоики видели лишь нарушение беспристрастного философского спокойствия, к которому нужно стремиться. Эпиктет говорил, что лишь тот, кто повинуется божественным заповедям, никогда не почувствует ни печали, ни жалости («Беседы» 3:24, 43). Римский поэт Вергилий, рисующий в «Георгиках» (2:498) портрет совершенно счастливого человека, не питает никакой жалости к бедняку и никакого сочувствия к страдающему, потому что такие чувства нарушили бы безмятежность. Это является полной противоположностью иудейской точке зрения. Стоики отождествляли блаженство с беспристрастностью и спокойствием, иудеи же отождествляли его с активным сопереживанием в несчастьях других.
3. Иаков глубоко прав: самое страшное для человека то, что он, вновь и вновь, испытывая благородные порывы и чувства, не попытается привести свои поступки в соответствие с этими порывами. И потому каждый раз уменьшается вероятность того, что он вообще будет способен так поступать. Можно даже сказать, что человек не имеет права испытывать сочувствия, если он, по крайней мере, не попытается воплотить его в дела. Чувства — это то, что нужно воплотить в жизнь ценой усилий и труда, ценой самодисциплины и жертв.
НЕ «ТО ИЛИ ДРУГОЕ», А «ТО И ДРУГОЕ» (Иак 2:18−19)
Иаков представляет себе, как кто-то возражает ему: «Вера — прекрасная вещь, но и дела прекрасны. И то, и другое — подлинное проявление настоящей веры. Но ведь не у каждого человека есть и то и другое вместе. У одного, может быть, есть вера, а у другого — дела. Кто-то проявляет себя в делах, а кто-то имеет веру. И каждый из них будет по-своему искренно религиозным». Оппонент считает веру и дела равноценными проявлениями христианской религии. Но Иакова не устраивает то или другое порознь; он считает, что проблема состоит не в наличии или отсутствии веры или дел. Проблема состоит в том, что религиозность обязательно должна включать и веру, и дела.
Вообще, христианство часто представляют в неверном свете, как религию «того или этого», но она должна быть религией и «того и другого».
1. В гармоничной жизни должно быть место и мысли, и действию. Обычно считают одного человека мыслящим человеком, а другого — человеком действия. Мыслящего человека представляют высиживающим в своем кабинете великие идеи, а человека действия — совершающим в обществе великие дела. Но все это не так. Мыслитель только наполовину человек, если он не воплощает свои идеи в дела. Он едва ли сможет подвигнуть других людей на какие-либо свершения, если сам не выйдет на поле битвы и не примет участие в борьбе. Как сказал Киплинг:
О, Англия — это сад.
А такие сады не делаются словом
«О, как красиво!», сидя в тени.
Потому что люди, лучшие чем мы,
Начали свою трудовую жизнь,
Взяв сломанные кухонные ножи,
Выкапывая сорняки на садовых дорожках.
Никто также не может стать настоящим человеком действия, предварительно не продумав те великие принципы, на которых основываются его дела.
2. В гармоничной жизни должно быть место и молитве, и усилию. Большой соблазн сокрыт в делении людей на две группы — на святых, проводящих свою жизнь коленопреклоненно в уединении и постоянной молитве, и тружеников, работающих все дни в пыли и в жаре. Но и эта картина не будет верной.
Говорят, что Мартин Лютер близко дружил с одним монахом, таким же убежденным сторонником Реформации, как сам Лютер, и они договорились, что Лютер отправится в мир и будет вести борьбу там, а второй — останется в келье и будет молиться за успех Лютера. Но однажды ночью монах увидел во сне одинокого жнеца на необъятном поле за невыполнимой работой. Жнец обернулся, и монах узнал в нем Мартина Лютера и он понял, что должен оставить келью и молитвы, чтобы пойти на помощь ему. Правда, есть и такие люди, которые из-за своего возраста или физической слабости могут только молиться, и их молитва действительно помогает другим и дает им силы. Но если здоровый и сильный человек считает, будто молитвы могут заменить усилия, то такие рассуждения лишь отговорка. Молитва и усилия должны идти рука об руку.
3. Во всякой уравновешенной жизни должны быть и вера, и дела. Вера может проявиться и утвердиться в делах. И лишь в вере можно решиться на дела и совершать их. Вера должна перейти в действие, ибо действие начинается лишь тогда, когда у человека есть вера.
ИСПЫТАНИЕ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ВЕРЫ (Иак 2:20−26)
В подтверждение своей точки зрения Иаков приводит два примера: Авраам — величайший пример веры; Авраам доказал свою готовность принести в жертву Исаака, когда Бог испытывал его. Раав также была знаменитой героиней иудейских легенд. Она дала убежище соглядатаям, посланным высмотреть все в земле обетованной (Нав 2:1−21). В более поздних легендах говорится, что она стала прозелиткой иудейской веры, вышла замуж за Иисуса Навина и была прямым предком многих священников и пророков, в том числе Иезекииля и Иеремии. Своим поступком по отношению к соглядатаям она доказала свою веру.
Здесь прав и Павел, и Иаков. Если бы у Авраама не было веры, он не последовал бы Божьему призыву. Если бы у Раав не было веры, она никогда не рискнула бы связать свою судьбу с судьбой Израиля. И все же, если бы Авраам не был готов повиноваться Богу абсолютно во всем, его вера не была бы настоящей; а если бы Раав не рискнула всем, ее вера была бы тщетной.
Эти два примера показывают, что вера и дела не исключают друг друга; напротив — они нераздельны. Ни один человек не начнет действовать, если у него нет веры, а вера человека — тщетна, если она не подвигает его к действию. Вера и дела — это две стороны познания человеком Бога.