Толкование Далласской семинарии
I. Диалог Аввакума с Богом (глава 1)
Пророк охвачен смятением. Зло и насилие, кажется ему, вышли из-под всякого контроля. Есть ли им предел? Из сердца его рвется жалобный вопль, обращенный к Богу: «Почему Ты ничего не предпримешь?» И Бог отвечает ему: «Я предприму нечто: Я накажу Иудею руками вавилонян». Ответ свыше лишь усиливает смятение Аввакума, боль его становится глубже. И за первым вопросом следует второй: «Но почему, почему Ты хочешь воспользоваться этими отвратительными варварами — вавилонянами, чтобы наказать Иуду?»
А. Горестные вопросы пророка (1:1−4)
Авв 1:1. В «надписании» к книге (соответствующем стиху 1), как и в начале книги Наума, стоит евр. Масса, одно из главных значений которого — «груз» или «ноша» (по-русски передано как Пророческое видение). Откровения, возвещавшиеся пророками людям, нередко ассоциировались в ветхозаветном сознании с понятием «тяжелой ноши», так как содержали в себе (опять-таки нередко) угрозы, предвещания бедствий, «тяжелых времен». Таково и послание Аввакума. Масса, однако, не всегда предваряла тягостную весть, но могла, к примеру, служить «заголовком» к мудрым высказываниям, записанным в Притчах (Притч 30:1; 31:1).
При более буквальном переводе с еврейского первый стих Книги Пророка Аввакума звучит примерно так: «Тяжелая ноша», которую увидел пророк Аввакум. Те же два еврейские слова — «ноша» и «увидел» — стоят в Ис 13:1. Применительно к пророчествам второе слово (хазах) часто подразумевает видение (хазон), способность «увидеть» будущее, посылаемую пророку Богом. Отсюда одним из названий пророков было «провидец» (хозех).
Авв 1:2−4. Страх и тревога, долгое время терзавшие Аввакума, в конце-концов «вырываются» (как при вулканическом извержении!) жалобой, исполненной отчаяния:
Доколе, Господи, я буду взывать
И Ты не спасаешь? Зачем Ты даешь мне видеть неправду и смотреть на бедствия?
Грабеж и насилие предо мною; царит вражда, возникает раздор.
Оттого и потерял силу …закон, и нет места справедливости, что нечестивый побеждает праведного; оттого и извращается правосудие. (Стихи 2−4 частично приведены в современном переводе; от ред.)
Аввакум хочет понять, почему Бог словно бы безразличен к происходящему на земле. Неужели Он не слышит? Почему Он не вмешается? Почему «не спасает»? Вопль пророка — стар, как мир. Вопросы, задаваемые им, извечны. Они неизменно возникают у людей, когда те пытаются мерить таинственную высшую правду мерками своей, человеческой. правды.
Аввакуму казалось, что Господь не спешит откликнуться на беды и боль людские. О, как бы хотел он, чтобы добродетель автоматически увенчивалась благоденствием, а зло каралось немедленно! Но вот, зло торжествует, а правда гонима, и праведники подвергаются унижениям и часто погибают в мучениях. Как совместить это с Божией справедливостью? И не так ли тысячелетия спустя думают и чувствуют христиане? Не спрашивают ли они с горечью себя и других: почему Бог не отвечает на их молитвы?
В самой постановке своих вопросов Аввакум почти «обвиняет» Бога: Зачем (с какой целью) Ты делаешь меня, слабого и грешного, свидетелем бедствий? Ведь мне, немощному человеку, очень плохо от этого. Но еще хуже мне при мысли, что и Сам Ты, праведный Господь, терпишь все это зло. Как вместить это в наше сознание? (стих 13) Воистину с дерзновением вопрошает Аввакум Бога. С дерзновением и искренностью, которые и объясняются и оправдываются лишь бесконечным его доверием Ему.
Слова, которые употребляет пророк в этих стихах (подчеркнуто звучащие у него «насилие», «злодейство», «бедствия», «грабительство», «вражда», «раздор») характеризовали внутреннюю жизнь иудейского народа, постоянно попиравшего закон, данный ему Богом. Закон потерял силу.
В ответ на скорбные свои вопросы Аввакум слышит страшную весть о новой беде, грядущей на Иудею. Соотношение стихов 2−4 со стихами 5−11 — это соотношение причины и следствия, преступления и наказания.
Б. Бог отвечает (1:5−11)
Итак, на жалобу Аввакума, по сути своей типичную для благочестивого еврея (отнюдь не всегда на подобные, едва ли не риторические, вопросы следовал ответ свыше), Господь отвечает.
1. «ДЕЛО», КОТОРОЕ ОН ГОТОВИТ, СОВЕРШЕНО БУДЕТ В ЦЕЛЯХ ВРАЗУМЛЕНИЯ (1:5)
Авв 1:5. Речь Господа должна была убедить не только Аввакума, но и всех его современников (Посмотрите… вглядитесь, и вы… изумитесь), что Его равнодушие к происходящему в человеческом сообществе — только кажущееся, и что Он готов — весьма скоро — совершить суд над недостойным поколением избранного Им народа.
Он требует от иудеев внимания (1:5а) к откровению, которого удостоивает их пророка. Пусть переведут взгляд со своих сиюминутных занятий, сплошь и рядом грешных и нечестивых, на международные, так сказать, горизонты. Там они разглядят нечто, чему «сильно изумятся». Ибо тому, что посредством народов совершит Бог в их дни, им трудно будет поверить.
2. ОБ ОРУДИИ БОЖИЕГО НАКАЗАНИЯ (1:6−11)
Грехи и вины иудеев не проходят мимо глаз Господа. И наказание виновных — ради их исправления — совершится по законам высшей справедливости; оно уже в пути. «Изумление», однако, вызовет не самый факт наказания, а орудие, которое изберет Бог для совершения его.
а. Суд совершится рукой вавилонян (1:6)
Авв 1:6. Первая фраза этого стиха прозвучала, подобно взрыву бомбы: Ибо вот, Я, открыл Бог пророку, подниму Халдеев. Первоначально это племя жило в южной части Месопотамии, по берегам Персидского залива. Вспомним, что Ур, из которого пришел в Ханаан Аврам, был в земле Халдейской. В первой трети седьмого века до Р. Х. племя халдеев стало быстро набирать силу, стремительно продвигаясь в своих завоевательных походах на север.
Имя халдеи известно было за несколько веков до этого, но как о безжалостных агрессорах о них впервые написал Аввакум. (Пророк Даниил говорит о халдеях неоднократно, но как о мудрецах-астрологах: Халдея считалась родиной астрологии.) В дни, близкие к Аввакуму, халдеям предстояло «прославиться» как грубым варварам, насильникам. И вот этот-то народ жестокий и необузданный Бог намерен поднять против иудеев, которые, хотя и были запятнаны грехом, но все-таки оставались святыми! (В том смысле, что Бог не отверг их как народ, отделенный Им Самим для Его целей.)
Характеристика халдеев (или вавилонян), которую влагает в уста Аввакума Господь, вполне соответствует тому, как определял их Иезекииль («лютейшим из народов» назвал он их; Иез 28:7; 30:11; 31:12; 32:12). Хищники, не склонные к мирному труду на земле, «жившие мечом и грабежом», они «ходили по широтам земли, захватывая не принадлежавшие им селения». Под «широтами земли» понимался, конечно, мир древнего Востока, народы и страны которого — Ассирия, Иудея, Египет, Едом — падали один за другим под напором вавилонских всадников.
б. Описание вавилонян (1:7−11)
Авв 1:7. В ту пору, наступление которой открыто было Аввакуму, вавилоняне не будут знать себе равных. Страшен и грозен будет этот народ, не ограниченный нормами морали и милосердия, не признающий над собой ни суда ни власти Божиих, но убежденный, что превосходство его над другими народами не от Бога, а от ярости и силы его военных полчищ. По замечанию одного из отцов ранней Церкви вавилоняне «обращали в закон все, что придет им в голову» — на этом и «стояли» их суд и власть.
Авв 1:8. В живых и наводящих ужас образах описывает Аввакум будущее нашествие. Быстрее барсов кони халдеев и более «прытки» они, чем волки, бросающиеся на добычу под покровом вечерних сумерек. Орел следует, по-видимому, читать как стервятник (евр. несер). В Палестине известны крупные хищные грифы, которые имеют обыкновение взмывать кругами все выше, а затем внезапно падать вниз, на намеченную жертву.
Пророк Иеремия писал о вавилонянах как о «поедающих» (скорее «пожирающих») все на своем пути: поля, людей, животных, растительность, города (Иер 5:17, также Плач 4:19). Напоминавшие хищных зверей и птиц, они воистину были страшны.
Авв 1:9. Все они движимы были жаждой грабежа. Вторая часть первой фразы в этом стихе трудна для перевода, но в ней присутствует (в оригинале) образ знойного ветра пустыни (в русском тексте его нет). Этому ветру, налетающему с востока, под действием которого выгорает все растущее на земле, уподобляются зверские лица несущихся вперед вавилонян: от одного их вида «вянет» (теряет силы к сопротивлению) все живое. Не удивительно, что пленников халдеи брали в несметном количестве (как песок).
Авв 1:10−11. Для них ничего не значат ни цари народов ни их князья, они служат им лишь предметом изощренных издевательств. Здесь как бы намек на то, что тщетны будут попытки иудеев спастись от вавилонян, вступив в союз с другими правителями Востока.
Из истории известно, как любили вавилоняне превращать в публичные спектакли казнь плененных ими царей и их приближенных. О беспримерном зверстве их можно, в частности, судить по библейскому рассказу о том, как поступили они с иудейским царем Седекией после падения Иерусалима. У него на глазах они убили всех его сыновей и лишь после того, как Седекия досмотрел это жуткое действо до конца, ослепили его. А затем увели в оковах в Вавилон, где он и умер в темнице (4Цар 25:7).
Насыпать земляные валы для взятия осажденных городов было в практике всех ближневосточных народов, но вавилоняне были особенно в этом искусны. Насыпав осадный вал, они, словно играя («смеясь»), брали «всякую крепость» на своем пути.
Непобедимые агрессоры своего времени, халдеи не понимали, конечно, что не своему «могуществу» обязаны бесчисленными своими победами, но всемогуществу Иеговы, избравшему их, как прежде ассирийцев, орудием ярости Своей — для вразумления народов. Потому и «надмились» они духом, т. е. перешли все границы здравого смысла, не говоря уж о смирении. Надо сказать, что первая фраза стиха 11 трудна для прочтения и понимается по-разному.
Так, слово руах (Дух) переводтся и как «ветер» (в значении знойного восточного ветра; толкование на стих 9); иначе читается и сказуемое при руах. В этом случае во фразе видят описание «буйства» палящего ветра пустыни. Но вторая часть стиха 11 и в том и в другом случае не теряет логической связи с первой: сила халдеев — их бог. Исходя, вероятно, из принципа «сила всегда права», они обожествляли ее.
В. Дилемма Аввакума (1:12−17)
Откровение, полученное пророком, повергло его, однако, в еще большее смятение. Жалоба его на грех и беззаконие, завладевшие Иудой (стихи 1−4), не осталась без ответа: Богу известно о поведении Его народа. Скоро, очень скоро, постигнет Иуду наказание. Заблудший этот народ потерпит поражение от халдеев и будет уведен ими в плен. «Услышав» этот ответ, Аввакум, как и предупредил его Господь (стих 5), «изумился». Но более чем «изумление» — ужас охватил пророка: неужели Иегова прибегнет — с целью наказать иудеев — к такому «орудию», как халдеи, которые ведь есть ничто иное, как воплощенное зло! Новые вопросы срываются с уст Аввакума — один тревожнее другого.
1. ПОЧЕМУ БОГ «ПОЛЬЗУЕТСЯ» В СВОИХ ЦЕЛЯХ ЛЮДЬМИ ЗЛЫМИ И НЕЧЕСТИВЫМИ? (1:12−13)
Однако при всем смятении, охватившем пророка, он черпает утешение и надежду в сознании святости и верности Божиих. С тем же дерзновением веры, с каким прежде (стихи 2−4) Аввакум спрашивал Иегову, почему «бездействует» Он, когда насилие торжествует в Его народе, теперь он вопрошает Его, до какого предела попущено Им будет господство нечестивых язычников над народом, избранным Им.
Авв 1:12. По-еврейски вопросительная форма, в которой звучат слова Аввакума: Но не Ты ли издревле Господь Бог мой! — предполагает положительный ответ. Это в сущности не вопрос, а утверждение. Контрастом воспринимается доверие пророка Иегове, Богу его народа, живому и вечному, по отношению к «вере» халдеев в собственную силу как в бога.
Рассуждая по-человечески, халдеям ничего, конечно, не стоило стереть с лица земли маленькую Иудею. Но Аввакум и мысли допустить не мог об уничтожении Божьего народа, и с ним — завета, в который вступил с этим народом Господь. Уверенность пророка основывалась на неизменности природы Бога, сознававшейся им, и на убежденности в том, что святой и праведный Бог не оставит грех безнаказанным — не только в Израиле, но и в среде его врагов. Отсюда дерзновенный вывод Аввакума: мы не умрем! Ты… только для наказания… назначил его. Не для уничтожения Своего народа, но для заслуженного им суда попустил его. Логично в этом контексте слово цур (скала, твердыня, защита) в обращении Аввакума к Господу.
Авв 1:13. И все-таки оставался вопрос, который жег Аввакуму сердце. Почему Иегова, обладающий абсолютной святостью, Тот, Которому даже глядеть на злодеяния не свойственно, намерен прибегнуть — ради вразумления Своего народа — к народу в высшей степени нечестивому? Ведь все безобразия иудеев меркнут в сравнении с бесчеловечностью халдеев. Ведь иудей несомненно праведнее их! (Вторая фраза в стихе 13, звучащая как риторический вопрос и в форме настоящего времени, относится именно к халдеям и иудеям, но в плане того, чему совершиться предстоит.)
2. ПОЧЕМУ НЕЧЕСТИВЦЫ БУДУТ ПОДДЕРЖАНЫ БОГОМ? (1:14−15)
Авв 1:14. Именно эта мысль (по логике «от противного») выражена в стихе 14. Разве, «оставляя Своих людей» беспомощными, как рыба (или пресмыкающиеся) в море — перед сетью ловца, Иегова не окажет тем поддержку злодеям их?
Авв 1:15. Продолжение метафоры. Вавилоняне сравниваются с «торжествующим» ловцом, который только и знает, что захватывает в сеть свою беспомощных «рыбешек». Почему же допустит Господь столь вопиющую несправедливость? Поистине трудная дилемма стояла перед Аввакумом.
3. ПОЧЕМУ БОГ «СНИСХОДИТЕЛЕН» К ЯЗЫЧНИКАМ? (1:16−17)
Авв 1:16−17. Та же метафора звучит теперь применительно к халдеям, обоготворяющим свою военную мощь (сравните со стихом 11); фактически они приносят жертвы и «кадят» сети своего невода (образ орудий войны), которые, как они понимают, дают им возможность «жить роскошно». (Между прочим, по свидетельствам древних историков, такие языческие народы, как скифы и сарматы, приносили жертвы (в буквальном смысле слова) оружию; существовала ли такая практика у халдеев, не известно.)
Когда же Господь положит предел ненасытности вавилонян? К этой мысли сводится стих 17.