6:1−23 Освобождение от рабства греху
Уверенность Павла в том, что христиане, получив оправдание, будут спасены от Божьего гнева (5:9, 10), так как они, соединяясь с Христом, переходят в Царство благодати и жизни (5:12−21), заставляет поставить вопрос о власти греха в жизни христианина. В силах ли грех воспрепятствовать такому развитию событий, может ли он помешать верующему, получившему оправдание, достичь окончательного спасения и славы? В гл 6 Павел рассматривает этот вопрос и отвечает, что верующие освобождены во Христе не только от наказания за грех, то есть оправданы, но также и от власти греха, то есть освящены. Не отрицая, что грех продолжает составлять опасность для христиан, Павел утверждает, что они, несомненно, вступают в новые отношения с грехом, отношения, в которых грех уже не в силах «господствовать над нами» и заставить нас быть его рабами (см.: 6, 14, 18, 20). В этой главе (и, как мы увидим, в следующей) Павел описывает христианский опыт в понятиях смены «режима», перехода от одного «царства» к другому. Он утверждает, что быть христианином — значит освободиться от старого режима, где правит Адам (5:12−21), грех (гл 6), закон (гл. 7) и смерть (гл. 8), и войти в новое Царство, где властвует Христос (5:12−21; 7:1−6), праведность (гл 6), Дух (7:6, 8), благодать (6:14, 15) и жизнь (5:12−21; 6:4; 8:1−13).
6:1−14 «Мертвые для греха» через соединение с Христом. Непосредственным поводом для обсуждения проблемы «христианин и грех» становится для Павла его же утверждение в 5:20: «А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать». Он сам ставит вопрос, на который ему, без сомнения, приходилось отвечать много раз; вопрос, возникающий в результате его настойчивого утверждения о силе Божьей благодати: Оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? (1). Павел решительно отвергает любые предположения подобного рода — Никак, — объясняя свой ответ с помощью главной идеи гл 6: Мы умерли для греха (2). Что имеет Павел в виду, говоря это, становится ясно по мере того, как он развивает свою мысль в последующих стихах: нам не быть уже рабами греху (6, 17, 18, 22); грех больше не господствует над нами (14а). Быть «мертвыми для греха», таким образом, не означает вовсе не знать искушения, так как Павел показывает, что и для христианина грех остается соблазном, которому он должен сопротивляться каждый день (см.: ст. 13). Вернее будет сказать, что это означает свободу от абсолютной тирании греха, от состояния, в котором грех господствует над нами, состояния, в котором мы жили до нашего обращения. Поэтому, умерев для греха, мы больше не можем жить в нем (26), так как постоянная жизнь в грехе свидетельствует о тирании греха, тирании, от которой верующий освободился.
В ст. 3−5 Павел раскрывает, каким образом мы «умерли для греха» — через единение с Христом в Его смерти. Христианское таинство посвящения — крещение водой — соединяет нас с Христом подобием Его смерти и воскресения. Это «соединение» с Христом — не мистическое слияние нашей личности с личностью Христа, а отношения, имеющие «юридическую» силу: Бог видит нашу связь с Христом и поэтому дает нам те преимущества, которые были завоеваны для нас Его Сыном.
Таким образом, можно сказать, что мы погреблись с Ним крещением в [Его] смерть. Павел здесь не имеет в виду, что наше крещение просто символизирует — погружением в воду — смерть Христа и погребение, так как, по его словам, мы были погребены «с» Ним, а не просто «как» Он. Скорее апостол хочет сказать, что наша вера, символом которой является крещение, соединяет нас с самим Христовым погребением. Зачем здесь это упоминание о погребении Христа? В одном из своих посланий Павел включает погребение Христа в ряд важнейших событий Евангелия, которое он благовествует: «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий день, по Писанию» (1Кор 15:3, 4; ср. также: Кол 2:12). Здесь, в гл 6, Павел утверждает, что верующие соединяются с Христом таким образом, что сами переживают каждое из этих событий: мы «умерли с Христом» (8; ср.: 3−6); мы «погреблись с Ним» (4); мы «жить будем с Ним» (8; ср.: 4, 5). Это реальное единение с важнейшими искупительными событиями и ставит христиан в иные отношения с силой греха. Итак, нам становится ясно, в каком направлении движется мысль Павла: так как смерть Христа была смертью для греха (10), наше соединение с Ним в Его смерти (3−6) означает, что мы тоже «умерли для греха» (2).
Как явствует из ст. 4, крещение есть способ (греч. did), посредством которого мы участвуем в этих событиях. Некоторые исследователи считают, что Павел говорит здесь о «духовном» крещении, но это маловероятно. Скорее Павел использует водное крещение как концентрированное выражение христианского опыта первоначального обращения. Новый Завет постоянно говорит о крещении как об основе обращения (см., напр.: Деян 2:38; 1Пет 3:21). Это не означает, что крещение само по себе обладает силой обращать в веру или соединять нас с Христом. Только в соединении с истинной верой оно обладает каким бы то ни было смыслом, и из того, что Павел говорил в гл. 1−5, со всей очевидностью следует, что именно вера в конечном счете имеет решающее значение. (О крещении в Новом Завете и, в частности, в этой главе, см.: Beasley-Murrey G. R. Baptism in the New Testament [Eardmans, 1962].)
Наше соединение с Христом в смерти и погребении означает, что и нам ходить в обновленной жизни (4б). Мы не только освобождаемся от тирании греха, но нам дается новая сила послушания через нашу причастность к Христову воскресению. Эта мысль выражена в ст. 5: соединение с Христом в Его смерти означает также и соединение с Ним в Его воскресении. Некоторые считают, что так же, как в Еф 2:6 и Кол 2:12, 3:1, Павел здесь говорит о нашем воскресении с Христом как о прошлом опыте. Однако более вероятно (о чем свидетельствует употребление будущего времени в ст. 5 [должны быть соединены] и ст. 8 [жить будем]), что в данном случае Павел говорит о нашем действительном воскресении с Христом как о том, что должно состояться в будущем, тогда как сегодня в нас действует сила Христова воскресения (ср. ст. 11: живыми же для Бога).
В ст. 6, 7 и 8−10 наше единение с Христом рассматривается в аспекте «смерти» и «жизни». Выражение ветхий наш человек (6) вбирает в себя черты той общности, о которой говорится в гл 5. Оно указывает на наше тождество с «ветхим человеком», Адамом, и означает, что «не какая-то часть меня названа моей ветхой природой, но весь я, каким я был до моего обращения» (Stott Jonn. Men Made New [IVP, 1966], p. 45). В результате нашего распятия с Христом это тело греховное (весь этот человек, находящийся под властью греха) упразднено было, и, следовательно, нам не быть уже рабами греху. В поддержку этого вывода Павел приводит известное раввинское изречение о том, что «умерший освободился от греха». Ст. 8−10 еще раз подчеркивают связь между смертью с Христом и жизнью с Ним, о которой говорилось в ст. 5, и являются ключевым звеном в рассуждении Павла о смерти Христа как о смерти «для греха». Хотя Сам Христос оставался безгрешным, тем не менее в силу Своего воплощения Он находился под воздействием смертоносной силы греха, и смерть навсегда освободила Его от нее.
Отрывок завершается кратким резюме и обращением к христианам. Мы должны осознать наше единение с Христом и действовать в соответствии с ним, чтобы оно стало действенным в преодолении власти греха в нашей жизни. Поэтому Павел призывает нас осознать, кто мы сейчас во Христе (11), и осуществить это новое единение в жизни, изгнав грех из наших повседневных поступков (12, 13). Подводя итог сказанному в ст. 1−10, Павел напоминает, что эта победа возможна: грех не должен над вами господствовать.
Таким образом, грех никогда не возобладает над нами вновь, ибо мы уже не под законом, то есть не под властью Моисеева закона, в котором грех «умножился» (5:20) и который «производит гнев» (4:15), но под благодатью — под новой властью, утвержденной Христом, в которой «благодать воцарилась чрез праведность к жизни вечной» (5:21; о противоположности между законом и благодатью см. также: Ин 1:17).
6:15−23 Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности. Как и фрагмент 6:1−14, данный отрывок вдохновлен вопросом, относящимся к тому, что Павел только что сказал. Его утверждение, что христианин находится «не под законом, но под благодатью» (14б), можно превратно истолковать, что якобы для христианина больше не существует никаких правил и никакого наказания за совершенные грехи. Ответ Павла схож с его учением, содержащимся в ст. 3−10: укоренившееся прегрешение свидетельствует о порабощенности грехом (16), о том состоянии, от которого каждый христианин освобождается (17, 18). Павел уверен в том, что христиане Рима на своем опыте пережили эту новую свободу от греха, так как они от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя (17б). Формулируя проблему таким образом, Павел в то же время намекает, что, освободившись от закона Моисея, христиане тем не менее остаются подвластными авторитетному своду — «образу учения», — который в определенном отношении напоминает Моисеев закон (см.: 2:20). У них теперь новое обязательство. В ст. 17−23 оно преподносится как развитие того, что было сказано ранее в этой главе. Согласно Павлу, свобода от греха не означает, что христиане совершенно автономны и живут, не имея над собой никакого учителя и никаких обязательств. Свобода от греха скорее означает новое рабство, но рабство праведности (18, 19) и Богу (22). Подобно Иисусу, Павел утверждает, что истинную «свободу» надо находить только в Боге, Который нас создал (Ин 8:31−36). Только преклонив колени пред Богом, человек может стать таким, каким Бог его задумал: «праведным» (соответствующим Божьим нормам поведения) и «святым» (ставящим в центр своей жизни Бога и отвергающим мир). А в конце этого пути — дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем (23; ср.: ст. 22).