Чарльз Сперджен » Все для славы Божьей
Когда я стал пастором в Вотэбиче, люди из церкви могли очень мало сделать для моей финансовой поддержки. Поэтому я одновременно был помощником учителя в одной из школ Кембриджа. Но через некоторое время мне пришлось оставить это занятие, и с тех пор я был полностью зависим от щедрости членов церкви. Они давали мне содержание 45 фунтов в год, но так как мне приходилось платить двенадцать шиллингов в неделю за две комнаты, этих денег не хватало. Но у людей не было денег, зато у них были продукты. Я думаю, что в это время я получал определенную часть от каждой свиньи, которую резали члены церкви. Кто-нибудь всегда приносил мне хлеб, когда приходил на ярмарку в Вотэбич, так что у меня было достаточно мяса и хлеба, и часто я платил этим за квартиру.
В Вотэбиче жил пожилой человек, который был очень жаден. Когда после моего переселения в Лондон я приехал на посещение, то услышал, что он, смертельно больной, лежал в зале на первом этаже дома и дал указание, чтобы его похоронили под окном, чтобы как можно меньше заплатить за похороны. Один из его друзей, который рассказывал о нем, сказал:
Я не знаю ни одного случая, чтобы он кому-то что-то подарил.
Ну, – ответил я, – я лучше знаю. Как-то после обеда в воскресенье он подарил мне три полкроны, и так как я хотел купить себе новую шляпу, мне как раз хватило денег.
Ну, хорошо, – сказал друг, – но я уверен в том, что он никогда не простит себе такую необычную щедрость и свои три полкроны хотел бы снова получить назад.
Он еще не слышал до конца всю эту историю…
В следующее воскресенье старый мужчина опять пришел ко мне и попросил меня молиться за него, чтобы он мог освободиться от греха жадности, «так как Господь сказал мне, чтобы я дал вам четыре полкроны, но я одну оставил себе и с тех пор не могу спокойно спать ни одной ночи, потому что постоянно думаю об этом».
В течение моей жизни я много слышал и читал негативного о дьяконах церкви. Многие братья ругали их, другие трепещут, если только назовешь их имя, третьи же точат свои клинки, как будто дьяконы – это драконы в жизни пастора. У меня никогда не было причины сказать чтото негативное в их адрес. Мои наблюдения подтверждают, что среди дьяконов, как и среди пасторов, есть много хороших. И в пасторате можно найти и хороших и плохих – такое же положение и у дьяконов, – есть благородные, есть и необразованные, капризные. На моем первом пасторском месте дьяконы относились, по моей мерке, к самым лучшим в мире. Они радовали меня. Это были тяжело работающие в будни мужчины, но все же в воскресенье они усердно трудились для Господа.
Один из этих замечательных братьев, пожилой христианин, сказал мне однажды, когда я был приглашен к нему на обед:
Мне не хотелось бы, чтобы вы говорили проповеди призывного характера. Они слишком принуждают людей прийти к Иисусу. Я не за это. Потому что это не согласуется с моей верой.
Ну, – ответил я, – о чем же мне проповедовать?
Хотя я не люблю таких проповедей, – сказал он, – но все же очевидно, что их любит Господь, так как мой зять под влиянием таких проповедей обратился к Богу. И когда я в следующее воскресенье пришел домой в гневе из-за того, что вы находитесь под большим влиянием Фулера, моя дочь сидела и плакала навзрыд. Итак, – добавил он, – не слушайте меня, старого. Пока Бог благословляет вас, продолжайте делать так, как вы думаете.
Но не думаете ли вы, дорогой брат, – спросил я, – что если Бог любит такие проповеди, то вы тоже должны любить их?
Может быть, но я старый человек и так воспитан. Я боюсь, что мне уже не выбраться из этого. Но вы можете совершенно не обращать внимания на то, что я говорил.
Именно это я и решил делать, и мы снова были одного мнения. Одного из моих дьяконов в Вотэбиче звали Кинг. Он был очень мето-
дичным человеком и в замечательном порядке содержал церковную кассу и другую документацию. Это был спокойный, рассудительный, справедливый брат, с большим запасом усердия и теплоты. Его жена была для него идеальной помощницей, и не было во всем селе другой такой пары, которая превосходила бы их в доброте и мудрости. Один раз Кинг в своей деликатности дал мне дружеский намек. Он не говорил, чтобы я осторожнее говорил с кафедры, но когда я как-то утром в понедельник оставил его дом, то нашел в Библии булавку, заложенную на Тит. 2,8: «…слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого». Это было очень тактично сделано. Мудрое наставление было действительно заслужено и с удовольствием принято. Оно было так удачно сделано, что его значение безгранично повысилось. Господин Кинг был для меня и для церкви в Вотэбиче самым лучшим дьяконом.
Какое-то время в деревни, где я проповедовал, со мной иногда ходил один мужчина. Я радовался его присутствию, но когда узнал, как он живет, я тут же отказался от него. Может, после этого он присоединился к кому-то другому, потому что ему каждый вечер нужно было быть в пути. У него было много детей, которые вырастали неверующими, и причина была в том, что отец постоянно бегал на собрания, но никогда не пытался привести ко Христу хотя бы одного из своих детей. Однажды он сказал мне:
Я еще никогда не поднимал руки на детей.
Тогда Бог едва ли поднимет когда-нибудь руку на вас, – ответил я.
Но, – продолжал он, – я строго разговаривал с ними.
Тогда Бог, вероятно, тоже очень строго будет разговаривать с вами, так как это не Его воля, чтобы родители и дети оставались жить в грехах.
В той местности жил другой мужчина, который каждое воскресенье приходил издалека, чтобы услышать то, что он называл «правдой». Но его жена и никто из детей не ходили на богослужение. Когда я очень серьезно говорил с ним об этом, он сказал:
Господь спасет Своих.
Я не мог не ответить ему, что он не принадлежит Богу. Он хотел знать, какое право я имею так говорить ему, и тогда я сказал ему библейский текст: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5,8).
Один из его товарищей сказал мне однажды, что знает, сколько верующих живет в нашей окрестности. Их всего пятеро. Я хотел услышать их имена, и спросил, кто же эти пятеро. Мне было немного смешно. Он начал словами:
Я – первый из них.
Я прервал его и спросил, действительно ли он уверен, что он – один из них. С этого момента его хорошее поведение улетучилось. Он
первый из пяти – и еще несколько других из этого черного сорта составляли эту пятерку. Но «Господь знает Своих».
Я также встречал и во время моего служения в Вотэбиче, и после многих людей, которые утверждали, что они совершенны. Они говорили, что могут жить многие месяцы и годы, не греша против Бога.
Если человек думает о себе, что он совершенный христианин, тогда он напоминает мне одного бедного юношу, с которым я как-то познакомился. У него была слишком большая по отношению к туловищу голова, так что он часто должен был класть ее на подушку, потому что она была слишком тяжелой для его плеч. Его мать рассказывала мне, что часто, желая встать, он теряет равновесие, так как его голова перевешивает. Есть люди, которые, кажется, очень быстро выросли, но у них в голове вода, и пропорция не соблюдается. Кто действительно растет в благодати, тот не говорит: «Как замечательно! Я могу чувствовать, как я расту. Славьте Господа! Давайте споем песнь хвалы: «Я расту! Я расту!».
Я же часто имею такое впечатление, что становлюсь все меньше, и считаю это правильным. Если мы в собственных глазах велики, то только потому, что мы полны раковых опухолей, или нарывов, которые вообщето нужно оперировать, потому что злокачественная причина, приводящая нас к прославлению нашего роста, должна быть удалена.
Я каждый день переживаю в себе борьбу с лукавым. Я желал найти в себе что-то такое, что доброжелательно относилось бы к благодати, но до сих пор только и мог установить, что все во мне восстает против Бога.
Проходя через деревни графства Кембриджа, чтобы посещать и проповедовать, я часто был печален, видя, особенно на стенах бедных домов, римско-католические картины и, думаю, причина в том, что они были очень дешевы. К моему ужасу, я даже видел картину, на которой Бог Отец был изображен в виде старика – представление почти отвратительное, чтобы описать его. И все же эта картина висела в крестьянском доме в Англии. Хотя Бог ясно повелел, чтобы не пытались делать никакого изображения Его Личности! Каждая попытка делать такое – это непослушание и даже богохульство.
Я также печалился, если встречал среди деревенских жителей незнание о пути спасения. Как-то в их голове укоренилось, что они потому не могут спастись, что неграмотны. Иногда, когда я спрашивал о личном спасении, то получал ответ: «О господин, я неграмотен». Люди рассматривали это как достаточное оправдание тому, что они не оставили грех и не доверяли Искупителю. И все же именно неграмотные не должны оставаться вдалеке от Христа. Об одном старом греческом философе рассказывают, что он написал над своей дверью: «Никто, кроме образованных, не может войти сюда». Но Христос пишет на Своей двери обратное:
«Кто простодушен, может войти сюда». Я могу подтвердить, что многие из простого народа приняли приглашение Искупителя, и удивительно было смотреть, с какой убежденностью они применяли к себе истины веры. Многие из них стали действительными мастерами в деле Божьего образования. Иногда я думал, что если бы титул имели те, которые заслужили его, то пришлось бы дать титул тем, кто шел за плугом или стоял за верстаком, так как часто крестьянин имеет в своем мизинце больше духовности, чем современный богослов во всем теле. «Разве богословы не понимают Божественного?» – спросит кто-нибудь. Да, что касается буквы, а на практике, когда речь идет о духе и жизни, тогда DD (Doctor of Divinity – доктор богословия) часто означает вдвойне глупый.
В самом начале моего служения в Вотэбиче был такой забавный случай, который я не могу забыть. Однажды один господин пригласил меня к себе, он был как раз мэром Кембриджа и часто пробовал исправлять мои юные ошибки. Он спросил, действительно ли я сказал в церкви, что если вор попадет на небо, то опустошит карманы у ангелов.
Да, сэр, – ответил я. – Я сказал им, что если было бы возможно, чтобы безбожный человек попал на небо, не изменив природы, то он там ни на грамм не будет лучше, чем здесь. И, как пример, я сказал, что если вор придет в рай среди спасенных, он все еще будет вором, и будет расхаживать там и очищать карманы ангелов!
Но, мой юный друг, – спросил мистер Бримлей очень серьезно, разве вы не знаете, что у ангелов нет карманов?
Нет, – ответил я так же серьезно, – я не знал этого, но рад, что мне сказал об этом господин, который знает об этом. Я обращу на это внимание, и постараюсь правильно все передать, как только мне представится такая возможность.
На следующее утро, в понедельник, я пошел в бюро господина Бримлей и сказал ему:
Господин Бримлей, я вчера выяснил этот вопрос.
Что за вопрос? – спросил он.
Ну, конечно же, с карманами ангелов!
Что же вы сказали на этот раз? – спросил он меня тоном, который звучал почти отчаянно в предчувствии, что он сейчас услышит.
Ах, я просто сказал, что в своей последней проповеди сделал, к сожалению, ошибку. Но я встретил одного господина, мэра города Кембриджа, который убедил меня, что у ангелов нет карманов. Значит, сказал я, мне нужно сделать поправку, так как я не хочу, чтобы кто-то пошел домой с неправильными представлениями о небе. Поэтому я хочу сказать, что, если вор без изменения своей природы попадет к ангелам, то попытается украсть у них перья из крыльев!
Неужели вы действительно сказали это? – спросил мистер Бримлей.
Ну, конечно, – ответил я.
Тогда, – воскликнул он, – я никогда больше не буду пытаться исправлять вас.
Это я и хотел услышать от него.
Однажды в Вотэбиче передо мной была сонная церковь. Это было в воскресенье после обеда. Эти воскресные богослужения в наших английских селах – это обычно ужасное расточительство энергии. Жаркое и пудинг тяжелым грузом лежат в желудке слушателей и сам проповедник тоже парализован в своем мышлении, потому что это время затрачивается для переваривания пищи. Люди слишком много поели в обед, и поэтому они приходят в церквушку усталые и ленивые, и через некоторое время многие засыпают. И, чтобы разбудить их, я попробовал старый метод. Я изо всех сил крикнул:
Пожар! Пожар! Пожар!
Некоторые слушатели, вскочив со стульев, спрашивали меня, где он. Я ответил им то же самое, что отвечают в таких ситуациях другие проповедники:
В аду, для грешников, которые не хотят принять Искупителя.
В следующий раз у меня были трудности совсем другого рода. Я проповедовал в воскресенье утром, а потом с одним братом пошел из церкви к нему на обед, как я обычно делал. Между утренним и послеобеденным богослужениями была такая короткая пауза, что почти невозможно было подготовить к нему душу, так как обед хотя и необходимость, но все же очень снижает способность восприятия. Я заботливо составил диетический план и сохранял себя в хорошей кондиции. Но, к своему ужасу, я заметил, что забыл главную мысль моей проповеди. Я просто не мог найти проповедь, которую приготовил. И, как я ни напрягал свою память, пропавшая проповедь не хотела возвращаться. Времени было мало, начался последний час, и я взволнованно рассказал доброму крестьянину, у которого был в гостях, что не могу вспомнить, о чем же я должен проповедовать.
О, – сказал он, – ничего страшного. Я уверен, что вы найдете для нас доброе слово.
Именно в это мгновение из печи выпала горящая головешка и упала к моим ногам. Дым подступил к лицу.
Вот, – сказал крестьянин, – вот вам ваш текст: «…не головня ли он, исторгнутая из огня?»
«Нет, – думал я, – она не спасена, а выпала. И все же здесь был текст, пример и главная мысль, из которой можно сделать больше. Поразмыслив, я, наконец, имел неплохую проповедь, не хуже, чем подготовленную. Она в каком-то смысле была даже лучше, так как в конце собрания один или двое прошли вперед и признались, что через эту проповедь их объял страх и они покаялись.
(Мы хотим привести план этой проповеди. Эти заметки были записаны позднее. Номер под заметками означает, что эта проповедь, произнесенная в Вотэбиче, была 412, ему было тогда восемнадцать лет, и что он на эту тему говорил еще в шести различных местах.)
Зах. 3,2. Головня, спасенная из огня. Поводом, побудившим к этой теме, была головешка, выпавшая из печки.
Заметки на слова текста:
«Головня» – легко сгораемый материал, как другие «головни»,
«из огня» – не от огня – чтобы показать большую опасность,
«спасен» – через большую силу благодати и всемогущество.
Примеры спасения из огня: Спасение в самый последний момент. Пожилой возраст некоторых. Природная испорченность сердца.
Греховные привычки, которым они подвержены. Искушения и испытания после покаяния. Духовность закона.
Невообразимая цена нашего выкупа.
Как я могу знать, что я один из них? Можешь ли ты вспомнить о своем спасении? Ненавидишь ли ты тот огонь?
Любишь ли ты другие спасенные головни? Благодарен ли ты Богу за Его милость?
412, 415, 416, 418, 438, 560, 566
В 1853 году меня попросили проповедовать на ежегодной встрече союза воскресных школ Кембриджа в городском зале города. Кроме меня, должны были говорить еще два проповедника, а так как они были старше меня, то, само собой разумеется, что я должен был начать первым. Я уже ничего не помню, о чем я тогда говорил, но уверен, что сказал, как обычно, очень прямо и открыто. Во всяком случае, думаю, что в моей речи не было ничего, что могло бы вызвать внезапное нападение двух других проповедников, когда подошло их время. Особенно один из них казалось был задет лично. Он очень прямо высказался о моей молодости и сказал затем, – для него это было по-видимому самым ужасным – что это стыд, если молодые люди не следуют библейской практике и не остаются в Иерихоне, пока отрастут их бороды, прежде чем пытались бы указывать старшим.
Получив разрешение председателя, я напомнил слушателям, что те, которые ждали в Иерихоне, были не молодыми людьми, но взрослыми мужчинами, которым враги обрили бороды, что считалось в то время самым большим позором, какой только можно было себе представить. Поэтому они стыдились возвратиться домой, пока не отрастут их бороды. Затем я добавил, что этот случай можно применить к проповеднику, который открыто впал в грех и этим обесчестил свое святое служение. В таком случае необходимо на какое-то время отстранить его от служения, пока он в какой-то мере не вернет свою хорошую репутацию. Получилось, что я верно описал того человека, который так несправедливо напал на меня, и вследствие этого все присутствующие, которые знали об этом, точно не забудут этот день.
В этот вечер был также один господин из графства Эссекс – Георг Гоулд из Лондона – который в этой неприятной ситуации сочувствовал мне и находился под сильным впечатлением услышанного. Этот господин встретился позднее в Лондоне со старым Томасом Оулни, одним из дьяконов в церкви на Нью-Парк-стрит в Лондоне. Он усиленно советовал ему постараться, чтобы я занял свободное место проповедника в этой церкви. Так он стал в руке Божьей орудием моего переселения из графства Кембридж в центр Англии.