1 After these things king Ahasuerus promoted Haman the son of Hammedatha the Agagite, and advanced him, and set his seat above all the princes that were with him.
Здесь начинает разыгрываться весьма мрачная и печальная драма, ибо всему народу Божию грозит истребление. Но не будь таких темных ночей, утренний свет не казался бы столь желанным.
I. Аман становится фаворитом царя (ст. 1).
II. Мардохей не желает оказывать Аману честь, которой тот требует (ст. 2−4).
III. Из-за Мардохея Аман клянется отомстить всем иудеям (ст. 5−6).
IV. По злобному навету Аман выхлопотал у царя приказ об уничтожении всех иудеев в определенный день (ст. 7−13).
V. Этот приказ рассылается по всему царству (ст. 14−15).
Стихи 1−6. Здесь мы узнаем:
I. Как Амана возвысил правитель и как его обожал в связи с этим народ. Не так давно сердце Артаксеркса было отдано Есфири, но ее влияние на царя было не настолько сильным, чтобы добиваться повышения для своих друзей или воспрепятствовать повышению человека, который, как она знала, был врагом ее народа. Зачастую хорошим людям, даже когда становятся великими, приходится убеждаться, что они не в силах творить добро или пресекать зло, как им того хотелось бы. Аман был агагитом (англ. пер., ст. 1, или, по словам Иосифа Флавия, амаликитянином); вероятно, он являлся одним из потомков Агага (нарицательное имя правителей Амалика, как явствует из Чис 24:7). Существует мнение, что Аман был правителем по происхождению, как Иоаким, который в свое время занял более высокое положение по сравнению с другими плененными царями (4Цар 25:28); это же верно и в отношении Амана (ст. 1). Такова была прихоть царя (правители не обязаны давать объяснения по поводу своих предпочтений); царь сделал его своим фаворитом, доверенным лицом и первым министром в государстве. Столь сильным влиянием тогда пользовался царский двор, что, кого при нем благословляли, того (вопреки общепринятому мнению) благословляла и страна; ибо весь народ восхищался этим восходящим солнцем, а царским слугам был дан отдельный приказ, чтобы кланялись и падали ниц пред Аманом (ст. 2), что они и делали. Интересно, что, достойное похвалы, царь нашел в Амане и каковы его заслуги? Очевидно, что он не являлся человеком чести, не стремился к справедливости, не отличался храбростью и уравновешенностью, но был гордым и вспыльчивым; тем не менее царь его поддерживал и пестовал, и не было человека столь знатного, как он. Любимцы правителей не всегда герои.
II. Как Мардохей, храня верность своим принципам, смело и решительно отказался оказывать Аману почести, как это делали остальные слуги царя (ст. 2). Друзья уговаривали Мардохея поступать так же и напоминали ему, что таково повеление царя, не повинуясь которому он навлекает на себя опасность; ведь Мардохей на самом деле рисковал жизнью, если учесть дерзкий нрав Амана (ст. 3). Они говорили ему каждый день (ст. 4), чтобы убедить Мардохея подчиниться, но тщетно. Мардохей их не послушался, а просто сообщил, что он иудей и поступать против убеждений совести не вправе. Вне всякого сомнения, когда его отказ был замечен и стал предметом разговоров, то в качестве причины обычно приводили гордость и зависть: якобы Мардохей не желает оказывать почести Аману, потому что сам не получил такого повышения, невзирая на родственную связь с Есфирью; или же считали его человеком мятежного духа, питающим неприязнь к царю и к его правительству. Кто придерживался такой точки зрения, тот считал поведение Мардохея проявлением слабости и плохого воспитания, называя это блажью и стремлением казаться оригинальным. Не похоже, чтобы кто-нибудь, кроме Мардохея, сомневался, что нужно подчиниться этому повелению; тем не менее он отказался, будучи благочестивым человеком и прислушиваясь к собственной совести, и это было угодно Богу, ибо религия иудеев запрещала Мардохею:
(1) Воздавать столь нелепые почести, которые требовались в данной ситуации, кому бы то ни было из смертных, в особенности такому нечестивцу, как Аман. В не вошедшей в канон Писания части книги (Есф 13:12−14, в русск. пер. молитва Мардохея идет после Есф 4:17) описывается, как Мардохей взывал к Богу по этому поводу: Ты знаешь всё; Ты знаешь, Господи, что не для обиды и не по гордости и не по тщеславию я делал это, что не поклонялся тщеславному Аману, ибо я охотно стал бы лобызать следы ног его для спасения Израиля; но я делал это для того, чтобы не воздать славы человеку выше славы Божией и не поклоняться никому, кроме Тебя, Господа моего.
(2) Особенно воздавать такие почести амаликитянину, представителю заклятого народа, с которым Бог поклялся вести непрерывную войну (Исх 17:16) и в отношении которого Господь дал Израилю строгий наказ: помни, как поступил с тобою Амалик (Втор 26:17). Мардохей счел это проявлением несправедливости по отношению к собственному народу. И хотя религия никоим образом не уничтожает хорошие манеры и учит нас воздавать кому честь, честь, тем не менее характер обитателей Сиона таков, что не только в их сердце, айв глазах... презрен столь отверженный, как Аман (Пс 14:4). Пусть люди, прислушивающиеся к своей совести, будут твердыми и решительными, какому бы осуждению и угрозам они ни подвергались, как это было с Мардохеем.
III. Как Аман замыслил месть. Нашлись люди, которые, желая снискать его благосклонность, сообщили Аману о непокорности Мардохея, ибо хотели увидеть, согнется он или сломается (ст. 4). Когда Аман и сам заметил это, то исполнился гнева (ст. 5). Человек кроткий и смиренный пренебрег бы оскорблением, сказав: «Пусть поступает, как ему заблагорассудится, мне от этого не хуже». Но гордый дух Амана пришел в ярость, возмутился и вскипел внутри, так что и самому Аману и всем вокруг стало не по себе. Решение о том, что Мардохей должен умереть, пришло быстро. Голову с плеч долой тому, кто не желает поклониться Аману! Если он не дождется почестей от Мардохея, то подайте его кровь. В царском дворе Артаксеркса за нежелание поклониться Аману было предусмотрено такое же наказание, как и при дворе Навуходоносора за отказ поклоняться установленному царем золотому истукану. Мардохей был достойным человеком, занимавшим почетную должность, и приходился двоюродным братом царице. Тем не менее Аман считает, что жизнь Мардохея слишком ничтожна для удовлетворения причиненного ему оскорбления: тысячи невинных и драгоценных жизней надлежит принести в жертву его негодованию; поэтому он клянется, что погубит весь народ Мардохея из-за него, ибо нежелание последнего поклоняться ему он объяснил тем, что Мардохей иудей. В этом проявилась гордыня и нетерпимость Амана, его ненасытная жестокость и древняя неприязнь амаликитян к Израилю Божию. Сын Киса вениамитянин Саул когда-то пощадил Агага, а сын Киса вениамитянин Мардохей (Есф 2:5) не найдет милости у этого агагита, чьим замыслом было истребить всех Иудеев, которые были во всем царстве Артаксеркса (ст. 6), включая, надо полагать, и вернувшихся на свою землю, которая в данное время была одной из областей этого царства. Пойдем и истребим их из народов (Пс 82:5). Желание Амана соответствовало жестокому сожалению Нерона: «как жаль, что у народа не одна шея».
Стихи 7−15. Решив уничтожить всех иудеев, Аман оценивает себя на основании весьма дерзкой мысли, которая, как он вообразил, соответствует его великому духу, а именно любое предприятие достойно своего инициатора, и в этом он надеется увековечить память о себе. Он нисколько не сомневается, что найдется достаточно отчаянных и скорых на кровопролитие рук, чтобы перерезать всем глотки, стоит только царю дать ему разрешение. Здесь повествуется о том, как он добился такого разрешения, а с ним и поручения осуществить задуманное. Царь прислушивается к Аману, и последнему удастся его убедить.
I. Аман представляет иудеев царю в неприглядном виде, прибегнув ко лжи относительно их нрава (ст. 8). Враги Божьего народа не смогли бы обойтись с ним столь сурово, если бы сначала не испортили ему репутацию. Аман заставил царя поверить, что (1) иудеи достойный презрения народ, и давать им приют не делает царю чести: «есть один народ (без названия, как будто бы никто не знает, откуда эти люди пришли и кто они такие), они не являются одним целым, но рассеяны между народами по всем областям, как изгои и скитальцы на земле, и обитают во всех странах, являясь бременем и позором для тех мест, где поселились».
(2) Иудеи опасный народ, и давать им пристанище рискованно. «У них свои традиции и законы, и они не подчиняются законам царства и обычаям страны; поэтому их можно считать настроенными против правительства и способными заразить своими странностями других, что может привести к мятежу». Нет ничего нового в том, что наилучшим из людей приписывают столь отвратительный нрав; если убить их не грех, то оболгать тем более.
II. Аман предлагает высокую цену за разрешение уничтожить иудеев (ст. 9). Он знал, что многие ненавидели иудеев и были готовы наброситься на них, стоит получить такое поручение: поэтому пусть будет предписано истребить их. Просто отдай распоряжение о полном уничтожении иудеев, и Аман позаботится, чтобы все совершилось без особых затруднений. И если царь станет ему в этом потворствовать, то Аман преподнесет ему в дар десять тысяч талантов серебра, которые будут внесены в казну царскую. Это, как он считал, послужит царю хорошим стимулом, чтобы дать согласие, и поможет предотвратить мощное сопротивление со стороны правительства, ибо уничтожение столь большого числа подданных грозит отсутствием доходов; и такая большая сумма денег, по мнению Амана, должна возместить убытки. Гордые и злобные люди не остановятся перед расходами, если речь идет о мести, им ничего не жалко, лишь бы ее совершить. Хотя, вне всякого сомнения, Аман знал, как компенсировать свои расходы за счет трофеев, которые его янычары отнимут для него у иудеев (ст. 13), и таким образом заставить их самих нести расходы за свое разорение; тогда как он рассчитывал не только не потратить лишнего, но и приобрести.
III. Аман получает желаемое абсолютные полномочия поступить с иудеями, как ему заблагорассудится (ст. 10−11). Царь настолько небрежно относился к делам и был так сильно очарован Аманом, что не удосужился проверить истинность обвинений; но охотно, как того и желал Аман, поверил в наихудшее об иудеях и поэтому предал их в руки последнего, словно агнцев льву: отдаю тебе этот народ; поступи с ним, как тебе угодно. Царь не стал говорить: «Убей их, уничтожь их», а (в надежде, что Аман остынет и уменьшит суровость приговора, рассудив, что лучше продать иудеев в рабство) сказал: «Делай с ними, что хочешь». Кроме того, царь не учел, как много он потеряет, сделав вклад в это предприятие, и как много приобретет Аман, завладев добычей, и поэтому еще и снабдил его десятью тысячами талантов: отдаю тебе это серебро. Более того, он так безоговорочно доверял Аману, совершенно пренебрегая заботой о собственном царстве, что дал ему свой перстень с государственной печатью, чтобы тот по своему усмотрению скреплял любой указ, изданный с намерением погубить иудеев. Плохи дела царства, если оно находится в распоряжении такой безрассудной головы, как эта, у которой лишь одно ухо и нос, чтобы за него водили, но нет ни глаз, ни мозга, и едва ли есть собственный язык.
IV. Затем Аман советуется со своими предсказателями, чтобы определить удачный для замышленного истребления день (ст. 7). Решение было принято в первый месяц двенадцатого года царя Артаксеркса; к этому времени Есфирь была его женой около пяти лет. Нужно выбрать какой-либо из дней этого года; и складывается впечатление, что Аман не сомневается Небеса одобрят его замысел и будут ему способствовать, поэтому он полагается в выборе на жребий, то есть на святое Провидение; однако в определении времени истребления Провидение оказалось, скорее, другом иудеев, а не Амана, ибо жребий выпал на двенадцатый месяц, так что в распоряжении Мардохея и Есфири одиннадцать месяцев, чтобы расстроить замысел, или, если им это не удастся, у иудеев останется время, чтобы убежать или переселиться куда-нибудь ради собственной безопасности. И хотя Аман горел желанием истребить иудеев, он подчинился законам своих суеверий и не ускорял ход событий до предполагаемого удачного дня и не лелеял нетерпеливое чувство мести. Вероятно, он побаивался, что иудеи окажутся не по зубам своим врагам, и поэтому не осмелился браться за столь рискованное предприятие, не получив доброго предзнаменования. И это может послужить упреком нам, ведь мы зачастую не слушаемся указаний и распоряжений провидения, когда они не совпадают с нашими желаниями и намерениями. Кто верит в жребий и еще больше верит в обетование, тот не станет торопиться. Но обратите внимание, как Божья Мудрость ставит на службу собственным целям глупость людей. Аман прибег к жребию, и все совершится по жребию, согласно которому казнь иудеев будет отсрочена, а суд обратится против него, совершенно расстроив заговор.
V. После этого был издан, подписан и опубликован жестокий указ, который обязывал народное ополчение каждой провинции быть готовым к тринадцатому дню двенадцатого месяца и в этот день убивать всех иудеев мужчин, женщин и детей, а также грабить их имения (ст. 12−14). Если бы указ всего лишь призывал изгнать всех иудеев за пределы владений царя, то и тогда он был бы достаточно суров; но предписания этого указа были, вне всякого сомнения, беспрецедентны по своей неприкрытой жестокости: убить, погубить и истребить всех Иудеев, обрекая их, как овец, на заклание и не приводя никаких причин этим действиям. Иудеев не обвинили в каком-либо преступлении и даже не постарались представить, что их действия предосудительны с точки зрения правосудия, не назвали условий, исполнение которых помогло бы им сохранить свою жизнь; но иудеи должны безжалостно погибнуть. Подобным же образом и враги Церкви жаждали ее крови крови святых и крови свидетелей Иисусовых и упивались ею допьяна (Откр 17:6); тем не менее, подобно конским пиявкам, они кричат: давай, давай! Этот суровый указ был скреплен царской печатью, передан царским сатрапам и подписан именем царя, хотя сам царь не ведает, что творит. Послали со всей поспешностью гонцов, чтобы те доставили копии указа в каждую область (ст. 15). Обратите внимание, сколь неиссякаема злоба врагов Церкви: они не жалеют усилий и не теряют времени.
VI. Возникшие в связи с этим различия в настроениях при дворе и в городе.
1. Царский двор веселился: и царь и Аман сидели и пили, вероятно поднимая тосты за разорение всех иудеев. Аман опасался, что царя будут мучить угрызения совести за принятое решение и он начнет думать об отмене; и, чтобы избежать этого, Аман полностью завладел вниманием царя, побуждая его непрестанно пить. К этому проклятому методу прибегают многие, чтобы заглушить угрызения совести и таким образом ожесточают собственное сердце и сердца других людей в грехе.
2. В городе царила печаль (а также и в других городах царства, когда до них дошли сведения об этом): город Сузы был в смятении, причем печалились не только иудеи, но и все их соседи, имевшие представление о справедливости и сострадании. Им было прискорбно видеть бесчестье своего царя и беззаконие в месте суда (Еккл 3:16) и тяжело осознавать, что с мирными людьми хотят обойтись столь жестоко; кроме того, они не знали, как это отразится впоследствии на них самих. А царю и Аману до этого не было дела. Следует заметить: как нелепо и нечестиво предаваться веселью и наслаждениям, когда Церковь в беде, а общество в смятении!