Откровение 10 глава

¹ Затем я увидел другого могучего ангела, спускающегося с небес. Он был окутан облаком, и над его головой сияла радуга. Его лицо было как солнце, а ноги — как огненные столбы.

² Aнгел держал в руке маленький развернутый свиток. Он поставил правую ногу на море, а левую на сушу

³ и закричал. Его крик напоминал рев льва, и от этого крика заговорили семь громов.

⁴ Когда проговорили семь громов, я приготовился записывать, но голос с небес сказал мне: — Сохрани в тайне то, что сказали семь громов, не записывай этого.

⁵ Затем ангел, которого я видел стоящим одновременно на море и на суше, поднял правую руку к небу.

⁶ Он поклялся вечно живущим, сотворившим небеса и то, что на них, землю и то, что на ней, и море с тем, что в нем. — Отсрочки больше не будет! — сказал он. —

⁷ Но в те дни, когда седьмой ангел будет готов протрубить, тогда скрытый Божий план будет полностью завершен, как Он и объявил об этом своим слугам пророкам.

⁸ Потом голос, который я слышал с небес, еще раз обратился ко мне: — Пойди и возьми открытый свиток из руки ангела, стоящего на море и на суше.

⁹ Я подошел к ангелу и попросил его дать мне маленький свиток. Aнгел сказал мне: — Возьми его и съешь. От него у тебя сведет желудок, но во рту он будет сладким, как мед.

¹⁰ Я взял маленький свиток из руки ангела и съел его во рту он был сладким, как мед, но в желудке потом была от него жгучая горечь.

¹¹ Тогда мне было сказано: — Тебе предстоит опять пророчествовать о судьбах многих народов, наций, племён и царей.

10:1 — 11:14 Интерлюдия между шестой и седьмой трубами

Когда речь шла о печатях, Иоанн как бы поставил скобки между шестой и седьмой печатями; такой же прием он использовал в промежутке между шестой и седьмой трубами. Однако если первая пауза была призвана дать людям время почувствовать, как Бог оберегает Свой народ в ходе мессианских судов, то в данном случае ее цель лишь упоминается в коротеньком пророчестве (11:1−2). Она совершенно иная. Во-первых, седьмая труба возвестила со всей определенностью о близости конца времени (1−7). Во-вторых, миссия Иоанна как пророка заново подтверждается и даже расширяется (он должен пророчествовать о народах, и племенах, и языках, и царях многих). В-третьих, задача, поставленная перед Церковью в годину испытаний, сформулирована ясно и просто: нести свидетельство Христа тем, кто не принял Его Благую весть (11:3−13). Здесь впервые появляется фигура антихриста (11:7), и становится очевидной двойственная природа последнего испытания: суды Божьи над Его противниками и война против Церкви приверженцев антихриста. Не дается никаких обещаний по поводу того, что ее можно избежать, но конец истории — триумф Церкви и обращение в веру многих.

10:1−11 Близость конца. Ст. 1 Сильный ангел иногда отождествляется с Христом, однако маловероятно, что Иоанн говорил о Господе как об одном из ангелов. Язык этого видения отсылает нас к Дан 10:5−6 и 12:7. 2 Книжка раскрытая (малый свиток). Опираясь на ст. 11, можно говорить, что в ней записаны все другие видения Откровения. 3 Семь громов не исходили из уст ангела, но следовали за его восклицанием. Вероятно, они могли исходить от Бога или Христа (как и повеление в ст. 4).

Ст. 4 Иоанну запрещено записывать послание, связанное с громом. Что это была за весть и почему ее нельзя было открыть, интриговало комментаторов во все века. Возможно, подразумевается, что воля Божья гораздо выше того, что можно выразить в пророчестве.

Ст. 5 Ангел стоял на море и на земле, потому что его весть носила глобальный характер.

Ст. 6−7 Суть этого утверждения в том, что времени уже не будет. Замысел Бога относительно человечества, открытый пророкам, ныне готов к свершению; когда седьмой ангел протрубит, совершится тайна Божия. Тайна эта не есть нечто мистическое, но намеренно сокрытый Им от безбожного мира Его замысел. Его суть и содержание раскрываются и прославляются в 11:15−18.

Ст. 8−11 Сначала Иоанну было запрещено записать послание, теперь ему дается повеление возвещать все другие. Эта часть видения вызывает ассоциации с Иез 2:9 — 3:3. Как и у Иезекииля, съеденная книжка была и сладка, и горька одновременно, иллюстрируя (конечно, в Откровении) причудливую смесь радости и страдания как результата познания открывшихся благословений и судов Божьих.