8:1 В последующих стихах показано, что служение Христа превосходит Аароново, потому что лучше и святилище, в котором Он его совершает (ст. 1−5), и завет, по которому Он это делает (ст. 7−13). Теперь автор подошел к главному в цепи своих доказательств. Он не подытоживает все сказанное раньше, но формулирует свой основной тезис, к которому вел читателя с самого начала послания.
Мы имеем такого Первосвященника.
В словах «мы имеем» звучит торжество.
Они — ответ тем иудеям, которые подпускали шпильки первым христианам: «У нас есть скиния собрания; у нас священство; у нас жертвоприношения; мы имеем традиции; у нас есть храм и прекрасные одеяния священников». В ответ верующие уверенно говорят: «Да, у вас есть тени, у нас же — их воплощение. У вас традиции, у нас же есть Христос. Вы имеете иллюстрации, у нас же есть Личность. И наш Первосвященник воссел одесную престола величия на небесах. Никто из первосвященников никогда не занимал такого места почестей и власти».
8:2 Он служит народу в святилище небес. Это — истинная скиния, и земная скиния собрания была лишь ее копией, или образом. Истинную скинию воздвиг Господь, а не человек, как это было в случае со скинией земной.
8:3 Так как одна из основных обязанностей первосвященника — приношение даров и жертв, то, следовательно, и наш Первосвященник должен это делать.
Дары — это общий термин, охватывающий все виды жертв, приносимых Богу. Жертвы — это те дары, которые влекли за собой смерть животного.
Что приносит Христос? На этот вопрос не дается прямого ответа вплоть до главы 9.
8:4 Этот стих упускает ответ на вопрос, что приносит Христос, и просто напоминает нам, что на земле Он бы не имел права приносить дары в скинии собрания или храме. Наш Господь был родом из колена Иуды, а не колена Левия или семьи Аарона. Поэтому Он не подходил для служения в земном святилище. Читая в Евангелиях о том, что Иисус входил в храм (см. Лк 19:45), нужно понимать, что Он был на его территории, но ни в святилище, ни в Святое святых Он не входил.
Здесь, естественно, возникает вопрос: исполнял ли Христос какие-либо из функций первосвященника, когда был на земле, или же Свой священнический труд Он начал только после вознесения? Главный смысл стиха 4 в том, что на земле Он не был правомочен нести служение левитского священника и не мог служить в иерусалимском храме. Но это не значит, что Он не мог исполнять функции священника по чину Мелхиседека. В конце концов, Его молитва в Ев. от Иоанна 17 — это молитва первосвященника, и Его принесение на Голгофе Самого Себя как совершенную жертву было, несомненно, священническим деянием (см. 2:17).
8:5 Скиния собрания на земле была точной копией небесной скинии. Ее планировка указывала, каким образом Божий народ завета мог приблизиться к Богу в поклонении. Сначала шла дверь внешнего двора, потом жертвенник всесожжения, потом умывальник.
После этого священники входили во святилище, а первосвященник входил в Святое святых, где Бог являл Себя.
Скинии собрания никогда не отводилась роль конечного святилища.
Она была лишь образом и тенью. Когда Бог призвал Моисея на гору Синай и приказал ему построить скинию собрания, Он дал ему подробную схему, которой необходимо было следовать.
Этот образ был символом более высокой, небесной, духовной реальности.
Для чего автор подчеркивает это с такой силой? Он хочет донести до сознания всякого, кто стоит перед искушением вернуться в иудаизм, что вместо того чтобы идти от тени к реальности, он покидает реальность ради тени.
Стих 5 ясно учит, что все установления ВЗ были символами небесной реальности; таким образом, это подтверждает правомерность учения, опирающегося на символы, если оно, конечно, не противоречит Писанию и не становится очень уж причудливым.
8:6 Данный стих — мостик между темой лучшего святилища и обсуждением лучшего завета.
Сначала следует сравнение. Служение Христа превосходит служение священников по чину Аарона точно так же, как завет, Посредником которого Он является, превосходит прежний завет.
Приводится и причина: этот завет лучше, потому что утвержден на лучших обетованиях.
Служение Христа неизмеримо лучше. В жертву Он принес Себя, а не животное. Он заплатил Своей Кровью, а не кровью козлов и тельцов. Он омыл от грехов, а не просто их покрыл.
Он дал верующим чистую совесть, а не ежегодное напоминание о грехах. Он открыл нам путь, чтобы мы могли войти в присутствие Бога, а не стоять в отдалении.
Он также и Ходатай лучшего завета. Как Ходатай, Он стоит между Богом и человеком, перекинув мост через пропасть отчуждения. Гриффит Томас приводит краткое сравнение заветов: «Этот завет лучше, потому что не ставит абсолютно никаких условий, потому что он духовный, а не плотской, всеобщий, а не частный, вечный, а не временный, индивидуальный, а не национальный, внутренний, а не внешний». (W. H. Griffith Thomas, Hebrews: A Devotional Commentary, p. 103.)
Он лучший завет, потому что основан на лучших обетованиях. Завет закона обещал благословение за послушание, но грозил смертью за непослушание. Он требовал праведности, но не наделял способностью ее производить.
Новый завет — завет благодати, не ставящий никаких условий. Он вменяет праведность в заслугу там, где ее нет. Он учит людей жить праведно, дает им для этого силу и награждает их, если они так живут.
8:7 Первый завет не был совершенным, то есть не имел успеха в построении идеальных взаимоотношений между человеком и Богом. Но он и был задуман не как окончательный завет, а как подготавливающий к приходу Христа. Ссылка на другой завет свидетельствует, что первый был далеко не идеальным.
8:8 Однако проблема отнюдь не в первом завете как таковом: «Закон свят, и заповедь свята, и праведна и добра» (Рим 7:12). Проблема в народе, которому он был дан; для работы закону был дан никуда не годный материал.
Об этом здесь и сказано: «Но пророк, укоряя их, говорит...» Господь укорял не завет, а Свой народ завета. Первый завет основывался на обещании человека повиноваться (Исх 19:8; 24:7), а поэтому судьба его была недолгой.
Новый завет с начала и до конца — изложение того, что обязуется сделать Бог; в этом его сила.
Теперь автор цитирует Иеремию (31:31−34), чтобы показать, что в еврейском Писании Бог обещал дать Новый завет. Все доказательство строится вокруг слова «новый». Если бы было достаточно старого, то зачем вводить новый? Но Бог совершенно конкретно обещал заключить с домом Израиля и домом Иуды Новый завет. Как уже говорилось, Новый завет имеет отношение прежде всего к израильскому народу, а не к Церкви. Полностью он исполнится, когда Христос вернется, чтобы царствовать над покаявшимся и искупленным народом. Тем временем некоторыми из благословений завета наслаждаются все верующие. Поэтому, передавая чашу с вином Своим ученикам, Спаситель сказал: «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1Кор 11:25).
Хендерсон пишет: «Поэтому мы проводим различие между основным толкованием для Израиля и вторичным, духовным применением для Церкви сегодня. Сейчас силой Святого Духа мы наслаждаемся благословениями Нового завета, и тем не менее, следуя Божьим обещаниям, будущее принесет дальнейшие проявления завета для Израиля». (Henderson, Hebrews, p. 92.)
8:9 Бог конкретно обещал, что Новый завет не будет похож на тот, что Он заключил с израильтянами, когда за руку вывел их из Египта. В чем выразится их отличие? Он не говорит этого, но, возможно, ответ подразумевается в оставшейся части стиха: «...потому что они не пребыли в том завете Моем, и Я пренебрег их, говорит Господь». Завет закона потерпел неудачу, потому что выдвигал условия; он требовал послушания от народа, который не мог проявить его. Сделав Новый завет заветом благодати, не выдвигающим никаких условий, Бог исключил всякую возможность его провала, потому что исполнение завета зависит лишь от Него Самого; Богу же провалы неведомы.
Некоторые слова из Иеремии претерпели радикальные изменения. В древнееврейском тексте Иеремии 31:32 сказано: «хотя Я оставался в союзе с ними». В некоторых ранних переводах Иеремии написано: «и Я пренебрег их (или отвернулся от них)». Святой Дух, вдохновивший Иеремию на эти слова и надзиравший за сохранностью Библии, направил автора послания к Евреям выбрать этот альтернативный текст.
8:10 Старый завет говорит о том, что должен делать человек, Новый завет говорит о том, что сделал Бог. После того, когда дни непослушания Израиля минуют, Он вложит Свои законы в мысли их так, чтобы они знали их, и в их сердца, чтобы они любили их. Они захотят повиноваться не из-за страха перед наказанием, но из любви к Нему. Законы будут записаны не на камне, а на плотяных скрижалях сердца.
Буду их Богом, и они будут Моим народом. Это говорит о близости. ВЗ приказывал человеку стоять в отдалении; благодать говорит ему подойти поближе. Это свидетельствует о неразрывных взаимоотношениях и безусловной безопасности. Ничто никогда не разорвет эти узы, оплаченные Кровью.
8:11 В Новый завет включено и всеобщее познание Господа. Во время славного правления Христа никому не нужно будет учить ближнего своего и брата своего, говоря: познай Господа. В каждом, от малого до большого, будет жить сознание Бога: «...земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис 11:9).
8:12 И что самое прекрасное — Новый завет обещает неправедным людям милость и вечное забвение их грехов. Закон был жесток и несгибаем: «...всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние» (Евр 2:2).
Кроме того, закон не мог искоренить грех. Он предоставлял возможность искупить грехи, но не омыться от них (древнееврейское слово «искупление» произошло от глагола «покрывать»). Жертвоприношения, предписанные законом, очищали человека ритуально, то есть давали ему право участвовать в религиозной жизни нации. Но эта обрядовая чистота была лишь поверхностной; она не затрагивала внутренней жизни человека. Она не давала ему ни морального очищения, ни чистой совести.
8:13 Тот факт, что Бог вводит новый завет, означает, что первый уже ветхий. Раз это так, не стоит и задумываться о том, чтобы вернуться назад к закону. А это как раз и было то искушение, которое стояло перед некоторыми из называвших себя верующими. Автор предостерегает их, что завет закона уже устарел, народу предоставлен лучший завет. Им следовало привести свои намерения в соответствие с планами Бога.