1 And I saw another mighty angel come down from heaven, clothed with a cloud: and a rainbow was upon his head, and his face was as it were the sun, and his feet as pillars of fire:
Видение Ангела с раскрытою книгою, описание его внешнего вида и указание на его миссию (1−3); клятва Ангела (4−7), получение Иоанном книжки от Ангела, ощущение от съедения ее и объяснение Ангелом этого символического видения (8−11).
Откр 10:1. И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные,
Откр 10:2. в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,
Откр 10:3. и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.
Откр 10:4. И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.
Откр 10:5. И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу
Откр 10:6. и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;
В Х гл. прямое течение откровения прерывается, и Иоанн видит и описывает одно промежуточное видение. — Иоанн созерцает еще нового Ангела, изображение которого говорит о том, что он — простой вестник Бож. воли, хотя и один из высших вестников: он нисходит с неба, как бы от Бога. Этот Ангел (облечен) окружен облаком для обнаружения большей славы и величия; над его головою была радуга, которая в данном случае была преломлением лучей в облаке, окружавшем Ангела, сияющего как солнца. Лицо его было как солнце, ноги же его как столпы огненные. Эта черта от мысли о благости и милосердии Божием переводит к мысли о Бож. суде, который, ликуя благочестивых, карает нечестивых. В руке Ангела Иоанн заметил раскрытую книжку, содержание которой было, однако, еще неизвестно из прежнего, а будет открыто только в последующих явлениях. — Море и земля — это весь мир, пред которым является Ангел с раскрытою книгою как вестник наступающего страшного суда.
Возглас Ангела может быть понят как сигнал к дальнейшему раскрытию явления. Этот сигнал может быть уподобен тем возгласам четырех животных, которые слышались при снятии четырех печатей. Голоса же громов были не простые громовые звуки, но были речью, которая раскрывала и сообщала что-то, что для нас осталось неизвестным. Они проговорили то, что Иоанн слышал и даже хотел записать, но голос, принадлежавший кому-либо из небожителей (едва ли Самому Богу), запретил записывать слышанное, и оно осталось навсегда неизвестным. Эти голоса громов сообразно с самым образом Ангела и сообразно с содержанием его клятвы (6−7 ст.) относятся, несомненно, к концу мира, а так как о последнем дне мира и о дне пришествия Господа людям знать не дано (Мф 24:36), то для них должно остаться неизвестным и содержание семи громов.
Как бы для большего усиления впечатления откровения истины о непреложности Божественного определения относительно предстоящего суда над миром, Ангел, стоящий на море и на земле, клянется, подняв руки к небу (Дан 12:7). Ангел клянется Живущим во веки веков и Творцом всего. Смысл указания на это Бож. свойство тот, что Господь Бог, как всемогущий Творец, может довести создания Своих рук до конечной цели их бытия. Содержание же самой клятвы есть просто указание на то, что скоро без всякого промедления наступит окончание земного времени, или на то, что близко время вечности, так как близок день суда и общемирового переворота.
Откр 10:7. но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.
Тайна Божия есть не что другое как определение Божие о домостроительстве человеческого спасения и о судьбе всего мира, которое Господь на протяжении всего прошедшего времени возвещал Своим рабам и пророкам. Это определение составляет тайну, потому что относится к будущему и потому, что одному только Богу известно, как и с какою славою все это совершится.
Откр 10:8. И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною, и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.
Откр 10:9. И я пошел к Ангелу; и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.
Голос, принадлежащий, вероятно, какому-либо Ангелу, повелевает Иоанну подойти и взять книжку. При этом от Ангела, держащего книжку, ему было приказано съесть ее, а не прочитать. Это съедение нужно понимать в буквальном смысле, хотя как в акте видения в нем нужно отыскать и его духовное значение. Именно, Иоанн должен был переработать в себе содержание этой книжки и усвоить его.
Откр 10:10. И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.
Откр 10:11. И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих.
Окончание 10 ст. означает то, что Иоанн не огорчился, но даже наслаждался и утешался, когда оставался лишь при сознании получения Бож. откровения, которое само по себе, как общение с Богом, должно быть источником сладости и утешения. Когда же он перенес содержание этого откровения на себя и на других, к кому оно относилось, то его утроба исполнилась горечи, т. е. сердце наполнилось чувством сострадания и соболезнования. Теперь Иоанн снова должен будет пророчествовать, т. е. получить для передачи пророчество относительно судьбы всего мира; он должен будет снова (далее) созерцать раскрытие откровения в образах и картинах, каковое откровение будет касаться вообще участи всех людей, как блаженных, так и нечестивых.