Молодой проповедник в Марчленде

Когда Сперджен оставил школу в Колчестере, чтобы пойти в Мэйдстон, мистер Лидинг, три года учивший его, перешел в Кембридж, чтобы там открыть свою маленькую школу. Шестого августа мистер Лидинг получил от Джона Сперджена письмо с просьбой, чтобы его старший сын работал у него, получив таким образом возможность продолжить свое образование. Ответ на письмо был дан в тот же самый день: «Я уже давно желал того, – писал учитель из Кембриджа, – чтобы ваш сын мог трудиться в деле расширения моей школы. Но мне казалось, что мой небольшой успех не даст этой возможности, так как я настолько высоко чту вашего сына, что никогда бы не посмел давать распоряжения подобные тому, что вы сейчас предложили мне. Я охотно готов помочь ему в учебе и дать ему кров, пропитание и одежду за его помощь в моей работе… Ваше предложение, которое достигло меня в особенное мгновение, я расцениваю как водительство Божье для моего блага».

И шестнадцатилетний помощник учителя, который таким образом попал в Кембридж, тоже видел в этом руку Божью. «Я вижу, – писал он позже, – тысячи случаев, которые действуют вместе как колеса в большой машине, чтобы точно привести меня на место, на котором я должен находиться». В последующие три года рука Божья готовила его для задачи на всю жизнь – проповедовать Евангелие всякой твари, достигнутой его голосом или его пером. Но вначале от его присутствия получили пользу юноши из академии и местные посетители церкви в Марчленде.

В Кембридже я жил в одной семье, где в восемь часов утра всем жившим в этом доме было выделено полчаса , которые каждый проводил в молитве в своей комнате. Если бы в каждом доме соблюдался этот порядок, то это было бы большим благословением.

Я присоединился к местной баптистской церкви, одной из благороднейших, великодушных – лучшей церкви в мире. Когда я пришел туда в первый раз, со мной никто не заговорил. В воскресенье во время Вечери Господней я сел рядом с одним господином, с которым в конце богослужения коротко попрощался.

Как у вас дела? – спросил я.

Не имею чести знать вас, – был холодный ответ.

Ну, когда я только что вкушал хлеб и вино, я думал о том, что мы одно во Христе, а вы – нет?

Между тем мы были уже на улице, когда он – мне было как раз шестнадцать лет – положил обе руки мне на плечи и сказал:

О, сладкая невинность! Ты совершенно прав, мой дорогой брат, да, ты прав. Пойдем ко мне на чай, я боюсь, что не сказал бы тебе ни слова, если бы ты не заговорил со мной!

Этот хороший друг сопровождал меня позднее в деревни, где мне нужно было проповедовать. Он и сегодня еще один из моих лучших друзей.

Моя первая проповедь

Если бы Бог сразу после моего покаяния сказал мне: «Я привел тебя в Мой дом и хочу сделать тебя полезным. Ты должен стать ковриком, о который святые вытирают ноги», я бы, наверное, ответил: «О, я буду счастлив, если мне разрешат вытирать пыль с их святых ног, так как я люблю Божий народ. Если я как униженный имею право служить им, это будет моей радостью». Мне и в голову не пришло бы сделаться вождем в Божьем Израиле. Когда я отдался моему Господу, я отдал Ему мое тело, мою душу, мой дух – все, что у меня было и что будет до перехода в вечность. Я отдал Ему мои способности, мои силы, мои глаза и уши, мои чувства, мои суждения – все мое человеческое существо и все, что вытекает из него, а также новые качества и способности, которые будут подарены мне. В те славные часы я был способен и к унынию, но лишь тогда, когда сожалел о времени и обстоятельствах, в которых не был верным моему Господу, как обещал.

Мое первое служение, выражало горячую благодарность Христу и состояло в рассылке трактатов, которые я заботливо выбирал для своих знакомых. Затем я ходил из дома в дом, раздавал трактаты в Ньюмаркете и говорил с людьми о вопросах Царства Божьего. Я бы ничего не делал для Христа, если бы не верил, что хоть немного способен к этому. Затем я делал все больше и больше, и уверен, что многие слуги Божьи были бы введены в большее служение Господу, если бы они правильно начинали. Кто не начинает с первого шага, – а раздача трактатов и есть первый шаг – не может прийти ко второму. Если же первый был успешен, то мы ободряемся и с Божьей помощью становимся все полезнее.

В этом крестьянском доме в Тивешэме Сперджен держал свою первую проповедь перед несколькими крестьянами и их женами.

Я очень хорошо помню первое место, когда я говорил к собранию взрослых людей. Это не было моей первой проповедью, так как в Ньюмаркете и Кембридже, как и в других местах, воскресная школа давала мне много возможностей проповедовать Евангелие. Но до этого богатого событиями воскресного вечера я еще никогда регулярно не проповедовал в собрании. Все это происходило в маленьком деревенском домике около Тивешэма, где собралась небольшая группа простых деревенских жителей. Эта история уже не нова, но она достойна того, чтобы еще раз рассказать ее.

В Кембридже есть группа проповедников, которая связана с церковью на улице Св. Андрея. Раньше здесь проповедовали Роберт Робинзон и Роберт Хилл. Некоторые достойные братья проповедовали Евангелие вокруг Кембриджа – во многих деревнях, разделенных по плану. В мое время этим служением руководил Джеймс Винтер. Мы обычно называли его епископом Винтер. Его сердечная душа и горячее сердце, его приветливая натура усиливали чувство братской любви. Итак, это была действительно полезная группа из усердных работников, которые принадлежали к объединению проповедников.

Как-то утром в субботу, когда закончились занятия в школе и мальчики пошли домой, пришел епископ. Он попросил меня пойти в Тивешэм, так как там должен говорить молодой человек, который еще не привык проповедовать, и он будет рад спутнику. Если бы он попросил меня пойти туда и проповедовать, я бы обязательно однозначно сказал «нет». Но пойти как сопровождающий с молодым человеком, который не хотел идти один и, возможно, попросит меня начать песню или помолиться, – это было нетрудно. Так я охотно согласился пойти. Мальчик ничего не знал о том, что делали Ионафан и Давид, когда побежал за стрелой. Так же мало знал и я, когда согласился сопровождать молодого человека в Тивешэм.

Моя воскресная школа закончилась, мы попили чай, и пошли через Барнвель и вдоль улицы Ньюмаркета вместе с молодым человеком, который был немного старше меня. Мы говорили о многих хороших вещах и, наконец, я выразил надежду, что он будет чувствовать присутствие Божье, когда будет проповедовать. Казалось, он был немало удивлен, объяснив мне, что он еще никогда не проповедовал и, конечно, не может этого сделать. Он думает, что это сделает его юный друг, господин Сперджен. Так я не договаривался! Я ответил, что я не проповедник и даже если бы и был им – я вообще не готов. Мой попутчик возразил еще более уверенным тоном, что уж он-то, во всяком случае, тоже не проповедник, и объяснил, что охотно поможет мне в любой части богослужения, и что проповеди не будет совсем, если я не скажу ее. Затем он сказал, что мне нужно только повторить какой-нибудь урок воскресной школы. Это принесет простым людям больше пользы, чем ученая проповедь образованного пастора. Я чувствовал, что мне ничего не остается, как сделать лучшее, что я могу. Молча идя дальше, я возвысил свой голос к Богу, и мне казалось, что я наверняка смогу рассказать этим простым деревенским жителям о величии и любви Иисуса, так как я чувствовал их в моей душе. Я просил Божественной помощи и решил, что попробую. Текстом моей проповеди будет: «Для вас же, уверовавших, оно драгоценность». Я верил, что Господь наполнит мои уста, если я прославлю Его возлюбленного Сына. Мне казалось это большой смелостью и серьезным экзаменом, но с помощью Духа Святого я хотя бы расскажу историю о кресте. Я не допущу, чтобы люди пошли домой без Слова Божьего.

Мы пришли в низкое помещение деревенского домика с соломенной крышей, где собрались несколько крестьян со своими женами. Мы пели, молились и читали Слово Божье. И потом началась моя первая проповедь. Какой – длинной или короткой – она была, я не могу сегодня сказать. Хотя это не было так уж плохо, как я думал, но все же был рад, когда смог хорошо закончить ее и предложить последнюю песню. К моей собственной радости, мне не пришлось прервать проповедь на середине, мои мысли не закончились, и я благополучно смог прийти к концу. Я закончил и взял песенник, но, к моему удивлению, пожилой голос сказал:

Да благословит тебя Бог, мой мальчик. Сколько тебе лет?

Вы должны подождать с такими вопросами до конца собрания,

серьезно ответил я. – А теперь споем песню.

Мы спели, и молодой проповедник закончил молитвой. Тогда начался теплый приветливый разговор, в котором, казалось, каждый хотел принять участие.

Сколько тебе лет? – был первый вопрос.

Мне меньше шестидесяти, – ответил я.

Да, и меньше шестнадцати, – возразила старая дама.

Я пообещал им прийти снова, если господа из Кембриджа снова пошлют меня. В то время у меня было глубокое почтение перед господами из Кембриджа.

Но разве нет других молодых людей, которые так же просто могли бы начать говорить об Иисусе? Молодые люди, которые до сих пор молчали, как рыбы? Наши деревни и поселки дают неоценимую возможность молодым проповедникам. Ни один район не должен остаться без собраний – это урок деревенского домика с соломенной крышей в Тивешэме.

Нужно внимательно прислушиваться к мнению мужчин и женщин, близких к Богу. В большинстве случаев их совет будет хорош. И все же нельзя считать его окончательным и безошибочным. Его нужно оценивать, принимая во внимание интеллигентность и богобоязненность советчика. Я очень хорошо помню, как одна мать-христианка, одна из самых лучших, очень серьезно советовала мне не проповедовать. Честно и терпеливо я старался не умалять значение ее мнения, но оно было побеждено мнением людей с большей опытностью. Если человек действительно призывается Богом на служение, он не может иначе – он должен проповедовать. Это будет как огонь в костях, таким будет это влечение, пока не прорвет. Друзья могут отговаривать, противники критиковать или презрительно насмехаться, этот человек будет непоколебим. Если он чувствует призыв с неба, то, даже не имея церкви, он станет проповедовать бушующим рекам и тихим озерам. Он не может молчать. Он станет гласом вопиющего в пустыне: «Приготовьте путь Господу». Если такой человек выскажет то, что говорит ему Дух Святой, тогда он почувствует святую радость, радость, подобную небесной. А когда он закончит свою речь, то в нем будет огромное желание снова приступить к этому делу. Разве Слово Божье не огонь, что горит в человеке? Разве я не должен высказать то, что Бог вложил в меня?

Три года я был жителем Кембриджа, хотя никогда не был в университете. Я бы не смог закончить его, так как был нонконформистом (свободомыслящий, не согласный с официальной точкой зрения). И к тому же для меня лучше было учиться под руководством замечательного учителя и любимого друга и одновременно самому проповедовать. Утром я рано вставал, молился и читал Библию. Затем я учил своих учеников или, как мог, сам учил теологию. Затем, в пять часов после обеда, я становился странствующим проповедником и шел по деревням в окрестностях Кембриджа. Там я передавал дальше то, чему научился. Тихое время, проводимое мною в дороге, помогало мне размышлять над тем, что я читал. И, когда я передавал в проповеди то, чему научился, все это богатство оставалось в моей памяти.

Я выглядел немного странно, когда на улице шел дождь. Ведь я должен был часто три, пять, а иногда и шесть миль идти пешком туда и обратно. Поэтому в дождь я надевал непромокаемые штаны, а сверху – дождевик и шляпу с непромокаемой поверхностью. Еще у меня с собой был черный фонарь, освещавший мне путь.

И, конечно, для меня было очень полезным это раннее служение Господу. Как часто я имел счастье проповедовать Евангелие в крестьянской кухне, в деревенском домике и в амбаре! Может, из-за моего юного возраста тогда приходило много людей. Я думаю, что в то время сказал не одну глупость и сделал не одну ошибку, но мои слушатели не были критичны и за мной по пятам не ходил ни один репортер. Вот такой веселой была моя учеба, во время которой я через постоянную практику приобрел ту находчивость, которую имею сегодня.

Я пережил много приключений и многое узнал в работе странствующего проповедника.

Мне вспоминается воскресный вечер, когда я должен был проповедовать в деревне близ Вотэбича. Когда я шел туда, небо потемнело, и надо мной разразилась сильная гроза. Некоторые люди боятся грома, но с того времени, как я стал верить Господу Иисусу, я перестал бояться, какой бы ужасной ни была буря. Я люблю слышать в буре голос моего Небесного Отца.

В этот вечер я радовался грозе. Но, проходя мимо фермерского дома, который стоял рядом с дорогой, я увидел женщину, которая из-за грозы выглядела как-то озабоченно и взволнованно. Я не хотел пройти мимо и оставить человека одного с его заботами. Я вошел в дом, прочитал несколько стихов из Библии, помолился с женщиной, утешил ее, а затем пошел дальше. Придя в деревню, я снял свой дождевик, так как боялся, что его блестящая поверхность будет отражать постоянно сверкающие молнии, и боязливые будут страшиться. Из-за страшной непогоды никто не ожидал, что я приду на богослужение. Тогда я пошел из дома в дом, приглашая людей. Этот необычный метод сбора привел на богослужение многих слушателей.

Иногда, проповедуя в сельской местности в переполненном помещении с низким потолком, я замечал, как из-за недостатка кислорода начинали трепыхаться свечи – явный признак того, что мы сами себя убивали, вдыхая воздух, из которого уже пости исчезл жизненно необходимый элемент. Я тогда боялся, что свечи совсем потухнут, и распускал собрание раньше обычного.

Будучи еще юным учеником, я прочитал в учебнике по гомилетике такое, что вызвало во мне тревогу: «Если у проповедника есть трудности в выборе текста Священного Писания для проповеди, то для него будет лучше всего сразу же поискать место продавца или стать крестьянином; он, по всей видимости, не имеет предпосылок к пасторской работе».

Так как это было моим крестом и постоянным переживанием, я стоял перед вопросом, не выбрать ли мне какую-нибудь специальность и оставить служение проповедника. Но я все же не сделал этого и, вопреки остающейся неуверенности при выборе текста, еще и сегодня убежден, что должен следовать призыву Божьему. Процитированное замечание сделало меня таким неуверенным, что я спросил своего дедушку, имел ли он когда-нибудь, за пятьдесят лет своего служения пастором, трудности при выборе текста. Он честно сказал мне, что это для него всегда было самой большой проблемой, хотя проповедовать ему никогда не было трудно. «Трудность не в том, что мало хороших текстов, – сказал он, а в том, что их слишком много, поэтому и выбор так тяжел». Нечто подобное мы испытываем при выборе цветов в прекрасном саду. Час за часом я молюсь и жду темы, и это занимает большую часть времени моей подготовки к проповеди.

Я усердно трудился, обрабатывая темы, выписывал высказывания об учении, составлял скелет из мест Писания и затем закапывал каждую кость в катакомбах забвения, или выбрасывал их в открытое море, пока не замечал вдали красные огоньки, достигая страстно желаемой пристани. Я думаю, что почти каждую субботу моей жизни я вырабатывал столько позиций проповеди, что мог бы целый месяц использовать их, если бы чувствовал себя свободным говорить о них. Но у меня не было смелости использовать их, и я поступал как честный моряк, если ему нужно было выгрузить ворованный груз.

Если мой Учитель уже утром давал мне хороший текст, это были мои самые счастливые дни. Если мне нужно было сказать три проповеди в день, то утром я просил тему и проповедовал ее. Также я просил тему на послеобеденное время или на вечер и проповедовал, пока текст проповеди не становился утешением для меня. Я не размышлял о нем профессионально, но полностью применял этот текст к себе и радовался ему. Эта простая пища больше доступна людям, чем проповедь, подготовленная в течение недели, так как она только что была принята моей душой. Поэтому хорошо говорят о том, что хорошо знают, что понравилось и было хорошо усвоено.

Иногда я получал текст удивительным путем. Когда я жил в Кембридже, то обычно должен был проповедовать вечером в соседнем селе, куда ходил пешком. Хотя я целый день читал и размышлял, нужный текст никак не приходил. Просветления не наступало, хотя я молился и шел от одного стиха Библии к другому, но мой разум не останавливался ни у какого текста. Я, как бы сказал Джон Буньян, кувыркался своими мыслями. Тогда я подошел к окну и стал смотреть на улицу. Мое внимание привлекла одинокая канарейка на другой стороне улицы, над которой кружилась целая стая воробьев и, казалось, хотела разорвать ее на части. Тут мне пришел на память стих: «Удел Мой стал у Меня, как разноцветная птица, на которую со всех сторон напали другие хищные птицы». Успокоенный, я пустился в долгую одинокую дорогу, размышляя над этим местом, и проповедовал о людях обособленных, которых мы называем «цветными птицами», и об атаках, которые они переносят от своих врагов. Я проповедовал свободно и легко и, думаю, к утешению моих слушателей. Текст был послан мне – не через ворона, но в этот раз через воробьев.

Чарльз Сперджен

предыдущая глава
← Защита библейского учения

следующая глава
Молодой спасатель душ в Вотэбиче →

ПОДДЕРЖАТЬ ДЕНЬГАМИ