1:1−8 ПРОЛОГ. К КОМУ ОБРАЩЕНА КНИГА ОТКРОВЕНИЯ
«Взойди сюда» — произносит таинственный голос (Откр 4:1); и Иоанн оказывается перенесенным в области настолько отдаленные и странные, что не многие христиане без колебаний отправились бы вместе с ним их исследовать. Евангелия и послания — территории более знакомые и более доступные. Разве может быть, чтобы эта необыкновенная, расположенная в самом конце Библии книга, принадлежащая (более чем в одном смысле) к другому миру, имела какое-нибудь отношение к реалиям жизни двадцатого столетия?
Однако в Откровении изначально говорится, что она написана не для пользы церковного меньшинства, а для всех; и не только для своей собственной эпохи, но для Церкви всех времен. Подобно всей Библии, эта книга говорит сегодня.
а. Необходимость заглавия
Двухтомная история, написанная Лукой (его Евангелие и Книга Деяний) была составлена для человека, которого он называет Феофилом (Лк 1:3; Деян 1:1). Тем не менее, у нас не вызывает сомнений факт, что написанное для Феофила обращено к читателям всех веков. Павел писал свои послания, обращаясь к конкретным, живущим в Римской империи христианам. Однако мы соглашаемся, что написанное для них в равной степени применимо и к нам. Все эти послания были предназначены для конкретных читателей первого века, но мы без колебаний принимаем их как актуальные и для современных христиан. Насколько же больше должны мы считать актуальными для себя те части Нового Завета, которые изначально обращены к христианам в целом?
Уже само заглавие (1:1−3) говорит нам, что эта книга именно такого рода. Это Откровение Иисуса Христа, данное Богом Своим рабам. Если я — один из тех, кто служит Ему, то эта книга для меня, каким бы далеким ни казалось ее содержание на первый взгляд. Следовательно, мне надлежит усердно читать ее, чтобы получить благословения, которые автор обещает мне (1:3).
б. Необходимость приветствия
Хотя в заглавии Иоанн сообщает нам, что послание предназначено для рабов Христа в целом, но в приветствии (1:4−8) он утверждает, что обращается, в частности, к семи церквям Асии. Он посылает им не просто короткие письма, которые мы находим в главах 2 и 3. Вся книга представляет собой письмо, и его прощальное «искренне ваш» мы находим в самом последнем стихе. Так что и обращение, данное в заглавии («рабам Своим (Христа)»), и обращение приветствия («семи церквам, находящимся в Асии») служат заголовками ко всему Откровению в целом. Произведение Иоанна по форме является письмом к группе христиан I века, а фактически — вестью, предназначенной для всех христиан, где бы и когда бы они ни жили. Начало и конец книги подпадают под ту же самую категорию, что послания Петра и Павла, Иакова и Иуды. Изначально они писались по поводу ситуаций, сложившихся в ранней церкви. Тем не менее Апостолы передавали в них своим читателям истины, предназначенные Богом для Церкви всех эпох. Откровение — не просто приложение к собранию посланий, составляющих значительную часть Нового Завета. По сути, это последнее и самое великое послание. Оно соединяет в себе всеохватность послания к Римлянам, возвышенность послания к Ефесянам, ему присуща практичность послания Иакова и послания к Филимону. Это «Послание к Азиатам» столь же актуально для современного мира, как и любое из них.
в. Необходимость сцены, открывающей драму
Мы оставляем пролог (1:1−8) и переходим к предварительному обзору сцены 1 великой драмы. В этой сцене мы видим воскресшего Христа, Который диктует Иоанну Свои послания к семи церквям. Он говорит, обращаясь к Пергамской церкви: «Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама» (2:14). Фиатирской церкви Он говорит такие слова: «Но имею немного против тебя, потому что ты попускаешь жене Иезавели» (2:20). Что мы узнаем из этих обращений?
Это произошло во времена Моисея, вероятно, в XIII веке до Рождества Христова. Тогда Валаам своим лжеучением ввел Божий народ в заблуждение. Прошло тринадцать столетий, однако его учение все еще живо и уводит с истинного пути Божьих людей в Пергаме. В IX веке до Рождества Христова Иезавель, жена Ахава, стала причиной аналогичных неприятностей в Израиле. Но вот мы обнаруживаем, что девятьсот лет спустя, в Фиатире, не только ее учение продолжает приносить свои горькие плоды, но и сама она присутствует!
Христос, безусловно, не имеет в виду, что Иезавель вновь воплотилась в другую женщину. Он говорит о повторении того же самого образца. Библейская история полна подобных повторений. Так, Иисус в Своей жизни и проповеди следовал тому же образцу, что и пророк Иона (Мф 12:39). Вознесение Иисуса на кресте напоминает событие, когда Моисей поднял на столб медного змея (Ин 3:14). Иоанн Креститель не просто напоминает пророка Илию, он в каком-то смысле является им, жившим веками раньше (Мф 11:14).
Много подобных примеров содержится в послании к Евреям, корни которого уходят в Ветхий Завет. Божьи слова, со страстью переданные устами Давида: «Ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших», были в равной степени актуальными и для христиан-евреев, которые читали их через тысячу лет после Давида, и для современников Моисея, слышавших их за триста лет до него (Евр 3:7— 4:10). Мы можем вернуться в еще более отдаленное прошлое. Клятва, данная Богом Моисею, по-прежнему остается в силе и для нас (Евр 6:13−18). В отдаленнейшем прошлом Авель выразил свою веру, принеся Богу угодную Ему жертву, но даже сейчас «он и по смерти говорит еще» (Евр 11:4). Практически в любом поколении может возобновиться губительное влияние Валаама и Иезавели. Поэтому Бог в Своем милосердии снова и снова повторяет спасительные истины. Они «обновляются каждое утро» (Плач 3:23).
Поэтому нам следует в полной мере оценить и прочувствовать смысл употребления глаголов в настоящем времени. В Послании к Евреям 3:7 ощущается некая срочность, насущная необходимость: «как говорит Дух Святый, «ныне, когда услышите глас Его». Под стать этому семикратно повторено во 2 и 3 главах повеление: «имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам». Здесь мы видим постоянное повторение истин о духовном мире. Эти истины были так же реальны во дни Иоанна, как и во времена Иезавели. Для нас они ничуть не менее реальны. Обещание блаженства, которым начинается и заканчивается Откровение (1:3; 22:7), относится ко всем, кто вникнет в учение книги и станет ему следовать. Оно относится и к нам, живущим сегодня.
г. Одно важное умозаключение
Если это так, то следует сделать немаловажный вывод.
Мы не успели дойти до второго стиха, как уже подняли три серьезных вопроса. Критики и комментаторы долго ломали головы над их разрешением. Заглавие «Откровение» (по-гречески apokalypsis) не только говорит нам о том, что книга «снимет покров тайны» с некоторых великих истин об Иисусе Христе, но и служит показателем связи этой книги с конкретным типом еврейской религиозной литературы, называемой «апокалиптической». Тогда возникает вопрос: в какой степени Иоанн подразумевал, что книгу следует читать как апокалиптическую и сколько, следовательно, необходимо знать об апокалиптической литературе, чтобы должным образом понять Откровение? Второй вопрос связан с самим Иоанном. Является ли он действительно Иоанном — Апостолом, сыном Зеведеевым, автором Евангелия и трех посланий — или эта традиционная точка зрения страдает роковой несостоятельностью, и автор Откровения — совершенно другой человек, но только носивший то же имя и пользовавшийся таким же авторитетом? Третий вопрос касается «рабов», к которым обращена книга. Может быть, мы смогли бы ее понять лучше, если бы точно знали, кто были эти люди, каковы были их потребности и по поводу каких ситуаций Иоанн обращался к ним со своим посланием?
Тот факт, что во «Введении» эти вопросы рассматриваются очень поверхностно, вовсе не означает, что они несущественны. Но необходимо сделать одно предупреждение. Когда читатель впервые сталкивается с неясным местом в Откровении, он думает: «Если бы только я был лучше знаком с еврейской литературой, или лучше разбирался в римской истории, или в греческой философии... тогда бы все эти тайны для меня стали открытой книгой». И это, по моему мнению, неправильно. Ибо количество Божьих рабов, оснащенных такого рода специальными знаниями, всегда будет относительно небольшим, — «не много мудрых призвано» (1Кор 1:26), а Откровение, как мы имели возможность убедиться, обращено ко всем рабам Бога, ко всем без разбора. Следовательно, основная ценность книги должна быть такого рода, чтобы ее могли оценить христиане, не имеющие специального академического образования.
Утверждая это, автор ни в коей мере не хочет умалить ценность библейских исследований, еще меньше он выступает в защиту бездумного подхода. При изучении Писания христианин должен использовать свой ум в полную силу. Но основное, что требуется для понимания этих великих истин, — это знание слова Божьего и свидетельства Иисуса (Откр 1:2, 9). Таким знанием обладал и сам Иоанн. Ибо для большинства из тех, кто решился исследовать книгу Иоанна, это слово и это свидетельство являются единственной путеводной звездой; в руках у них — Библия, в сердце — Дух Святой. И если они будут идти по самому центру озаренной этой звездой дороги, а не увлекаться блуждающими огнями критических исследований, которые освещают темные углы и уводят на обочину, тогда «идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся» (Ис 35:8).
1. ЗАГЛАВИЕ (1:1−3)
Откровение принадлежит не Иоанну — он выступает в роли посланца, передающего сообщение. Оно принадлежит Иисусу Христу. И даже не Он породил это откровение. Он получил его (о чем часто напоминает нам Евангелие от Иоанна) от Своего Отца. Пройдя пять этапов передачи — от Отца к Сыну, от Сына к Ангелу, от Ангела к записавшему его Иоанну и от Иоанна к нам — оно ничего не утратило. Это все то же, ничем не замутненное слово Божье и свидетельство Иисуса. В этой вводной фразе дается представление о том, что вскоре будет явлено Иоанну на острове Патмос. Однако в стихе 9 речь идет уже не о следствии, а о причине — почему Иоанн оказался на Патмосе. Бог уже говорил с ним, Христос уже засвидетельствовал истинность Его слова. Иоанн не хотел и не мог отречься от веры в истинность пережитого. За это он был сослан на отдаленный остров. И сейчас ему снова предстояло получить слово и свидетельство — непосредственное и подлинное послание от Бога. В свое время его будут зачитывать на церковных собраниях, так же, как и другие отрывки из богодухновенного Писания (ст. 3). В каком-то смысле он не узнает ничего нового; это будет просто «подведение итогов» христианской веры, которую он уже исповедовал. Но это будет последний раз, когда Бог повторит Свои истины, и сделает Он это с сокрушительной мощью и незабываемым великолепием.
Эти стихи говорят не в пользу «футуристического» взгляда на Откровение. Безусловно, книга повествует о многом, чему еще только предстоит совершиться. Но заметьте, Иоанну было показано то, «чему надлежит быть вскоре». Эта фраза заимствована из дохристианской апокалиптической литературы и лишь слегка изменена. Откровение Даниила касалось того, «что будет в последние дни» (Дан 2:28). Но ранняя Церковь верила, что с началом христианской эры также начались и последние дни (Деян 2:16; Деян 3:24). Правда, слово, переведенное как «вскоре», можно было бы перевести и как «внезапно» (его значение размыто, в этом смысле оно напоминает и английское и русское слово «быстро»). Тогда фразу можно было бы понять в том смысле, что когда события, о которых говорят пророчества, произойдут, · то они произойдут быстро, в короткий промежуток времени, но что пройдет еще много времени после Иоанна, прежде чем они произойдут. Согласно этой точке зрения большая часть Откровения даже и сегодня еще не исполнилась. Однако слово «внезапно» совершенно не вписывается в контекст стиха 1. Оно там звучит неестественно. И стих в том виде, как он есть, безусловно, не говорит об отдаленном будущем. Когда мы заменяем «что будет в последние дни» Даниила на «чему надлежит быть вскоре» Иоанна, то обнаруживаем, что объект откровения меняется на прямо противоположный. Теперь откровение приближает к нам события, принадлежащие отдаленному будущему. Так что именно в этом смысле «время близко».
У нас может возникнуть вопрос: время чего? Время конца времен и всех связанных с ним событий? Время начала длинной череды происшествий, которые в итоге разрешатся концом? Время какого-то скорого кризиса, беды или гонений, которые станут предвестниками конца? Иоанну прямо об этом не говорится.
Но стоит обратить внимание на то, что имел в виду Даниил, говоря о событиях последних дней. Царя Навуходоносора посетило видение. В нем царю, в образе огромного истукана, были показаны мировые империи, начиная с его собственной. И во дни последней из этих империй, как объясняет Даниил, «Бог небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится» (Дан 2:44).
И вот Иоанн увидел, как последние дни настали. Воздвижение Божьего Царства началось с пришествием Христа; и обещание, что Царство это «сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан 2:44), уже начинает исполняться. Его исполнение — процесс, а не кризис. И можно увидеть, что процесс этот длительный, а не внезапный — ибо хотя в верхней точке процесса ход событий станет достаточно стремительным, но сам он займет всю евангельскую эпоху, начиная от провозглашения и установления Царства (12:10) и заканчивая его окончательной победой (11:15). Если Бог показал Иоанну то же самое, что и Даниил предвидел о последних днях, то время воистину «близко». Как только его послание найдет своих адресатов — церкви в Азии, то они смогут сказать: «Это происходит сейчас». Внимательные читатели всегда усматривают эту «сиюминутность». И книга может показать нам, живущим в двадцатом веке, непосредственную реальность постоянной войны между мирским царством и Царством нашего Господа.
2. ПРИВЕТСТВИЕ (1:4−8)
К тому времени, как Иоанн написал свое Откровение, в римской провинции, расположенной в Асии, было основано по крайней мере десять церквей. Следовательно, существовали какие-то причины, по которым из них были отобраны семь. На данный момент мы просто заметим, что и само число церквей (символическое значение этого числа мы рассмотрим позже), и порядок, в котором Иоанн к ним обращается (порядок стилизованной географической симметрии), наводят на мысль, что послание предназначалось для Церкви в целом.
Иоанн начинает с приветствия, характерного для большинства новозаветных посланий. Но так же, как аудитория, о которой он думал, чрезвычайно обширна, так и описание Посылающих чрезвычайно возвышенно. На этот раз мир и благодать исходят от триединого Бога, и каждая из трех ипостасей Божества названа в свою очередь.
Описание Бога-Отца заставляет вспомнить имя Бога, которое Он открыл Моисею (Исх 3:14). В этом описании бросается в глаза странность некоторых выражений Иоанна. Иоанн не говорит «от Него». В русском тексте это изменено, но в греческом первоисточнике фраза «от Того, Который...» построена таким образом, что вместо слова «Того» употреблено слово «Он». Иоанн, вероятно, считал, что Бог — всегда Он, подлежащее любого предложения, управляющее всеми остальными частями речи и само не управляемое ничем. Во многих местах Откровения гораздо более четко, чем здесь, выражена мысль о том, что в послании к Евреям 6:17 названо «непреложностью Его воли». Так или иначе, но такая грамматическая несогласованность — всего лишь поверхностная черта, порой присущая стилю Иоанна. Ее можно приписать воздействию на него череды захватывающих дух видений; но заключенные в них глубинные истины полностью последовательны, и грамматические формы, в которые они отливались, диктовал Сам Дух.
Именно Дух, находящийся перед престолом, в самом сердце Божества, упомянут следующим. Он «проницает глубины Божий» (1Кор 2:10) и знает божественные истины. Теперь Иоанн в своем видении будет перенесен в небесное святилище. Иудейская скиния была его прообразом и тенью (Евр 8:5). Возможно, что необычный порядок ипостасей Троицы, как Они названы здесь (Отец, Дух, Сын) перекликается с устройством земного святилища. Ковчег, расположенный в Святая Святых, представляет собой престол Божий, а стоящий перед ним, в Святом Месте, семисвечник символизирует Дух, а еще дальше, во внутреннем дворе, стоит жертвенник, на котором священник приносит жертву. Жертвенник и жертва, конечно, символизируют искупительную работу Христа.
Если при описании Отца Иоанн допускает одну из первых своих грамматических ошибок, то в описании им Духа содержится одна из первых его тайн. Что символизируют семь духов? Одного Духа, — так же; как семь церквей символизируют единую Церковь, каковой она и является? Или они означают, что Дух в равной степени присутствует в каждой из церквей (см. 5:6)? Или они означают семь даров Духа (Ис 11:2)? Нельзя сказать с уверенностью. Но нас своевременно предупреждают, что к некоторым из запертых дверей Откровения ключи будет трудно подобрать.
Самое полное описание дается Богу-Сыну. Корни этого описания уходят в Псалом 28:27, 37. Сын описывается как Пророк, Священник и Царь. Здесь Троице придается земной характер, и богословское рассуждение (ст. 5, первая половина) переходит в хвалу (ст. 5, вторая половина, 6). Иисус Христос есть Пророк, Который пришел в мир, чтобы свидетельствовать Евангелие спасения (ибо хотя слово, переведенное как «свидетельство», в первоисточнике звучит как martys — «мученик», но основная мысль здесь состоит не столько в смерти, которой Он умер, сколько в свидетельстве, которое Он нес). В Своей любви Он сошел на землю — ради нас. Он — Священник, Который принес Себя в жертву, и умер, и затем воскрес из мертвых, чтобы дать новую жизнь и всем Божьим детям. Быть «омытым» в Его крови — со всех точек зрения приемлемая библейская метафора. Ее можно найти, например, в 7:14. В некоторых переводах говорится об «освобождении» Его кровью. Такой перевод не только получил лучшие отзывы, но и вызывает ассоциации, связанные с Исходом, — смерть пасхального агнца и избавление Израиля от египетского плена. Избавление, совершенное на Голгофе, имело гораздо более далеко идущие последствия. И это избавление совершилось для нас. Теперь Он вознесен как Царь царей, и мы имеем долю в Его царстве, так же, как Израиль был выведен из рабства и введен в Божье царство священников (5:9−10; Исх 19:6). И однажды, по Его словам, Он вернется; ибо не Иоанн, а Иисус свел воедино две пророческие картины облаков и плачущих племен, чтобы показать Свое Второе пришествие (Дан 7:13; Зах 12:10; Мф 24:30). Пронзившие Его наконец узнают Его и будут скорбеть об утраченной возможности спастись. Но Его люди будут ждать Его, зная, что Он есть «Альфа и Омега»
Именно Бог-Вседержитель посылает нам, Своим рабам, благодать и мир. Этим приветствием начинает Он Свое длинное послание. Благодать и мир (на это надо обратить внимание), а не растерянность и озадаченность; и мы должны читать это послание в духе ожидания. Мы должны ждать, что Бог благословит нас. Послание отлито в форму драмы; и вот, после заглавия и приветствия, которые вместе образуют Пролог книги, поднимается занавес. Действие начинается.
1:9 — 3:22 СЦЕНА 1: ЦЕРКОВЬ В МИРЕ
Семь продиктованных посланий
ПОВТОРЕНИЕ ОБРАЗЦОВ
В сцене, открывающей драму, нашим глазам предстает изумительное зрелище — живой Христос диктует Иоанну целую серию посланий, адресованных семи церквям. Для них написана и вся книга. Мы вкратце рассмотрим, о чем говорится в посланиях. Но сначала обратимся к тому, как это говорится.
В кратком предварительном обзоре мы уже обратили ваше внимание на то, что в новозаветные времена события развиваются по тому же образцу, что и в ветхозаветные. Например, учения Валаама и Иезавели вновь начинают пускать ростки в церковной жизни новозаветных христиан, к которым обращена книга. По мере того как перед нами будет разворачиваться вся сцена, мы увидим, как щедры новозаветные времена на такие повторения. Образец повторяется снова и снова, словно в изысканной поэме. Определенно, можно даже уловить рифму.
Некоторые из этих повторений можно увидеть даже без какой-либо подготовки. Каждое послание начинается описанием Христа, которое частично повторяет Его описание, данное в начале сцены. Каждое послание по своей форме перекликается с остальными, начиная с имен адресатов и Посылающего, включая затем высказывания по поводу получателей послания и указания для них и кончая повелением и обещанием. Действительно, трудно не увидеть эту структуру, которая служит фундаментом для большей части посланий (хотя Иоанн этого и не подчеркивает). Трудно не уловить этот семитактный ритм, повторяющий, словно эхо, более «просторный» ритм сцены в целом. В первом послании, к примеру, мы видим следующее: (1) Ефесянам (2) говорит Держащий семь звезд: (3) Я знаю некоторые хорошие вещи о вас, (4) но знаю также и плохие, (5) так что покайтесь. (6) Слушайте, что говорит Дух; (7) победитель будет вкушать от дерева жизни.
Читатели, знакомые с другими частями Библии, различают тут и более отдаленное эхо. Обещания победителям будут повторены и в последующих частях Откровения: о дереве жизни (2:7) будет снова говориться в главе 22, о возможности избежать вторую смерть (2:11) — в главе 20, и так далее. Образ Христа уже появлялся в более ранних частях Писания; божественная слава Откровения — та же самая, что сияла и на горе Преображения (Мк 9:23). Если автором Откровения является Апостол Иоанн, то он своими глазами уже видел на вершине холма в Палестине тот же образ, который теперь видит на вершине холма в Патмосе. То, что сопутствует славе (трубный голос, подобный шуму многих вод, ослепительная белизна и лучезарное золото) точно так же сопровождало и появления Бога в Ветхом Завете (Исх 19:16; Иез 43:2; Дан 7:9; Иез 1:7). Имя «Сын Человеческий» и общее описание Христа тоже уже присутствовали в Библии (Дан 7:13; Дан 10:5).
Имеет место не просто повторение слов и фраз. Предупреждения, которые Христос здесь делает Своим церквям, в нескольких местах перекликаются с предупреждениями ученикам, записанными в Евангелии от Матфея (например, 2:4 и 24:12). Торжественное заявление «воздам каждому из вас По делам вашим» (Откр 2:23) является неизменным правилом как для Самого Христа, так и для Его Апостолов.
Стоит только начать поиски подобных совпадений, и их обнаруживается поразительно много. Повторение — это один из способов, которыми пользовались псалмопевцы для «рифмования» своих поэтических произведений; одна строка рифмовалась с другой, но не звучанием, как обычно, а смыслом. Это была «смысловая» рифма. «Господня — земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней; ибо Он основал ее на морях и на реках утвердил ее» (Пс 23:1−2). Это придает мощь речам пророков: «...за три преступления Дамаска и за четыре... за три преступления Газы и за четыре... за три преступления Тира и за четыре не пощажу его» (Ам 1:3, 6, 9). В самом большом масштабе это проявляется в так называемых «прообразах» библейской истории. Словно грандиозные вертикальные столбы пронизывают все здание, они видны на каждом уровне, и на каждом уровне можно по-своему увидеть план всего здания. В Послании к Евреям особенно заостряется на этом внимание. В равной степени грандиозный замысел обнаруживается и в самых маленьких из составляющих здание кирпичиках — в коротких фразах. Зачастую этот их смысл затушевывается переводом. Но есть по крайней мере одно место, где он явственно проступает.
Речь идет о фрагменте одного из стихов Евангелия от Луки. Этот фрагмент помогает понять, почему Писание так изобилует повторяющимися образцами. Одна из целей такого повторения, как мы убедились, состоит в том, чтобы показать актуальность Библии во все времена и для всех людей. Если то, что случилось во времена Валаама, могло вновь произойти во времена Иоанна, то для нас это звучит как предостережение: то же самое может случиться и сегодня. Но у повторений есть и другая цель. В Евангелии от Луки 22:15 (ПНВ) сказано: «Я горячо желал...». В греческом первоисточнике это звучит так: «Желанием желал Я» (АВ передает аналогично).
В Бытии 31:30 (ПНВ) содержится фраза такого же рода: «Ты чрезвычайно возжаждал». В еврейском тексте сказано: «Ты жаждою возжаждал». Фактически, такого рода повторения были привнесены в новозаветный греческий из ветхозаветного еврейского, в котором они служили обычным приемом для подчеркивания, придания особой силы сказанному.
И Бог делает это постоянно. По сути, для людей у Него есть одна весть — Благая Весть о спасении. Но Он знает, что сказать людям один раз недостаточно. В Своем стремлении донести до нас эту Благую Весть Он повторяет ее снова и снова на все лады. «Однажды сказал Бог, — говорит псалмопевец, — и дважды слышал я это» (Пс 61:12). Также и фараону даются два сновидения. Сны различны, но смысл их одинаков. Бог таким образом хочет запечатлеть в его сознании важность Своей вести (Быт 41:32). Ученики становятся свидетелями двух различных чудес, которые содержат одну и ту же истину, преподают один и тот же урок (Мф 16:5−12). Когда несколько раз бьют по одному гвоздю, то цель очевидна: прочно забить его.
Во всем Писании можно видеть, как Бог применяет этот «метод обучения». И на то есть веская причина. Ум человека страдает одним неизлечимым недугом: он подобен центрифуге, а мысли в нем стремятся прочь от центра. Его нужно постоянно возвращать к великим, главным, центральным истинам, заставлять концентрироваться. Бог снова и снова подчеркивает и всячески выделяет эти истины, иногда с помощью более подробного чертежа, иногда посредством щедрых мазков. Следовательно, существует вероятность, что и в Откровении Он станет поступать так же; и если мы не найдем веских причин, чтобы верить обратному, то нам следует ожидать, что истина в этой книге будет передаваться не с помощью длительных объяснений, а мощно и концентрированно, в виде ярких образов. Другими словами, мы видим не процесс нанесения дополнительного слоя красок на уже готовую картину, а контуры особого полотна, добавленного к первоначальной картине.
1. СЦЕНА 1 ОТКРЫВАЕТСЯ: ЦЕРКОВЬ, ЦЕНТР КОТОРОЙ — ХРИСТОС (1:9−20)
До того дня, как Иоанн услышал трубный голос, он в своем изгнании гораздо больше приобщался к страданиям и скорбям Иисуса, чем к торжеству Его царства. Горы и рудники Патмоса были рассчитаны на то, чтобы подавлять человека, а не вселять в него силы. Но хотя физически Иоанн находился «на Патмосе» (en Palmo), но в этот конкретный Господень День он также пребывал «в Духе» (en Pneumati). И так же, как в свое время для Иакова, каменистая пустыня стала для него воротами на небеса. Голос сказал; святой обернулся; панорама средиземноморского острова растаяла перед его глазами, и он увидел образ совершенно иной реальности.
Первое, что привлекло его внимание, были расположенные по кругу семь золотых светильников. Сразу же говорится, что каждый светильник означает церковь. Но даже не читая стиха 20, такое толкование можно вывести из послания к Филиппийцам 2:15−16. Люди, придерживающиеся слова жизни, как говорит Павел, сияют в мире, подобно светилам. Поэтому Христос, Который есть единственный свет мира (Ин 8:12), наделяет Своих учеников таким же титулом (Мф 5:14).
Труднее понять символическое значение других светильников — звезд. Предположения о том, что «ангелы» являются руководителями церквей, или их посланниками, или их «духами» в современном смысле этого слова, порождают целый ряд трудностей. Самым простым кажется принять слово, как оно есть. Есть основания считать, что Писание подтверждает существование «ангелов», духовных двойников на небесном уровне, как у отдельных людей (Мф 18:10; Деян 12:15), так и у целых народов (Дан 10:13; Дан 12:1). Предположительно, то же самое относится и к церквям. Во всяком случае, ангел и христиане его церкви близко связаны, почти идентифицируются друг с другом; послание Христа в равной степени обращено как к нему, так и к ним; и звезда, и светильник, каждый по-своему, дают свет миру.
Но эти, меньшие светильники земли и неба бледнеют перед великолепием солнца. Начальная сцена озарена «славой великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа» (Тит 2:13). Из стиха 18 мы знаем, что это именно Он. От этого зрелища буквально дух захватывает (ст. 17). Иоанн, безусловно, воспринимает Его как Бога. Он описывает Его в тех же самых выражениях, в каких Иезекииль и Даниил еще до него описывали Бога. Тем самым он приписывает Ему свойства Божества. Он также вспоминает собственное высказывание Христа, записанное в Евангелии от Ин 14:9: «Видевший Меня видел Отца». С этого момента и далее лейтмотивом Откровения становится находящийся в центре всего Христос. Все остальное лишь соотносится с Ним.
Это может послужить объяснением одной любопытной детали. Когда мы читаем о семи светильниках, то невольно вспоминаем семисвечник, стоявший в скинии Моисея. Моисею, которому так же, как и Иоанну, был в видении дан образ духовной реальности, Бог сказал построить копию того, что он видел. Семь светильников, которые (среди всего прочего) он своевременно сделал, были соединены на одном подсвечнике. Так получился семисвечник. Однако светильники, который видел Иоанн, стоят по отдельности. Может быть, это должно навести нас на мысль о Церкви, о ее существовании в мире — в виде отдельных общин, рассыпанных там и здесь. Светильник может быть сдвинут, церковь может остаться без поддержки и погибнуть (2:5). Но на небесном уровне Церковь едина и нерушима, поскольку ее центр — Христос. Светильники рассеяны по всей земле; но звезды в руке Христа едины.
Так должно быть для всех Его людей. Иоанн делит с Христом Его скорби, он царствует вместе с Ним, терпеливо переносит испытания. Если мы действительно Его друзья и спутники, то должны делить с ним все, что можем. En Patmo — мы страдаем; но еn Pneumati — мы царствуем. Цель Откровения — помочь нам понять, что первое является светильником для второго. И «декорации», которые по ходу действия становятся все более и более «небесными» (в первой сцене все происходит в этом мире, в восьмой — в грядущем), служат той же самой цели. Этот мир христианину знаком, потому что он живет в нем; но откуда ему знать смысл происходящего в мире? Куда все идет? Почему мир обращается с ним столь непредсказуемо и порой жестоко? Он начинает улавливать смысл только тогда, когда он передается ему в образах этого мира. Он начинает видеть замысел, великую цель мировой истории. Он начинает понимать, что же в действительности происходит, осознавать свое место в мире и свою роль в этом процессе. К нему приходит осознание конечной цели. Его взору открывается лицевая сторона гобелена. Теперь он понимает, почему так запутаны нити и петли на изнанке, с которой он знаком гораздо лучше. Он учится связывать в своем сознании ту церковь, которую он видит в этом мире (в виде светильников, сияющих то там, то здесь, озаряющих мрачный мир, иногда гаснущих), с Церковью, которую показывает Христос. Такая Церковь — созвездие негасимых звезд в руке Творца. Христианин теперь мужественно встречает невзгоды. Ему придает силы то, что он знает о Царстве. Его дом выдержит любую бурю, потому что основан на скале. «Скорбь и царство» порождают терпение и стойкость. Об этом говорит нам Книга Откровения.